Книга 4. Оборотни Его Величества. Полнокружье

Затем был бесконечный лабиринт пещер, ступени вверх и вниз, древние пиктограммы на стенах и свежие стрелки, которые вывели эльфа наружу. Иногда на четвереньках, иногда ползком. Торговый порт, корабль с людьми, говорящими по-неверрийски.

В очередной раз Шантэль очнулся на столе судового лекаря, примеривающегося пилой к распухшей почерневшей ноге.

Человек оказался недурён в своей профессии. Для л"лэрда всё могло закончиться гораздо хуже.

Потом хромота стала казаться такой мелочью по сравнению с проблемами поистине мирового масштаба. Даже межмирового. Взвесив все за и против, Шантэль обратился не к Королю, увы, с возрастом ослабевшему разумом, а к императору Аристану, человеку, но молодому и энергичному, состоящему в дружбе с наследным принцем Савиэлем. После длительных переговоров с сильными мира сего, наконец-то, собрали совет... который ничего не решил. Маги и храмовники просто не слышали представителя иной расы другого вероисповедания и его принца, а после взрыва в ЭКЗО даже слушать перестали. Дебаты перешли в откровенные ссоры чуть ли не до драк. То, что кто-то искусно стравил между собой членов Ковена, Церкви и людей императора, было очевидно, но, увы, очень немногим. Этим беды не исчерпывались. С окраин страны стали приходить известия о беспорядках, и капитан дворцовой стражи Рэйвен Гром лично возглавил отряд, чтобы прояснить и по возможности утрясти ситуацию.

Его временным заместителем остался Шантэль. Первый советник Короля эльфов на службе у императора людей — событие, мягко говоря, необычное. Да чего уж там, из ряда вон выходящее! Однако, только так л"лэрд мог быть в курсе текущих дел.

Тем временем, в Равенну вернулся... Винтерфелл собственной персоной. Живой, уверенный в том, что страной теперь правит доппель. Вместе с командой таких же патриотично настроенных идиотов он ворвался во дворец и устроил разгром, в результате которого л"лэрд получил ученицу и кучу проблем с дочерью императора и её возлюбленным.

Половинки поссорились. Надо признаться, Алесса приятно удивила л"лэрда. Некоторое время посходив с ума, принцесса за него взялась, и крепко. Девушка стала частой гостьей в приютах и богадельнях, причём, деньги на благотворительность отказалась брать у отца просто так, а нанялась к нему расписывать дворцовые залы. Этим деятельная науми не ограничилась. Шантэль прислеживал за ней, но так и не узнал, где принцесса нашла чудаковатого обувщика с фантазией, как у неё самой. Вскоре женская половина равеннской знати сменила каблуки-рюмки на длинные тонкие шпильки и упражнялась в мастерстве ходьбы на них, а закуток вчерашнего пьянчужки превратился в престижное ателье госпожи Залессой. Большая часть прибыли также шла на благотворительность. Подружки посмотрели-посмотрели на юную меценатку... и тряхнули родителей на то же самое. С Алессой раскланивались и владельцы экипажей, запряжённых шестернёй, и те, кто не мог позволить себе даже осла. Принцесса продолжала скрывать происхождение, и полюбили её не за него.

Винтерфелл же... Иногда л"лэрду казалось: уж лучше бы запил! Как мужики, которые его воспитали. Но мальчишка предпочёл умереть, сунув нос не в своё щенячье дело. Бестолковыми действиями аватар разворошил гнездо заговорщиков и едва не погиб, притом, не раз. К счастью для всех, остался почти невредим и даже чуточку поумнел.

Л"лэрд удивился, если бы расчётливые маги не использовали в своих целях живучесть аватара и харизму Алессы. В первую войну с южанами столица Империи устояла благодаря Деве и её Волку — история правдивая, хотя изрядно приукрашенная. Вновь, триста лет спустя, возникает угроза вторжения со стороны Поднебесной Цепи. По легенде, в лихое время Хранители вернутся и защитят Равенну, и — вот, посмотрите-ка! Дева и её Волк во плоти.

В Ковене нет единого лидера, власть делят архимаги палат. Целитель Ревенгар Стайн всеми силами стремился привлечь на свою сторону принцессу и последнего из рода аватар, он же и распустил слух о Деве и Волке. Люди высматривали в небе комету Фия, раз в сотню лет полдлетавшую максимально близко, первого славицы наступало Полнокружье — високосный год, по поверью, сулящий перемены, храмовники со всех помостов вещали о грядущем конце света... Нарочно нельзя было подгадать более удачное время для возвращения Хранителей.

Л"лэрд Шантэль не доверял архимагу, да и не разобрался пока, во благо будет эта слава или во вред. С одной стороны, толпа пойдёт за кумиром куда угодно и на что угодно, с другой, стоит ему оступиться, — затопчут. Дева с ответственностью справится, но Волк?!

В ком л"лэрд был абсолютно уверен, так это в ученице. Шантэль и мечтать не мог, что на закате жизни вновь повстречает урождённую ведьму. Последнюю из них эльф знавал более тысячи лет назад, прекрасную, свободную и почти всемогущую. Затем образовался Ковен, его адепты объявили себя магами, Душу Мира — силой, и разучились чаровать без либров.

Шантэль думал, это навсегда, но, хвала Альтее, ошибался.

* * *

Капище разорили в ночь на двадцать седьмое лютня, за сутки до кануна орочьего праздника Большого Сева. Нарочно подгадали, не иначе, и оттого акт вандализма казался особенно омерзительным. По крайней мере, так считали Триш и её друзья, а вот святоши сочли это делом богоугодным, о чём с утра со всех помостов и возвестили, не испугавшись тухлых яиц и зелёных кулаков. К полудню обстановка накалилась. Среди взбешённых орков прошёл шепоток, будто бы роковой ночью близ капища видели нескольких человек в коричневых рясах послушников Церкви, причём никого не смутило, что мороз тогда стоял лютый, да ещё снег валил как мука из дырявого мешка. Видимо, будущих жрецов в их тоненьких балахонах согревала исключительно вера. Храмовники отнекивались и своих выдавать отказывались, маги устроили внеплановый совет с дискуссиями, Его Величество обещал всё уладить, а, меж тем, встал вопрос, не кто заплатит даже, а кто должен ответить и когда.

К трём пополудни Ярини связалась с Триш и дала добро действовать. Девушка собрала бригаду из тех академических приятелей, кто ещё помнил студенческие посиделки в орочьих кабаках и от оных воспоминаний не отфыркивался в надушенный платочек, и назначила встречу у орканского посольства. Дома нацепила нужные амулеты, постучала по косяку на удачу, а во дворе столкнулась с сударем Шантэлем. Эльф выглядел на редкость бледно и неуверенно, будто всю ночь что-то обдумывал, вместо того, чтобы спать, но Триш сейчас было не до его заморочек и околостей, по которым точно мозаику выкладываешь картинку, а уж только потом разбираешься, как себя повести.

— Сударыня Трисса, мне нужно с вами поговорить.

— Сударь Шантэль, сейчас я немного занята, — бросила девушка, запрыгивая в седло. — Давайте завтра с утра, ладно?

— Да, хорошо.

Согласие не только на словах, но и в голосе настораживало. Но времени было в обрез.

В посольстве всё прошло гладко. Сперва Триш рассыпалась в извинениях за вандалов, затем обругала их смачно, по-орочьи, вызвав одобрительный гогот, и, наконец, от имени Ковена предложила услуги своей бригады. До праздника оставалось чуть больше суток, и осевшие в столице степняки согласились, благо заготовки для идолов взамен изрубленных и обожжённых у них имелись. Всю ночь шаманы трудились в своих мастерских, вырезая лица Созидателю Аттрессу Степному Жеребцу и животным духам-покровителям, а маги испаряли снег, разравнивали изрытую чем-то землю, отскабливали алтарь от нечистот и скабрезных надписей да выкорчёвывали изуродованных кумиров. К счастью, управились вовремя, и инцидент законсервировался, но, увы, не исчерпался окончательно. Когда выжатая Триш, клюя носом шею жеребца, под утро возвращалась домой, в малом зале заседаний Ковена ещё горел свет — видимо, магистрам было легче работать языком сутки напролёт, чем сделать пару пассов.

Сударь Шантэль пришёл, как и обещал, но Триш была просто не в состоянии оторвать голову от подушки.

На Большой Сев Лис сумел отличиться, взорвав один из салютов прямо в доме. Л"лэрд припозднился, но всё-таки пришёл с вином и южными фруктами, несмотря на варварский, с его точки зрения, повод, сел в своё кресло у камина, положил больную ногу на свой валик, и орочий праздник удался. До серьёзных ли разговоров было?

* * *

Кружевница не зря отваживала л"лэрда от сударыни Триссы, дав время на раздумья, по истечении которого Шантэль утвердился в мысли, что не стоит говорить ей о завещании. Ученица и так привязалась больше допустимого, а молоденькие барышни частенько ищут двойное дно там, где и единственное-то без тёмных углов. Придёт время — гномы её оповестят. Так будет лучше для всех.

Решив так, Шантэль собрался хорошенько выспаться, да вместо этого заседлал Руавэна и поехал в гости к самой безумной компании, какую только встречал в своей долгой жизни, отмечать безумный же орочий праздник. Впрочем, как сказал господин Метис, "было бы выпить, а повод найдётся". Он первым и "устал", по святой человеческой традиции заснув щекой в салате.

Сойка прилетела на следующий день, безошибочно постучав клювом в окно адресата. Ещё не отвязав письма, написанного симпатическими чернилами, Шантэль уже знал, от кого прибыла почта. Эльф немного помедлил, наслаждаясь веющими от бумаги ароматами лесных цветов, каких зимой и в императорской теплице не сыскать, мятных трав и кленового сока, а затем пошёл готовить проявляющий состав.

"Мой дорогой друг!" — так начиналось письмо, и Шантэль усмехнулся: принц Савиэль был молод, романтичен, и культура людей наложила на него отпечаток. Дальнейшее содержание заставило л"лэрда нахмуриться. Дело касалось самого Шантэля.

По словам кронпринца, Его Величество недоволен первым советником.

Во-первых, будучи настолько приближен ко двору неверрийского императора и являясь доверенным лицом Аристана, Шантэль обязан поставлять в Силль-Миеллон гораздо больше сведений, чем приходит сейчас. Проще говоря, задача государственного шпионажа выполняется без должного рвения и с неудовлетворительным результатом...

Это было несправедливо. Шантэль добросовестно поставлял двору Кленовой Ветви всю информацию о событиях в столице людей и во дворце в частности, которую считал достоверной... и не вина л"лэрда, что её набиралось так мало. Письма получал кронпринц и, в свою очередь, сам решал, о чём уведомить деревенеющего отца. Например, не счёл нужным докладывать о стальных кораблях, пушках и "своём" демоне по имени Веррея, дабы пощадить слабеющий разум Короля...

Во-вторых, поведением своего советника Саридэл разочарован ещё больше, чем работой. Мало того, что почтенный л"лэрд замещает капитана личной стражи Аристана, сиречь, тесно общается и разрешает проблемы орочни и этих "огрызков вечности" (тут эльф призадумался, гадая, сам ли Король в запале так величал недолгоживущих людей или же принц сочинил, желая точнее передать отцовский настрой), так ещё и принимает участие в "гульбищах" неверрийской черни — так Саридэл именовал народный праздник Ярицы. Кроме этого, Шантэль редко появляется в Силль-Миеллонском посольстве, а прибывший в столицу друид остался недоволен сухостью приёма, в то время как с неверрийским Архижрецом Лаврентием л'лэрд беседует и трапезничает регулярно.

С этим обвинением Шантэль был абсолютно согласен, но поделать ничего не мог. Приходилось одновременно следить через миелл-тьярров за безопасностью дворца, муштровать гвардейцев личной охраны, безбожно разбалованных капитаном-человеком, заниматься с ученицей, приглядывать за принцессой и её щенком, быть в курсе дела о покушении на императора, и так далее. На всё про всё времени не хватало катастрофически.

Что касается друида, то его действительно встретили "сухо": зная повадки этой братии, Шантэль велел закупить вина в меру, а не с избытком. Приехавший из Силль-Миеллона служитель Саттары и Альтеи оказался совсем зелёным и по возрасту, и вследствие верхового путешествия по гололедице, но, несмотря на плачевный внешний вид, держался серьёзно, даже величественно. Л"лэрды и л"лэарди знатного происхождения принимали его в посольском доме, а эльфы попроще толпились у дверей на улице, осыпая дорогу лепестками цветов и наперебой восхваляя Пресветлую, и самая ретивая девушка даже получила терновый венок в подарок, который мигом надела, не смущаясь колючками. Шантэль дождался, пока ошалевший от внимания и обожания друид наестся-напьётся, засадит углы посольства волшебными поганками, демонстрируя данную свыше силу, и отхлещет омелой всех собравшихся, осеняя благодатью, после чего раскланялся, заявив, дескать, во дворце остались безотложные дела, а сам галопом ускакал к ученице.

Именно сударыни Триссы касался последний пункт письма. По мнению самого Короля и кое-кого из приближённых, л"лэрд Тирриашаль"д"ривен потерял рассудок на старости лет. А как иначе объяснить то, что уважаемый л"лэрд с безупречной репутацией вдруг "спутался" с "человечьей ведьмовкой" без роду и племени, без средств, связей и положения в обществе, к тому же, состоящей в близком родстве с алхимиком-оборотнем?! Более того, эту постыдную связь не то, что не скрывает, а, напротив, выставляет на всеобщее обозрение! Впрочем, имелись и другие объяснения столь аморальному поведению, простительному пятидесятилетнему юнцу, но недопустимому для одного из старейшин Вековечного леса и первого советника Короля. Прочие советники, давно мечтавшие подвинуть Шантэля, утверждали, дескать, тесное общение с людьми и участие в их суетных заботах пагубно сказались на душевном здоровье л"лэрда, и в итоге он сам стал "очеловечиваться". А некоторые л"лэарди (эльф навскидку вспомнил пару десятков лиц, кто был бы совсем не против стать л"лэарди Тирриашаль"д"ривен) твёрдо уверены, что не обошлось без неизвестного доселе гнуснейшего приворота.

Шантэль перечитал последний абзац и откинулся на спинку стула, обитую мягким бархатом. Похоже, о завещании Король ещё не узнал. Либо свидетели не проболтались, дабы не уронить бывшего наставника в глазах Его Величества ниже гравия, либо последний донос на л"лэрда был отправлен в Силль-Миеллон до визита в банк. Однако ж, с чего бы такое возмущение? Раньше Короля не волновало, с кем и как советник проводит свободное время, так с чего бы его вдруг заинтересовала Трисса и чем не угодила? Если взглянуть на ситуацию непредвзято, сударыня Крутоярская представляла собою довольно выгодную партию даже для дворянина. Конечно, возраст у неё по человеческим меркам уже не юный, но, с другой стороны, маг воды может постоянно омолаживать собственный организм и прожить втрое дольше обычного хуманэа, внешне оставаясь при этом молодым и полным сил. Невысокое происхождение с лихвой компенсировалось безукоризненным воспитанием и образованностью, а лёгкости и непринуждённости манер могла бы позавидовать иная барышня с приданым, выросшая в окружении нянек и гувернанток. Наконец, девушка просто миловидна собой, имеет хороший вкус и даже немногочисленные наряды каждый раз ухитряется подавать в новом свете, да и короткая стрижка ей весьма к лицу.

— "Спутался"... — сквозь зубы процедил мужчина. Нет, с Шантэлем не произошло того, о чём у недолгоживущих принято говорить "седина в бороду — бес в ребро", в этом почтенный л"лэрд был уверен. Однако он не мог отрицать невероятной магнетики сударыни Крутоярской — именно такой термин эльф подобрал для замечательного во всех смыслах феномена. Чтобы повлиять на мысли и чувства других людей, маги-ментаты использовали заклинания; демоница Веррея поглощала определённые эмоции, а образующуюся пустоту заполняла своими — именно так она работала "лекарем душ". Сударыня Трисса не прилагала ровным счётом никаких усилий, чтобы расположить к себе собеседника, разрешить чью-то ссору, успокоить. Ей достаточно было заговорить, а то и просто коснуться, как спорщики затихали, драчуны пожимали друг другу руки, а слёзы высыхали, обращаясь улыбкой. Сам Шантэль с его-то многовековой устойчивостью к женским "штучкам" невольно поддался этой магнетике, и частенько даже в воспитательных целях не журил ученицу за откровенно глупые ошибки, не желая расстраивать девушку.