Эпилог

Андрей плавно уравнял свою фуру с прохожей. Она недовольно покосилась на машину, и он радостно ухмыльнулся: девушка! И симпатичная!

— Привет! Мне на Царьград. Если по дороге, могу подвезти.

Она не ответила, и Андрей повторил своё приглашение на английском. Снова никакой реакции? А если на шауни? На него снова покосились, но по-прежнему молча. И Андрей, правда, с заметным акцентом и, как бы дословно переводя, предложил свою помощь на изури. А вот это сработало!

— Ой! — она даже остановилась. — Ты ижорец?!

Андрей сумел удержать фуру на месте и решил не врать: незачем и всех последствий не просчитаешь.

— Нет, но язык знаю. И живу в Ижорье.

— Так, — девушка задумалась. — Ещё, значит, английский. И ещё...

— Шауни, — улыбнулся Андрей и пояснил: — Язык шеванезов.

— Это что, индейский?

— Ну да. Так как? Прямо до Царьграда, или...?

Андрей озорно подмигнул, мысленно договорив: "А хоть куда на всю оставшуюся жизнь" ...

...Да-а, с трудом, пустив в ход всё своё обаяние, но он уговорил Раю сесть к нему в кабину, а там разговорились, ну и... покатилось колобком под горку.

Андрей мягко вписал фуру в очередной повороти и, проверяя себя, бросил взгляд на прикреплённый в углу лобового стекла график. Да, он успевает. Как раз: сдать груз, машину в хозяйстве передать напарнику, выставиться с отвальной в бригаде, потом сдать коменданту квартиру с остатком мебели — не повезёт он её в Царьград: и дорого, и она не такая, чтобы с ней понтоваться, а книги и кое-какую мелочёвку он уже багажным контейнером отправил, потом в "Беженский корабль", попрощаться с Эркином, Алиской и Женей, и уже обычным пассажиром, с рюкзаком и чемоданом... домой, да, к жене, ну, и к отцу с, куда ни крути, мачехой. Большая теперь у него семья. Разветвлённая.

Со стороны Раи хватает двоюродных, троюродных и далее, а ближних у неё война отобрала, так что она им всем своя, но далёкая, да и художники, пока они незнаменитые и бедные, родне не нужны. И отношения потому и поэтому, скажем так, прохладно-официальные, открытку на Новый год отправили-получили, и все довольны. Что и неплохо.

Вот об этом, о родне и прочем и был у них серьёзный разговор. Как говорится "на берегу перед переправой". Как там в стихах? "Переправа, переправа, берег левый, берег правый, край шершавый, кромка льда, кому память, кому слава, кому тёмная вода, ни приметы, ни следа". Ну, почти правильно, если где и напутал, отсебятины подпустил, то смысла не потерял. Женитьба и по-настоящему семейная жизнь — это не война, но тылы надо очистить...

...Это была их очередная совместная ночь. На этот раз в очередной маленькой придорожной гостинице, что натыканы вдоль трасс, но съезды к ним прикрыт рощицами, и знают о них немногие.

Андрей в очередном рейсе и Рая в своём творческом поиске сумели пересечься, как и поётся "на дорожном перекрёстке". Встретились, обнялись, расцеловались, закинули в кабину её рюкзак и этюдник, сели рядом и — вперёд. Ночь короткая, но вся наша!

И рассветным утром, лёжа рядом со своей, как он чувствовал и понимал, единственной на всю оставшуюся жизнь женщиной, Андрей начал:

— Рая...

— Чего? — пробормотала Рая, не открывая глаз.

— А что дальше, Рая, чего ты хочешь?

— М-мм, — промычала она сонно, и вдруг резко распахнула глаза и повернулась к нему. — Ондрюша, ты о чём?

Он потянулся, закинув руки за голову, и повторил:

— Дальше что? -и без улыбки, очень серьёзно: — Как ты захочешь, так и будет.

Рая приподнялась на локте, вглядываясь в его лицо, и снова легла, вытянулась на спине рядом с ним, но не касаясь. Минимальная, в миллиметр, но дистанция. Андрей молча ждал.

— Это ты меня так замуж зовёшь? — наконец спросила Рая. — Или куда?

— Замуж, — ответил Андрей. — И навсегда.

— Зовёт кот кошурку в печурку спать, — негромко пропела Рая и засмеялась.

Андрей улыбнулся, но потребовал:

— И?!

Рая вздохнула.

— Ну чего ты? Согласная я. Только...

Андрей рывком повернулся к ней, резко, но не грубо закрыл ей рот поцелуем и навис, налёг всем телом, вдавливая в матрас. Рая ойкнула, обхватывая его обеими руками за спину...

А когда снова легли отдохнуть, Андрей заговорил неожиданно для Раи сухо и почти официальным тоном.

— Раз ты согласна, то ты должна знать. Выслушай и тогда реши окончательно.

Рая приготовилась услышать о наличии бывших жён, а, возможно, и детей, но Андрей заговорил о своём детстве, о войне, оккупации и... Как и почему не стало Сергея Игоревича Бурлакова, и через что ему пришлось пройти, чтобы стать Андреем Фёдоровичем Морозом.

Рая невольно ёжилась, как от холода, натягивая на себя одеяло. Андрей говорил негромко, свободно переходя с русского на английский и обратно, без заминок и намёков, как есть, как оно на самом деле и было, почти монотонно, но Рая чувствовала, какие жгучие ненависть и отчаяние скрываются за этим внешним почти равнодушием.

Когда Андрей замолчал, Рая порывисто обняла его, притянув к себе так, что он уткнулся лицом в её грудь, и горячо зашептала неразборчиво утешающее и успокаивающее. И главное: "Я с тобой... Я всегда с тобой... Всё будет хорошо..."

А потом... Потом они ещё немного полежали и, одновременно посмотрев на свои часы, ойкнули и засуетились.

Выехали с небольшим, вполне корректируемым опозданием. И Рая, не откладывая, перешла к самому важному:

— А жить мы будем...

— В Царьграде, — не дал ей закончить вопрос Андрей. — И тебе, и мне там, — он хмыкнул, — перспектив больше.

— Перспективы... — задумчиво протянула Рая. — Ну да, ну да. Галереи, тусовки. Может, и выставки. А у тебя?

— У меня, перспективы такие, — со спокойной уверенностью, как о давно решённом и обдуманном, начал Андрей: — Из автохозяйства увольняюсь, поступаю в Университет на истфак, нахожу работу, чтобы не мешала, а помогала учёбе.

Рая кивала, не возражая. Характер Андрея: сказал — сделал, она уже поняла и приняла. С деньгами, конечно, будет очень сложно. Царьград дорогой, а зарплата... на студенческую подработку не только не пошикуешь, а прожить бы. Пробовали, знаем. Но и перспективы... и затаённая, но прорывающаяся мечта, даже страсть Андрея к иной жизни, жизни его родителей. И она не может, и не хочет с ним спорить. Ей самой хочется туда, в шумную суматоху, калейдоскоп лиц и голосов, памятных со студенчества. Ну и поживём... по-студенчески.

...Но скоро сказки сказываются, а на подготовку такой смены всей жизни, да ещё с переездом из милого, ставшего родным, но захолустья на другой конец страны, в столицу... один переезд как два пожара. Ну так, гори прошлое синим огнём. Всё хорошее заберём, кое-что сожжём, а что незачем ни жечь, ни забирать, так это бросим. Бери кто хочешь, делай что сможешь. Засиделся-залежался ты, Колобок-Румяный-Бок, катись с ветерком.

...Весна — пора любви и кратких горячих встреч — быстро прошла и началась летняя страда с обустройством новой жизни.

Свадьбу гуляли трижды, поскольку собрать всех родичей и друзей в одно время и в одном месте — это в такую копеечку обойдётся, что только к совершеннолетию внуков расплатимся. Так что...

Начали с Царьграда. Сначала они с двумя свидетелями: напарником Андрея и подружкой Раи — ещё в своей Академии дружили и потом часто пересекались без подвохов и подстав, что в их тусовке редкость, а такое надо ценить — оформили документы в госконторе и посидели в кафе, а потом уже только вдвоём провели свою "первую брачную ночь" в хорошей гостинице, и на следующий день он повёз Раю к отцу и его "боевой подруге". А заодно и присмотрели "печурку для кошурки" — однокомнатную многофункциональную студию-мастерскую на окраине Царьграда. Почти в пригороде.

Оттуда в Загорье. К друзьям и ближайшей родне Андрея. Гульнули, но без фанатизма.

И напоследок у родственников Раи, скромненько, по-простецки, только из вежливости. Ну, чтоб те выдохнули, что девка пристроена и можно о ней не думать. А жених гол как сокол, взять с него нечего, так что пусть и дальше сами по себе живут и помощи не просят. Распрощались взаимно: "Век бы вас не видеть".

И ему в Загорье, в очередной рейс, а Рае в Царьград обживаться и обустраиваться. Так всё лето и прокатался на два дома. Даже три, нет, если считать и братний и отцовский дома, то все четыре. Так что дни понеслись кувырком и чехардой.

"Весна прошла, настало лето, спасибо Богу хоть за это!".

Приёмные экзамены в Университет. На истфаке десять человек на место. Ни квоты, ни льготы, сдавать наравне со вчерашними школьниками — не самое простое и лёгкое. Но главное — не попасть в группу абитуриентов к профессору Бурлакову — получилось. Четыре основных экзамена: история, сочинение, русский устный с литературой и европейский язык по выбору — английский, конечно, уж на нём-то свободно и на любую тему, седая грымза-экзаменатор, правда, морщилась на его "алабамский" акцент, но сошло. А вот на пятый дополнительный экзамен по второму языку он выбрал шауни. Из расчёта, что конкурентов будет немного. И оказался практически один-на-один с немолодым загорелым до почти "индейского" цвета профессором. Чтение, двойной перевод, свободная беседа. Недоверчивая усмешка на лице профессора сменилась уважительным удивлением. Обязательный вопрос об учителе и заслуженная пятёрка в экзаменационном листе. Всё, проходной балл набран. Листок в канцелярию, сверка паспортных данных и свободен до первого сентября.

А тут подоспело и новое ожидаемое и всё равно внезапное событие. Ладно, об этом пока рано говорить, по всем расчётам и приметам будет "зайчонок-листопадничек". Но вот думать и готовиться надо.

...Ну вот, где заканчивается одно, там начинается другое. Пора другой горизонт открывать? Так он уже виден. Смутно, ещё расплывчато, но, когда до деталей и мелочей дойдём, тогда их и рассмотрим. И решим. Какие обойти, через какие перешагнуть, а какие и присвоить для дальнейшего использования.

* * *

133 год

Июнь

Россия

Ижорский Пояс

Загорье

Вроде только-только отвели за ручку в школу девочку в белых гольфах с новеньким ранцем за плечами, и вот на выпускном вечере, да что там, на настоящем балу, отплясывает синеглазая белокурая красавица, на голову — во всех отношениях, надо признать — выше мамы, а на каблуках вровень с дядей, тоже личностью на всё Загорье приметной.

Алиса Мороз веселилась от души, не забывая, впрочем, что завтра предстоит гонка и морока с документами, а потом поездка в Царьград, к дедушке. Нет, разумеется, поступать в Университет она будет самостоятельно, к тому же на физмат, а дедушка при всей его эрудиции и славе — гуманитарий, и помочь никак не может. Вернее, может только одним — предоставить возможность спокойно готовиться к вступительным экзаменам.

— Алиска, вальс.

— Димка, не надоело?

— А я только его и умею, — ухмыляется Дим.

Алиса, изобразив вздох, кладёт руки на его крепкие плечи так, чтобы со стороны выглядеть прижавшейся, а на самом деле держать дистанцию. А то ещё вообразит невесть что, но и совсем рвать тоже не нужно, Димка в Цареградское Высшее Военное имени... и так далее знаменитое на всю Россию Училище поступает, документы у него уже приняли, послезавтра едет на медкомиссию, а потом экзамены, ну и... Там посмотрим, а в цареградской сумятице земляк-однокашник может оказаться весьма полезным. Но отношения — только сестринско-братские, не больше. А для этого держим дистанцию, вот так и вот так. Димка при всём своём не дурак и должен понимать. Да, понимает.

Зина, сидя с другими матерями, умилённо смахнула слезинку. Вот и вырос её старшенький. Да, именно её, и пусть хоть кто, хоть как-то посмеет... но таких нет. А ведь и впрямь вырос, до пятого класса всё маленьким был, как врачи говорили, голодное детство сказывалось, боялась, что таким недоросликом и останется, а в шестом, ну да, тогда и начал расти, а уж после седьмого... ой, на три размера за лето, что весной купили, то осенью уже и не налезает, вон какой ладный, тьфу-тьфу, чтоб не сглазить. И вздохнула: жалко, Тимочка опять в командировке, не увидит. Фотографии, правда, сделали, но фотки — это одно, а вот вживую... да и... хотя нет, у многих отцы то на работе, то ещё где, а мамочки все здесь. Ну так, на то мы и матери, чтоб всегда с детьми были. Катюше уже через два года плясать, а Машеньке ещё сколько учиться, и Серёженьку уже тоже готовить к школе пора, ну да бог даст, вырастим, поднимем. Она снова вздохнула.

Сидевшая рядом Женя так же любовалась своей красавицей и старалась не думать о предстоящих хлопотах и неизбежных тревогах. Всё-таки не Ижорск, куда, если что даже не на автобусе, на такси враз домчишься, а Царьград, столица, а там для её девочки... Столько наслушалась и начиталась, что страшно. Но всё-таки там и Игорь Александрович, и Андрюша. Помогут, защитят. Нет, всё правильно, конечно, Алисе надо получать высшее образование, а физмат — серьёзный факультет, вряд ли там вертихвостки с вертопрахами, те на других. Ну да бог с ними, со всеми другими. А вот, что Эркин не смог прийти — это конечно, жаль, но работа есть работа, он же теперь не на рабочем дворе, а в цеху, да ещё экспериментальном, и даже не рабочим, а младшим техником. И невольно улыбнулась, вспомнив уже его выпускной в заводском техникуме. Торжественное вручение дипломов с присвоением звания младших техников и назначениями в цеха. А экспериментальный цех — это, конечно, почётно, туда лучших отбирают, и зарплата выше, чем в обычных, но и рабочая смена не нормированная, а сколько нужно. Женя невольно вздохнула.

Вальс закончился, и Дим с демонстративной и даже несколько утрированной галантностью, чтобы, ну, совсем как в кино, поблагодарил Алису и проводил её к длинному накрытому столу со смешным названием "фуршет". Алиса немедленно подключилась к игре. Хотя и не совсем играя: всё-таки впереди Царьград, надо будет показать себя не провинциальной простушкой, а... ну, там, конечно, по обстановке, но и это надо уметь, как там в книге? Да, "выломаться под любую богиню". Алиса задумчиво откусила от эклера с розовой глазурью.

— Алиска, а чего всё-таки на физмат? Там же скукотища!

— И хладных чисел ровный строй! — мечтательно улыбнулась Алиса. — Люблю их ровные ряды, далёкие от суеты дневной.

— И ночной? — максимально ехидно, но тихо, на грани шёпота поинтересовался Дим.

Алиса сверху вниз, несмотря на то, что Дим уже на два пальца выше, окатила его строгим холодным взглядом.

— Деточка, никогда не говори о том, в чём не разбираешься.

И с явным удовлетворением отвернулась от Дима, покрасневшего от сдерживаемого гнева.

— Ну... — наконец выдохнул Дим, — ну, ты дождёшься.

Алиса доела эклер и кивнула.

— Конечно, я подожду.

И с милой улыбкой отвернулась от стола, принимая приглашение на кадриль от Витьки Смородина из параллельного. Никаких обид: Дим сам признавался, что только вальс и умеет. А Витька принципиально не танцует, а пляшет, и только, как он говорит "своё родное". "Барыню", "топотуху" с припевками, ну, и кадриль, а вот вальс и танго с прочими фокстротами — это, дескать, чужое и без надобности. А он просто не умеет, учился-то "у берёз вприглядку". "Ну и дурак, — с привычной насмешкой подумала Алиса, улыбаясь партнёру, — Чем больше знаешь и умеешь, тем тебе же лучше".