Ведьма Минари

— Ой, надо передохнуть. А то сердце остановится, — гном подполз к сидящей дочери и привалился к стене рядом с ней.

Наконец, отдышавшись и кое-как отряхнувшись, они постучали в двери.

— Входите.

Уже известный нам господин Лапир сидел, по-барски развалившись в кресле.

— А, госпожа Куног из рода Тарогов, садитесь, садитесь, а вы. почтенный...?

— Почтенный и уважаемый, — сразу расставил акценты гном. — Глава рода великих Тарогов.

— Очень рад, что вы нашли возможность лично ознакомиться с делом.

— Еще бы я не нашел, — перебил его гном, — я бы и за десять, даже за пять, золотых нашел, а тут ТЫСЯЧА!

— Как тысяча, — растерянно посмотрел господин Лапир на Куног. — Вы ж в заявлении написали сто золотых.

— Написала, я не отказываюсь! А потом пришла домой, все пересчитала — ТЫСЯЧА! Сама ж она не исчезла? — напористо врала Куног.

— Ну да, сама не исчезла, — растерянно почесал подбородок Лапир. — Скажите, а раньше у вас деньги не пропадали? А то как-то странно, чтоб сразу такая сумма.

— Пропадали, — вздохнула гномка, — но так... по мелочи. Когда два, когда три золотых. Но я ж ее жалела, я ж понимаю, что ей, бедняжке, взять неоткуда.

— Жалела она, — у гнома заходили желваки на скулах. — Я бы тебя так ужалел, если бы раньше знал!

— Ну что вы, батюшка, мы ведь почти как сестры были, я ей столько добра сделала, столько добра... и вот что получила. Ну ничего, будет мне наука. Вы, господин Лапир, главное ее надольше засудите.

— Я бы ее так засудил — она бы у меня полгоры ногтями выкопала!

Вернувшись домой, Вирт сорвал последние обрывки магической паутины, наложенные ранее магом-дознавателем, чтобы не выпускать его из дому, и еще раз проверил магическую связь, которую он установил между собой и Минари. Убедившись, что энергетические потоки не повреждены и свободно проходят через пространство, он успокоился; теперь он всегда будет знать, в порядке ли она, и сможет быстро прийти на помощь. Оставалась последняя задача — разобраться с выдвинутым против Минари обвинением в воровстве. С тех пор, как он увидел ее ауру, Вирт ни секунды не сомневался, что девушка не виновата. Но у них в империи воровство считалось серьезным преступлением, и она могла запросто вылететь из Академии, поэтому он решил сам взяться за это дело. Спустя несколько секунд он уже входил в кабинет лорда-дознавателя Главного Магического Сыскного Управления.

— Вирт, случилось что-то из ряда вон выходящее, что ты явился лично. Ты принял предложение императора и теперь мой непосредственный начальник?

— Здравствуй, Мал, — Вирт пожал руку старому другу. — Не совсем.

Лорд-дознаватель встал и подошел к закрытому шкафу, провернул ключ и вынул грубоватую бутылку.

— Ты знаешь, я никогда не пью на работе, но ради такого гостя... Оркское? — многозначительно кивнул он на редкое в их краях вино.

— Ну, наливай.

— Тут у нас в управлении слушок один прошел, — осторожно начал выпытывать, когда вино было разлито и опробовано, — будто бы ты боевое заклятие к студентке какой-то применил.

— А откуда слушок? Уж не молодое ли дарование, маг-дознаватель шестой ступени господин Лапир рвение проявил?

— Значит, правда?

— Правда, — вздохнул Вирт.

— Да ты с ума сошел! Умерла?

— Если бы умерла, я бы тут с тобой так спокойно не разговаривал.

Лорд-дознаватель слегка расслабился и откинулся на спинку кресла.

— Так. А что же ты от меня хочешь? Уж что-что, а уговорить девушку забрать заявление ты и сам в состоянии.

— Я по другому делу пришел. Вернее по ее делу, но повод другой.

— Хм, ну ладно, тогда рассказывай.

Громкий стук в дверь прервал разговор двух старых друзей, и господин Мал крикнул:

— Входите!.. Долг службы, Вирт, — обернулся он к другу, — подожди минуту.

На пороге возник следователь Лапир, за спиной которого маячили Куног с отцом.

— Ой, — пискнула Куног, — магистр Вирт, а что вы тут делаете?

— Вас дожидаюсь, Куног, — ответил Вирт, нисколько не смутившись.

— Да? А зачем? Мы вообще-то тут по частному делу.

— А я в курсе, — он встал. — Так сколько, вы говорите, золотых у вас Миари Суок украла, Куног?

— А откуда Вы знаете? — удивилась гномка.

— А меня любезно просветил господин Лапир, — Вирт кивнул в сторону мага-дознавателя.

— Да?.. А мне скрывать нечего, — задрала она нос. — Тысячу золотых!

— Да? А почему не миллион, Куног? Как-то у вас странно с арифметикой дела обстоят.

— Что-то не слышу я в вашем голосе почтения, уважаемый, — пробурчал Тарог.

— А кого здесь уважать? Уж не вас ли?

— Именно! Глава рода великих Тарогов, к Вашему сведению.

— Да я понял уже. И вы что, своей дочери верите, господин Тарог?

— Я таких гнусных намеков терпеть не намерен!

— А я вот не верю, — спокойно сказал Вирт. — Подойдите ближе, Куног. Надо и правду когда-нибудь рассказать.

— Не бойтесь, Куног, — в глазах Лорда-дознавателя появился азарт старого сыскного пса. — Вы в надежных руках. Лучше, чем магистр Вирт, заклинанием развязывания языка у нас в империи никто не владеет.

— Таки опозорила! Додумалась — за эльфами бегать!

— Баааатюшка, — выла Куног.

— Батюшка? Я не посмотрю, что ты выше меня вымахала, так врежу — на всю жизнь запомнишь, как отцовские деньги мотать. Два золотых, это ж додуматься — ДВА золотых за его вшивую волосину отдала!

Хряц — тяжелая гномья рука вкатила звонкую оплеуху.

— Ааааа! — заревела гномка.

— А я тоже хорош, дурак старый, нашел куда отправить. Говорили мне, говорили, чем они в академиях этих занимаются. Так нет же, бес попутал, пущай, думаю, ребенок благородное воспитание получит. Отблагодарила отца, нечего сказать — кобыле ногу куют, а жаба и себе подставляет. Все. Конец. Собирай шмотки! Домой поедем! Нечего тут больше штаны протирать, —

Тарог схватил упирающуюся дочь за руку и поволок к выходу.

К вечеру стало подмораживать, и мы с госпожой Клеей затопили камин. Я накрывала на стол, когда она сказала, глядя в окно:

— Кажется, к нам идет господин ректор, откроешь дверь, Минари?

— О, да ты, я вижу, совсем поправилась, ну молодец, — сказал ректор с порога.

— Да, господин ректор, спасибо Вам.

— Мне-то за что?

— Ну что Вы! Я Вам с госпожой Клеей так благодарна, Вы обо мне так заботитесь.

— Если по правде — не мы одни. Вон господин Кагг даже цвет Одолень-травы не пожалел, а Тильдениэль и Келебриан кровью своей поделились.

Я выпала в осадок — цвет Одолень-травы! Да учитель Кагг с него пылинки сдувал, он же с ним, как с ребенком, разговаривал, это ж самая его большая ценность была. А эльфья кровь — это вообще больше на сказку похоже, у них же это преступлением считается — с другим народом кровью поделиться, за это могут из рода исключить.

— Я их тоже поблагодарю, господин ректор, обязательно. Я всем Вам так благодарна. Если бы не Вы, я бы уже умерла.

— Это не совсем так, Минари.

— Нет-нет, я точно знаю. Господин Кагг — он же герой! Если бы он тогда не успел, меня бы уже похоронили.

— Он не успел, Минари.

— Как? — растерялась я.

— Это то, о чем я хотел с тобой поговорить. Может, присядем?

Присесть и правда не мешало, после того, что я услышала, ноги почему-то не держали.

— А почему же я тогда не умерла?

— Я не знаю, Минари. Тебя каким-то чудом спас магистр Вирт. Ты разве не помнишь ничего?

— Что? Нет. Я помню, как магистр Вирт разозлился и как учитель Кагг кричал, и еще вспышку, а потом уже как в лазарете очнулась. А зачем он меня спас, если убить хотел?

— Понимаешь, Минари, все не так просто. Магистр Вирт — сложный человек, и у него не самый легкий характер, что-то произошло в тот день, что он настолько вышел из себя, но потом раскаялся и помог тебе.

Я молчала и с сомнением смотрела на ректора.

Чтоб Вирт раскаялся? Да скорее в лесу последний единорог скопытится. Но больше всего поразило другое — это ж какой магический резерв нужно иметь, чтобы человека, пораженного боевым заклятием, с того света вытащить. Нет, все-таки я правильно делала, что держалась от него подальше. А теперь лучше вообще не высовываться, если жива быть хочу.

— В общем, завтра в Академии заседание Магического Совета назначено, и на нем будут разбирать твое дело. Пока магистр Вирт отстранен от работы, так что нам очень нужна твоя помощь, если, вдруг, ты еще что вспомнишь. Вот, в сущности, и все, о чем я хотел тебя попросить. И да, привратник Кхрук сказал, что ты комнату приходила просить, так вот что я подумал, если ты хочешь и госпожа Клея не против, то ты можешь жить здесь и помогать ей после уроков, и тогда за комнату платить не надо. Вы согласны, Госпожа Клея?

— Да я только рада буду, вон у нас травохранилище год никто не разбирал.

— Ура! — запрыгала я от счастья. — Спасибо вам огромное, ректор Янир, и вам, госпожа Клея, тоже. Вы меня просто спасли!

Глава 10

Я сидела, разбирала травы и думала. По словам ректора выходило, что меня спас Вирт. И вот именно это я в толк взять и не могла. Я ни секунды не сомневалась, что учитель Кагг мог отдать Одолень-траву. Даже эльфийская кровь звучала не так неправдоподобно, особенно если учесть болезненную щепетильность эльфов в вопросах долга, — одно дело на два золотых кого-то развести — их всегда можно отдать; и совсем другое, если чувствуешь свою вину, а ничем другим помочь не можешь. Но вот Вирт! При всех раскладах я не понимала, зачем ему понадобилось меня спасать. В то, что он мог испугаться наказания, я не верила. Да и как его могли наказать — из Академии уволить? Так ведь это Академия в нем нуждалась, а не наоборот. Ректор сам при всех не раз говорил, что слава нашей Академии гремит благодаря факультету боевой магии. И это правда — попасть на любой магический факультет в Академии трудно, и плата за обучение тут роли не играла, а на факультет боевой магии — практически невозможно. Детей записывают, еще когда они под стол ходят, а потом ежегодно экзамены сдают на уровень магии и степень ее развития. И исключений тут нет, из троих сыновей первого министра только двоих приняли, и, то, сколько гордости в семье было; сама видела, как они вместе с папашей Вирту руку жали и раскланивались. Так неужели он бы не выкрутился, даже если бы меня не стало? Поэтому я, хоть убейте, не понимала, зачем ему было нужно меня спасать. Что-то во всей этой истории было не так, но что именно, я не понимала.

Заседание Магического Совета обычно проходило в кабинете ректора и не было каким-то выдающимся событием, а скорее наоборот — скучным и неинтересным, но сегодня, из-за необычности дела, которое должны были разбирать, о нем начали говорить с самого утра. Говорили все и везде — учителя в учительской, студенты в коридорах, поварята на кухне и слуги во дворе. Всех интересовало, останется ли магистр Вирт в Академии и будет ли он по-прежнему деканом факультета боевой магии. Особенно остро этот вопрос стоял среди студентов его же факультета. Так называемые 'боевики' боготворили своего руководителя и готовы были за него в огонь и в воду.

Сегодняшнее заседание перенесли в одну из аудиторий на первом этаже из-за большого количества желающих присутствовать на нем — впервые за долгое время попасть на заседание Совета изъявили желание все учителя, а не только те, чьи дела разбирались; также ожидалось прибытие мага-дознавателя из Главного Магического Сыскного Управления. И сейчас они все находились в аудитории в ожидании ректора и главного виновника 'торжества', но те опаздывали. Они что-то обсуждали в кабинете ректора, и уже довольно давно.

— Вирт, давай оставим все регалии и просто поговорим. Сейчас мы выйдем отсюда и пойдем на Совет, и я совсем не хочу устраивать там показательное наказание или другое представление. Ты знаешь, как я отношусь и всегда относился к тебе, я помню тебя еще мальчиком, впервые переступившим порог Академии. Ты не можешь утверждать, что я в чем-то ограничивал тебя. Ты был единственным магом, которому я позволил вернуться в академию после того, как он ушел. Ты захотел получить второе образование на факультете боевой магии, и я тоже позволил, не требуя оплаты. Это не упрек, я прекрасно понимаю, что ты уже давно вернул тот долг и даже с лихвой выплатил проценты. Просто я пытаюсь донести до тебя, что всегда был на твоей стороне, пока ты сам все не разрушил.

Вирт молча слушал, так и не сев в предложенное кресло.

— Что с тобой случилось? Ведь это не вчера началось. Учитель Кагг говорил мне о трагедии в твоей семье, но разве мы не поддержали тебя, не дали встать тебе на ноги? Откуда в тебе столько ненависти, и против кого ты ее направляешь? Что тебе сделала эта девочка? И не говори мне, что это случайность и она просто попала под горячую руку. Я не поверю. Я помню, что ты невзлюбил ее еще в тот самый первый день, когда увидел. За что Неужели только потому, что она бедна и без титулованных родственников за спиной? Но ведь ты не слепой, ты же не мог не видеть, какой у нее потенциал? Я не видел такой ауры со времен, когда ты пришел к нам, — она была почти равная тебе, а ты не хотел позволить ей поступить даже на факультет ведьмачества, куда берут кого попало, одна эта бездарная гномка Куног чего стоит! И это тебя не смущало. Объясни мне, что это было?..

Вирт молчал.

— Ну хорошо, оставим это, тогда расскажи, что произошло в тот день? Что произошло такого, что заставило мага первой ступени напасть на студентку?

— Ректор Янир... учитель, я... мне нет оправданий. Я действительно виноват и готов понести любое наказание.

— Еще посыпь голову пеплом, — оборвал его ректор. — Так мне будет лучше видно, как ты раскаиваешься. Ты что, не слышишь меня? Ты чуть не убил ни в чем не повинного человека... девушку... нашу студентку! А мямлишь, как нерадивый школьник — нет оправданий, любое наказание.

Как тебя прикажешь наказывать? Я даже уволить тебя не могу — факультет боевиков развалится! А ты мне тут голову морочишь! Мне нужно разумное объяснение! Почему ты так отреагировал не нее? И я не приму больше никаких отговорок.

— Вы правы, ректор, все началось не вчера и даже не три года назад, когда Минари пришла к нам, все началось намного раньше — пятнадцать лет назад, когда я ушел из Академии. Вы говорите, учитель Кагг рассказывал Вам о трагедии в моей семье. Он не мог рассказать Вам все, потому что я никому этого не рассказывал.

Вы знаете, что пятнадцать лет назад моего брата убили и ограбили. Он сам был виноват в том, что с ним случилось, и даже в большем — из-за него наша семья разорилась, и мы оказались на улице. Я помню, как Вы и учитель Кагг уговаривали меня остаться в Академии, когда я решил уйти. Говорили, что готовы помочь, но я Вам отказал. Я не мог тогда признаться, что у меня больше нет денег продолжать обучение — глупая гордость, которую во мне воспитали, виновата в этом. Помните, накануне перед уходом я уехал домой на каникулы?..

Я попал в самое пекло. Мой брат сошел с ума. Иначе я не знаю, как объяснить то, что случилось. За десять месяцев, прошедших со смерти отца, он спустил все наше состояние. Мой приезд совпал с концом этой драмы. Брат вынес из дома все, что имело хоть какую-то ценность, даже Сердце Вечности, нашу знаменитую фамильную реликвию, — Вирт вынул из кармана алый алмазный перстень, вырезанный в форме сердца из цельного камня.