Турнир

— Ты хороша, — сказал между тем он и положил руку ей на бедро, — но внешность пустяк, зато характер — все! А у тебя, девочка, есть характер.

Однако, что бы он ни говорил, но внешность, по-видимому, играла для него отнюдь не последнюю роль. Смотрел-то он на ее грудь, а его рука в это время оглаживала живот Габи и ее бедро. Ощущения были скорее приятные, чем наоборот. Особенно тогда, когда его ладонь оказалась между ее бедер.

— Говори! — попросила Габи.

Его голос завораживал и доставлял почти чувственное удовольствие, никак не меньшее, чем горячие и властные пальцы, ласкавшие сейчас внутреннюю поверхность ее бедер и медленно подбиравшиеся снизу к бугорку Венеры.

— Ты желанна, — сказал тогда он, — но не заблуждайся. Ты не красавица. Благословенна, но не проклята. Хороша собой, но не та, от любви к которой мужчины способны забыть долг и честь.

— Говори! — повторила Габи, ее охватил жар, и ее желания начинали обретать истинную свободу. — Говори!

Но было поздно. Он закрыл ее рот поцелуем, сжал в объятиях, из которых было уже не освободиться, и, раздвинув властным движением колен ее бедра, вошел в нее одним сильным и решительным движением. И тогда мир Габи взорвался. Ее охватил неистовый жар, в котором плавились ее плоть и кости. Ее пронзила боль, похожая на наслаждение, и тут же окатило волной удовольствия, от которого ее тело забилось в судорогах. Перед глазами вспыхнуло золотое пламя, и она полетела во тьму.

Габи проснулась и в первый момент не поняла, где она находится. Не узнала комнату и не вспомнила, как сюда попала. Во второй и третий "моменты" ситуация ничуть не прояснилась. Огромная кровать под шелковым, темно-коричневого цвета балдахином, белоснежное льняное белье и теплое, но невесомое пуховое одеяло. На противоположной стене старинная, но в хорошем состоянии тканная шпалера, резной мраморный камин, окно с частым переплетом, как в каком-нибудь древнем замке...

"Палаццо Коро..." — всплыло в памяти название дворца, и тогда она вспомнила.

"Ох!"

Габи села в постели и осмотрелась. Она не помнила, как очутилась в своей комнате, потому что последнее, что ей запомнилось — это то, как ее в прямом смысле этого слова отымел Источник. Сейчас она твердо знала, что это был отнюдь не сон и уж точно не горячечный бред, и что лишил ее невинности не Трис, — хотя именно это и предполагалось договором, — и не один из великих богов. Тот пышущий жаром и исходящий золотым сиянием мужчина являлся никем иным, как Источником. Тем самым Источником, который они с Трисом взялись вернуть к жизни, и судя по тому, какие мощные потоки магии пронизывали сейчас древние стены палаццо, их попытка увенчалась успехом.

Магии было так много, что Габи буквально купалась в ее волнах. Сила переполняла ее и ласково обнимала со всех сторон. Это было чудо, как хорошо. Великолепно и восхитительно. И все-таки Габи знала: там, в пещере что-то явно пошло не так. Разумеется, это было хорошей новостью, что Источник воспрял к новой жизни, и что Габи при это все-таки осталась в живых. Однако, лишаясь девственной плевы, она явно потеряла сознание и не знала теперь, сколько прошло времени с тех пор, как Трис запустил свой таинственный ритуал. Вытаскивать ее из пещеры пришлось, по-видимому, тоже ему, поскольку вряд ли она была способна самостоятельно идти. Как минимум, он должен был дотащить ее до такого места, откуда можно было позвать на помощь.

"Но как долго все это продолжалось?"

Ее принесли сюда, в эту комнату, вымыли — в этом Габи была практически уверена, — и, надев на нее ночную рубашку, уложили в постель. Вопрос, как давно это случилось? Увы, но, как тут же выяснилось, ответить на этот вопрос она не могла. Служившие ей верой и правдой внутренние часы молчали. Сегодня, сейчас, Габи впервые за последние семь или даже восемь лет не знала, который теперь час. Это было невозможно и отвратительно, ужасно и подло, но часы в ее голове остановились и никак не желали возобновлять свой ход.

"Великие боги!" — Габи напряглась, из последних сил пытаясь вновь запустить "механизм" своих внутренних часов, но вместо них получила яркий зрительный образ циферблата часов на большой ратушной башне.

"Восемнадцать двадцать шесть... Я что проспала почти целые сутки?" — оторопела она, но дела, как выяснилось, обстояли и того хуже.

Не успел исчезнуть появившийся перед ее внутренним взором образ ратушных курантов, как Габи увидела газетный лоток где-то в старом городе, а затем и первую страницу вечернего выпуска "Имперского телеграфа". Если верить проставленной рядом с названием газеты дате выхода из печати, проспала она почти трое суток.

"Вот ужас-то!"

Но, если у нее и были сомнения в правдивости "сверхчувственно" полученной ею информации, то в следующее мгновение она получила ясное подтверждение тому, что с момента проведения ритуала прошло совсем немало времени. Она одновременно ощутила, что ей срочно нужно на горшок, но пить ей при этом хотелось чуть ли не больше, чем писать. Уборная все-таки оказалась в приоритете, — с мочевым пузырем шутки плохи, — но зато, едва покинув пределы хорошо оборудованного ватерклозета, Габи опрометью бросилась к кувшину с лимонной водой и пила из него до тех пор, пока не опорожнила до дна.

Отдышавшись, она поискала глазами, чего бы еще выпить, — она была согласна даже на вино, — или, на худой конец, съесть, но, ничего не найдя, отправилась в ванную комнату мыться и приводить себя в порядок. Душ ее взбодрил, а зубной порошок заставил почувствовать себя почти счастливой, но при этом зверски голодной. Поэтому она скоренько заплела косу, оделась и отправилась искать кухню. Есть хотелось так, что от голода крутило живот. Однако искать кухню или буфетную оказалось не обязательно, поскольку уже в коридоре, в который выходила дверь ее комнаты, Габи перехватил один из дворцовых слуг, — а их здесь было немало, — и препроводил в трапезную или, лучше сказать, в старинный обеденный зал, где, сидя за длинным столом, предназначенным, как минимум, для двух дюжин едоков, Трис как раз приступил к позднему обеду.

Габи вежливо поздоровалась и, дождавшись приглашения "присоединяться", села на указанное ей жестом место — отчего-то в торце стола прямо напротив Триса, — и позволила слуге предложить ей первое блюдо. Пока ели, тан Мишильер ни о чем ее не расспрашивал и ничего не рассказывал сам, отделываясь короткими репликами ни о чем. Обед однако затянулся: консоме, тушеная телятина с отварным рисом и печеным картофелем, паровая форель, ветчина под соусом муссо и многое другое, что мучимая лютым голодом Габи буквально сметала со стола. Разговор по существу начался только тогда, когда подали десерт: шоколадный торт со взбитыми сливками, фисташковое мороженое и фрукты.

— Что там произошло? — спросила Габи, расправившись с первым кусочком божественно вкусного торта.

— Хороший вопрос, Габи, — кивнул Трис, — как раз хотел вас об этом спросить. Что там произошло?

"Спросить меня? — удивилась Габи. — Но я... я..."

— Я ничего не помню, — соврала она, решив не рассказывать о том, что произошло между нею и Источником. — Но я так понимаю, все прошло успешно, поскольку я уже не девушка. Ведь так?

— Так, — согласился Трис, наблюдая за тем, как она уплетает торт. — Однако фактически соития не произошло. Во всяком случае, между мной и вами ничего такого не было.

— То есть вы меня не того?.. — Сделала она круглые глаза, одновременно поражаясь собственной наглости.

Она-то знала, кто ее "того", но рассказывать об этом очень личном опыте неожиданно не захотела.

— Я нет, — отвечая на ее вопрос, покачал головой Трис, — но кто-то другой — несомненно. Потому что вы, Габи, в анатомическом смысле, и в самом деле, больше не девушка. То есть, то, что с вами случилось, являлось отнюдь не метафизическим актом дефлорации, а самым что ни на есть физически-материальным. У вас, простите за подробности, даже кровь по бедру текла. Ну, и все прочее, что положено. Но вот чужого семени в вас не было. На вас, впрочем, тоже.

"Но что-то же Источник в меня излил?" — Задумалась Габи, представлявшая себе в общих чертах процесс соития, как с женской, так и с мужской точек зрения.

— Сам я в это время находился не в себе, — продолжил Трис свой рассказ, — и о том, что произошло, могу только догадываться. Вы встретились с кем-то из великих или малых богов?

"Из богов? Возможно, но не обязательно..."

— Я не помню, — с притворным сожалением покачала она головой. Что-что, а претворяться она умела. Жизнь научила.

— А что помните? — чуть прищурился Тристан Мишильер.

— Помню, как легла на стол... И вы, Трис, по-моему, тоже. Затем вы, кажется, приподнялись надо мной и посмотрели мне в глаза. Я еще подумала, кажется, надо ли мне самой раздвигать ноги или это сделаете вы... И все, собственно.

— Что значит, все?

— Больше я ничего не знаю, — Габи решила стоять на своем. Не помнит, значит так и есть.

— А вы, Трис? Что помните вы? — решила она сменить тему.

— Сказать по правде, я не понял, что там произошло, — Трис взял хрустальный бокал с вином и сделал большой глоток, словно его мучила жажда, но, может быть, все так и обстояло.

— Все пошло не по плану, — признался он через мгновение. — Я, словно бы, потерял сознание или упал в обморок... Показалось, всего лишь на мгновение, но внутренние часы утверждают, что это не так. Семь минут, Габи. Семь минут — вот сколько я отсутствовал, но, куда подевалось это время, и что происходило, пока я оставался без сознания, мне неизвестно.

Трис допил вино и снова наполнил свой бокал.

— Когда я очнулся, пещеру заливал золотой свет, и она вся была пронизана токами мощнейшей магии. Означать это могло только одно — Источник проснулся, но, как это произошло и когда, я не знаю. Вы, Габи, лежали без сознания, но... Я могу сказать определенно, эти семь минут решили все. Мир изменился, и вы изменились вместе с ним. Вот все, что я знаю.

— Я изменилась? — Об этом Габи еще не думала, хотя признаки изменений были, что называется, на лицо. И дело, судя по всему, не ограничивалось потерей девственности.

— Еще как изменились! — усмехнулся Трис и стал раскуривать сигару. Делал он это медленно, методично, но Габи умела ждать и терпеть. Без этих добродетелей она бы в Пойме просто не выжила.

— Какой уровень я вам обещал? — наконец спросил он, пыхнув сигарным дымом.

— Седьмой или восьмой, — припомнила Габи, уже догадавшаяся, что получила от Источника гораздо больше того, что обещал ей Трис, и на что она могла рассчитывать.

— Сейчас, Габи, у вас одиннадцатый уровень, — словно бы, не веря в свои собственные слова, сообщил Трис. — Одиннадцатый уровень огня, девятый — воздуха и шестой — земли. Представляете себе, что это значит?

— Нет, — честно призналась она.

Габи понимала слова, но не могла представить себе случившуюся с ней перемену. Это было как-то слишком много даже для ее быстрых и выносливых мозгов, потому что в одно мгновение, — пусть даже оно длилось семь минут, она превратилась из жалкого слабосилка с ничтожным Даром земли, в могущественную колдунью. Такое сходу не осознать и не переварить, но это случилось, и сейчас Габи понимала, что ее девственность была ничтожной платой за обретение невероятной магической силы.

— Ой, — сказала она вслух, припомнив в контексте своих "нервных" размышлений, кое-что еще. — Мне же надо принести вам вассальную присягу!

— Не надо, — покачал головой Трис. — Теперь не надо. Не знаю, как это возможно, но изменения коснулись не только вашего Дара и силы, но и вашей крови. Представьте, сейчас в ваших жилах, Габи, течет моя собственная кровь.

— В каком смысле ваша кровь? — нахмурилась Габи. Она попросту не поняла, что он ей только что сказал.

— Скажем так, — снова пыхнул сигарой Трис, — любой маг, умеющий "читать" кровь, а такие действительно существуют, подтвердит под присягой, что вы моя родная младшая сестра.

— Но я не...

— Я знаю, — кивнул Трис, который, оказывается, умел определять не только силу и тип присущей человеку магии, но и "читал" кровь, что являлось, как знала она из книг, крайне сложным и не менее редким искусством.

— Я знаю, что, на самом деле, вы мне не родня, но факт на лицо. Ваша кровь тоже изменилась.

— Что это значит на практике?

— Добро пожаловать домой, Габриэлла Э'Мишильер.

— Э? — опешила от такой новости Габи. — Но Э — это же коннетабль клана! Я коннетабль? Не может такого быть!

— А чего вы хотите, сестра? — поднял он бровь. — Теперь вы ближайшая родственница главы клана и сильнейший после меня маг в семье. Во всяком случае, потенциально.

— А как же присяга? — все-таки спросила она, не совсем еще понимая, куда завела ее эта история.

— Сможете предать свой клан и своего брата? — вместо ответа спросил ее Трис, и Габи попыталась себе представить, как совершает предательство, — например, продает тайны клана за деньги, — но вынуждена была сразу же отбросить эту затею. Ей схватило голову, а перед глазами упал кровавый занавес.

— Кровь не обмануть, — объяснил ей Трис. — Вы можете меня ненавидеть, скандалить со мной, оскорблять. Можете даже драться, но предать уже не сможете никогда. Кровь сильнее любых клятв!

2. Зандер

Весь этот день Зандер провел за рулем. Водить машину он, разумеется, умел, но при этом не любил и делал это, — если все-таки делал, — весьма неохотно. Однако сегодня у него попросту не было выбора, слишком много слишком важных, но главное, неотложных дел ему предстояло завершить. Он объехал практически весь город, побывав даже там, где никогда прежде не бывал, а бывал он, на самом деле, практически везде. Хотя бы раз-другой, но появлялся тут или там, чтобы знать наверняка, что ему это конкретное место ничем не интересно. Однако сейчас все было по-другому. Ему нужно было найти — и лучше без посредников, — несколько профессионалов в тех областях, которые его никогда прежде не привлекали. Требований к ним было всего два. Прежде всего, тот, кого он примет на службу, должен быть мастером своего дела. Не обязательно звездой первой величины, поскольку это вступало в противоречие со вторым требованием — необходимостью неприметности, — но этот человек непременно должен был знать свое дело "от и до". Ну, и естественно, кандидата на службу должны были интересовать деньги. Причем, настолько сильно, что в обмен на золото он будет готов принести обет молчания. Зандеру совсем не хотелось, чтобы кто-нибудь узнал о его "особых" способностях, но без них весь его план сходил на нет.

Разумеется, у него имелся магический Дар. Это не являлось секретом. Напротив, не далее, как два года назад ему пришлось официально подтвердить не только наличие Дара, но и уровень силы, иначе ему не позволили бы получить наследство. Завещание троюродной бабки упало на него, как гром среди ясного неба. Семья герцога Ноэн вообще ничего не ожидала от Клотильды Трентской. И надо же такому случиться, старуха завещала замок и титул "второму по старшинству" сыну герцога. Этим "вторым по старшинству" хронологически являлся Зандер, но его никогда на самом деле не принимали в семье всерьез. Поэтому все были уверены, что новым князем Трентским станет третий сын герцога.