Попаданка 2020

Глава 5

Вероника (17 лет)/Люсия (71 год)

Загородный дом Тарасовых

Ночь прошла спокойно. Утром после завтрака и смены повязки на больной ноге, я вышла на костылях в коридор, и лицом к лицу столкнулась с Ларисой Феофановой.

— Доброе утро, Вероника! — сказала Лариса, — Ты поедешь в больницу к своему отцу?

Я не сразу сообразила, что речь идет не о моем настоящем отце, который давно умер, а об Максиме Тарасове отце Вероники. На мое длительное молчание женщина смотрела с недоумением.

— Мы все собираемся в больницу. Не знаю только пустят ли нас к нему, — сказала Лариса, — Твой отец в тяжелом состоянии в реанимации.

— Да, поеду, — ответила я и пошла переодеваться. Через пол часа мы на трех машинах выехали в город. Впереди ехала Лиля с Кристиной на белом Mercedes. Глеб не поехал. За ней на черном Jeep Wrangler чета Мрыкиных. Последним двигался зеленый FIAT Феофановых, в который посадили и меня. Их сын Костя остался дома.

Лариса села на переднее сиденье рядом с мужем, который вел машину. Всю дорогу до больницы она оборачивалась ко мне, рассказывая, как они живут в Москве. Оба супруга были мелкими чиновниками, сидели на скромных должностях в Управе одного из районов столицы. По московским меркам зарабатывали мало. По крайней мере на это в своем рассказе постоянно обращала внимание Лариса. Я слушала, кивала, поддакивала, одновременно соображая, а зачем она все это рассказывает? Это что, намек на то, что я должна помочь бедным родственникам, если вдруг стану наследницей огромного состояния, вследствие смерти "дорогих и любимых" близких родственников бабушки и отца?

В реанимацию всю толпу родственников конечно же не пустили. Максим Тарасов лежал в отдельной палате. Вначале к нему зашла Лиля, потом, когда она вышла, предложили зайти мне.

Я зашла в палату и остановилась на пороге. Никаких особых эмоций я не испытывала, лично мне Максим Тарасов был совершенно чужой человек, который к тому же в общении со мной показал себя далеко не с лучшей стороны. Я подошла ближе к кровати. Лежащий на ней мужчина был укрыт одеялом, голова его была забинтована. К левой руке присоединена тонкая трубка капельницы. Мужчина был без сознания или спал, глаза его были закрыты. Я всмотрелась в его бледное лицо и вдруг ясно поняла, что этот человек долго не проживет. Каждой клеточкой своего организма я ощущала, как из его тела медленно утекает жизнь. Как помочь больному я не знала.

Под впечатлением от увиденного я проковыляла на костылях из палаты в коридор. После чего меня и Лилю пригласила к себе на беседу лечащий врач Эльвира Геннадьевна, молодая энергичная женщина средних лет. Она бодро рассказала, что делается для лечения больного. Заверила, что все под контролем и Максим Николаевич обязательно поправиться. Я хотела ей сказать, что больной умирает, но не решилась это говорить при Лиле. Потом вышли в коридор больницы. Лиля пересказала рассказ врача остальным родственникам, мы погрузились в машины и поехали домой.

По дороге я убеждала себя, что все нормально, Тарасов находится в самой лучшей больнице города, ему, как VIP пациенту уделяется особое внимание и скорее всего, то, что я почувствовала в палате всего лишь мое воображение, но ничего с собой поделать не могла, у меня перед глазами стояло бледное лицо умирающего человека. Ничего подобного раньше я не испытывала. В прошлой жизни я была самым обычным врачом. Что за странные чувства у меня сейчас, я пока не понимала. Для себя же решила, если Максим Тарасов доживет до завтра, снова съезжу в больницу, уже одна и попытаюсь понять, смогу ли чем-то помочь этому человеку.

Дома я сразу пошла к себе в комнату. За мной увязалась Кристина, которая тоже находилась под впечатлением от поездки в больницу. Она сразу забросала меня вопросами, ее очень волновало, поправится ли папа. Я постаралась ее уверить, что все будет хорошо. Чтобы отвлечь ребенка от грустных мыслей, стала спрашивать про компьютер, так как пока была очень неуверенным пользователем. Кристине нравилось выступать в роли учителя для старшей сестры, и она охотно стала показывать, как и что нужно делать. На душе у меня по-прежнему было неспокойно, и когда Кристина собралась уходить, я пошла с ней. Лечащий врач Максима Тарасова дала номер своего телефона Лиле. Я решила взять этот номер у его жены, позвонить врачу и поделиться с ней своими опасениями. Я уже жалела, что сразу ничего не сказала.

Лиля с удивлением посмотрела на меня, но номер телефона врача дала. Я вернулась к себе и сразу же позвонила. Эльвира Геннадьевна, спокойно выслушала меня и долго рассказывала о том лечении, которое сейчас предпринимается. По сути она повторила все то же самое, что рассказывала нам в больнице. Я еще раз попросила внимательней отнестись к Максиму Николаевичу, потому что опасаюсь за его жизнь. Уверенности в том, что в больнице отнесутся серьезно к моим опасениям у меня, не было. Не сомневаюсь, что в больнице привыкли к тому, что родственники переживают за своих близких и требуют к ним особого внимания. Здесь же был совсем другой случай, Максим Николаевич для меня был чужой человек, а спасти его жизнь я хотела просто потому, что не могу видеть, как умирают люди.

На следующий день, как только встала и позавтракала, взялась снова за телефон. На мой звонок ответила девушка, наверное, медсестра. На просьбу, позвать лечащего врача Эльвиру Геннадьевну, девушка ответила, что та занята.

— Будете ждать?

— Да, я буду ждать, — решительно ответила я. К телефону никто не подходил минут десять, наконец трубку взяла Эльвира Геннадьевна. Я назвала себя и сразу спросила:

— Отец жив?

— Да, но ему стало хуже.

— Скорее всего у него внутреннее кровотечение, — сказала я, — если не принять меры немедленно, сегодня он умрет.

В этот раз врач не стала уверять, что все в порядке, попросила меня продиктовать свой номер телефона и пообещала, что позвонит сразу, как появятся результаты обследования больного.

Я сидела как на иголках, и сама себе удивлялась, что так переживаю в общем-то за постороннего мне человека.

Пришел мой доктор, снял повязку, посмотрел ногу и сказал, что рана на моей ступне зажила на удивление быстро. Ранку заклеил пластырем и разрешил ходить без костылей. Оставаться в этом, чужом для меня доме дальше не было смысла, и я стала собирать вещи.

За картиной в спальне обнаружила небольшой сейф. Он был закрыт, кода к нему я не знала. Обратилась за помощью к мажордому и завхозу Любови Игнатьевне. Она ведает всеми хозяйственными вопросами в доме. Через час подъехал представитель фирмы, в которой был приобретен сейф. Специалист меньше чем за десять минут открыл сейф и объяснил, как создать код, который будет сложно открыть. В сейфе хранились драгоценности Вероники. Кое-что из них я решила взять с собой.

К отъезду из дома собрала две сумки: в маленькую сумку положила документы, деньги, два телефона; в большую сумку сложила одежду, ноутбук, косметику и разную мелочёвку. Пока собиралась, позвонила Эльвира Геннадьевна.

— Вероника?! Вы оказались правы, у вашего отца оказались серьезные внутренние повреждения, которые при его поступлении в больницу мы не смогли выявить. Сейчас, я думаю, все будет в порядке. Ваш отец в операционной, операцию проводит заведующий отделением хирургии Абрам Исаакович Зильберт. Это опытный хирург с большим стажем, профессор.

— Спасибо! — я искреннее поблагодарила Эльвиру Геннадьевну, как будто речь действительно шла о спасении родного отца.

— Когда операция закончится, я вам снова позвоню, — сказала мне Эльвира Геннадьевна и отключилась.

Я позвонила Артему.

— Привет. Сможешь заехать за мной?

— Смогу, но сейчас занят. Я перезвоню.

Сижу, жду. От нечего делать включила компьютер. Читаю новости о том, что происходит в мире.

* * *

Шантарская краевая клиническая больница

После операции в палату к Максиму Тарасову зашла его лечащий врач Эльвира Геннадьевна.

— Как вы себя чувствуете?

— Что со мной было? Зачем понадобилась операция? — вместо ответа спросил Тарасов.

— Вижу, что вам значительно лучше, — сказала Эльвира Геннадьевна, — Вам надо благодарить свою дочь, эта она начала нас теребить, требовать сделать дополнительные анализы. Как позже выяснилось, у вас открылось внутреннее кровотечение...

— Какая дочь? — перебил доктора Тарасов, — Кристина?

— Нет, ваша старшая дочь, Вероника. Она очень переживала о вашем здоровье, несколько раз мне звонила.

— Вот как?! — удивился Тарасов. Последнее время со старшей дочерью у него не складывались отношения. Девушка считала, что отец виноват в смерти матери. Потом дочь в штыки приняла новую жену Лилю. Последний год вообще прошел во взаимной ругани. Теперь же Максим Николаевич с удивлением узнал, что оказывается Вероника беспокоилась, переживала, звонила и даже под влиянием ее звонков были проведены дополнительные исследования, что в конечном итоге спасло ему жизнь.

— Как мой водитель? — спросил Тарасов.

— С ним все в порядке. Сломаны два ребра, ушибы. По крайне мере его жизни ничего не угрожает. Там пришел следователь, желает с вами побеседовать по поводу аварии. Примете его?

— Пусть заходит.

Через пять минут в палату зашел следователь из Следственного комитета, молодой человек в сером костюме с синей папкой в руке.

— Добрый день, Максим Николаевич. Следователь Следственного комитета РФ по Шантарскому краю Андрей Петрович Феоктистов. Меня предупредили, что с вами можно разговаривать не более 10 минут.

— Что-то нашли в машине? — спросил Тарасов.

— Да... Правда эксперты еще разбираются, уточняют детали, но по предварительным результатам была намерено повреждена система торможения автомобиля, именно поэтому автомобиль не смог затормозить на повороте, вылетел на обочину и врезался в дорожный столб. Вам повезло, что машина двигалась с небольшой скоростью. В любом другом случае вы бы гарантировано погибли. Подозреваете кого-то?

— Нет, никого не подозреваю. У меня разумеется есть недоброжелатели, но не такие, чтобы решиться на убийство.

— Может быть в семье есть какие-то проблемы?

— В семье все нормально.

— Хорошо. Спасибо, Максим Николаевич, если появится новая информация по этому делу, мы известим вас. Вот моя визитка, если что-то вспомните, важное для следствия, обязательно позвоните.

Следователь ушел. В палату зашла медсестра с бюветом со шприцами.

— Готовьтесь больной, будем делать уколы.

* * *

Вероника (17 лет)/Люсия (71 год)

Загородный дом Тарасовых

Я сидела у себя в комнате за компьютером, ждала звонка от Артема. В комнату постучали и зашла домработница.

— Вероника, приехал следователь, он хотел бы поговорить с вами... Спуститесь к нему?

— Да, — я встала из-за компьютерного стола, — Куда мне идти?

— Я вас провожу.

Мы спустились со второго этажа вниз. Следователь сидел в кресле рядом с журнальным столиком в вестибюле, при моем появлении он встал, представился:

— Следователь Следственного комитета РФ по Шантарскому краю Андрей Петрович Феоктистов. А вы?

— Вероника Тарасова.

Мы сели в кресла.

— В связи с ДТП с вашим отцом Следственный комитет проводит проверку обстоятельств, связанных с этой аварией. Я могу задать вам несколько вопросов?

— Почему Следственный комитет? — удивилась я, — Почему не ГАИ?

— ГАИ давно нет, есть ГИБДД, — поправил меня следователь, — ГИБДД выполняет свою часть работы, мы свою. Ваш отец известный в городе человек, поэтому естественно, что этой аварии уделяется особое внимание.

— Понятно. Задавайте ваши вопросы.

— Какие у вас отношения с отцом?

— Нормальные отношения. А как это может быть связано с аварией?

Следователь проигнорировал мой вопрос и задал следующий.

— Вероника, три дня назад в газетах было опубликовано сообщение о том, что вы пропали и вас разыскивал отец... Вас не было дома около суток. Можете объяснить, что именно тогда случилось?

— Ничего не случилась. Ночевала у друзей. Не звонила отцу, потому что забыла зарядить телефон.

— Это правда, что вы до сих пор не простили отцу смерть своей матери, Евгении Шубиной?

— Какое это отношение имеет к делу? — возмутилась я.

— Мне известно, что у вас очень сложные отношения с отцом. Нередко ваше общение с отцом сопровождалось ссорой с криками и руганью в присутствии родственников и прислуги. Это так?

— Вы что меня в чем-то подозреваете? — удивилась я. — Раз вы задаете такие вопросы, значит авария произошла не сама по себе.

— Вы очень проницательны, — улыбнулся следователь, — Вас, пока, мы ни в чем не подозреваем.

— Ага, пока! Господин следователь, вы не там ищите. Я к этой аварии не имею никакого отношения.

— Какие у вас отношения с Вячеславом Артуровичем Савеловым?

— А это кто?

— Мне сказали, что это ваш молодой человек. В криминальных кругах известен под кличкой Савел. Один год отсидел за угон автомобиля. В настоящее время работает в автомастерской на трассе. Это недалеко от сюда, за железнодорожной станцией. Так знакомы вы с ним?

Тут я вспомнила про странный звонок какого-то Славика. Может быть это он?

— У меня есть знакомый по имени Славик. Про его криминальное прошлое я ничего не знаю.

— Спасибо, Вероника Максимовна за ваши ответы. В ближайшее время прошу вас никуда не уезжать.

— И вам не хворать, — усмехнулась я, вставая с кресла.

Поднялась к себе в комнату. Оба телефона лежали на столе. На том телефоне, что мне дал Артем, высветилось, что он звонил мне два раза. Я перезвонила.

— Я освободился, могу подъехать, — сообщил Артем. Идти прямо сейчас с большой дорожной сумкой через вестибюль мимо следователя мне не хотелось.

— Сейчас я не могу. Можешь подъехать через два часа?

— Хорошо, жди.

Глава 6

Вероника (17 лет)/Люсия (71 год)

Загородный дом Тарасовых

Артем приехал около пяти часов вечера на черном Mercedes-Benz G. Я предупредила охрану и его машину пропустили к крыльцу дома. Перед отъездом я зашла к Лиле, сообщить, что уезжаю и попрощаться с Кристиной.

— И куда это ты собралась? — недовольно спросила Лиля, она примеряла новое платье, — Что у тебя опять за выкрутасы?

— Отец в курсе. У нас был разговор, что я буду жить отдельно.

— Впрочем, это ваши дела, — равнодушно сказала Лиля, вертясь перед зеркалом. Черный цвет платья подчеркивал ее идеальную фигуру.

Выбежала Кристина и обняла мои ноги руками.

— Вероника, не уезжай! Мне будет плохо без тебя!

Я присела рядом с ней. Единственный человечек в этом доме, который искренне любит Веронику.

— Не скучай солнышко. Я буду рядом, в городе. Мы с тобой обязательно будем встречаться.

— Ты будешь мне звонить? — в глазах девочки стояли слезы.

— Обязательно, солнышко!

Я хотела уже идти, но потом вспомнила, что не сказала очень важную вещь.

— Лиля, я хотела сказать отцу, но не получилось, поэтому говорю тебе. Если умрет бабушка, я откажусь от наследства и от ее акций. Мне ничего не нужно.

— Да?! — Лиля впервые посмотрела на меня с интересом. — С чего это вдруг? Раньше ты говорила другое.