Но это у меня так..., мысли ни о чем, можно сказать нервное. Вернусь-ка я к воспоминаниям о многострадальном экспедиционном корпусе с русскими солдатами, которые по воле царя защищают российские интересы во Франции. Как видно и я..., вместе с ними здесь загораю.
Насколько помнится, Россия являлась на тот период равноправным членом Антанты, то есть участником военного союза, который основан Англией, Францией и Россией в предвидении войны с Германией и Австрией. На самом же деле царская Россия была по рукам и ногам связана кабальными займами с Францией и занимала в Антанте подчиненное положение. Эта зависимость сказывалась и на военных планах России. В итоге России пришлось вступить в войну лишь на 60 процентов к ней готовой. И, тем не менее, 800 тысячная военная группировка поспешила вторгнуться в пределы Германии. Как результат непродуманной правительством торопливости наступление оказалось неудачным. Зато "услужили", и помощь имела большое значение для Франции. Российские войска смогли оттянуть на себя несколько армий австро-венгерской империи. Наступление на востоке заставило командование Германии ослабить свои действия на западных фронтах, и в итоге австро-германская военная коалиция не смогла захватить Париж — столицу Франции.
Людских резервов становилось все меньше и меньше. Ни французскому правительству, ни английскому посылать своих людей в эту мясорубку не хотелось. Банкиры тут же вспомнили огромный долг русских и предложили частично вернуть заем. Нет денег? Не важно, можно пополнить человеческий резерв их страны солдатами из России. Правительству ничего не оставалось, как выполнить эти требования. После целого ряда переговоров военное командование России при поддержке царя Николая второго приняло решение направить воинский контингент во Францию.
Все это мне известно из документов, ну и частично вспомнил то, что когда-то изучал в училище, потом в академии, да и самостоятельно читал немало литературы, где этот вопрос освещался. Без подробностей конечно, но представление я имел. Одно меня смущало. Я-то, с какого такого перепугу оказался здесь. Как я понял из рассказа доктора сегодня на дворе 1917-й год, а я из 2015-го, и, судя по тому, что нахожусь в госпитале и четко осознаю себя, я и в самом деле во Франции. Числюсь младшим унтер-офицером одной из бригад в рядах Особого Русского Экспедиционного Корпуса.
От одной только мысли о таком выверте в моей жизни пробило испариной, а в голове тревожно забили колокола, напоминая про контузию. Я внимательно стал осматривать себя. И вновь, теперь уже холодным потом, обдало с ног до головы все тело. Дьявол побери, чур, меня! Тело-то, не мое!
— Ни хрена себе девки скачут, — не удержался от восклицания, да и как тут не материться. Мало того, что чужое, так оно еще и молодое. И даже находясь в лежачем положении, в полосатой пижаме я смог при небольшом осмотре разглядеть накаченные икры ног, крупные мышцы на руках, отмечая попутно наличие мышечной массы на грудной клетке и животе. У меня, прежнего, она никогда не была настолько четко выражена, даже будучи курсантом военного училища, я не имел ничего подобного. Тело смотрелось всесторонне развитым и выглядело неплохо, к тому же на первый взгляд возраст не превышал тридцати лет, а может и меньше. Захотелось увидеть и лицо.
— Надо зеркало, чтобы полностью рассмотреть себя — я заозирался в поисках этого девайса, но ничего подобного не увидел, лишь ряд все тех же коек с лежащими на них больными. Медперсонала рядом нет, кричать, чтобы принесли зеркало — глупо. Сосед слева, от осмотра доктором, слегка впал в небытие, а справа лежал весь в белых бинтах черный человек.
— Во, блин, и негры здесь имеются. Нет, он мне не поможет, не мой это сослуживец.
Я уже не сомневался, что находящийся на койке человек не я, не генерал-лейтенант инженерных войск Трифонов Никита Сергеевич, а действительно солдат Русского экспедиционного корпуса, контуженный в боях за Францию. Вот только каким образом мое сознание в этого человека попало? Совершенно непонятно и очень, я бы сказал, интригующе.
Голова еще больше закружилась. Все сильнее и громче в ней раздавались удары, отдаленно напоминающие теперь уже грохот барабана. Решив — всему найдется объяснение в дальнейшем, а также надеясь на мудрость русской пословицы: "утро вечера мудренее" и на то, что придумана она не просто абы как, решил поспать, в надежде проснувшись, увидеть привычную для меня обстановку родного госппиталя.
Разбудили запахи пищи, мое..., или не мое, короче — ТЕЛО ТРЕБОВАЛО еды. Я огляделся в поисках места, откуда исходил волнующий обоняние и желудок запах. Оказывается, кормили с ложки чернокожего соседа, причем делала этомедсестра, или нянечка. Что-то не припомню, как назывались в лечебных учреждениях прошлого обслуживающий медперсонал. Вроде бы сестра милосердия, да и не важно, главное я ее вижу и понимаю, это не сестричка в нашем военном госпитале, а именно сестра милосердия. В длинном, почти до пола платье темного цвета. Поверх него надет белый передник, с большим красным крестом, на отдельной повязке. В косынке — накидке, полностью закрывающей голову вместе с шеей..., тут сомневаться не приходится. Вижу не что иное, как модную и популярную одежду этого периода истории. Именно в годы империалистической войны так одевались медики. Милое очарование сестрички, ее очевидная забота и чувство сострадания к больному, в очередной раз резануло по моим нервам пониманием попадалова, вызывая при этом, целую гамму чувств. От страха до недоумения. Ну, никак я не могу отождествлять с новым телом себя. Нет, я, конечно, ничего против переселения души не имею, но и принять на веру то, о чем талдычили всегда все реинкарнисты в моем мире, провозглашая возможность повторного воскрешения в других телах, как-то вот так сразу не могу. Ярым поборником буддизма никогда себя не считал. Я и во Христа не особо-то верую. А может, и зря? Ведь факт переселения, нет, не всего меня — лишь сознания..., вернее даже души, в тело другого человека, причем в прошлое время, не что иное, как волеизъявление Всевышнего. Я на всякий случай перекрестился, ибо в сочетании с возможным даром господа это также могут быть и происки дьявола. Мой жест заметила сестричка, она тут же поинтересовалась:
-Monsieur, je ne veux pas que vous preniez un peu de nourriture?
— Je veux, je veux!
— Vous Йtes libre de garder la plaque ou vous nourrissez?
Взявшееся откуда-то желание подольше пообщаться с молоденькой француженкой заставило меня произнести:
— Oui, madame, je ne me mЙle pas de votre aide.
— Eh bien, je Suis fini soldat d'alimentation ET apporter de la nourriture Ю vous. Juste Йtre patient.
Ничего вкуснее не пробовал! Волшебное чувство вкуса, и оно мне не мерещится, оно всамделишнее, не галлюцинация. Да еще само действо происходит из рук милой сестрички.... Пусть ей и не привыкать, заниматься подобными делами, особенно при наличии большого контингента мужчин, когда изо дня в день видишь восхищенные взгляды, осознаешь, какие чувства у них вызывает твое красивое личико. Трудно оставаться равнодушной в этом случае, ох как трудно. Я ей уже сочувствовал, но поделать с собой ничего не мог, мне в настоящий момент казалось, я-то не они, и точно ей не безразличен, даже вижу это по ее лицу. Под моим восхищенным взглядом оно краснеет, и девушка слегка теряется.
А чувство соприкосновения? Я же ощущаю — наши тела касаются друг друга. И даже одежда не мешает почувствовать, насколько горячи они. Вполне вероятно лишь я один это испытываю, все происходит лишь в моей больной голове. Но как приятно вновь чувственно осязать бархатистую упругую кожу девушки, пусть сквозь одежду, и пусть это всего лишь мое горячечное воображение. Боже, как же оно волнительно и бесподобно прекрасно! Жить, чтобы любить, чтобы любимым быть, чтобы вновь почувствовать обилие ощущений и чувств. Слов нет, мне просто хорошо и хочется, чтобы это никогда не кончалось.
Я с великим трудом пытаюсь отвлечься от греховных мыслей, в большей степени свойственных озабоченным подросткам. Стараюсь напомнить — я пенсионер, грешно так думать в моем положении, да еще и в новом облике. Хотя..., о чем я? Это у меня сознание старого пердуна, а тело то молодое и как понимаю горячее в своих желаниях.
И все-таки необходимо переключиться. Хотя бы воспользоваться присутствием сестрички и уточнить насчет меня. Где нахожусь и в качестве кого уже понял, но вот кто такой этот самый "Я" пока в тумане.
— Excusez-moi, madame. Vous Йtes probablement au courant que je perdu la mИmoire? Donc, si vous ne le faites pas plus difficile d'aider les pauvres soldats et me rappeler qui je suis et comment s'y rendre?
— Ну и накрутил.... Еще бы немного и, как та собачка, встал бы на задние лапки и завилял хвостиком от умиления.
— Mlle Julienne, propose monsieur. Je Sui une infirmiХre de paroisse.
— Un Ruse, one belle mademoiselle Julienne, vous ne possИdez pas?
— Oui, monsieur ... — Девушка явно ждала, что я в ответ тоже назовусь, но...
Так и не дождавшись желаемого, медсестра, коверкая русский язык, да еще и с французским прононсом стала рассказывать:
— Ви, месье есть рюський зольдат. — Достав откуда-то из-под фартука записную книжку и пролистав до нужной информации, продолжила:
— Трифонофф Христофор Е-е-евсттегневич — она при этом старательно выпячивала губки вперед, отчего мне очень захотелось их поцеловать. Видимо поняв по моему взгляду, что у меня мысли далеко не церковные, смешалась и вновь мило покраснела. Погрозив пальчиком, продолжила:
— Ви, есть, контужен, лечить вас доктор Жан Лерон.
— Случайно не Д, Аламбер Жан Лерон? — непонятно откуда, как бы само по себе, выскочило это знание из истории Франции.
— Жульен засмеялась, поняв о каком Д, Аламбере я говорю, и как бы поддерживая шутку продолжила:
— Нет, не то. Наш Леро еще не академИк. Но он, есть Бог от мЕдицины. И вам повезло, что вы в его руках.
— Понятно....
В меня как будто вселился кто-то незнакомый и несвоевременно веселый, и он все порывался шутить, хохмить и вообще... произвести впечатление на девушку, что для моего реального возраста было вроде несвойственно. Я и в молодости не считал себя донжуаном, а тут прямо как из рога изобилия, так и сыплются шутки, перемешанные с попытками ухаживания. И когда Жюльен после моей неудачной попытки пошутить, насчет того, что я бы с удовольствием попробовал "Жульен с грибами", посмотрела с недоумением и явным желанием отправить меня к психиатру, то я начал пытаться себя остановить. Чрезмерная эйфория била струей через край, и я стал понимать — неспроста бред несу. Ощущение что я — это "Я", живой и невредимый, относительно конечно, да еще и в молодом теле.... Естественно меня это будоражило, отсюда и странные желания. Так и в самом деле можно диагноз поставить неутешительный, типа какого-нибудь психического расстройства. А в моем положении только этого и не хватает. Да и информация, поступившая от Жульен, просто требовала, внимания и осмысления.
— Трифонов — моя фамилия. И здесь я Трифонов.... Так-так, Христофор значит.... Но ведь это же выходит... — брата моего деда Трифонова Ивана Евстигнеевича звали также. Неужели я каким-то образом заполучил тело двоюродного дедушки? Ошибка? Или однофамилец? Вряд-ли. И насколько я помню он погиб в империалистическую войну в двадцать пять лет. Совсем еще молодой. Был. Даже семьей еще не обзавелся. Остались лишь две фотографии — все, что сохранилось. Вспоминается, но расплывчато, и я как-то не удосужился в свое время более подробно узнать о брате деда. Так только, что-то не очень существенное. Был брат, погиб в войну на германском фронте. А где? Как именно? Ну, вот такой я, историей семьи не интересовался особо. Может кто-то и проявлял любопытство, и где-то в папке с моей автобиографией лежат такие данные, но я о себе и генеалогическом древе семьи знал только то, что мне рассказал мой дед.
Очень интересно! Каким же "макаром" меня занесло в это тело и причем — не в будущее, а в прошлое время. Зачем? Случаи, когда в детей подселяются чьи-то чужие знания, мне приходилось слышать, да и в прессе иногда мелькало, а там, как я понимаю, и не такое могут написать и выдать за правду, никем не подтвержденную. В основном за фантастику сходит, так как наукой не доказаны подобные случаи переселения душ. Одни предположения, но, тем не менее, было такое, было. Пусть и на слуху всего лишь, чаще из домыслов состоящих. Но вот чтобы подобное перемещение произошло со мной.... Это что-то! Короче — охренеть.
Глава 4
Мое желание добраться до сути, все размышления и сомнения заканчиваются с появлением доктора. Он с помощью переводчика обращается громко ко всем лежащим с новостью. Оказывается, сегодня, госпиталь посетит кое-кто из командования Французских военных сил и даже будут высокопоставленные члены правительства с благотворительной миссией.
Не знаю, как все здешние раненые понимают переводчика, в палате, насколько я знаю, кроме французов и англичан лежат и русские. Я в недоумении, это что же получается, они никаких прав тут не имеют, даже переводчиков нет? Ан, нет. Оказывается, не так. Врач обращается к сидящей на краю моей кровати Жульен и просит повторить сообщение на русском языке. Та недолго думая рекомендует меня в качестве толмача. Доктор, видимо вспоминает, как я уверенно говорил по-французски, и уже обращаясь ко мне, просит помочь с переводом. Тут же торопливо добавляя уточнение — если я смогу встать с кровати.
Мне и самому не терпелось попробовать подняться, поэтому поспешил согласиться. С помощью Жульен я встаю с койки, при этом мои полосатые "пижамные" штаны чуть не сваливаются с тела. Торопливо хватаюсь за убегающие вниз шаровары, натыкаюсь на руки Жульен, которая тоже пытается поймать за пояс мои брюки. Ситуация получается смешная и несколько неловкая. В основном для меня. Других не затрагивает моя неуклюжесть, для них вполне естественная, сестричка помогает раненому, а в моем случае контуженому солдату. Что тут такого? Ей и "утки" подкладывать приходится под зад мужиков. Так что все нормалек. Это я, неуклюжий и "застенчивый". Фиксирую рукой сползающие шаровары, и вот уже стою на ногах. Вполне уверенно себя чувствую и даже особо не напрягаясь, перевел все, что говорил доктор, получив одобрительный гул русской аудитории. Заодно и осмотреться получилось. Когда обзор был с кровати, то помещение представлялось немного по другому, а вот сейчас вижу — палата рассчитана примерно на тридцать коек в один ряд и все они заняты лежащими в различных позах перебинтованными больными. Запах тут естественно, как..., ну примерно так воняет в плацкартном вагоне, "набитым" людьми, с их съестными припасами и вдобавок давно не мытыми гнойными ранами.
Я бы и дольше постоял, чуть ли не в обнимку с девушкой. Моя правая рука, как бы ища поддержку, лежит на талии Жульен. И я не ошибусь, если стану утверждать — талия присутствует, и я бы сказал, фигурку девушка имеет неплохую, весьма впечатляет, да и фактурная задняя часть тела тоже на месте. Девушка, вроде как ничего против моего "нечаянного" прикосновения к притягательной части тела не имеет. А для меня чуть ли не испытание. Может это всего лишь опять разыгравшееся воображение, тело то у меня молодое, требует любви и женской ласки, а для нее всего лишь привычная работа. Вполне возможно, что так ей удобнее поддерживать неустойчивого пациента. Вот только чувствую, меня эта поддержка заводит и, не смотря на общую слабость — возбуждает, а мое "естество" реагирует соответствующим образом. Испугавшись, что вполне нормальная реакция тела со стороны может показаться не совсем приличной, я поспешил улечься на кровать. Слава богу, никто не обратил внимания или сделал вид, что не заметил. Только насмешливый взгляд карих глаз Жульен мне как бы говорил:
