В небе только девушки! И...я.

— Пишите названия станков, и дату, когда они были отправлены или отгружены на станцию для погрузки. Укажите и нарисуйте таблички на них, где они стояли. Если помните, то в какие ящики были упакованы. А я пока свое порисую.

Начинаю изображать механическую зеркальную антенну с излучателем полузакрытого типа, резонатор, волноводы, гибкие волноводы, даю ссылку на патент магнетрона от 21 года с номером журнала BIRE, четвертый за 1921 год, и его схему. Тихомиров сопит, морщит лоб, но, пишет. На меня особо и не смотрит. Скорее всего, больше думает о том, где он будет сидеть, если не все вспомнит. Я уже закончил рисовать антенно-волновую часть сантиметровой РЛС бокового обзора, а он все сопит, и шуршит ручкой.

— Ну, вот, кажется все, что помню. — он задумчиво перечитывает свою писанину, встал и протягивает мне исписанные мелким подчерком листки. Я забрал их и передал ему шесть своих.

— Это расстояние кратно длине волны?

— Да, конечно. Вы здесь посидите, посмотрите, я в штаб на несколько минут.

Позвонил Расковой и кратко изложил ситуацию. Требовалось найти по заводам и станциям несколько эвакуированных станков НИИ-9, материалы для поиска я отправляю ей связным самолетом. Пусть подключит всех. И надо лететь в Ленинград, забирать там все, что осталось. Вместе с Тихомировым, который там знает все, что нужно. Требуется разрешение на перелет.

— Я поняла, сейчас сделаем. — и она повесила трубку, а я вернулся в лаборантскую. Тихомиров сидел неподвижно глядя в одну точку. Левая рука мяла листок бумаги. Я забрал его у него: написал заявление с просьбой отправить его на фронт в штрафбат, затем смял его.

— Это полежит у меня, Виктор Васильевич. Как только закончим 'Гнейс-1', мы с вами дружно посмеемся и порвем его, предварительно макнув его в шампанское. Сейчас вылетаем в Ленинград, чтобы сократить сроки, необходимо собрать все имеющиеся станции, и перевезти их к Вам на 339-й завод. Имеющуюся станцию снять и установить на штатное место на борт '02'. Оператор с переносом справится?

— Алексеев? Конечно, только провода...

— Здесь авиазавод находится, не проблема, и у нас другой способ крепления магистралей. Даже техники справятся.

Мы вышли из класса, на стоянке он заботливо передал все мои листочки своему оператору, и мы прошли к 'птичке'. Посыльный и Настя принесли карты, и разрешение на перелет. Мы проинструктировали Тихомирова как вести себя в кабине стрелка, проверили его подвеску. Еще раз напомнили, что ничего трогать нельзя, из кабины проверили связь с ним, и пошли на взлет. Идем на 7000, так чтобы ему наддува хватало. Дальность позволяет без посадки и без дополнительных баков, но на всякий случай подвесили в бомболюк дополнительный топливный танк.

Задерживаться с ним в Ленинграде нам не с руки, и, обговорив с ВВС фронта процесс его эвакуации в Свердловск, мы через полчаса после заправки вылетели обратно. На блокадный Ленинград я так и не посмотрел. Сели ночью на Комендантском, и ночью же вылетели обратно. На этот раз забрались повыше, чтобы никто не смог побеспокоить: стрелка-то нет. Настя весело рассказывала истории, которые происходили с нашими девушками, как они пытаются меня скопировать. Ее это жутко веселило, с одной стороны, с другой немного беспокоило, так как она привыкла к тому, что ей уделяют больше внимания, чем мне. Но, произошла смена обстановки, из практически полностью мужского коллектива, нас переместили в женский, естественно, со своими дрязгами и претензиями. Утром сели в Придачах, и начался обычный учебный день. Я летал с девочками на 'УПешке', а Настя гоняла штурманов и стрелков. Никого больше на вторую часть группы не нашлось. 'Двойка' работала ночами по три вылета. Уже есть успех, сбили разведчика. Локатор работает отвратительно. Штурману приходится лежать в коке штурманской кабины. После первого же вылета туда еще и дополнительно матрас пришлось сунуть. Еще одно нарушение, что парашют на штурмане не одет, а лежит пристегнутый к стрингеру фюзеляжа и шпангоуту. Не дай бог, что-нибудь случится! Оператор учит штурмана управляться с локатором и юстировать его антенны, которые частенько капризничают и сбиваются. Главная проблема: отраженные от земли сигналы забивают индикатор, до определенной высоты полета, напрочь, и большое мертвое поле вблизи самолета. Сделав два вылета с оператором, локатор выключили, толку от него пока никакого. Только место занимает. Но, обучение Гарик Гареев прошел, получил удостоверение оператора бортовой РЛС. Я, пока, в этом участия не принимаю, делаю вид, что мне все равно, что происходит в кабине 'двойки'. Ждем командированного. Тем более, что поиск станков через НКВД и НКЖД пока ничего не дал, почти. Нашелся один станок, но что это за штука не известно. Направили в Свердловск из Бухары.

Упарился за эти дни жутко, хорошо еще, что из-за отсутствия полетов на 'птичке', снизилась нагрузка у Насти, и она взяла на себя наше хозяйство. Добровольно и чувствуя, что ее в скором времени ждет повышение. Так и произошло: понадобилось привести в порядок штурманский класс, так как из Москвы пообещали, что пришлют комиссию проверять подготовку новой части. Я назначил Настю штурманом эскадрильи, и теперь она — 'прыщик на ровном месте'. Получив на складе ватман, тушь, цветные карандаши, она усадила пол эскадрильи за оформительскую работу. Так как она жуткая аккуратистка, то девочкам доставалось по самое не хочу. В результате весь классный корпус был украшен стендами, плакатами, схемами. Нашлись бывшие чертежницы и художницы. Девочки отрывались по полной, тем более, что это здорово помогало при ответах на многочисленных зачетах и контрольных опросах. В итоге, перед первым мая из Москвы прибыла эскадра проверяющих во главе с только что назначенным командующим ВВС РККА генерал-полковником авиации Новиковым. Говорить о том, что они прибыли 'к нам' в гости, было бы огромным преувеличением: комиссия прибыла проверить боевую подготовку только что созданной 2-й воздушной армии, которая была придана вновь образованному Брянскому фронту. В преддверии немецкого наступления, Юго-Западный фронт разделили на три: Брянский, Юго-Западный и Миусский. За ними располагался Резервный фронт, слева Кавказский, который занял оборону на левом берегу реки Маныч, создавая там мощную систему долговременной обороны. Миус-фронтом стал командовать Костенко, бывший командующий всем Юго-Западным, генерал Малиновский принял Юго-Западный, а Брянский возглавил генерал-полковник Черевиченко. Красовский, который перед этим сам проверил эскадрилью, и остался очень доволен, сумел подсунуть ее в качестве жертвенного оленя для комиссии, чтобы, в том числе, и отвлечь внимание высоких проверяющих лиц от менее успешных подразделений. В общем, эскадрилья выстроилась в женской форме, демонстрируя коренное отличие от остальных частей. На левом фланге стоял смешанный технический состав. Самолеты расставлены сложным полукругом и замаскированы сетью и свеже распустившимися тополиными ветками с листочками. Девки смотрят браво и едят глазами начальство, не забывая чуточку приветливо улыбаться. Эту манеру они выработали 580-х полках в Энгельсе, где все проверки проходили на 'Ура', но, там на довольно внушительной груди командира сверкало два ордена Ленина и Золотая Звезда. У меня на груди никаких высоких правительственных наград нет, орденами и медалями не отмечен. Подстрижен под пацана, в галифе, из сапога торчит смятая карта и рукоять немецкого десантного ножа. А придать серьезное выражение лица Сашиной очень милой мордашке у меня никогда не получалось. Лицо у нее совершенной... 'блондинки', как принято говорить в 2000-х годах. Доложился высокому начальству, сделал шаг в сторону, пропуская генерал-полковника вперед. У него характерная для летчиков оттянутая многочисленными перегрузками морщинистая шея, щеголеватая фуражечка, вид довольно бравый и боевой. Только надраенные ординарцами новенькие сапоги выдают в нем тыловика. Девки пропищали ответ на приветствие, а ничего не сделаешь, у них голоса такие. Иду рядом, представляю личный состав. Будущий маршал зацепился глазами за Настю, и мгновенно он показал на нее пальцем, быстрее, чем я успел ее представить. Представляться пришлось ей самой. А голос у нее глубокий... проникновенный.

— А почему младший лейтенант, если должность старшего или капитана? Непорядок! — это уже мне. Мне хотелось сказать, что старшина Артемьева только назначена на эту должность, и кубарик у нее появился совсем недавно, но целомудренно промолчал. Но, генерал-полковник уже зацепился за меня взглядом, и задал самый важный вопрос, ради которого, собственно и приехал:

— Капитан, а почему не по форме одеты?

— Срок не выносила, товарищ генерал-полковник, обмундирование получено после выздоровления в Главном военном госпитале в конце февраля текущего года.

— Ну, ладно, а что в госпитале делала? По женской части?

— Так точно, товарищ генерал-полковник. По ней самой. — ответил я, но тут, видя, что я завелся (лась), в наш диалог включился генерал-майор Красовский.

— Капитан Метлицкая — кадровый командир РККА, на фронте с 22-го июня. Действовала в составе 41-й разведывательной авиаэскадрильи. В октябре 41-го при выполнении разведывательного полета была атакована истребителями и сбита. После излечения вернулась обратно к нам.

— Они меня не сбили, товарищ генерал, а за землю цеплянула потому, что сил не хватило вытащить 'Пешку' из пикирования без автомата вывода. Чисто по женской части, исправляюсь.

— Сколько боевых? — спросил, вмиг подобревший, командующий.

— Восемьдесят один. Из них на разведку — 64, остальные: на ночное патрулирование в целях ПВО.

— И где легче? — я криво усмехнулся вопросу.

— Хорошо, пойдемте, технику покажете. Почему так странно стоят?

— Чтобы одной очередью бомб было невозможно все накрыть, здесь требуется четыре-пять заходов. — генералу явно все не нравилось. Вообще-то, все полки стали выставлять машины так, как немцы, но перед приездом комиссий их выставляли по линеечке. Комиссии так удобнее, не дело это сапоги генеральские пачкать. До своего назначения генерал Новиков отвечал за связь с промышленностью в ВВС, на должности он всего несколько дней. Еще не вошел полностью в роль, но с его-то талантами это дело нескольких недель. Увидев торчащие из коков пушки с дульным тормозом, он тут же сообразил, что это за машина.

— Так это же ВИ!

— Не все, товарищ командующий. Вон та — это ВИР. Высотный истребитель разведчик.

А на ее борту было намалевано 4 звездочки

— Твой?

— Мой.

— Так у тебя и сбитые есть?

— Четыре, все ночью. — подтвердил Красовский.

— Да что это происходит у Вас, товарищ генерал-майор! Где Ваше внимание такой эскадрилье? Почему опыт не передается в другие части? Почему люди не награждены? Почему штурман эскадрильи в таком звании?

Командующий разошелся, но его негодование было направлено не на нашу эскадрилью. Пусть выговорится, сейчас говорить бесполезно. Красовский не менее опытен, чем я, и он отвечал только есть, все исправим, и тому подобное. Когда Новиков устал и остановился, генерал Красовский сказал, что рекламировать создание такой эскадрильи было запрещено приказом Ставки. Генерал сделал знак рукой, адъютант подал нужную бумажку. Новиков чуть отодвинул листок, прочел.

— Это меняет дело! Показывай, капитан! — и сам откинул люк 'Пешки', взбежал по трапу, было видно, что ему не в первый раз приходилось занимать это место. Спустя минут двадцать, он запросил добро на вылет. Приказы не обсуждаются, и мы вылетели в зону. Там генерал довольно неплохо открутил фигуры высшего пилотажа, отстрелялся по мишеням. Пушки стояли уже с дульником.

— Отличная машина! За такое произведение искусства Сталинскую премию давать надо! — прогремело в СПУ. Я протянул руку к нему.

— Ты чего?

— Давайте! Я не против!

— Не понял?

— Мой техник и я — авторы этой модификации.

— Врешь!

— Как на духу. — я достал наставление по эксплуатации и показал нужную страницу командующему.

— От чертовка! Ай да девка! Дай поцелую!

После посадки он зашел в класс и штаб, и свернул комиссию.

— Все, сворачиваемся, только время теряем! Отличное подразделение, товарищ Красовский, просто образец для подражания.

Я совершенно не в восторге от того, что приходиться делать, потому, что куча времени уходит на обучение элементарным приемам. У нас есть тренажеры, где, правда без ускорений, но человек может заранее отработать тот или иной маневр, здесь приходится летать, тратить моторесурс, топливо, собственные силы, чтобы у 'курсанта' в очередной раз все не получилось. Бардак какой-то! Якобы тренажер привезли: стоящую на штыре кабину с ручками, которые держат шесть солдат, по два на ось вращения. У них перед глазами стрелочный прибор с двумя стрелками, которые они должны совмещать, вставая или приседая, или бегая туда-сюда. Посмотрел, как это дело выглядит на практике, и приказал вынести на свалку. Настоящие тренажеры, позволяющие создавать на земле практически полное ощущение полета, и которые есть в каждом полку, просто еще не изобретены. Таким образом, дело поставлено так, что выживет только талантливый летчик, который сам, с небольшой помощью инструктора, а это, в основном, советы, научится выполнять сложнейшие элементы полета, штурмовки и бомбежки. Подготовленных летчиков не дали. Причем все, в один голос, утверждают, что это лучшие из всех, с большим налетом. Действительно, практически у каждой — корочки инструктора первоначального обучения и более 200 часов налета. В наше время хватило бы чтобы палубника обучить, но, ведь инструктор первоначального обучения: это куча времени по коробочке и взлет-посадка на У-2. Только две девчонки — пилотажницы, умеют выполнять практически все фигуры, но плохо и мало стреляли, и бомбили.

Вот с ними, и с Андреем, подвесив в бомболюк связанные ФАБ-100, идем ночью бомбить Амурский мост. Мы — тройкой, Андрей — прикрывает и подсвечивает. Нас мало, а мост прикрыт дай боже! И мы вынуждены хитрить. Есть несколько типов осветительных бомб, каждая из которых используется в своем случае, и служит для зенитчиков признаком того, что ожидать, и где искать противника. Разведчики используют 'ФОТАБ', он дает очень мощную, направленную вниз, вспышку магния с предварительной очень точной задержкой. Вспышка согласована с затвором фотоаппарата, правда, только по времени, а не по радиосигналу, как сейчас. Но, и этого, чаще всего хватает, чтобы сделать качественный снимок. 'ОАБ' — осветительная бомба, горит много слабее, но довольно долго, применяется для подсветки целей при бомбардировках и штурмовках ночью. Свет не сильно направлен, но, в основном, светит тоже вниз, чтобы не мешать летчику. Некоторые осветительные светят как шар, их применяют только для бомбардировки с горизонтали. Беда в том, что скорость падения у них разная. У одних есть стабилизирующая лента, замедляющая падение, у вторых парашют, изнутри выложенный отражателем, который работает как зеркало, направляя свет. Но, посчитать одновременное срабатывание и строго на определенных высотах — можно. Вспышка 'Фотаба' заставляет большинство наблюдателей пару минут промаргиваться, поэтому решили сыграть на этом. Заходили от Днепродзержинска с северо-запада. Андрюха шел впереди на высоте 11200. Мы, вытянувшись колонной, и полностью убрав газ, планировали с 10500 до 5000 метров. Пять тысяч мы должны были иметь точно в точке атаки. Я уже приспособил всем троим опускаемые светофильтры из дымчатого американского плекса, на заводе добыл, и сделал кнопочное опускание. Под нами Карнауховка, хорошо живут немцы, даже свет не выключают, а мы с 'Первомайским подарком' летим. Голос Майи Андрейченко, стрелка: