Политический брак, взаимовыгодный, с разменом. 2я часть 1-18 главы.

Я решительно отставила тарелочку с оставшимися конфетами. Осталось ровно четыре помадки. Как раз. Надкусила их все и водрузила ажурное серебряное блюдце ровно в центре стола — как намек, дабы стыдно всяким дроу стало! Хотя... 'Дроу' и 'стыдно' взаимоисключающие, на мой взгляд, понятия, но, может, хотя бы проникнутся?

Глава 3.

Тренировки с дроу мы начали проводить ежевечерне. Торден блаженствовал, гоняя меня, как новобранца, до полного изнеможения, считая хорошим окончанием тренировки момент, когда все, кроме него, не могли ровно стоять на двух конечностях. В момент, когда я командовала 'все', обозначая конец магической части, начинались обычные тренировки воинов. Меня потихоньку 'подтягивали', заставляя бегать, прыгать и кувыркаться, уворачиваться от тренировочных клинков, выточенных Торденом из ножек сломанного стола, обнаруженного в подвале, и парировать удары. Не скажу, что получить таким вот клинком было не больно, но, по крайней мере, это было не смертельно. Через неделю я приноровилась одновременно пользоваться и оружием, и магией, не используя лишних, подкрепляющих жестов для вызова заклинаний, чем вносила дополнительную смуту в ряды 'противника'. А к середине второй недели синяки с рук и ног у меня перестали сходить — они, казалось, меняли оттенки и формы, вяло переползая по моему телу с места на место. Молли, уже не столь довольная, как в начале тренировок, принялась ворчать, что 'не достойно леди ходить с синяками и ссадинами по всему телу, будто мальчишке-беспризорнику', я же только отмахивалась от ее жужжания. Мало мне вечно ворчащих дроу, которым воспитание, дескать, не позволяло, поднять руку на женщину, так еще и служанка бурчит!

Мое заточение здесь приобрело хоть какое-то разнообразие, и дополнительную практическую пользу. Нет, мастером клинка я не стану — для этого нужны годы тренировок, но хотя бы смогу постоять за себя, когда магия иссякнет по какой-то причине. Только эти доводы и смогли убедить Тордена в необходимости продолжать мое избиение на тренировках. С луком я день за днем справлялась все легче и легче. Даже мишень отодвинули на шестьдесят шагов — больше не позволяли размеры маг-зала, а на двор меня не пускали, во избежание новых непредвиденных разрушений — кусок стены, из которого вывалился наружу зубец, пошёл трещинами, грозившими в последствии еще большими разрушениями, если его не починить. А починят стену, как мне сказали, самое раннее — по весне.

Новости почти не доходили до нашей глуши, и только хоббиты, привозившие провиант, оставались тоненькой ниточкой к бурлившей в мире жизни. Ситуация в целом менялась только в худшую сторону — Короля Аллорэ Тинвэ обвинили в измене Государству. Для него и для его сына это равносильно смертельному приговору. Мне жалко было маленького принца до слез, от этого известия я на несколько дней впала в состояние апатии, из которого меня, как щенка за шкирку, вытащил Торден, припечатав 'вас, помниться, никто не пожалел, когда убили отца и брата! Если бы не заступничество друзей вашей семьи, вас бы в живых не было, причем давно. Ваш дядя всегда знал, что его положение шатко, и не предпринял никаких попыток спасти свою семью. Он мог спрятать сына у магов, но не сделал этого! Простите, леди, но он слаб как правитель, и слаб как отец.' Я вскинулась и долго орала на Тордена, темный лишь улыбался уголком губ, но дело свое сделал — я пришла в себя.

Только в душе поселилась тянущая пустота, сосущая силы одинокими вечерами, заставляющая изводить свой разум в поисках ответов, остервенело перерывать книги библиотеки, 'глотать' все незнакомое на полках в кабинете Дарра и снова задавать себе вопросы. Кем был хозяин замка? Зачем ему такие книги? Откуда?... Часть книг я так и не смогла опознать. Что-то на пергаменте, что-то на коже непонятного происхождения (не хочется думать — чья, но Торден о-о-очень многозначительно хмыкнул, когда я их ему показала), что-то на деревянных тонких табличках. История. Много истории. Разная, разных народов. Легенды и сказки. Страшилки и курьезы... Многое я знала, что-то читала тайком в библиотеке отца. Что-то из гор книг, прочитанных за время Колледжа и Академии... Свитки, старые пыльные документы, прошения и требования ожили в моей памяти: фраза тут, слово — там, предложение — здесь... Замирала, перечитывая по памяти эти фрагменты, и в голове, тихо и неотвратимо, выстраивались ровные схемы, дополненные недостающими кусочками. В ушах стоял гул голосов, рассказывающих мне историю людей. Я сжала пальцами виски, пытаясь унять тянущую, противную боль. Перенапрягла память. Но это пройдет, это бывает, когда слишком много информации попадает за раз. Нужно поспать...

* * *

Амулеты, кольца, побрякушки разных мастей, раковина какого-то морского зверька на шее, обруч с рубином на голове, в правом ухе аж три серьги, а в левом — две, даже, кажется, вполне себе женское ожерелье из жемчуга. Все это на одном человеке говорит либо о категорической его ненормальности, либо о том, что он Колдун. Да именно так с большой буквы — Колдун. Вообще это не просто человек, а точнее, уже просто не человек: его манеры, его одежда, его мысли — все подчиненно одной цели — больше, больше силы, ведь завтра её может не хватить. Они готовы убить за определенные камни, за символы и цацки, они постоянно в поиске и борьбе, ведь каждый из них знает, что не хватает именно тех чар на которых не достало побрякушки-накопителя, силы воли, тренировок. Таков закон, закон который правит миром в целом, и чарами в особенности — Закон Подлости.

Сегодня он потерял сильный амулет, но видят боги, оно того стоило! Еще как стоило!

* * *

Я зарылась в этой странной библиотеке, дроу и слуги мне помогали, как они думали, наводить в ней порядок и упорядочить. Я стояла с закрытыми глазами в центре библиотеки, а воины, свободные от дежурства и четверо освобожденных от работы слуг посмышленее, громко зачитывали названия книг из тех, что могли прочесть. Я им диктовала — на какую полку какого стеллажа и в какой из комнат их ставить. Пришлось потрудиться, чтобы донести до хоббитов идею, что '4А-Б-8-17' это 'комната 4А, восьмой стеллаж, семнадцатая полка'... Но оно того стоило — я теперь точно знала — что у меня тут и где. Дроу поначалу косились с иронией, но в очередной раз относя книги на полку к таким же, только уже выставленным по темам, пугливо на меня оборачивались и переговаривались на языке жестов. Что они не могли опознать, называли 'билиберда' и тащили в отдельную кучу. Вот ими я в первую очередь и займусь!

Вскоре от Дарра пришло долгожданное сообщение, что его, в компании с двумя лордами-дроу, можно ждать через две недели. Получается, что он отсутствовал почти семь месяцев. Чуть даже больше. Год, в течении которого я обязана находиться в этом замке, скоро подойдет к концу, мне не терпелось узнать новости и получить возможность покинуть эту неуютную крепость. Сидение в полном вакууме угнетало настолько, что я, а за мной и младшие темные, кидались из крайности в крайность, шокируя своими выходками бедных хоббитов. Когда мы начали 'играть в прятки' по замку — причем дроу прятались от меня, ползая по лепнине и балкам потолка, а я, летая по коридорам с диким хохотом а-ля человеческая ведьма из сказок, сшибала их от туда. Практичные хоббиты начали опасаться ходить по коридорам по-одному, и ночами не покидали своих комнат. А потом нас поймал Торден и долго, нудно выговаривал (почему-то в основном мне) за недостойное взрослых эльфов поведение. Когда же, в ответ на лекцию, я ему, не моргнув, заявила, что 'я — несовершеннолетняя девушка и мне можно дурачиться, если душа того просит, а дроу за мной приглядывают', у младших темных эльфов натурально отвисли челюсти... Оказалось, что я сильно ошиблась в оценках возраста мужчин, и Младший родился раньше меня на пол-века, а Шестой — мой ровесник — считался у них вполне состоявшимся, взрослым мужчиной. После моего известия, что мне еще девять сотен земных лет до звания 'взрослой Высшей Эльфийки', мои 'няньки' приуныли, а Торден, посмеиваясь, предложил усилить нажим на тренировки, дабы сил на детские шалости не оставалось...

Лорда ждали с нетерпением все — и прислуга, уставшая от наших бесчинств, и дроу, изнывавшие от сидения в четырех стенах, и я, готовая растерзать 'любимого мужа' за столь долгое отсутствие. На мой возрастающий нервоз, Торден хмурился и заводил отвлеченные разговоры 'ни о чем', пытаясь выяснить, каковы, все-таки, отношения между мной и его другом и воспитанником... На расспросы я сначала спокойно отвечала, потом — отшучивалась, а к концу обозначенного срока уже сама начала язвить на тему 'а не ревнует ли господин Торден к сиятельному лорду?', чем вызвала такую волну праведного гнева темного эльфа, и такую отповедь, что потом сидела весь вечер, глупо моргала и пыталась прийти в себя, жалея, что замкнутый ранее воин, под моим влиянием, начал больше общаться, шутить и вести себя более раскованно.

К предполагаемому дню возвращения хозяина замка слуги навели порядок, спешно проветрили и подготовили дополнительные покои для лордов, навезли из Долла всякой снеди, а мы чуть уменьшили нагрузки на тренировках, в надежде, что синяки, оставленные тренировками сойдут, и вид у всех пятерых будет не таким помятым. Особенно ярко выглядел у нас Младший. Этот вообще с тренировок, как правило, уползал. Волосы за те двое суток, что проходили между его тренировками, не успевали улечься, как им полагается, и ходил он у нас совершенно чумной — глаза круглые, щека дергается, а его короткие, чуть ниже плеч, волосы, собрались в стойкую прическу, метко названную Петри: 'проволочный зачес затейливый, к потолку направленный'. Его проблему смоли решить только тем, что он начал о-о-очень быстро уворачиваться и следить за моими движениями, пытаясь заранее предугадать по интенсивности и цвету свечения то, что сейчас в него полетит. Тоже результат, причем хороший! По крайней мере я теперь почти не боюсь его нечаянно забить, шлем уже с него сняли, заменив его плотной кожаной шапкой. Но это хорошо только для магии первого-третьего круга, которую я применяла на тренировках. Четвертый и выше его просто размазывал. Торден принял решение гонять его еще безжалостнее и энергичнее, выразив надежду, что 'либо вы его прибьете, либо выработается сопротивляемость!'.

Нервоз достиг апогея — Дарра прождали два лишних дня, когда, наконец, стоящий в дозоре на надвратной башне дроу, просигналил фонарем: 'едет'. Вот тут суета началась такая, что только ветер поднялся от бегающих туда-сюда маленьких хоббитов. Я попыталась сосчитать — сколько хоббитов тут носится. Получалось, три десятка, при условии, что слуг в замке было всего десять! Рявкнула на малышню и отдала четкие распоряжения, разогнав всю кутерьму. Хоббиты побежали исполнять приказы, на дворе стало тихо и дроу заняли свои места — двое по бокам от меня, один — скользнул за ворота, еще один — стоял наготове, на механизме, открывающем ворота. Хотя мне и самой тоже очень хотелось в панике побегать кругами по двору, или и проверить — как я выгляжу, держала лицо и стояла статуей ледяному спокойствию. Начать сейчас нервничать означает скомпроментировать себя перед воинами. Да, мы с ними даже слегка сдружились, если это можно так назвать, но мои чувства — это моя проблема. Выставлять их на показ перед дроу ниже моего достоинства.

Тем временем, пока я думала о своем и тихо нервничала, всадники приблизились к воротам и, судя по всему, спешились. Слаженно, будто отрепетировав заранее, мы с дроу двинулись к центру мощеного двора перед замком. Сделали десять шагов, застыли.

Ворота открылись, пропуская троих всадников, ведущих в поводу разгоряченных, хрипящих кошмаров. Видимо, они торопились, хотя и добрались лишь к позднему вечеру. От шкур хищников валил густой пар — разогрелась от гонки, которую им устроили хозяева, а на дворе стремительно холодало. Я сделала шаг вперед, склонила голову и наклонила корпус в максимально-учтивом для меня поклоне. Я приветствую не только своего мужа и гостей, но и хозяина замка. Охранники застыли изваяниями за моими плечами — им не положенно кланяться по протоколу.

Гости, поклонившись в ответ, повели своих скакунов в сторону конюшни, куда уже повел верхового Дарра Младший. Все верно: если кто-то чужой попробует забрать кошмаров у хозяев, у него будет маленький и призрачный шанс пережить эту попытку — скорее всего эти гордые бестии откусят что-нибудь незадачливому идиоту, протянувшему к ним свои лишние конечности. А Младшего кошмар Дарра явно знал — обрадовался, как родному и принялся шарить у того по карманам куртки.

Дарриэль, стоя в десяти шагах напротив, разглядывал скульптурную композицию 'приветствующая сторона', чуть склонив голову на бок. Торден и Шестой никак не реагировали на повышенный интерес лорда.

Когда же гости, наконец, вернулись и, следом за Дарром, приблизились на расстояние пяти шагов, я, как хозяйка замка, поприветствовала прибывших: