Сравнительно молодые, в невысоких чинах — польский поручник и чехословацкий капитан быстро нашли общий язык. Оба — патриоты своих стран, страстные лошадники, интересующиеся политикой больше, чем считалось допустимым в их среде, они осознавали, чем может грозить их странам германское нашествие.

— Да, без второго Грюнвальда нам, как я думаю, не обойтись, — высказал как-то в разговоре Роман.

— Грюнвальд? Хороший пример братства наших войск, — ответил Карел. — В моей семье имеется предание, что мой предок, Франтишек Павлик, участвовал в этой битве оруженосцем самого Яна Жижки.

— Жижки? — удивленно переспросил Роман. — Что-то я не помню о его участии в битве.

— После того, как он стал таборитом, об этом старались не вспоминать. Но он там был, как и остальные чешские рыцари.

— Тогда мы отбили натиск тевтонов на наши земли совместными усилиями. Удастся ли нам это сейчас? — заметил Братный, продолжая наблюдать за потоком машин, проносящихся за окном ресторанчика, по улице увешанной красными флагами с черной свастикой в белом пятне.

— Должны, пан Роман, обязательно должны, — ответил Карел, — прочел я на досуге сочинения их вождя нации. Прямо и откровенно написано, что мы, славяне, навоз для их цивилизации. Призывает к войне с большевистской Россией и захвату земли на Востоке, а про то, как тевтоны туда попадут — умалчивает...

Переговоры с чешским представителям не помешали Роману наблюдать за соревнованиями и даже лично увидеть, как разозленный Гитлер покидает трибуну после победы в эстафете американского спортсмена — негра Джесси Оуэнса, получившего четвертую золотую медаль. — Повезло американцам и англичанам. Негры выносливы и работают, если их заставить, хорошо. Колонии приносят англичанам огромные доходы. Поэтому эти коварные островитяне и не захотели делиться с маленькой Польшей даже частью захваченных немецких колоний, — подумал он.

Поляки, к сожалению Братного, такими успехами похвастаться не могли. Но на пятнадцатый день его порадовало выступление Здислава Кавецкого. Он легко прошел хердль, но, к огорчению Романа, сбил верхнюю планку. Зато жерди, параллельные брусья и бревенчатый барьер конник одолел играючи... Конь и всадник, словно слившиеся в единый организм, буквально пролетели на канавой и вышли прямо на кирпичную стенку. Прыжок, похожий на полет, и лошадь, гордо встав на точеные ноги, застыла на несколько секунд памятником самому себе. Но всадник и лошадь продолжили почти немедленно скачку. Не делая ни единой ошибки, лошадь снова одолела препятствия, и широким галопом выскочила на финальную прямую под непрерывные аплодисменты трибун. Вместе с ними аплодировал и, забыв на минуту обо всем, радостно кричал, приветствуя медалиста, Братный.

Потом он вместе с остальными зрителями долго смеялся над мучениями спортсмена, выступавшего в конном троеборье, три часа ловившего убежавшую лошадь, и радовался сразу трем серебряным медалям польских конников.

Возвращаясь в Варшаву, Роман думал, что не зря провел время. Точно так же полагал и Карел Павлик, возвращаясь из Праги к себе, в Мистек, в казармы восьмого Силезского полка. При этом, однако, не переставая удивляться, как и откуда командующий Пражским округом генерал Сергей Войцеховский узнал о нем и поверил настолько, что доверил это секретное и важное задание. Он и не подозревал, что обязан этим нескольким словам умирающего человека...

Польша. Коло

Янек сошел с поезда и осмотрелся. Никого не видно, ни матери с отцом, ни знакомых. Похоже, телеграмма еще не дошла, правильно ему говорил Гжесь, что надо ее пораньше послать, а не перед посадкой в вагон. Но после проводов в ресторане 'Пжеж Бамберки ' ему совершенно не хотелось не только идти на почту, но даже идти домой. Поэтому Януш отправил сообщение о том, что будет завтра к полудню, прямо с вокзала.

Вздохнув, Янек подхватил чемодан и напевая себе под нос:

— Воскресеньем последним

Расстаемся навечно

Разойдемся сегодня

Мы навсегда

Но грустный смысл песни не слишком соответствовал его настроению и Кос перешел на фривольную песню 'Блондинки, брюнетки'. Тем более что ему встретилось несколько незнакомых молодых девушек с удивлением и восхищением разглядывавших неожиданно встретившегося блестящего офицера.

Пройдя от вокзала мимо ратуши, Януш услышал сзади звонок и пропустил крутящего педали велосипедиста в фуражке почтовика.

— Это, наверное, моя срочная телеграмма спешит, — иронически подумал он, сворачивая с центральной улицы на свою. И сразу останавливаясь перед сгоревшим зданием, торчащим в ряду ухоженных фасадов, словно сломанный зуб на челюсти.

— Матка Бозка Ченстоховска, что же случилось с паном Абрамсоном? — вырвалось у него. Посмотрев на непонятную картину еще некоторое время, но так и не придумав, что произошло, он решил не терять времени, перехватил чемодан другой рукой и пошел дальше.

Впереди, на дальнем перекрестке, опять мелькнул велосипед почтовика. Но Янушу было уже не до того. Миновав заросший цветами палисадник Кшеминьских, он прибавил шаг. Еще два дома, незнакомые имена на почтовых ящиках, по-другому выглядящие палисадники. Но отвлекаться на мелочи уже не было никакого желания, впереди появился знакомый фасад и цветущие в палисаднике розы. Именно розы, их очень любила мать Янека. Они всегда росли в палисаднике, даже в трудные годы Войны.

Из дома выскочила какая-то высокая длинноногая паненка и с радостным визгом бросилась на шею оторопевшего и чуть не уронившего чемодан Коса.

— Марыська, ты меня перепугала, — наконец, опомнившись, заметил Янек.

— Не узнал, да? Ну ты, братик, нас порадовал, — затрещала Марыська, — что телеграмму раньше отбить не мог? Пан Здун только что уехал на своем велосипеде. Мама в панике, сейчас выйдет. А ты у нас кто? Улан, гусар или просто пехотинец? Но форма тебе точно идет, девчонки обзавидуются, когда увидят...

— Стой, стой, совсем заболтала, — только и успел сказать Янек, как из дома, на ходу вытирая руки о фартук, вышла мать.

Потом были и обнимания, и слезы, и негромкое материнское, — Как же ты вырос, — и рассказы о том, что отец получил очередное повышение к жалованию, а сейчас на службе. Что в городе открыли новый кинематографический театр и даже показывали не просто фильм, а фильм со звуком. Всей толпой, к которой прибавилась и служанка, с гордостью глядящая на 'молодого пана официра', они вошли в зал.

Чемодан открылся как-то сам собой, под продолжающийся рассказ о том, кто женился, кто куда уехал, Янек начал доставать подарки, когда Марыська вдруг выпалила. — А Кася то замуж вышла, за владельца кинематографа...

И сразу все изменилось. Янек продолжал что-то говорить, раздавать подарки, о чем-то спрашивать. Но все это автоматически, словно во сне. Даже появление отца не так сильно обрадовало. Кася, обещавшая быть только его, вышла замуж за какого-то торгаша. В голове крутилось:

— Воскресеньем последним

Расстаемся навечно

Разойдемся сегодня

Мы навсегда

Воскресеньем последним

Не жалей же мне взгляда

Погляди же ты нежно

Последний раз

Но он же был офицером, а не каким-то гражданским штафиркой. И умел владеть собой. Поэтому никто из домашних, кроме матери, ничего заметил. А потом ему стало все равно. Подумаешь, какая-то провинциальная паненка не захотела его дождаться. Его, блестящего офицера-танкиста. Ну и черт с ней, а он себе сотню таких найдет.

Но радость от встречи с домом была уже не такой полной и за ужином он, к огорчению матери, употребил водки не меньше, чем отец.

Польша. Варшава

Роман, сидевший в приемной Рыдз-Смиглы и, прислушивавшийся к изредка доносившимся из-за обитой кожей двери звукам, улыбался. Расположившийся за столом напротив его кресла адъютант каждый раз понимающе улыбался в ответ. Генерал явно не сдерживал себя. Неожиданно адъютант вскочил и зашел в кабинет, плотно притворив за собой дверь.

— Кто сегодня попался под тяжелую длань пана генерала? — лениво подумал Роман. — Неужели наши доблестные авиаторы?

Появившаяся из двери кабинета группа возбужденно переговаривающихся людей, возглавляемая, по контрасту, молчаливым и задумчивым генералом Райским, полностью подтвердила его мысли.

— Заметно, что пан Эдвард задал им хорошую трепку, — усмехнулся про себя Братный, наблюдая, как не заметившие его представители управления авиации и конструкторы покидают приемную. Только шедший последним пулковник Зайонц ответил на приветствие Романа и дружески кивнул ему.

'Понятно, кому не понравится выделение дополнительных средств на подчиненные ему части', — поручник вспомнил, как инспектор ПВО был обрадован, получив неожиданную поддержку своих требований от личного порученца самого генерального инспектора вооруженных сил. Но даже пулковник выглядел сегодня расстроенным.

— Проходите, пан поручник, — появившийся адъютант услужливо придержал дверь, пропуская Братного в кабинет.

— А, Роман! Проходите, проходите, — стоящий у окна генерал брони повернулся к входящему поручнику. — Чем дальше, тем больше я завидую большевикам, пан Братный. Так и тянет отправить всех несогласных в Березу-Картузскую. А потом, по примеру большевиков, заставить работать там под контролем, — Смиглы прошел к креслу и уселся, жестом предложив Роману присаживаться, и приказал. — Докладывайте.

Роман, присев, достал из портфеля папку и положил перед собой.

— Начну с 25TP. Большевики наконец-то согласились продать нам не менее пятидесяти экземпляров, модернизированных под наши требования. По лицензии еще идут переговоры. Пулковник Ровецкий считает, что соглашение будет заключено не позднее следующего года. Пока нас не удовлетворяет сумма выплат и запрещение внесения любых изменений без согласования с конструкторским бюро производителя.

— Хуже, чем я ожидал, но тоже неплохо. Сроки поставки согласованы? — подвел итог генерал, собственноручно сделав пометку в лежащей у себя на столе записной книжке

— Так точно. Начало поставок — через пять недель. Первые танки уже закончены сборкой и сейчас проходят военную приемку. По донесениям капитана Межицана, требования русской военной приемки намного ниже, чем наши. Но на боевых возможностях техники, как он докладывает, это практически не отражается. Поэтому мною составлена записка с предложениями пересмотреть комплекс требований к приемке, с целью увеличения выпуска бронетехники, — Роман достал из папки и положил перед генералом лист с отпечатанным на пишущей машинке текстом.

— Сами печатали, пан Роман? — исправив в тексте обнаруженную ошибку и улыбнувшись, заметил Эдвард. После чего поставил подпись и положил в кожаную папку с надписью 'К исполнению'.

— Так точно, пан Эдвард, — ответно улыбнулся Роман и продолжил. — Лучше обстоят дела по поставке башен и вооружения для 7TP. Принято уже десять танков с новыми пушечными башнями. Поставки остальной техники будут осуществляться по утвержденному графику и к концу следующего года в армии будет не менее девяноста таких танков. Танк 14TP, — Братный замялся. — Прототип уже построен, но пока без башни. Планируется поставить на первый танк ту же башню, что и у семерки. С новой башней пока не решено. Как и с двигателем. Есть предложение закупить у Советов еще и их танковую пушку, но большинство в Комитете против. В качестве альтернативы предлагается заказать сорокасемимиллиметровую пушку у 'Шкоды' и уже под нее разработать или заказать у той же 'Шкоды' новую башню.

— Пожалуй, я тоже поддержу второй вариант. Но с условием — все должно быть готово не позднее августа следующего года. Давайте бумагу, — еще одна бумага легла в ту же кожаную папку. — А что у нас с автоматом? — неожиданно перевел разговор Рыдз.

— В настоящее время инженеры Марошек и Скрипинский ознакомлены с чертежами 'Берила', составленными мной. Марошек признал некоторые решения любопытными, но считает, что переделывать его карабин под новую схему смысла не имеет. Скрипинский, напротив, согласен заняться конструированием оружия по этой схеме под маузеровский патрон. Создавать новый патрон они оба считают нерациональным. Но мне удалось заинтересовать этой проблемой профессора Вильневчица. Но и он считает, что пока лучшим решением в настоящее время будет создание оружия под имеющийся патрон.

— Думаю, он прав. Нет у нас сейчас лишних денег на перевооружение еще и новым калибром. Одно переоснащение патронных заводов сколько средств потребует... Так и решим. Пусть работают все. А что решил Комитет с пистолетами-пулеметами?

— Ничего. Все считают, что это полицейское и специальное оружие. Только генерал Кутшеба предложил закупить некоторое количество финских пистолетов-пулеметов, таких же, как поставленные ранее для полиции, для частичной замены ручных пулеметов в кавалерии.

— Финские? А какие у них характеристики? — генерал взял поданную поручником записку и углубился в чтение.

Польша. Коло

Янек осторожно обогнул коленки очередной паненки и облегченно вздохнул про себя, одновременно думая, что этот жлоб-владелец мог бы сделать проходы и пошире. Они с Зосей успевали добраться до своих мест как раз к моменту выключения освещения. И успели. Только они уселись, как свет начал постепенно меркнуть и погас, погрузив зал в темноту.

Содержание киножурнала Януш не смог бы припомнить даже под угрозой немедленного расстрела. Потому что он этот журнал не смотрел, углубившись в свои мысли и переживания. Причем за время демонстрации ему удалось добиться двух тактических успехов — его ладонь лежала на ладони Зоси, а нога сквозь ткань брюк и платья чувствовала тепло ноги соседки. Которая, вроде бы, совершенно не замечала этого...

Как правильно решил в свое время обиженный на неверную подругу подпоручник, появление в провинциальном городке блестящего молодого пана офицера, холостого и не связанного обручением, вызвало настоящий ажиотаж среди молоденьких паненок. А также среди их матерей, приглядывающих достойную кандидатуру в женихи своим ненаглядным дочкам. 'Танкист, конечно, не столь аристократичен, как кавалерист, это же почти механик. Да и семья у пана офицера не очень богата. Но зато впереди у молодого подпоручника возможная карьера, которую вполне может разделить и даже украсить своим присутствием моя ... (нужное имя подставить легко, если вы знаете кого-нибудь из жителей этого славного города)' — примерно так рассуждали многие из них. Поэтому скромный домик семьи Косов оказался в центре внимания населения города. Каждая же прогулка Януша сопровождалась 'случайными' встречами с фланирующими по той же улице паненками и паннами, с лукавыми улыбками стреляющими глазами в сторону 'пана официра'.

Так и получилось, что одиночкой Янек пробыл недолго. Уже через неделю его повсюду сопровождала София (Зося) Медвецкая. Как например, сегодня, на премьеру кинокомедии 'Любовные маневры или дочь полка'. Премьеру в городе Коло, конечно, сам фильм был снят в прошлом году. Но ни Янек, ни Зося его видели, поэтому с удовольствием смотрели незатейливую историю об уланском поручнике. Красавец-улан Нико, живущий в европейской стране Скумбрия, на балу встретил и влюбился с первого взгляда в красавицу-баронессу, носившую на лице черную полумаску (тут Зося крепче сжала пальцы). Но семья поручника уже решила женить его на другой, богатой невесте — тоже баронессе, по фамилии Кольмар (Зося попыталась убрать руку, но не стала сильно настаивать). Вот уже переодетый адъютантом поручник везет переодетого же адъютанта на встречу с невестой. Не подозревая, что невеста — это переодетая служанка. И началось! Зося и Янек смеялись, и, затаив дыхание, следили за ночными гонками и признанием поручника своим родителям, что он любит другую (Зося подозрительно всхлипнула). Но тут неожиданно все выяснилось и счастливый главный герой поцеловал баронессу под одобрительные аплодисменты с экрана, повторенные в зале.