Когда горящий живой факел пронесся мимо него, Марвин быстро осмотрел оба сундука и выгреб из них все ценное, включая некоторое количество золотых монет. Гоблины в этом смысле подобны воронам — любят все блестящее, а также человеческие черепа. Ужасно гордый тем, что на всю тройцу он израсходовал только одну стрелу, Марвин быстро вышел из гоблинской берлоги и потопал дальше. В пещере разгорался очищающий огонь, пожирающий тела сраженных, дерево сундуков, а так же предметы пищи и отходы жизнедеятельности гоблинов.

В следующем ответвлении ему встретились два хищных полевых жука. Вернее, жучка, так как судя по жвалам — особи были довольно молодыми. Но и молодые они были размером с небольшого теленка. Хитиновые покрова их защищали от стрел — в принципе, будь у Марвина помощнее лук, они бы никуда не ушли. А так пришлось убегать Марвину. Закинув лук за плечи и матюгаясь так, что многократно отраженные от стен ругательства сопровождали его на всем продолжении пещеры. Выбравшись на открытую площадку, парень присвистнул от удивления. Жуки больше не преследовали его — видимо, им стало неинтересно. Он находился в самом начале спуска-серпантина, а под его ногами шумели кроны деревьев, растущих в долине.

— Вот это я доложу вам, дяденька! — с чувством произнес он, — это ж круче, чем на Эйфелевой башне.

Марвин, еще будучи Мартином, никогда не был в Париже. Однако вдоволь насмотрелся всяких возвышенностей, пока бродил по Колонии. К тому же, он был свято уверен, что посещение двух башен Ксардаса стоят прогулки по башне инженера Александра Гюстава Эйфеля. Вполне возможно, что Ксардас бы поддержал нашего героя в этих мыслях.

Осмотревшись, парень обнаружил, что вниз ведет тропинка довольно-таки сложной конфигурации. Тропинка была порядком заросшей, видно по ней редко гуляли люди. Запущенность тропки доказывали относительно редкие целебные травы, росшие здесь в изобилии. Но временами ощущение первопроходца отступало: вот Марвин увидал несколько примятых стеблей, вот деревянные башмаки послушника глубоко впечатали в траву осколок кремня, но лучше всего о наличии цивилизации свидетельствует такая банальная вещь, как наполовину оприходованный косяк. А на очередном повороте внимание парня привлек исцарапанный пенек, за которым он обнаружил парочку магических эликсиров и несколько свитков волшебства. Причем, толковых свитков, с заклинаниями никак не меньше второго круга магии.

Чем дальше спускался Марвин, тем явственнее до него доносились звуки жизнедеятельности долины. Жужжание каких-то огромных мух и низкое рычание волков, злобное похрюкивание гигантских крыс и отдаленный треск костра, а так же стоит упомянуть о том, что погода была ветреная. Кроны деревьев шевелились так, будто где-то в них пряталось войско шервудских разбойников во главе со своим предводителем — крошкой Робин Гудом. Внезапно ему эта затея с посещением Лестера резко разонравилась. Забрел, понимаешь, этот чертов послушник туда, куда макар телят не гонял, а ему, Марвину, теперь ходи в гости! Вечно эти беспутные наделают делов: то в партию вступят, то в дерьмо! Если Братство по большому счету являлось партией, то из долины, куда нынче направлялся парень отчетливо пахло чем-то нехорошим.

Марвин еще не успел разобрать, чем именно, как внезапно спуск закончился, и на него из зарослей выскочил волк. Не матерый волчище, а скорее волчонок. Из тех, кто год назад еще сосал мать и дурачился с другими братьями-щенками. Его наш герой снял первой стрелой. Грех было промахнуться — лук был неказист, стрелок руками практически не владел, но расстояние, господа-товарищи! Расстояние составляло от силы метра три! С трех метров промахнуться по прыгающему волку можно, ровно как и по бегущему кабану, только в случае, если собственная жизнь глубоко по-барабану.

— Death Greets me warm, now I will just say good-bye! — проорал Марвин уподобившись Джеймсу Хетфилду, перехватил обеими руками дубину поудобнее и ринулся в густые заросли, откуда не переставало рычать.

Всего под его дубину попалось три неопытных, молодых волка и один кожаный кошелек. В упоении размахивая куском обожженной древесины, он продвигался вперед, но споткнулся обо что-то и не разобрав влепил по нему дубиной. Когда в ответ на агрессию раздался характерный звон монет, парень озадаченно остановился и вытер вспотевший от чрезмерного напряжения лоб.

— Тьфу ты, — сплюнул он, — да ведь это бабки!

Деловито сгребя найденный трофей в рюкзак, Марвин сделал наугад несколько шагов и вышел из зарослей. Прямо по курсу теплилось пламя костра, у которого суетился кто-то очень смутно похожий на послушника канувшего в небытие Братства. Наш герой повесил дубинку на пояс и скорым шагом направился к костру. Лестер (а это он и был) при приближении Маврина насторожился и вскочил на ноги. В руках у него оказалась шипастая булава — дубовая рукоять с металлическими шипами на таком же стальном набалдашнике. Увидав, кого к нему послал Аданос, Лестер выдохнул:

— Это ты? А я думал, что ты мертв!

— Слухи о моей смерти оказались несколько преувеличены! — засмеялся Марвин, — Лестер, чертяка, как я рад тебя видеть!

— Я тоже! — булава незаметно перекочевала обратно к костру, а послушник принял расслабленную позу, — но не скажу, что прошедшие две недели добавили мне нервов и здоровья.

Только теперь парень заметил, какой изможденный вид был у приятеля. Такое состояние бывает у человека, только что вернувшегося из недельного запоя на круги своя. Плохо выбритое лицо Лестера было мертвенно-бледного цвета, а запавшие глаза окружала густая сеть морщин. Глаза блестели каким-то лихорадочным блеском.

— Что с тобой случилось? — недоуменно спросил Марвин.

— Не знаю, — устало ответил Лестер, — после падения Барьера все сошли с ума. Казалось, в Братстве больше не осталось здравомыслящих людей. Укуренные вусмерть гуру валялись где попало, а растерянные послушники медленно сходили с ума от невесть откуда взявшихся потусторонних голосов и непрекращающейся головной боли. Кор Ангар пытался наводить порядок, но стражи его не слушали. Послушники добрались до запасов Фортуно и разграбили их. Сам Фортуно выкурил подряд несколько косяков с "Зовом Сна" и однажды утром оказалось, что он исчез. Храм Спящего осквернили (Марвин недоуменно приподнял бровь, а Лестер тут же поправился) — хотя и до этого он меньше всего был похож наХрам... но после началось повальное безумие.

Марвин поднял голову и увидел, что густые кроны деревьев смыкаются над его головой и почти не пропускают свет заходящего светила. Здесь внизу было прохладно и сыро.

— А что было с тобой? — поинтересовался он, — и как ты это пережил?

Лестер присел к костру, вытащил из земли холодный булыжник и приложил его к своему раскаленному затылку.

— Мне тоже было плохо. Сначала мы с идолом Намибом выпили все вино, что ты натаскал нам в подарок. Когда кончилось вино, мы принялись за траву. Знаешь, что я скажу тебе, Марвин? Говно — эта трава... по сравнению с хорошим вином. Ты был прав тогда! Нихрена, кроме галлюцинаций она не дает. А вот хорошее вино... хм! Ладно, я отвлекся. У тебя, кстати, ничего нету с собой?

Марвин молча протянул Лестеру найденную бутылку с самогоном. Послушник зубами вытащил тряпочную пробку и сделал несколько хороших глотков.

— Хорошо идет! Эх, сейчас бы курнуть!

— Эй! Ты, кажется, только что был против наркоты!

— Да? Это я погорячился. Ты слушаешь меня?

— Валяй!

— В одно прекрасное (хотя для меня оно оказалось отвратительным) утро я проснулся на островке, что находится возле спуска от торгового места, — продолжал Лестер, — ну, там, где постоянно дежурили эти два идиота: Ретфорд и Дракс.

— Без денег, оружия и документов! — продолжил я его мысль.

— Не перебивай! Оружие было при мне... но чувствовал я себя так, будто неделю по мне гуляли мракорисы. И молотили меня своими рогами. По небу плыла крылатая тень, и она неслась в сторону Старого Лагеря. С торгового места спускались, гремя железом, несколько паладинов. При виде тени они разбежались по кустам, но тень поплыла дальше, не обратив на них внимания. Если я тебе скажу, на что была похожа эта тень, ты мне не поверишь! Марвин, ты мне не поверишь!

— На дракона! — устало сказал наш герой, — Лестер, оставь в покое самогон! Ты должен подняться наверх и рассказать обо всем Ксардасу.

— Что? — подпрыгнул послушник, — так этот заклинатель демонов поселился в Башне?

Марвин кивнул.

— Ну, спасибо! Успокоил...

Лестер вытащил из-за пазухи большое сочное яблоко и захрустел им. Марвин молча смотрел на него. Где-то высоко в ветвях раздалось пронзительное пение какой-то заблудившейся птахи, но тотчас заухал филин и сольный концерт оборвался. Лестер собрался с мыслями и продолжил:

— Знаешь, что странно?

— Что?

— Я пришел сюда неделю назад. Никакой башни и в помине не было. Я выкурил последнего "Северного темного" и уснул. А когда проснулся — на обрыве красовалось это страшилище с лохматой башней. Марвин, я часто задаю себе вопрос: а не глюки ли все это? Ты, Ксардас, башня, дракон? Весь окружающий мир?

— Ба, Лестер! — удивился наш герой, — когда это ты успел стать философом? Хотя... неделя пьянки пополам с бегством из кого хочешь фаталиста сделают. И всю эту неделю ты сидел здесь?

— Скажешь тоже! Я выходил наверх. Пару раз даже в Хоринисе побывал... травы собирал.

— Болотник? — ехидно спросил Марвин.

— Всякие! Там, в Хоринисе, есть один любопытный тип. Зовут его Константино, и он — алхимик. Так вот, этот Константино выхлопотал себе разрешение на скупку трав. Теперь стражники на входе обязаны пропускать всех, кто несет травы для него. Отличный, кстати, повод для того, чтобы попасть в город.

Марвин немного поразмыслил. Способ, подсказанный Лестером, был неплох. Еще неизвестно, как на него отреагирует стража у ворот Хориниса. В самом деле, не вынесут же паладины "Глаз Инноса" на серебряном подносе! Судя по распространенному плакату, личность он теперь популярная.

— Ты все-таки посети Ксардаса, — сказал он Лестеру, — это все очень важно.

— Да зайду я! — отмахнулся Лестер, — а пока я хочу отдохнуть. Эти головные боли сведут меня с ума.

"А нечего продавать свою душу, кому не попадя!" — торжественно подумал Марвин, но вслух заметил:

— Может, тебе что-нибудь нужно? Вдруг, я смогу тебе помочь...

Лестер задумался.

— Ты знаешь, — сказал наконец он, — мне бы хотелось хотя бы еще один раз покурить "Северного темного".

— Тьфу ты! — сплюнул Марвин, — а пива "Старый педик" с противным вкусом тебе не нужно? А то зайди к Ксардасу. Ладно, поищу тебе твой "Северный темный"! И вообще, мне кажется, что головные боли у тебя от ломки...

Лестер недослышал. Наш герой произнес последние слова уже изрядно отдалившись, но послушник все же крикнул вслед:

— Не будет "Северного", можешь принести и маковой соломки! Из нее можно приготовить целебный отвар!

Марвин наподдал. В ярости он перепутал стороны горизонта и пошел вовсе не туда, откуда пришел. В этом парень удостоверился, когда неподалеку раздалось волчье рычание, а с другой стороны грозно зажужжало. Волка он снял одной стрелой, когда морда того только показалась из кустов, но вот жужжание поставило его в тупик. С одной стороны, это было очень похоже на шершня, но Марвин знал точно: шершни водятся только в Минентале. То есть, в Долине Рудников. Они каким-то образом использовали магическую ауру долины, иначе в реальных условия попросту не смогли бы летать.

Пока наш герой размышлял о природе шершней, источник непонятного звука выглянул из-за ствола огромного бука.

— Вот ёпрст! — воскликнул парень, — кто овода посмел так раскормить?

Больше всего это громадное насекомое (справедливости ради стоит отметить, что в размерах оно все-таки уступало легендарному шершню) было похоже на откормленного овода. Увеличенного примерно в сотню раз. Но, когда кровосос подлетел к Марвину поближе, то стало заметно огромное жало на хвосте, как у скорпиона. Нашему герою ничего не оставалось делать, как применить последний свиток с заклинанием "Огненная стрела". "Стрела" спалило начисто кровососу его хитиново-слюдяные крылья и заставила рухнуть на землю, уподобившись подбитому бомбардировщику. Насекомое было еще живо, когда дубина Марвина обрушилась на его голову.

Оглядевшись, наш герой обнаружил, что стоит у входа в очередную пещеру. Понадеявшись на то, что сквозь нее можно выйти наверх — в большой мир, он заглянул внутрь и тотчас отскочил на добрых десять шагов.

— Вот ... вашу ... через коромысло! — выразил он свое негодование целым набором непечатных слов.

Пещера кишмя кишела крысами — здоровенными, откормленными созданиями, размером с молочного поросенка. В воздухе пещеры витал запах крысиного дерьма и прочих продуктов жизнедеятельности этих гигантских грызунов. Учуяв присутствие очередной жертвы, парочка крыс понюхала воздух, а затем безошибочно устремилась к тому месту, где за громадным валуном с луком наизготовку застыл Марвин. Которому ничего не оставалось, как корчить из себя заправского эльфа. А поскольку наш герой все же эльфом не был, то расстояние, с которого поражались крысы, уменьшилось до двух-трех метров. Старина Леголас обрисовал бы подобное искусство в соответствующих выражениях, но цель была достигнута — крысы повержены. Обе.

Но была еще и третья. Та, что взялась невесть откуда и яростно вцепилась в сапог Марвина, намереваясь отомстить за весь крысиный род. Сказать, что он ошалел от неожиданности, значит, ничего не сказать. Марвин просто осатанел. Его сапоги были сделаны из очень прочного материала — кожи глорха, но у страха велики глаза, уши и большой рот. Ему показалось, будто сволочной грызун уже практически оттяпал большой палец. Дальше были чистые рефлексы: свободная нога со всего маху вонзилась крысе под ребра, а деревянная дубина добавила сверху, перебив грызуну позвоночник. С противным визгом крыса испустила дух, а Марвин очень внимательно изучил вмятины на сапоге. Нет, показалось, хвала Инносу! Снеппера, то есть глорха, крысам не закусать, даже при соответствующем желании.

Наш герой весьма обрадовался, когда в углу пещеры обнаружил скелет с неразворованным имуществом: ржавым мечом и нетронутым плесенью кожаным мешочком. В мешочке были деньги — это было ясно даже крысам. Поэтому они так и защищали вход в пещеру. Марвин хмыкнул про себя и решил исследовать пещеру полностью: с некоторых пор он стал неравнодушен к кожаным мешочкам, которые назывались просто и емко — мошна. Озабоченно поправив гульфик, парень перехватил поудобнее дубину и заглянул вглубь пещеры: он попал на кладбище... вернее, на одиночное захоронение. Лунный пейзаж перед ним был весьма скромен: могилка, надгробная плита, пару растений возле нее и воткнутый вместо креста меч. Местная религия была далека от христианства, но почему-то всегда возле надгробного камня торчал меч. А у похороненного крестьянина — серп или цеп. А у лесоруба — топор. А у знахаря — чаша со змейкой... тьфу! Интересно, как же хоронили портовых шлюх?