Танцующая со Смертью. Лабиринт надежды

— Нет, мне здесь нравится, — голос малышки звучал хрипло.

— Вот и отлично, — улыбнувшись, я задумчиво посмотрела в окно, после чего перевела загадочный взгляд на дочку. — Ты сегодня уже была на улице?

— Нет, — она явно не понимала что происходит, — дядя Гор сказал, что никому пока нельзя выходить наружу.

— Правильно, — я совершенно серьезно кивнула, — и ты ни в коем случае не должна нарушать это правило. Но есть одно место... — я замолчала и заметила, как кроме страха и недоумения в глазах ребенка просыпалось любопытство. — Нет, не буду портить тебе сюрприз. Пошли!

— Куда?

— Устраивать пикник, — я выразительно протянула вперед корзину. — Ты даже не представляешь, чего мне стоило уговорить местную повариху поделиться с нами продуктами.

— Но дядя Гор...

— Не волнуйся, мы не будем выходить из академии, — подойдя к Лирице, я протянула ей свободную руку и улыбнулась. — Верь мне.

Я не знала, правильно ли поступала, но мне вдруг захотелось подарить малышке свой собственный маленький волшебный уголок, где она могла бы иногда прятаться от окружавших проблем. Как когда-то у меня. Ведя по длинным коридорам взволнованную Лирицу, я поняла, что и сама с непонятным страхом ожидаю ее реакции на подготовленный мною сюрприз. То место, в которое мы направлялись, очень многое значило в моей жизни, оно было одним из двух убежищ, куда я частенько прибегала в поиске утешения и спокойствия. Оно олицетворяло для меня само сердце академии, и мне было крайне важно узнать, что почувствует девочка, очутившись там.

— Готова? — остановившись возле высокой деревянной двери, я хитро взглянула на нетерпеливо оглядывавшуюся вокруг дочку и, дождавшись согласия, потянула за резную ручку.

— Ох... — малышка замерла на пороге, впившись изумленным взглядом в чудесные сады оранжереи.

— Нравится?

— Очень! — ее горящие восторгом светло-зеленые глазки и счастливый смех были для меня лучшей наградой.

— Ну, тогда беги вперед и выбирай нам место, — энтузиазм дочери передался и мне.

Наблюдая, как Лира бегала по узким подожкам сада, с благоговением дотрагиваясь то до редкого цветка, то до экзотического деревца, я как никогда раньше ощутила ту невидимую связь между нами, что была покрепче любой стали.

— Вот тут.

Посмотрев туда, куда указывал маленький пальчик Лирицы, я не смогла сдержать довольной улыбки — именно под этим большим раскидистым деревом я любила сидеть в детстве и слушать журчание небольшого водопада, расположенного прямо напротив. Опустившись на колени, я достала из корзины мягкое покрывало и расстелила его на траве, затем постепенно выложила добытую на кухне еду и большой кувшин яблочного сока.

— Ну так что, налетаем? — сев на покрывало, поджав под себя ноги, я посмотрела на радостную Лиру и предвкушающе потерла ладони.

— Налетаем! — звонко рассмеявшись, малышка повторила мои действия и принялась за обед.

Какое-то время мы только и делали, что ели, пили, смеялись, снова ели, и так далее, по кругу, после чего убрали остатки продуктов обратно в корзину и блаженно растянулись на траве.

— А откуда ты узнала про оранжерею? — Лира немного повернула голову, устроившуюся на моих коленях, и задумчиво посмотрела на меня снизу вверх.

— А я и не знала, — я ласково улыбнулась дочери, нежно перебирая ее длинные светлые пряди, — просто случайно наткнулась на нее, когда пыталась спрятаться от найринов. В тот раз, помнится, меня очень разозлил один мальчик, и я подложила ему в постель жабу, зная, что он их терпеть не может, — усмехнувшись воспоминаниям, я покосилась на удивленную малышку и строго заметила. — Правда, кончилось всё тем, что меня все-таки отправили в подземелье и оставили там на целых два дня. Зато с тех пор оранжерея стала моим любимым местом, куда я всегда приходила, если мне было плохо.

— Тебе было здесь плохо? — Лира даже не пыталась скрыть своего изумления.

— До встречи с Грейгором — да, — я открыто встретилась с ней взглядом, зная, что должна быть предельно откровенной, если хотела, чтобы и она мне доверилась. — Меня в академии не очень любили.

— Но почему? Вы же здесь все одна семья!

— Ох, радость моя, — я покачала головой и грустно усмехнулась, — отнюдь не всегда кровные узы означают семью, порой абсолютно чужие люди любят друг друга намного искренней и преданней, чем те, в жилах которых течет твоя кровь.

— Как вы с Крилом? — она задумчиво нахмурилась и вдруг отвернулась, произнеся едва слышно. — И как мы с тобой?

— Конечно, — подавшись вперед, я обхватила ее за талию и подтянула наверх, усадив на колени, после чего заставила посмотреть себе в глаза. — Ты, я, Крил и Грейгор — мы одна большая семья, и этого ничто не изменит.

— Так ты меня и правда любишь? — в глазах ребенка отразилась такая боль, что мне захотелось зажмуриться, лишь бы этого не видеть.

— Послушай меня, Лира, послушай внимательно и запомни на всю оставшуюся жизнь, — я сжала в ладонях ее лицо, — ты для меня всё, каждая твоя улыбка согревает мне сердце, а пролитые слезы заставляют плакать и меня. Ты моя жизнь, конечно же, я тебя люблю! И даже не думай в этом сомневаться, поняла меня?

— Д-да, — голосок малышки дрогнул, и она разрыдалась, порывисто обняв меня за шею. — Она сказала, что ты меня не любишь, что я Мирная, а Чувствующие никогда не смогут полюбить Мирных, что ты на самом деле не моя мама. Но я ей не поверила, честно слово, не поверила! А она сказала, что ты меня просто пожалела! И я... И я...

Так вот в чем было дело. Крепко прижав к себе сотрясавшееся от рыданий тельце, я мысленно выругалась, жалея, что собственноручно не свернула шею той эгоистичной маленькой стерве, которая довела мою малышку до такого состояния. О боги, как же я порой ненавидела всю свою гильдию!

— Все хорошо, родная, все хорошо, — я ласково погладила ее по голове и почувствовала, как потекли по щекам собственные слезы. — Ты ни в чем не виновата.

— Виновата! — Лирица зарыдала пуще прежнего. — Я ее отравила!

— Хм, подумаешь, подлила немного злотоцвета, я бы еще корня яреня добавила, тогда эффект был бы в два раза дольше.

— Ты знала?! — от изумления малышка даже перестала плакать и уставилась на меня покрасневшими от слез глазками.

— Конечно, знала, — усмехнувшись, я поцеловала ее в мокрую щечку.

— И даже не сердишься?

— На тебя — нет, а вот с Чувствующей у меня будет долгий разговор. Кстати, — я хитро прищурилась, — а как ты добилась того, чтобы она ничего не заподозрила?

— Ну... — подозрительно вглядевшись в мое лицо и, видимо, поверив, что я действительно не сердилась, Лира робко улыбнулась. — Я добавила в чай с злотоцветом листик мяты.

— И всё? — я искренне удивилась.

— Между прочим, мы, Мирные, намного лучше вас разбираемся в травах! — это было сказано таким высокомерным тоном, что я невольно расхохоталась, а спустя мгновенье, смеялись мы уже вместе, громко всхлипывая и утирая катившиеся по щекам слезы. На этот раз, от радости.

В таком состоянии нас и нашел Дантариэль.

— Эль? Что случилось?! Кто-то напал? Что... — в два шага покрыв разделявшее нас расстояние, мужчина замер, увидев, наконец, мою довольную улыбку и заметно расслабился. — Развлекаетесь?

— Есть немного, — вытерев мокрые от слез щеки, я поудобнее усадила дочь у себя на коленях и крепко обняла, прижав к своей груди. — А ты что здесь делаешь? Не думала, что Дарракши-Лан известно про это место.

— Не было известно до сегодняшнего дня. Тебя нигде не было, пришлось обыскивать всю академию, — ошарашив меня этой неожиданной новостью, Дан с любопытством посмотрел на Лирицу. — Ты ведь Лира, так? Мы виделись вчера, когда уезжали из вашего дома. Я — Дан.

— Я помню, — в голосе малышки было столько враждебности, что я на миг замерла и удивленно на нее посмотрела. — С вами еще были два брата.

— Один брат и друг, — если Дантариэля и смутила внезапная агрессивность девочки, то он этого не показал. — Они тебе понравились?

— Нет, — Лира с вызовом посмотрела на него снизу вверх. — Мне вообще никто из вас не нравится! Вы хотели меня убить и сделали больно маме. Я вас ненавижу!

— Лира! — чуть отстранившись от дочери, я перевела немного смущенный взгляд с нее на принца. — Дан, она не это имела в ....

— Но ведь это правда, мама! — Лирица вскочила на ноги, гневно топнула ногой и сжала руки в кулачки. — Из-за них ты плакала. Я это слышала! И Крил их тоже ненавидит, он сам так сказал.

— Он с тобой об этом говорил?! — я изумленно на нее уставилась.

— Ну... — она на секунду замялась. — Он сказал это дяде Гору, а я случайно услышала. Но это все равно правда! Они злые, гадкие и...

— Лирица! — я чуть прикрикнула, заставив ее испуганно замолчать. — Сейчас же извинись перед господином Дантариэлем и отправляйся в свою комнату.

— Нет! — она упрямо поджала губы.

— Лира...

— Не надо, Эль, все в порядке, я понимаю, — мягкий голос Дана заставил нас обеих повернуться. Присев на корточки, чтобы оказаться на одном уровне с девочкой, Дарракши-Лан серьезно посмотрел ей в глаза. — Мне жаль, что твой дядя нам не доверяет, но больше всего я сожалею, что мы обидели тебя и твою маму. Я обидел. Но я хочу все исправить и заслужить ваше прощение, — говоря это, он смотрел только на меня, после чего вновь перевел свое внимание на Лиру. — Обещаю, что никому больше не позволю причинить боль вам обеим.

— А я тебе не верю!

— Правильно, — он одобрительно кивнул. — Никому нельзя верить на слово, за людей должны говорить их поступки.

— Ты не человек, — девочка была неумолима.

— Тогда тебе придется наблюдать за мной еще более пристально, разве не так?

Какое-то время они гипнотизировали друг друга взглядами, заставив меня изрядно поволноваться. Ну почему все складывалось именно так? Что случилось с моей обычно приветливой и ласковой дочуркой? Неужели это из-за меня, неужели я так плохо скрывала свои чувства, что терзавшие меня боль, гнев и обида передались самому дорогому для меня человечку? В этом была лишь моя вина. Внезапно вздрогнув, Лирица отступила назад и, прикусив губу, яростно замотала головой.

— И все равно я вас всех ненавижу, а тебя особенно!

— Лира!

Не обратив никакого внимания на мой ошарашенный окрик, дочка стремглав выбежала из оранжереи, оставив нас Даном наедине.

— Прости ее, — я медленно поднялась на ноги и смущенно взглянула на застывшего с непонятным выражением лица мужчину, — она вовсе не имела в виду то, что говорила.

— А вот я в этом не уверен, — тяжело вздохнув, он устало потер ладонями лицо. — Про ненависть, конечно, она слегка переборщила, но добрых чувств моя раса у малышки явно не вызывает, что, однако, неудивительно, если вспомнить все произошедшее ранее, — выпрямившись, Дарракши-Лан внезапно замер. — Ответь, она сказала правду, я действительно причинил тебе такую боль?

— Дан...

— Теперь понятно, почему ты так упорно пытаешься вычеркнуть меня из своей жизни.

— Нет, Дан, ты ни в чем не виноват! — не в силах больше выносить столь непомерной грусти в его голосе, я порывисто подалась вперед и, встав перед ним, заставила посмотреть себе в глаза. — Это я тогда ушла, не сказав тебе ни слова. Я, а не ты! Да, так сложились обстоятельства, да, мы никогда не сможем быть вместе, но этот выбор сделала я, понимаешь?

— Я должен был тебя остановить, — он протянул руки и попытался привлечь меня к себе, но я проворно отошла в сторону.

— Нет, не должен был, — я покачала головой. — Ты и сейчас не должен был возвращаться, как делал это последние три года.

— Поверь, я хотел приехать, действительно хотел, но Рихнер не пропустил на людские земли.

— Рихнер?! — я изумленно уставилась на явно взволнованного Дантариэля и вспомнила великолепного дракона, единственного виденного мной за всю жизнь, с которым мы изрядно подпортили друг другу нервы, после чего даже подружились. — Но, насколько мне известно, Привратник не может противиться воле вашего рода.

— Я тоже так думал до тех пор, пока не оказался кем-то вроде пленника на собственных землях, — грустно усмехнувшись, Дан сложил руки на груди и пристально посмотрел на меня взглядом, полным нежности и отчаяния. — Однако по его словам выходило, что он поклялся не только служить нашему роду, но и защищать его, а значит, предотвращать любой возможный вред. А я, как оказалось, довольно существенная фигура в нашем государстве, и мой отъезд мог бы повлечь за собой весьма крупные неприятности, особенно учитывая то, в каком запустении находились наши дела из-за проклятия. Да и про предателей забывать не следовало. Лиэру требовалась моя помощь, и не только как принца, но и как ведущего воина. Ты даже не представляешь, в каком отчаянии я находился, зная, что не могу тебя увидеть, лиарни, каждую ночь, видя тебя во сне и просыпаясь при одной только мысли, что ты меня забыла. Это было просто невыносимо.

— Не надо! — поспешно отвернувшись, чтобы он не смог заметить моих слез, я обхватила себя руками. — Я не хочу этого слышать. Не могу... Зачем ты меня мучаешь, Дан?! — не выдержав, я закрыла лицо руками. — Зачем ты вернулся сейчас, именно тогда, когда я почти забыла, когда заставила себя начать все заново? Нет. Я не хочу ничего знать ни о тебе, ни о твоей расе вообще! Я не смогу опять вернуться назад, понимаешь? Я просто не готова... и никогда не буду.

— Так именно поэтому ты не пришла на праздник? Потому что хотела вычеркнуть нас из памяти? — быстро приблизившись, Дантариэль развернул меня к себе и сжал плечи, не дав сдвинуться с места. — Выходит, я вернулся вовремя. А знаешь, как я ждал этих дней? Как отчаянно боролся с собой, чтобы не послать тебе горы написанных мною писем, боялся, что сорвусь и все-таки взойду на корабль? Ты не желаешь слушать, как я жил без тебя, а вот мне безумно хочется узнать про каждую прожитую тобой секунду этих трех лет. Ты даже не представляешь, как я ненавидел Лиэра, когда тот приезжал домой после визита к вам, и с какой радостью и ревностью слушал его рассказы о тебе, все то, что по моей просьбе он узнавал. Я...

— Замолчи, пожалуйста, Дан, не говори больше ни слова... — эта мольба вырвалась с моих уст едва слышным шепотом, выдав переполнявшие сердце боль, радость и изумление от того, что он, оказывается, следил за моей жизнью. — Я не могу... Не сейчас.

— Прости меня, лиарни, я опять причиняю тебе страдания, — хватка рук ослабла, и его ладони ласково заскользили по моим плечам, потирая красные следы, оставленные пальцами. — Я лишь хотел, чтобы ты знала, что я никогда от тебя не отказывался. Тьма, как же все это не вовремя! Именно тогда, когда я должен уехать!

Сердце пропустило удар и рухнуло куда-то вниз. Дальше я уже не слушала, о чем говорил мужчина, в голове осталось лишь одно. Дантариэль уезжал. Разве не этого я хотела, чтобы он вернулся к себе и оставил меня в покое? Но тогда почему так мучительно больно? Почему сердце буквально разрывалось от отчаяния? Все правильно, так и должно было случиться, возможно, мне стоило бы даже быть благодарной за то, что он уезжал так рано, пока я еще не успела привыкнуть к его присутствию в своей жизни. А может, я уже привыкла? Эта мысль внушала ужас.