Первая раса. Хозяева. Книга 1

Яр обвел равнодушным взглядом наемников:

— Кто-то хочет еще перебить меня?

Те, ошеломленные такой быстрой неотвратимой смертью, всего лишь за несколько не вовремя сказанных слов, даже не шелохнулись. И вроде как дышать стали через раз...

Спутник Марты чуть усмехнулся:

— Понятливые. Это хорошо. Мдджэй — ко мне, а остальные пошли вон отдыхать...

Караван вышел на следующий вечер, когда заходящее солнце окрасило все окружающее в нежный розовый цвет, переходящий в густые лиловые тени. И опять под копытами ослов зашелестел песок, среди которого все чаще и чаще стали попадаться пучки травы. Идущий впереди каравана Яр, уверенно ориентируясь по звездам, вел маленький отряд на северо-восток. В результате такого движения уже на вторые сутки они вышли на протоптанную тропу, которая вела между кустами и деревьями, одетыми в яркий зеленый наряд. Еще через сутки, тропа расширилась, превратившись в проселок, и каравану на пути начали встречаться люди. А на четвертый день путешествия послышался глухой рокот, похожий на шум водопада. Это был рокот Императорской Дороги!

Здесь, в этих местах, собирались воедино все тропинки и проселки, идущие по побережью Великой Зелени, из Страны Львов на западе и из глубины страшной пустыни Ха. Отсюда начинался древнейший караванный путь человечества этого мира. Он, доведя купцов до города храмов Хут-Ка, пересекал Геон, и дальше, через полуостров Джазират, пройдя по восточному берегу реки Йарден в столицу Димашка, одних торговцев уводил в Четырехречье, в Сан-ига — к 'черноголовым', а других — в страну Парс к огнепоклонникам. Тысячелетиями вели купцы по этому пути своих ослов, обостренным нюхом чуя ничем не передаваемый запах прибыли. Караваны упрямо шли мимо неведомо кем построенных, и неведомо кем разрушенных храмов Гебала, в основании которых лежали грандиозные каменные блоки, вес которых невозможно было представить. Караваны шли мимо развалин гигантских крепостей, имена строителей которых затерялись в сумраке времени. Порой шли караваны по плитам на этой дороге, так умело выделанным и плотно пригнанным, что невозможно было просунуть между ними лезвие ножа. Везли эти караваны все, что можно было продать или обменять. Зерно, медь, хлопок, льняные ткани из Империи Тукан в Либан, а оттуда, крепкий кедр к истокам Геона. Там, на южной границе Империи драгоценное дерево выменивалось на сотни сладких девушек подростков с необыкновенными узкими голубыми глазами, тонкими чертами лица и гладкой, черной, как ночь кожей из срединных земель Афра. Их необычайно ценили старые вожди кочевников в стране благовоний Мариб на берегу Оранжевого моря. За каждую такую голубоглазку дряхлые сластолюбцы, не задумываясь, отсыпали драгоценного ладана и смирны в четверть ее веса! А если улыбнется удача, и удастся купить у народа Фенеху — 'строителей кораблей', редких по красоте, и тоже голубоглазых, с изумительными золотыми волосами, гордых дочерей из племени Славов с далекого севера и поставить рядом на рынке рабов с их черным отражением из Афра, то благовоний будет в четыре раза больше!!! Только поворачивайся купец! Рискуй и будешь богат!

Поэтому так глухо и нетерпеливо рокотала Имперская Дорога, когда Яр во главе своего маленького отряда ступил на нее. Он, еще загодя приказал охране идти вплотную по обеим сторонам каравана, откуда-то зная, что на древнем торговом пути зевать не стоит. Мигом, твой осел и поклажа на нем, могут превратиться в чужого осла и чужую поклажу. Но, или так действовал грозный вид охраны, или благоволение богов Тукана витало над караваном, путь перед маленьким отрядом все время оказывался свободным. А проходящие или едущие вокруг люди смотрели будто сквозь них, при этом старательно обходя или объезжая. Когда ладья Шу подплыла к зениту, Императорская Дорога начала расширяться и вдалеке стали вырастать ослепительно белые крепостные стены Хут-Ка. Яр остановил впереди идущего осла и поднял руку:

— Уоти, подойди.

Жрец спешился и торопливо подбежал:

— Я здесь, хозяин.

Спутник Марты наклонился к нему и тихо, чтобы не слышали наемники, прошептал:

— После того, как войдем в город через западные ворота, пойдешь впереди, и незаметно будешь указывать дорогу к тому дому, который ты купил у южной городской стены. Но проведи нас так, чтобы мы шли через те кварталы, где меньше любопытных глаз и никому нет дела до других.

— Я все понял, хозяин...

Яр обернулся к наемникам и громко проговорил:

— Скоро прибудем на место. Слава Шу, все заканчивается благополучно. Как я и обещал, когда за нами закроются ворота моего дома, вы получите окончательный расчет. А сейчас — Вперед! Вперед!

Видно почувствовав, что путешествие заканчивается, даже ослы пошли веселее и вскоре караван встал в очередь, желающих войти через Западные ворота в Хут-Ка. Кого здесь только не было! Здесь толпились, все в пыли странствий, рыжеволосые жители Страны Львов с их смуглыми женщинами, лица у которых были украшены ритуальными синими татуировками. У каждой из них, или в носу, или на подбородке было провздето маленькое серебряное колечко. Но вся эта экзотика меркла пред их глазами — черно-лиловыми, в которых затаились коварство и измена. Между ними втесались, перекрикиваясь гортанными голосами, одетые в серые, длиннополые бурнусы жители Мариба, непонятно каким ветром занесенные на эту сторону Геона. А сзади подпирали густо пахнущие стада коз и коров, которых вели на продажу и в счет налогов бритые наголо, в одних набедренных повязках быстрые и злые торговцы из Тукана. Вся эта смесь людей и животных, покрытых мелкой белой пылью, под опаляющим жаром Шу, толпилась, кричала, блеяла, мычала, производя оглушительный шум, очень похожий на прибрежный рокот Великой Зелени, когда начинается буря.

Яр, как опытный капитан, повел караван через это бушующее море из людей и животных. И когда перед ним, в непонятном страхе отступили последние из самых наглых марибцев, он, остановившись перед начальником охраны ворот, снял с предплечья два медных браслета, протянул их стражнику, и со значением в голосе произнес:

— Слава Мину, покровителю путешественников, доблестный страж.

Начальник караула внимательно посмотрел на браслеты оценивающим взглядом, плутовато ухмыльнулся и тихо ответил:

— Слава Мину, купец. Я вижу, намерения твои честны и ты не везешь в Хут-Ка запрещенное.

Он ловким, воровским движением забрал подношение и повернулся к своим подчиненным:

— Этих, во имя Мина — пропустить первыми! Проезжайте! Быстрее! Быстрее!!

Ослы, в окружении наемников, быстро прошли под аркой ворот и свернули направо, в сторону жилых кварталов столицы. Уоти, ориентировался в узких, пустынных улочках Хут-Ка как заправский столичный житель. Он уверенно повел караван в южном направлении, по пыльному, залитому жаром Шу лабиринту из глинобитных стен, сворачивая там, где надо. Вскоре, им по дороге начали встречаться сады. В начале — совсем крошечные, робко выглядывающие запыленной листвой из-за глиняных заборов. Но с каждым поворотом, сады становились гуще и зеленее, заборы выше, а дома богаче. Наконец дохнуло прохладой, и путешественники вышли из проулка на широкую улицу, скорее даже проспект, где жили состоятельные люди столицы Империи. Эта улица проходила насквозь через весь город от его южных стен до северных. Участки земли на ней, принадлежавшие знати и купцам, обязательно выходили к Геону с одной стороны. А с другой — были окружены высокими, в два человеческих роста каменными стенами, за которыми, в тени пышных, вечно зеленых садов и обрамлении цветников, умелыми зодчими были выстроены красиво расписанные большие дома.

Уоти подвел караван к дому, стоящему в некотором отдалении от других, и три раза ударил в крепкие, на больших медных петлях деревянные ворота, привязанной к ним колотушкой:

— Радуйтесь! Хозяин приехал! Открывайте!

За воротами сразу же послышался топот множества ног, шум снимаемых засовов, хорошо смазанные петли чуть заскрипели, ворота полностью распахнулись, и караван начал втягиваться в широкий двор, уложенный плотно подогнанными плитами из белого известняка. Когда последнее животное вошло во двор, ворота немедленно закрылись, Яр слез с осла и по хозяйски огляделся. В пяти шагах от него на коленях стоял невысокий, бритый наголо мужчина в набедренной повязке. Подошедший с боку к спутнице Марты Уоти, тихо зашептал ему на ухо:

— Это управляющий твоим домом, хозяин. Зовут его Шенти. Он обо всем предупрежден. В доме шестнадцать рабов. Восемь из них — мужчины, а восемь — женщины. Все они с вырезанными языками.

Яр чуть прикрыл глаза, что понял, а затем поманил пальцем управляющего:

— Встань и подойди ко мне, Шенти.

Мужчина вскочил с колен, сделал три шага вперед и склонился в низком поклоне:

— С благополучным прибытием, хозяин. Богатства, радости и здоровья тебе. Жду твоих указаний.

Спутник Марты благосклонно кивнул:

— Спасибо, Шенти. Прикажи распрячь ослов и позаботься о грузе. Пусть начинают готовить для меня и моих спутников ужин, и распорядись по поводу бани.

— Все сделаю непременно, хозяин.

— Иди...

Яр, больше не обращая внимания на управляющего, снял с одного из ослов небольшой кожаный мешок, а потом призывно махнул рукой командиру наемников:

— Мдджэй, собирай свою банду головорезов, и идите все за мной.

Он подхватил мешок, прошел к краю двора и уселся там скрестив ноги, прямо на плиты в тени жасминового куста. Наемники, радостно переглядываясь, последовали за ним, и расселись полукругом напротив.

Спутник Марты оглядел их, ухмыльнулся понимающей улыбкой, достал из мешка семь серебряных браслетов и передал их командиру наемников:

— Здесь оставшаяся плата в пять серебряных дехенов. Два дехена — это премия.

Воины взволновано и весело загалдели. Яр раздраженно приподнял ладонь:

— Тихо, шакалье племя! Я сказал — тихо!

Наемники помня, как скор он бывает на расправу, тут же умолкли. Спутник Марты, дождавшись полной тишины, продолжил:

— У меня есть к вам предложение. Вы поступаете ко мне на службу. Одежда, кров и еда — за мой счет. Кормить, и одевать буду вас как воинов Императора. Каждую седмицу, тоже за мой счет, будете получать вино и женщину на ночь. Мдджэй, ты как командир отряда будешь получать полтора серебряных дехена каждое новое полнолуние. А все остальные — по три четверти серебряного... За успешное выполнение моих поручений я буду платить премию. Что на это скажите? Только решайте здесь и сейчас. Я жду ответа.

Это было хорошее предложение для наемников. Очень хорошее. При удачном стечении обстоятельств, каждый из них мог рассчитывать, что за два-три разлива Геона он мог стать владельцем небольшого дома с земляным наделом, парой рабов и трех быков. И прощай тогда жизнь полная опасностей и неопределенности.

Но всю эту идиллию сладких расчетов, чуть было мгновенно не разрушил один из их товарищей, который внезапно, с хитрецой в голосе, проговорил:

— Можно спросить, хозяин?

Спутник Марты озадаченно на него посмотрел:

— Ну, спрашивай...

— Может быть лучше один дехен каждому рядовому, хозяин? Так, для круглого счета... А то три четверти это не туда и не сюда...

Яр в ответ равнодушно пожал плечами:

— И, правда — не туда и не сюда. Поэтому предлагаю уже половину дехена каждому, а тебе Мдджэй — один дехен...Мне так будет легче считать. Дехены, они, видите ли, счет любят...

Два удара локтем, один по лицу, а другой в грудь, почти одновременно нанесенных рядом сидящими товарищами, свалили не в меру жадного и говорливого воина на землю, а Мдджэй торопливо и с подобострастностью в голосе проговорил:

— Мы принимаем твое предложение, хозяин. Первое твое предложение...

Спутник Марты, якобы в задумчивости, поднял глаза вверх и долго рассматривал цветы на жасминовом кусте, под которым сидел. Потом вздохнул, вроде как, делая над собой усилие, и милостиво кивнул:

— Ну, ладно. Так и быть. Оставляю мое первое предложение в силе...

Наемники радостно и облегченно зашумели, а их командир протянул Яру свою ладонь:

— По рукам, хозяин?

Яр, железными пальцами, пожал его руку.

— По рукам, Мдджэй. Теперь слушай мой первый приказ. Ты сейчас найдешь управляющего и передашь ему мое распоряжение, чтобы он вас накормил и разместил. По имению не шляться и рабынь по кустам не таскать. Пить в меру. Вести себя тихо и достойно. За ослушание моего приказа что будет, Мдджэй?

Воин повел плечами, как будто внезапно озяб:

— Смерть, хозяин. Мы все это усвоили еще с первого раза в пустыне...

— Прекрасно. Теперь убирайтесь...

Когда наемники оживленной гурьбой ушли искать управляющего имением, Марта, стоявшая поодаль и с иронией наблюдавшая за происходящим, подошла к Яру и уселась рядом с ним:

— Я вижу, яростный, к тебе начали возвращаться все твои достоинства. Видеть, как ты торгуешься, а не убиваешь на месте за глупость, доставило мне истинное наслаждение.

Яр задумчиво поскреб подбородок, а потом криво улыбнулся одной стороной рта:

— Если говорить честно, то еще бы одно слово этого недоумка, и я их разорвал бы прямо тут на месте. Но до чего же они жадные и тупые эти хезуры...

— Я тебя прекрасно понимаю, Второй Отец...

Ее спутник придвинулся к ней ближе и тихо проговорил:

— Сегодня Тхор в полной силе и меня будет ждать главный жрец храма Тира, чтобы рассказать о происходящем с Императором в деталях. А ты, уж проследи здесь за всем. Только, дорогая, очень прошу — без всех этих своих штучек ...

Марта улыбнулась, похлопала ресницами и кокетливо повела плечами:

— Ты боишься за мою невинность, Яр?

Он в ответ тяжело и безнадежно вздохнул:

— Я боюсь за невинность и целомудрие всех присутствующих в этом имении, драгоценная. Начиная с ослов, собак и этих недалеких наемников, заканчивая рабынями, рабами и явно прожженным негодяем управляющим. Я даже боюсь за невинность этого куста, под которым мы сидим.

Его спутница довольно рассмеялась:

— Ладно, так и быть. Буду добродетельной, строгой и заботливой хозяйкой. Обещаю, когда ты вернешься, то не застанешь на этом месте развалин пожара в полквартала и изнасилованных людей с животными. Все будут спать как младенцы...

Яр ничего не ответил, только еще раз тяжело вздохнул...

Когда ладья Шу плавно ушла за горизонт на западе и на Хут-Ка, наконец, снизошла желанная прохлада, узкая калитка в стене рядом с воротами дома, в котором поселились новые жильцы, чуть приоткрылась, и через нее проскользнул Яр, одетый в серый бурнус. Он несколько ударов своего сердца стоял, осматриваясь, а потом перешел через дорогу и растворился в переулках столицы. Было полнолуние, и Тхор щедро заливала город своим серебристо-голубоватым светом. В этом свете, в серых одеждах, Яр как тень скользил по пыльным улицам мимо глиняных заборов, за которыми, с заходом солнца на покой и начиналась жизнь. Утомленные дневной жарой и тяжелой работой, жители города поднимались на плоские крыши своих домов и там, в прохладе, ужинали в кругу семьи или друзей. С крыш раздавались разговоры, веселый смех, соседи перекрикивались друг с другом и желали благополучного завтрашнего дня. Светильники и факелы на крышах еще больше сгущали тени от луны внизу, в переулках, по которым осторожно двигался Яр. Он быстро добрался до западной городской стены и несколько мгновений постоял перед ней в задумчивости. А затем ногти на его руках и ногах внезапно начали удлиняться и загибаться, превращаясь в несокрушимые когти древнего хищника. Яр небрежно мазнул когтями правой руки по одному из камней, из которых была сложена несокрушимая городская стена Хут-Ка и на нем немедленно появились глубокие борозды. Спутник Марты удовлетворенно, тихо рассмеялся, подпрыгнул и стал легко взбираться по отвесной стене, цепляясь когтями за глыбы. В неверном свете Тхор, он был похож на огромного, серого нетопыря, неумолимо ползущего к свой жертве. Так, похоже, никем не замеченный, Второй Отец быстро добрался вершины стены, не останавливаясь, в одно движение пересек ее и решительно прыгнул вниз, распростав руки. Его бурнус раскрылся, но оказался не одеждой жителя далекого Мариба, а большими, перепончатыми крыльями, на которых, существо по имени Яр, умело пользуясь восходящими и нисходящими потоками, целеустремленно заскользило по воздуху в сторону пустыни. Пролетев две тысячи имперских локтей, он стремительно, как коршун, спикировал вниз и оказался стоящим перед громадным каменным изваянием крылатого льва с лицом человека, которое уже было здесь, когда первые жители Тукана, многие тысячи разливов Геона тому назад пришли в эти места. Эта циклопическая статуя сразу же навела на них такой страх и почтение, что они дали ей целых два имени — 'Отец ужаса' и