Он не думал заводить традицию... да и не получилось поддержать её в последнее лето. Собрать свежий букет он всё же успел и как раз неторопливо возвращался из парка, наслаждаясь рассветом и тихими, малолюдными улицами. У чёрного входа в свой книжный он внезапно обнаружил Мэтта, пристроившегося на ступеньках лестницы, помятого и чем-то напоминающего взъерошенного воробья. Сегодня Таксон его не ждал: Мэтт время от времени помогал ему развозить онлайн-заказы книг, о чём они договаривались заранее, основное место работы у него было на предприятии своего дяди.

Возможно, Мэтта отправили сообщить о каком-то срочном задании от лидера? Криссел редко планировал масштабные операции и ни от кого не требовал двадцатичетырёхчасового присутствия на главной базе, все в ячейке давно забили на формальности и спокойно занимались своими делами, собираясь только тогда, когда это было необходимо.

Что же мешало Мэтту зайти внутрь? Свой комплект ключей у него имелся, если он его не посеял случайно. С этими вопросами он и обратился к юноше, подойдя ближе.

Тот поднял голову и укоризненно посмотрел на него.

— Ничего я не посеял! Куда ты запропастился? Ты вообще носишь с собой свиток? Я не мог дозвониться до тебя.

Да-а, кажется, он опять забыл свиток где-то в подсобке.

— Извини, Мэтт. Ума не приложу, куда его положил... Не думал, что вы начнёте трезвонить с утра пораньше, сейчас ещё нет и семи. Что на этот раз натворил Макс?

Мэтт как-то нервно улыбнулся, но быстро сник и тихим голосом порционно выдал ему информацию:

— Он больше не сможет ничего "натворить". Его убили. Ночью. На операции. Я тоже был там. Я нашёл труп.

Слова Мэтта ошарашили его, радостная взволнованность от прогулки резко иссякла и оборвалась, словно песня на зажёванной магнитной ленте. Убит на операции — но когда и как Макс вообще успел её провести? Таксон ничего не слышал о ней. Смутно представлял, как кто-то мог добраться до их "неубиваемого" лидера.

Пожалуй, им обоим не помешает сейчас горячий чай с лечебной добавкой рома. Сунув букет под мышку, он поднялся по лестнице, отпер дверь и пропустил юношу вперёд.

* * *

Порядки, царившие в разных ячейках Белого Клыка, в какой-то степени определялись эксцентричностью их лидеров. Некогда дружные и неразлучные, они задолго до свержения Гиры Белладонны назывались "Непоколебимой четвёркой". Позже к ним присоединились братья Элбейны, взявшие на себя руководство самым малочисленным отделением — в Менаджери — но они были отдельной темой для разговора. Таксон не очень хорошо знал этих двух чудаков, да и не стремился к длительному общению. Их идеи и рассуждения о происхождении фавнов были... странными. Попахивали сектанством. Но по каким-то причинам Сиенна им доверяла.

О четвёрке Таксон мог рассказать гораздо больше. Они творили историю, несмотря на то, что весь остальной мир отвергал их и отрицал значимость их деяний. По ним можно было судить обо всём современном движении фавнов за свои права и свободу, ибо они фактурно представляли разные его проявления.

Сиенна Хан, верховный лидер, заседала в Мистрале и держала своё окружение в строгости, лично подавая всем пример целеустремлённого и трудолюбивого революционера. На её силу и решимость равнялись, её стойкостью восхищались. Характер свой она закалила годами рабского труда на шахтах — когда-то ей не повезло открыть проявление сенсора праха, чрезвычайно полезное для праховой промышленности. Если бы кто-то всерьёз взялся за изучение событий последнего десятилетия — в частности, за причины и последствия шахтёрских забастовок, — то обнаружил бы, что нынешняя предводительница БК играла в них далеко не последнюю роль.

Теренс Клирмаунтин, возглавивший мантловскую ячейку, был не в пример жёстче Сиенны. Суровый, как зимняя стужа, и неотвратимый, как приговор судьи, он собрал вокруг себя всех наиболее радикально настроенных собратьев. Но держал их в ежовых рукавицах, ибо, по его словам, "у восстания должна быть своя дисциплина". До БК Теренс вёл кочевую жизнь вне королевств и это, видимо, повлияло на его способности: презираемый цивилизацией, он возненавидел её в ответ, открыв в себе проявление, блокирующее работу любой техники, основанной на прахе.

Теви Инаба, занявшая Вакуо, старалась быть гласом совести (а иногда и рассудка) для остальных лидеров. Мягче и умереннее своих товарищей, она была последним напоминанием о том времени, когда БК шёл мирными путями и не поднимал оружие против людей. Своё весьма специфическое и малоизученное проявление она называла "изменением функции вероятностного поля" (явно из желания казаться умнее), другие — "упоротой удачей". Для проявления Теви не существовало понятий "благоприятное или неблагоприятное случайное событие"; находясь рядом с ней, ты мог сломать ногу, а потом найти счастливый лотерейный билетик в коридоре травмпункта, куда она по доброте душевной дотащила бы тебя. Кажется, сама Теви (хоть и утверждала обратное), совершенно не контролировала "вероятностное поле" вокруг себя.

Два года назад она в чём-то не сошлась с Сиенной и покинула организацию вместе со своей младшей сестрой. Подробности конфликта не раскрывались, всю вакуанскую ячейку просто записали в дезертиры и объявили врагами революции. Что это всё означало с учётом проявления Теви — оставалось только гадать. Таксон не ждал ничего хорошего: если Теви зачастую действовала импульсивно и необъяснимо, то для вдумчивой и благоразумной Рейсен, её сестры, не могла не существовать какая-то очень весомая причина.

И, наконец, невозможный Макс Криссел из Вейла, сочетающий в себе лень и тягу к безделью с хозяйственностью и запасливостью. Ему нужно было родиться хомяком, а не ящерицей. Дитя трущоб, все силы он бросал на выживание, определившее и его мировоззрение, и проявление — регенерацию, позволяющую отращивать даже отрезанные конечности. Он был опытным бойцом, и напускное раздолбайство нередко играло злую шутку с его противниками. Его считали "неубиваемым". Точно так же, впрочем, Непоколебимую четвёрку раньше считали несокрушимым союзом. Таксон боялся, что это не единственные разрушающие мировосприятие сюрпризы, уготованные им всем туманным будущим.

* * *

После кружечки крепкого чая Мэтт немного успокоился и нашёл в себе силы поделиться подробностями ночной операции — уже во второй раз, как оказалось. До этого его допрашивал Хайме, знавший о готовящейся кампании, но не согласовавший с их бедовым лидером все детали и не ожидавший, что тот пойдёт на дело сам, спонтанно, взяв с собой лишь кое-кого из молодёжи. Мэтт перечислил имена всех участников — семерых, не считая самого Макса, — собранностью и рассудительностью там отличалась только Гардия. Макс, конечно, ненавидел тратить время на долгие совещания и предпочитал импровизировать, но даже для него подобная безответственность была недопустимой.

Или уже допустимой... Кто знает? Он вёл себя странно с тех самых пор, как Непоколебимая четвёрка развалилась. Таксон полагал, что он переживал уход Теви Инабы болезненнее и тяжелее, чем другие. И понимал в каком-то смысле...

Хотя пару недель назад всё изменилось: Макс вернулся с внепланового совещания в Мистрале заметно воспрявшим духом и чем-то взволнованным. Он не раскрывал перед ними планы высшего руководства, но намекал, что готовится нечто особенное и важное, и потихоньку стал возвращать ячейке прежний ритм работы.

Прошедшей ночью он собирался обчистить склад прахообрабатывающего завода Шни. Но что двигало им, когда он не посчитался с мнением Хайме и взял с собой лишь желторотых юнцов, увы, они уже никогда не узнают.

Операция вначале шла на удивление гладко и без заминок. Гардия вела грузовик и осталась нести караул снаружи. Мэтт и ещё двое обезвредили камеры, а потом подключились к основной группе, занимающейся живыми охранниками и роботами. Последние представляли наибольшую опасность, но, благодаря ячейке Клирмаунтина, весь БК оперативно учился выводить из строя любую атласскую технику и знал уязвимости той или иной модели едва ли не лучше её создателей. На очередном инструктаже по "Атлезианским Рыцарям" Хайме ворчал: "У меня создаётся впечатление, что эти альтернативно одарённые тестируют на нас свой металлолом!" — и с ним невозможно было не согласиться. Противник совершенствовался вместе с ними, давя количеством и используя их успехи против них же.

Никто, кроме Макса, не пострадал на последней операции. Даже люди-охранники — в их ячейке старались избегать кровопролития. Таксона иногда настораживали высказывания Хайме по этому поводу, но пока Макс держал бразды правления в своих руках, убийство и жестокость осуждались. В свои лучшие годы он всегда был на стороне Теви Инабы, когда та заявляла, что Белый Клык не должен поддерживать круговорот жестокости и насилия, навязываемый человеческим сообществом. Четвёрка гармонично уравновешивала друг друга в этом вопросе, и временами Таксону хотелось взглянуть на БК, не разделённый на самостоятельные ячейки, творящие всё, что только вздумается их лидерам, а объединённый в единую структуру. Решения по отдельным вопросам принимались бы дольше, но, возможно, они были бы разумнее и эффективнее...

Мэтт продолжал свой рассказ, не обращая внимания на задумчивость собеседника. Разобравшись с роботами, они исследовали склад, и пока Макс придирчиво выбирал прах, его подопечные таскали ящики к грузовику.

— Я вышел со склада, наверное, минут на пять. Зацепился за спор с Гардией, которая торопила нас, уверяя, что времени мало и пора сматывать удочки. Боялась, что кто-нибудь из охранников мог незаметно предупредить полицию. Она всё время посматривала на дорогу и вслушивалась — мимо неё точно никто не мог прошмыгнуть незамеченным! Но если бы убийца пришёл раньше нас, я его учуял бы. Я запомнил запахи всех охранников, мы скрутили их так, что они и пальцем пошевелить не могли — это не мог быть кто-то из них...

Острый нюх и идеальная память на запахи были проявлением Мэтта, он никогда не ошибался и не мог пропустить убийцу мимо себя — Таксон верил ему.

— Значит, он нашёл способ проникнуть на склад, не столкнувшись ни с кем из вас и в особенности — с тобой. Например, сделал хороший круг и пробрался в здание с другой стороны. Но всё же интересно, как ему удалось напасть на Макса незаметно для вас... Звуки борьбы вы услышали бы.

— Мы слышали только грохот от падения чего-то тяжёлого. Он всё предусмотрел: напал на Криссела, когда внутри оставались только он и Стив, присматривавший за связанными охранниками. Стив не мог оставить людей, а мы не успели вовремя. Я сразу учуял запах разлившихся химикатов, они перебили собой всё... Криссела удалось отыскать в этом дурацком лабиринте только потому, что он лежал недалеко от опрокинутой канистры. Задушенный обычной хозяйственной верёвкой, как... как беспомощный ребёнок, не открывший ауру! И уже потом, когда Хайме мурыжил нас на базе, я задумался — а какого гримма там вообще была эта канистра с чем-то таким пахучим и ядовитым, что аж глаза щипало? Все реагенты хранятся в лаборатории, на складе были только ящики с погруженным товаром. Он специально разлил ту дрянь, чтобы я его не отследил.

— И ты уверен, что убийца один?

— Не знаю. Хайме нам сказал не множить сущности без необходимости, мол, и один тут справился бы... Но разве Криссел идиот или глухой? Он бы не стал покорно стоять и ждать, пока его придушат, поднял бы шум раньше!

— Да, не стал бы... Возможно, Макс знал его и не ожидал нападения, поэтому не успел среагировать на атаку вовремя и предупредить вас.

— Вот Хайме то же самое сказал. И добавил, что Криссел всё же идиот и мог понадеяться на собственные силы. Или думал, что убийца ещё и нас всех перебьёт, как свидетелей, если мы его увидим. Мы пытались обшарить склад и окрестности, но Гардия всё не унималась со своей полицией, вызвонила Хайме, и тот скомандовал нам возвращаться на базу. Вместе с трупом, ох... — Мэтт прикрыл рот ладонью и отвернулся.

— Закончим на этом. Не пересиливай себя.

— Всё нормально, — паренёк выдохнул. — Я же понимаю: каждое дело, за которое мы берёмся — рискованное. Любой из нас может умереть, совершенно непредсказуемо. Но... это странное чувство, Таксон: видеть мёртвым того, с кем разговаривал пять минут назад. Осознавать, что на его месте когда-нибудь будешь и ты.

Рано или поздно ему снизойдёт ещё одно откровение: не так уж сложно оказаться на месте убийцы, а не убитого. И тебе очень повезёт, если ты будешь свободен в выборе.

— Мэтт, произошедшее с Максом — начало чего-то очень пакостного и дрянного. Возможно, мы увидим ещё больше смертей... или даже будем повинны в них. Пока есть шанс, подумай, готов ли ты к этому.

— А ты?

— Да. Но постараюсь придерживаться принципов нашего покойного лидера.

— Раз так, то и мне нечего бояться и не о чем задумываться. Мы должны найти того, кто это сделал! Спрашивай что угодно, отдавай любые распоряжения — всё сделаю!

Кажется, вместо благоразумия в Мэтте проснулся безрассудный энтузиазм... И вот такого восемнадцатилетку, которому для поднятия духа достаточно всего лишь поддержки старшего товарища, Макс не поостерёгся брать с собой на операцию.

— Хорошо-хорошо, у меня есть к тебе ещё пара вопросов. Что вы делали дальше, разобравшись с грузом?

— Замели следы и по-быстрому смотались оттуда. Гардия гнала как бешеная, я и не представлял, что она умеет так лихачить... Никто нас не преследовал и на хвост не сел, но Хайме всё равно зол как чёрт. Он, кстати, просил передать, что ждёт тебя. Хочет, чтобы ты помог ему с расследованием, вот и послал меня пересказать... время себе сэкономил...

— Чьё-нибудь поведение показалось тебе странным? Подумай хорошенько, я имею в виду не только вашу команду, но и тех, кто встретил вас на базе.

Мэтт задумчиво покрутил на ладони ярлычок от чайного пакетика.

— Не знаю, что именно можно охарактеризовать как "странное поведение". Мы все были на взводе и немного не в себе. Мне до сих пор всё кажется нереальным, хоть я и понимаю, что это не сон и ничего не изменится, если "проснуться".

— Тебе пора отдохнуть, Мэтт.

— Я ведь могу остаться здесь? — он с надеждой оглянулся на пустующий в подсобке диван. — Жутко хочу спать, но если я сейчас нагряну домой, мне придётся выдумывать объяснения для дяди с тётей... Хайме запретил рассказывать им о случившемся.

— И правильно сделал. Устраивайся. Магазин я сегодня открывать не буду.