Через полчаса я сидела в кафе "Зефироф" на верхнем ярусе небоскреба. Надо мной за стеклянным куполом синело настоящее небо, а не проекция. Вокруг росли цветы, а в центре зала журчал фонтанчик. На цветном мозаичном столике стояла фарфоровая чашечка с тонкими как бумага стенками, расписанными голубыми вензелями, и овальная тарелочка с пирожным, больше похожим на произведение искусства, чем на еду. Подозреваю, оно стоило больше, чем мы с бабушкой вдвоем тратили за целую неделю. Притрагиваться страшно, не то что есть.

Молчание затягивалось. Чувство неловкости росло — как от роскоши кафе, так и от присутствия Дена. Я бы сейчас с удовольствием провалилась этажей этак на семьдесят вниз — как раз до моего сто тридцать четвертого уровня, на Березовую аллею.

— Что тебе надо? — буркнула я.

Прозвучало грубо. Пытаясь скрыть неловкость, я поспешно ухватилась за вилку и отковырнула кусочек кремового цветочка.

— Ничего особенного. В твою личную жизнь я лезть не собираюсь, не волнуйся.

Вилка в моей руке замерла. Ну не странная ли человеческая натура? Только что сбежать была готова, а теперь чувствую разочарование от его слов. Ден пристально смотрел на меня.

— Или надо? — усмехнулся он.

Я посмотрела на него в ответ. Губы поджаты, но в глазах веселье. Мы вдруг хором рассмеялись. Я перевела дух. Неловкость пропала. А я, наконец, попробовала пирожное. Вкусно-то как!

— Мне понравились твои рисунки. Я подумал, что ты можешь быть интересным человеком. И что стоит с тобой познакомиться. Пока без далекоидущих планов. Может, даже подружиться получится со временем.

— Правда?

Ден хитро усмехнулся. Затем пододвинул ко мне свое нетронутое пирожное.

— Почти. Я собираюсь участвовать в городском конкурсе молодых писателей. И подумал, что если бы у моей книги были иллюстрации, то шансов на победу было бы больше.

— Ты книги пишешь? Я не знала...

Парень хмыкнул и закатил глаза к небу.

— А что ты вообще обо мне знаешь?

Я прикусила язык. Действительно. А что я о нем знаю? Ничего. Поспешила сменить тему, вернувшись к иллюстрациям.

— Я не профессионал.

— Я тоже. Конкурс не для профессионалов. Покажешь мне как-нибудь свои работы?

— Только если дашь почитать свою книгу! — ответила я и снова потянулась к пирожному.

МЕЖДУГЛАВИЕ

Большая и почти пустая гостиная с минимумом мебели. Огромное окно без штор во всю стену. Небольшой столик и три кресла разного цвета и дизайна — все три заняты.

— Я ей сказал, что пишу книгу, хочу в конкурсе молодых писателей поучаствовать... И что она могла бы нарисовать иллюстрации, — произнес Ден. — Просто в голову пришло...

— Отличная идея, — похвалил сидящий рядом учитель Лей. — Будет повод для общения. А конкурс на самом деле проводится?

Орлов пожал плечами.

— Какая разница. Какие-нибудь конкурсы всегда есть. А если нет, то будут. Через месяц, через год. Это не важно, — Ден вздохнул. — У меня есть ма-а-аленькая проблемка. Книги я пишу не лучше, чем крестиком вышиваю. А чтобы было о чем общаться, надо, чтобы у меня хоть что-то было...

Орлов посмотрел на собеседников. Полянский развел руками, мол, я тоже не писатель. Второй собеседник — бледный темноволосый парень с сережкой в ухе — о чем-то задумался, глядя через окно на простирающийся до горизонта лес. Затем поднял голову, посмотрел на Дена.

— Я это сделаю. Напишу тебе несколько глав, — сказал он вслух и мысленно добавил: "Я хочу, чтобы Шая меня вспомнила".

АПД 29.10.20

Сегодня прода посвящается Галитигре

ГЛАВА 6

В субботу меня снова на входе встретила Ойга. Пожаловалась, что в тестовом центре в последний момент поломалась какая-то аппаратура, и что ремонт затянется еще на полчаса. Предложила подождать в офисном кафе. Оно располагалось на верхнем этаже. Было маленьким, но уютным. В корпоративных бело-голубых тонах. Я сразу заняла столик возле окна.

— Вау, горизонт видно, — с благоговением прошептала я.

Ойга снисходительно усмехнулась. С безразличием посмотрела в окно. Конечно, она сюда каждый день приходить может. А я глаз оторвать не могла.

— Как тебе работа? Нравится?

Я повернулась к Ойге, кивнула. Ничего особенного делать не нужно, деньги каждую неделю платят, бутербродами кормят. Еще и выспаться в игровой капсуле можно. Мечта, а не работа.

— А родители нормально отпустили?

— Эм... я с бабушкой живу.

Странно, неужели у них нет информации обо мне? Хотя Ойга ведь простая ассистентка, откуда ей знать. Девушка смутилась и покраснела.

— Ой, извини, я... не знала, что они умерли. Прости, пожалуйста. Я не хотела.

К нам подошла официантка, принесла горячий шоколад для меня и кофе для Ойги. Я ковырнула взбитые сливки, посыпанные шоколадной крошкой. Съела и облизала ложечку. Вкусно...

— Нет, они не умерли. Развелись. Давно уже.

— А, ну это бывает. Мои тоже когда-то развелись. Мне было одиннадцать. Правда, я с мамой жила, а не с бабушкой.

— У моей мамы теперь другая семья...

Я поджала губы. Пусть это и была давняя история, но обиду на родителей я чувствовала до сих пор.

— А отец?

— А его я и вовсе с тех пор не видела.

Мы с Ойгой в унисон вздохнули.

— Я тоже своего отца с тех пор не видела. Хотя точно знаю, что он жив и здоров. Мог бы хоть открытку поздравительную на день рождения прислать, засранец! — она с силой стукнула кулаком по столу.

Чашки задребезжали. В нашу сторону обернулось несколько человек. Девушка смущенно потупилась.

— А разве нет? — тише добавила она. — Знаешь, дети, может, и труднее такие вещи переживают, чем взрослые, но... я хоть и выросла уже, а до сих пор чувствую себя брошенной. Поверь мне, обида на всю жизнь остается. У меня вот сын растет. Тоже без отца. Я никогда его не оставлю, никогда не предам. Он всегда будет знать, что он самый любимый, самый желанный ребенок, и что мама всегда будет с ним! Вот, смотри, — Ойга повернула ко мне планшет и с гордостью добавила:

— Мой Дарик! Ему сейчас четыре. Уже читать умеет. И считает до двадцати.

На фото улыбался светловолосый малыш с такими же голубыми, как у Ойги, глазами. В одной руке он держал ягоды малины, второй размазывал пятно на новеньком желтом комбинезоне.

Я улыбнулась, затем молча уткнулась в чашку. Мне отец тоже открытки не присылал на дни рождения. Да и мама редко мной интересовалась. Права Ойга. Сколько не отмахивайся, сколько не говори себе, что с бабушкой лучше, а противное чувство, что тебя не любят собственные родители, никуда не уходит.

Запиликал лежащий на столе сложенный планшет. Ойга приняла входящий вызов.

— Что? Починили уже? Да, конечно, мы сейчас спустимся, — ответила она и повернулась ко мне. — Нам пора. Шоколад можешь забрать с собой. Допьешь у Бубликова.

* * *

— Игрек, привет! — помахала я рукой, увидев парня.

— А, черт! — заорал он, отскакивая.

Я... хм... удивилась. А он сразу же расслабился.

— Ну что? У меня получилось? Я добавил твою форму приветствия в свою базу данных.

Мою что? А, верно. Кажется, я так себя повела, когда впервые сюда попала. Я рассмеялась.

— Зря... — не сдержала я смешка. — Это скорее форма удивления в неожиданной или неприятной ситуации. Или возмущения... а-ай, не умею я так заумно выражаться. В общем, не надо меня так приветствовать.

Игрек вежливо улыбнулся.

— Да ладно, я пошутил. Идем?

Я проверила маршрут. Развернула карту и зональную сетку. Последняя знакомо подсветила активные зоны — неровные пятна, вложенные одно в другое. Будто обозначения высот на географических картах. Сегодня мы должны были зайти немного дальше в активную зону. Не до самого пика, конечно. Игрек несколько раз напомнил о безопасности. О том, что некоторые игроки чувствуют себя нехорошо в таких местах. Попросил сообщать о любых мелочах.

Мы неспешно двинулись в нужную сторону, разговаривая по дороге. Игрек много знал, с ним было интересно. Я даже осмелилась попросить потрогать его.

— Конечно, можно, — отозвался парень и засмеялся.

Взял мою руку и приложил к груди. Сверху накрыл своей ладонью.

— Чувствуешь, сердце бьется?

Да, под рукой были мышцы. Крепкий торс, не похожий на девчачий. Теплый. А под рукой билось сердце. Я смутилась, резко одернула руку, отвернулась. Впрочем, чего смущаться. Игрек — компьютерный персонаж, вряд ли он что-то лишнее подумает.

— А мне еще говорили, что ты можешь бегать быстро и тяжести таскать...

Вместо ответа Игрек легко, словно пушинку, подхватил меня на руки и рванул с места. Перед глазами замелькали дома и деревья. Я вцепилась в парня, зажмурилась и завизжала от страха. Игрек мгновенно остановился и отпустил меня. А я поймала себя на мысли, что я... расстроена? Этой демонстрацией Игрек показал, что он действительно компьютерный персонаж. Неужели я в душе надеялась, что он тоже тестировщик?

Я сверилась с картой, посмотрела по сторонам.

— А что это солнце так высоко? И вообще на севере...

— Не обращай внимания. Солнце здесь перемещается как хочет. То в одну сторону, то в другую. Программисты чудят, — развел он руками.

Чувствую, что "программисты чудят" — вторая по популярности фраза после "игра недоработана", которая может объяснить все, что угодно.

Следующие полтора часа я шла по намеченному маршруту. Устала. Вот раньше люди выносливее были. А ведь еще обратно возвращаться. Пробовала послать силу в ноги, как предлагал Бубликов. Ничего не вышло. Ни с первого раза, ни со второго, ни с третьего. Зато возникла идея, а не попросить ли Игрека подвезти меня на руках. Улыбнулась, представив себе, как снова бешенно колотится сердце, а я на весь городок визжу от страха. Поймала себя на мысли, что мне с Игреком легко. Совсем как с тем выдуманным другом. Словно мы понимаем друг друга с полуслова. Он спросил меня, как я живу. И я неожиданно начала рассказывать о школе, о подругах, о бабушке. Даже про Дена рассказала.

— Знаешь, на расстоянии он мне больше нравился. Как идеал, как статуя в музее. А вот познакомилась с ним, стал он обыкновенным человеком, и половина очарования пропала.

Игрек рассмеялся.

— Я в этом ничего не понимаю, — признался он. — Правда, у меня в памяти есть масса философских трудов. А еще научные работы по подростковой психологии. Могу что-нибудь подходящее процитировать.

— Ой, не надо, — замахала я руками. — Мне для промывки мозгов Инессы хватает.

— Кто такая Инесса?

И я снова принялась рассказывать о себе.

* * *

На следующий день пришлось делать то же самое. Идти в очередную аномальную зону — теперь почти до ее центра. Если бы не Игрек, было бы скучно. Новизна городка пропала, одинаковые дворы и дворики давно приелись. Сходили, вернулись. Ничего особенного я не почувствовала.

Вернувшись, я села на лавочку, сунула руку в рюкзак за бутербродом. Вместо него попалась тряпичная кукла, брошенная в рюкзак в мой первый визит. Я рассмотрела ее — выцветшие от времени краски, обтрепанные края ткани. Представила себе девочку лет пяти на вид с копной светлых кудряшек, похожую на одуванчик. Возможно, она жила в том доме. Возможно, эта кукла была ее любимой. Почему же она ее оставила? Так! Стоп! Какие девочки? Это же просто объекты, расставленные программистами. Хотела выбросить куклу, но вдруг пожалела. Поправила ниточки-волосы, разгладила платье... и засунула обратно в рюкзак. Достала взамен бутерброды. Поделилась с проводником.

Рядом примостился Игрек. Казалось, он задумался о чем-то своем. На самом деле, конечно, нет. Он ведь неживой. Но мне хотелось так думать...

— Мне нравится твоя сережка, — сказала я.

— Мне тоже. От сестры осталась.

— От сестры?! — я едва не подскочила. — Ты ведь говорил, что у тебя нет истории.

Игрек повернулся ко мне.

— Хм... действительно. Истории не было. А теперь есть. Вернее, теперь я знаю, что это сережка сестры. И больше ничего.

Я с подозрением на него посмотрела. Мне показалось, или Игрек действительно напрягся? И тут черт дернул меня спросить:

— А здесь есть двор со старой яблоней? Половина веток сухие, несколько плодов на верхушке...

— Есть... Откуда ты о нем знаешь?

Я вскочила.

— Покажи мне это место! Я хочу его видеть. Покажи!

Игрек нехотя поднялся. Впрочем... почему нехотя? То, что я снова навоображала себе друга, ничего не меняет! Как компьютерный персонаж может чего-то не хотеть? В ответ на лице парня появилась вежливая непробиваемо-равнодушная улыбка.

— Хорошо, идем.

Он повел меня дворами. Недалеко. Через пять минут были на месте. Вот старая яблоня. Та самая, я без труда ее узнала. Вон там на траве лежал труп. Я присела, присматриваясь. Ровную лужайку портили засохшие комья грязи, пара сухих сорняков, куски корней. А под яблоней трава как будто пониже и позеленее — ровный такой прямоугольник... как раз, чтобы человек поместился. Я посмотрела на Игрека. Тот стоял, сложив руки за спиной. Взгляд ничего не выражал. Я подошла к яблоне, обняла ее, погладила ладонями теплую кору. Почувствовала идущую энергию — вверх, к листве, и вниз, к корням. А вот с этой стороны корни подрублены, не доходит туда жизненная сила. Именно туда, где выделяется свежей зеленью чертов прямоугольник!

Я отошла, стала напротив Игрека.

— Я знаю это место. Ты стоял вот здесь, вон там Мельгион. А тут... лежал мужчина... мертвый.

Я смотрела в глаза Игреку, ища подтверждения.

— А вон там его могила! — крикнула я, не дождавшись ответа, и махнула рукой. — Да?! Я ведь права?! Кто это был?!

Игрек продолжал стоять, с безразличием глядя сквозь меня. Я стукнула его кулаком. Раз, другой. Он даже не шелохнулся.

— Если ты сейчас же не ответишь, я пальцами разрою эту чертову могилу и посмотрю сама! Слышишь меня? Слышишь?!

Я собралась снова стукнуть его, замахнулась, но Игрек вдруг поймал мою руку. Взгляд его изменился. Стал собранным и злым. Лицо, казалось, стало еще бледнее, а пятна на скулах еще более алыми. Я испугалась. Выдернула руку и отшатнулась.

— Да, здесь могила, — процедил Игрек сквозь зубы. — Это... компьютерный персонаж.

— Персонаж? Персонажа можно просто убрать из игры, удалить модель. Зачем ему могила?

— Это вопрос не ко мне. Впрочем, разработчикам этот вопрос я тоже задавать не советую.

Игрек снова подошел вплотную и уставился на меня. От его немигающего взгляда стало не по себе. Он схватил меня за руку, дернул к себе. Наклонился к моему уху.

— Знаешь, сегодня из-за сбоя в системе не записываются логи игры. Тебе повезло. Хочешь дружеский совет? Не стоит болтать о том, что здесь было. Ни о яблоне, ни о сережке, ни о своих подозрениях. Ни тут, в игре. Ни там, в реале. И в будущем во время сессии постарайся не задавать ненужных вопросов. Поняла? — я молча смотрела на проводника. — Я спрашиваю, ты поняла?!

Какое гадкое чувство беспомощности и страха... Я изо всех сил закивала, одновременно пытаясь выдернуть руку. Игрек держал крепко. А отпустил настолько неожиданно, что я свалилась в траву.