Боевой 1918 год-2

— Василий Августович, сдается мне, вы не закончили мысль?

Тот кивнул и хитро глядя на нас, спросил:

— Вот как вы друг друга обычно называете?

Кто-то уверенно ответил:

— Товарищи!

Дед качнул головой:

— За все время знакомства с вами, обращение "товарищ", я слышал раз десять. И это было в основном, во время отдачи или получения приказов. Или при обращении к незнакомым людям. Вот те мальчишки, что забирали меня из дома, обращались ко мне исключительно "товарищ". А все остальное время, вы ко всем обращались — "братишка". Это почти то же самое что и "товарищ", но все-таки несколько ближе и теплее.

Во Августович дает! Молодец дед, все учел! Я подхватил:

— Плюс, это название подчеркнет, что бронепоезд передан Красной Армии именно балтийскими матросами, а ныне — морскими пехотинцами! То есть — "братишками"! И даже если мы уйдем в рейд, то "Братишка" всегда поддержит сухопутных в трудную минуту! — и повернувшись к внимательно слушающему народу предложил — Ну что, братва? Вариантов накидали много, так что давай голосовать?

В общем, ради такого дела мы даже остановку сделали. Тем более что спешить вроде как не резон. Надо чтобы сообщение о бронепоезде успело дойти, а то заявимся в Таганрог все такие красивые, а народ с переполоха начнет или воевать, или убегать. Лучше постоим какое-то время, развлечемся выбором имени для трофея.

И так как комиссар, могущий нас как-то вразумить, был далеко, а пафоса, как я уже говорил, не люблю, то на собрании всячески жег за понравившееся название. Поэтому и проголосовали почти единогласно и надпись с обоих сторон на бронированном паровозе нанесли. Благо уже почти пять утра, рассвело и света для художественной росписи вполне хватало. Так что теперь здоровенные буквы гласили что это не просто непонятно чей БП, а вполне себе военно-морской "Братишка". Чуть ниже был нарисован якорь и наш девиз полукругом — "Никто, кроме нас!". Теперь уж точно, красные не напугаются.

Заодно поели и избавили истомившихся пленных от кляпов. Давно очухавшегося Таргена решили в общую кучу не помещать, а оставить рядышком с нами. Все-таки фигура солидная — офицер для особых поручений, поэтому и сдадим его отдельно. По новой прикрепили флаг, который уже обзавелся тремя пробоинами от осколков, став настоящим боевым знаменем и неспешно покатили дальше.

Солнце уже стало потихоньку припекать, когда мы торжественно подъехали к большому двухэтажному зданию Таганрогского вокзала. И оно реально было здоровенным. Солидное сооружение, сделанное из красного кирпича, с большими окнами и декоративными балкончиками. Но все это великолепие разбивалось об отсутствие людей. Вот вообще никого не было видно. Только в дальней части перрона весело проводила время небольшая собачья свадьба.

Выйдя из вагона, мы остановились, крутя головами, а потом Трофимов, почесав затылок, предположил:

— Наверное не успели о нас сообщить вот люди и попрятались. Или еще спят. Время-то, еще шести нет.

Закуривая, ответил заместителю:

— Угу... Внутрь на всякий случай заныкались и глазам своим не верят. Но сейчас знамя разглядят, надпись прочтут, да появятся...

Словно в подтверждение моих слов, большая резная дверь входа отворилась и оттуда вышли трое. Железнодорожник в форме и два типа явно военного обличия. О! А одного из них я знаю. В Ростовском ЧК видел. Фамилия у него еще такая... Вспомнил — Галомаха! Игорь Галомаха. Я там насчет беспризорников выяснял, а он пришел докладывать, что его ребята завалили каких-то давно разыскиваемых бандитов. Чекист тоже меня признал и улыбаясь, распахнул объятия, шагая навстречу:

— Ну, товарищ Чур ты и выдал! Нам полчаса назад сообщение пришло, что дескать, чуровцы у немцев бронепоезд отбили. Мы, честно сказать, не особо поверили. Подумали — а вдруг ошибка и сейчас немцы на броне прикатят? Пришлось даже людей с вокзала убирать и артиллерию срочно готовить. А тут — на тебе! Но это же уму непостижимо! Как? Как вам это удалось?

Гришка ухмыльнулся:

— Долго ли умеючи?

А я, похлопывая по обтянутой кожанкой спине возбужденного Галомахи, подтвердил:

— Как видишь — удалось. — отстранившись добавил — там пленных целый вагон. Вот и принимай их под охрану. Да учти — бригада машинистов в тяжелом паровозе, с нами сотрудничала. Так что к пленным их не суй, а я потом с ними сам разберусь. Есть немецкий офицер для особых поручений, от штаба дивизии. Он отдельно упакован. Так что забирай их к себе. И еще — мне надо срочно встретиться с Матюшиным.

Второй военный заверил — убедившись в правдивости сообщения, Анатолий Иванович был сразу извещен (поэтому они и тормознулись в здании вокзала — донесение передавали) так что командующий, ожидает героев. Штаб группировки к сегодняшнему дню располагался в городе, поэтому ехать было совсем недалеко.

А потом был доклад и о бронепоезде, и об остальных наших действиях. За ним последовал митинг. Ну, не то чтобы сразу. Нет. Для начала нас покормили. Потом предоставили баню. К этому времени собрали здоровенную толпу. Сам Таганрог город небольшой, но сейчас он являлся базой юго-западной группировки войск, поэтому, народу было выше крыши. Ну и репортеры присутствовали, включая аж трех кинооператоров. Поэтому, пришлось блистать красноречием. Я обычно не говорун, но тут прямо несло. Правда, сильно не хватало микрофонов с усилителями, поэтому с непривычки, к концу, я охрип как сволочь. Эстафету подхватил непосредственно Матюшин. Говорил он по нынешним временам недолго. Минут тридцать. А вот когда внеплановый тимбилдинг единения "товарищей" закончился, началось то, чего я опасался.

Командующий, таинственный словно Дракула, мягко завлек меня в свой кабинет и принялся охмурять. Не... ориентации он был вполне нормальной, но лучше бы оказался голубым, так как в этом случае все бы решилось сразу — хорошим ударом. Но сейчас у меня даже толком возразить не получалось. А Анатолий Иванович, играя голосом, жестами и интонацией, требовал с меня ни много ни мало, а экипаж для нового бронепоезда. И главное, гад такой, базу подо все подводил железобетонную! Дескать, кроме моих морячков никто с БеПо не справится. Можно, конечно, со стороны людей набрать и выдрессировать, но на это сколько времени уйдет? А у меня уже готовые обученные и технически подкованные люди. Плюс, благодаря моим усилиям являющиеся одной из наиболее дисциплинированных частей Красной Армии. Тогда мы сразу сумеем задействовать трофей и можно будет с большой долей вероятности сказать, что возможное наступление немцев на нашем участке, будет остановлено. Ну или, во всяком случае, переть вперед они станут не столь резво. И просит он у меня отдать вовсе не всех людей, а всего-то — человек шестьдесят.

Вот охренеть, благодетель! Два взвода ему вынь да положь! И так просяще он со мною разговаривает исключительно потому, что у нас отдельный батальон центрального подчинения. Если бы мы непосредственно под ним ходили, то беседовали бы сейчас совсем по-другому. Хотя... не факт. Времена ныне такие, что перегни командующий палку, люди вполне могли его послать в далекий пеший маршрут. Не то что прямо вот в глаза, а к примеру, предоставив решение матросского комитета об отказе. И все. Ничего бы он сделать не смог. Только долго и упорно убеждать, взывая к совести, пролетарскому чутью и революционной сознательности.

Но я сам понимал необходимость скорейшего ввода в строй "Братишки". И когда Матюшин, обеспокоенный моим угрюмым молчанием, уже начал намекать на привлечение к этому делу Жилина, просто кивнул и предложил позвать к нему в кабинет Гриню.

Трофимов нарисовался буквально сразу, так как находился в здании штаба. Я же, глядя на своего зама вздохнул и обрисовал ему все получающиеся расклады. Глаза у зама в начале вспыхнули:

— Меня? Командиром бронепоезда? И наша братва в экипаже? Ух-ты, как кучеряво вырисовывается!

Но буквально сразу, бывший боцман погас и виновато глядя на меня, хмуро признался:

— Не потяну. Месяц назад, даже и не раздумывал бы. Сразу согласился. А теперь понимаю, что не потяну и все тут! Да и как мы батальон бросим?

Матюшин начал было убеждать что это не так, но я жестом прервал Анатолия Ивановича и обратился к заму:

— Григорий Иванович (в этот раз интонации были нормальные поэтому Гришка удивленно уставился на меня) твои сомнения в том, что справишься с командованием "Братишки", говорят в твою пользу. Дурак бы согласился сразу. Но скажу, как человек достаточно тебя узнавший — ты за этот месяц столько опыта поднабрал, что реально на голову выше всех прочих, кого могут предложить. Тут ведь как — даже если попадется толковый командир, то с братвой может не управиться. Или с нашими матросами поладит, но сам при этом дуб-дубом. Поэтому я рекомендовал твою кандидатуру.

Тут я Гришке безбожно льстил, но деваться действительно было некуда. Любого опытного офицера (а где еще грамотных на БП брать?) мореманы не примут. А насчет Грини, у меня был план. Поэтому, когда он вскинулся:

— Товарищ Чур, но как же так! Я же...

— Ша! — жестом прервал начавшего паниковать Трофимова и продолжил — Считай себя и людей временно прикомандированными на БеПо от нашего батальона морской пехоты. В экипаж со взводов отберешь всех комендоров и механиков. В отделение управления возьмешь пятерых с нашего взвода управления. Григоращенко не трогать! С ним только посоветуешься, он тебе подскажет кого брать. Возьмешь еще трех ружмастеров из рабочих путиловцев. Так же я отдаю тебе Васильева. Александр Михайлович, артиллерист от бога — он и поможет, и подскажет. Пойдет твоим заместителем. Сам понимаешь — держать целого штабс-капитана взводным, это чересчур жирно. А тут считай, должность — замком дивизиона. Думаю, он будет не против...

Реакция последовала именно та, что и ожидалось. Зам был достаточно амбициозен, но при этом вполне отдавал себе отчет, что как командир он может накосячить. Да что там "может?". Обязательно накосячит! А тут я ему считай мозговой центр предоставляю, в виде Васильева. Товарища, проверенного и признанного самим Чуром. Такого даже прилюдно послушать не грех несмотря на то, что бывший офицер. И вообще — это он раньше был офицером, а сейчас свой в доску однополчанин — морпех! Поэтому, услыхав мои слова, Трофимов подскочил:

— Ух ты! Михалыча даешь! Живем! Э-э... А как же сам?

Я усмехнулся:

— Он своих подчиненных надрочил от души, так что пока вместо него Саблин будет.

Гриня кивнул:

— Это, который, бывший прапорщик? Ну, тогда нормально. Толковый парень. А это... — было видно, что заместитель стесняется — Ну... пулеметчики...

Тут он погас совсем, но я ободряюще улыбнулся:

— Двоих получишь. Кузьмина — это отделенный второго отделения и Шашкина. Люди опытнейшие, но уже несколько в годах. Им по степям гулеванить, пусть даже и на тачанках, тяжеловато. А вот культурно ездить на поезде — вполне. Вот и считай, что у тебя командиры пулеметных вагонов уже есть. Ну а остальную братву, они на ходу подучат. А дорожных ремонтников, вам командование подкинет. Ведь подкинет?

Я повернулся к внимательно слушающему нас Матюшину и тот радостно кивнул:

— Подкинем. Обязательно подкинем! И ремонтную бригаду, и пехоту для десанта. Так-то людей у нас хватает. Специалистов вот почти нет...

Вспомнив, я продолжил:

— Да, еще нужны бригады машинистов на оба паровоза. — глядя на приподнятые брови командующего я пояснил — И в бронепоезде, и в паровозе бригады немецкие. В бронепоезде были военные железнодорожники, так мы их сразу повязали. А в паровозе — гражданские. Тех мы пуганули, вот они нас и привезли сюда.

Анатолий Иванович деловито уточнил:

— Распропагандировать их не пробовали?

Я развел руками:

— Смысла нет. Они же по-русски ни бум бум. — и прикуривая от бычка продолжил — Остался главный вопрос. Кто на "Братишке" будет комиссаром? Лапин мне самому нужен. Его помощник, из студентов, пока еще не в авторитете. А человек нужен не абы какой. Горлопан, с уклоном в мировую революцию не прокатит. Его мои ребята сразу зачмырят. Есть у тебя на примете кто?

Политически подкованный Гриня, деловито подтвердил:

— Да. Нам бы вот кого-то наподобие нашего Михалыча или товарища Чура. Чтобы без завиральных идей, чтобы понятно все было, и чтобы вдохновить мог.

Матюшин, пожевав губами кивнул:

— Есть такой. Из наших, из жилинцев. Сам — из рабочих. В партии с двенадцатого года. Вот прямо от сердца отрываю...

Выражение его физиономии подтверждало отрыв от души, но я решил возмутиться:

— А я, мля, своих ребят от чего-то другого отрываю? Но на нашем участке это единственный бронепоезд! Ведь "Алая заря" сейчас Краснова тиранит, так что мы свой БеПо должны лучшим снабдить! И людьми, и снаряжением, и продовольствием!

Анатолий Иванович быстро поправился:

— Да нет. Я это сказал, чтобы вы поняли — действительно лучшего комиссара вам хочу дать. И чтобы его твои орлы там не э-э... как ты выражаешься "не зачмырыли". — тут немного отклоняясь от темы командующий решил уточнить — Вот откуда ты все эти словечки берешь? И главное, не знаю, что это такое, но смутно чувствую, что лучше быть побитым, чем чмыренным.

Вместо меня пояснил Трофимов:

— Это точно.

После чего в меру своего понимание объяснил Матюшину значение термина. Я же, слушая их, просто улыбался, мысленно не переставая себя нахваливать. Вот насколько верно сделал, что с самого начала решил не косить под местного и говорил так, как привык разговаривать в своем времени. Начни маскироваться, все равно где-то бы да прокололся. Даже невзирая на то, что с революцией появилось множество разных новых слов и смыслов. Зато сейчас, мои словечки, обороты и интонации разошлись далеко за пределы батальона, и никто уже не задаст вопрос — а чего это Чур так странно гутарит? Кто-то считает, что это не я странный, а он темный, активно при этом перенимая новый лексикон. Кто-то принимает мою речь, за говор какого-то отдаленного региона, так же заимствуя наиболее смачные выражения. А кто-то (типа Матюшина) просто спрашивает значения незнакомых слов, не особо ударяясь в этимологию их происхождения.

В общем, после Гришиных объяснений мы дальше стали обсуждать действия по поводу подготовки "Братишки" к боям. Но минут через двадцать в дверь постучали и после разрешения, телеграфист торжественно внес ленту сообщения. И оно было для меня. В начале шли поздравления от правительства РССР с блестяще проведенной операцией. А вот дальше была конкретика непосредственно от Жилина. Он предписывал, не позднее двадцать четвертого мая быть с батальоном в Таганроге (либо, если обстановка изменится, то в Ростове) для получения дальнейших распоряжений, которые он отдаст лично.

Интересно девки пляшут... А если бы я не пригнал бронепоезд и не появился в расположении красных? Как бы Седой до меня эту весть донес? А главное, что в конце послания идут две точки и запятая. По нашей договоренности это значит, что дело очень важное. Чего же там у него такого приключилось что при первой возможности председатель ЦИК батальон из рейда выдергивает? С другой стороны — чего гадать? Меньше двух недель осталось до срока. Появится сам, да скажет.