Поэтому встала раньше всех, слегка побездельничала, затем проводила взглядом удаляющуюся парочку, умылась и пошла в кафе к Ирме и Магде. Мать с дочкой встали еще раньше, начали готовить завтрак. Накануне, определили первыми съесть продукты, что могут испортится без холодильника. День мог быть пасмурным, солнечные панели на крыше не потянут всю нагрузку а топливо для генератора решили экономить. Пыталась хоть чем-то помочь хозяйкам на кухне, но Магда поулыбавшись, отклонила ее попытки участия. Накормив и даже не дав помыть за собой посуду, отправила Свету к себе.
Не желая ни с кем общаться, расстроилась, одела наушники, включила музыку на смартфоне и уселась с ногами в кресло перед окном. На все попытки растормошить ее, ответила шебутной Маше — Я уже поела, иди одна.
— Да и ладно, сиди и скучай! — бросила подруга и махнув хвостиками коротких светлых волос, Маринина попрыгала вниз по лестнице.
Думая о своем и заслушавшись, она пропустила появление конного отряда. Грубые мужские голоса на немецком, встряхнули Свету. Она сбросила наушники и осторожно выглянула во двор. Бородатый здоровенный мужик верхом на коне, облаченный в блестящую кольчугу, что-то зло выговаривал Паулю. Тот с растерянным видом отвечал, вокруг них столпились все постояльцы гостиницы. Сестры Храмцовы подошли последними. Всадники спешились и начали разбредаться по сторонам, сверху было видно, что они полукольцом охватывают Васильича с Колей и Пауля.
В воздухе повисло какое-то напряжение. Евгений Васильевич подобрался, лицо его потемнело, в опущенной книзу руке оказалась неизвестно откуда вытащенная ракетница. Главарь громко крикнул, указав на Васильича и Колю, бандиты направили на них копья и арбалеты.
Тренер не стал дожидаться развязки, резко присев на одно колено, вскинул ракетницу и выстрелил в ближайшую небритую морду. Негромко хлопнули арбалеты, один болт воткнулся в плечо Васильичу, сбив его на пол. Остальные благодаря своевременному маневру, пролетели мимо.
Упал и заскреб руками по брусчатке невезучий бандит с разбитой головой. Ракета горела, наполовину проломив ему череп, рассыпая искры по мостовой, словно неудачно выпущенная петарда. Главарь с криком соскочил с лошади, выхватил меч и плашмя врезал по голове Паулю. Бездыханное тело отельера упало на землю и это послужило спусковым крючком для дальнейших действий.
Налетчики выпавшие из ступора, дружно кинулись на пронзительно завизжавших женщин. Коля тоже отмер и повторив маневр тренера, резко подхватил копье, выроненное подстреленным бандитом. И снизу-вверх, двумя руками, словно вилы в стог сена, воткнул его в живот ближайшему разбойнику.
Крик. — У сука!... — были его последними словами. Острый наконечник с противным чмоком пробил насквозь тело налетчика и вышел со спины.
Николая сбили на пол подскочившие сбоку подельники. Дальше Света не смотрела, ей стало так страшно как никогда в жизни, не помня себя она кинулась к двери и закрыла задвижку. Затем паника окончательно затопила ее разум...
Очнулась она сидя на корточках в углу, в руках сжимала цевье верной биатлонки, трусы и трико внизу были подмокшие, в голове по кругу носилась одна и та же мысль.
Они нас всех убьют, нет, сначала изнасилуют, затем убьют, нас всех убьют!...
Сколько времени прошло? Минута, полчаса, час? Света не помнила. Прислушалась. За окном раздавался веселый гогот, женские крики, какие-то шлепки. Потом послышались характерные хлюпающие звуки, плач, звуки ударов, громкий хохот.
Осторожно выпрямилась прижимая к себе винтовку, руки тряслись как у паралитика. Тихонько выглянула в открытое окно. От увиденного стало еще хуже.
Девчонки со скрученными руками и ногами, лежали и сидели на помосте, одежда помята, частично порвана, на лицах ссадины и синяки. На брусчатке валялись мужские окровавленные тела, не подавая признаков жизни. Правее от них, на спине лежала Ирма, с разбитым лицом и разведенными в стороны полными голыми ногами. Между них, извивался как червяк, быстро двигаясь и светя тощим, волосатым задом один из ублюдков. Второй держал женщину за сведенные над головой руки. Он с удовольствием наблюдал за процессом и с гаденькими интонациями что-то советовал товарищу. Ирма тихонько подвывала и плакала. Разорванная блузка, задранная до пупа смятая юбка, колыхающиеся большие груди с крупными коричневыми сосками, напугали Свету еще больше. Она снова присела и замерла.
А ведь нас всех так поиспользуют, появилась подленькая мыслишка. А я сижу тут, с винтовкой в обнимку и трясусь от страха, обоссалась вся, жду непонятно чего. Зачем тренировалась столько лет, не жалела себя? Бегала, стреляла, проливала литрами пот, рвала жилы? — стала накручивать сама себя Света.
Получается все зазря? Ни с одним мальчиком так и не походила, не подружила толком. Свою невинность для этих козлов сберегла? Нет уж, гады, не выйдет у вас ничего! Распалялась все больше Света.
Эти твари, они же не люди, это просто мишени. Надо в них стрелять, нужно делать то, что у меня лучше всего получается. То, чему училась, к чему готовилась многие годы. Все, решение принято.
Снова поднялась, глубоко вздохнула, потихоньку наливаясь шальным куражем. Вставила обойму с патронами, клацнула затвором и выставив ствол в окно, выглянула во двор.
Там сменилась картинка. Первый насильник уже кончил и встав, завязывал шнурок на штанах, его место занимал напарник. Ирма попыталась свести ноги вместе, но безуспешно. Получив сильный пинок сапогом в бок и злой окрик, снова приняла унизительную позу, раздвинув ноги. Сверху было хорошо видно как из влагалища женщины сочилась и капала на землю белесая густоватая жидкость. Насильник загоготал, сдернул штаны и навалился на бедняжку. Второй схватив ее за руки, с интересом наблюдал за процессом.
Он первый получил пулю прямо в глаз, брызги крови полетели на лицо Ирмы, она истошно завизжала и забилась в истерике. Клацнул затвор. Перезарядка заняла долю секунды. Поймав в прицел точку, между шеей и сводом черепа, Света снова нажала на спуск. Не успевший ничего сообразить, второй бандит завалился на свою жертву с дырой в затылке, заливая ее кровью. Ирма от потрясения отключилась — потеряла сознание.
Растерявшиеся поначалу от грохота выстрелов, бандиты быстро опомнились. Не высовываясь на площадку, подгоняемые командами главаря, они моментально определили откуда исходит угроза и через пару минут уже крушили топорами легкую дверь светиной комнаты.
Светлана отодвинулась от окна в дальний от двери угол, мысль — спрыгнуть вниз и убежать, почему-то не пришла ей в голову. Тяжело вздохнула, принимая свою судьбу и снова подняла ствол, направив оружие на дверь.
Первый, ворвавшийся в комнату, получил пулю в шею, на миг замер, захрипел, затем грохнулся об пол, зажимая рану ладонью. Перезарядить винтовку она успела, а прицелиться и произвести выстрел уже нет. Налетевшие сразу с двух сторон, подонки вмиг изрубили топорами несдавшуюся девчонку.
Война.
Не отрывая винтовку от плеча, осторожно ступая, зашел в кафе. В нем никого нет, стоит подозрительная тишина и легкий беспорядок. Внимательно разглядываю обстановку, не расслабляясь, двигаюсь вглубь.
Неожиданно справа — грохот стекла, громила в кольчуге с мечом наперевес вываливается из-за стойки. Он делает прыжок в мою сторону, пытаясь колющим ударом попасть в живот. Но я вижу его движение, отскакиваю назад и почти в упор — Бамц! выстрелом попадаю ему в грудь, примерно в область сердца.
В закрытом помещении даже такой хлопок звучит громко. Бородач как будто на стену налетел, присел на жопу, завалился на пол, меч в одну сторону, сам в другую. Не успеваю осознать произошедшее, как теперь уже слева топот, опрокидывая столы и стулья, ко мне несется, разинув рот в жутком крике, такой же крендель с бородой. В руке у него топор.
Вдруг, как будто время замедлилось, или это у меня восприятие обострилось. За малейшую долю секунды отчетливо понял — не успеваю ни перезарядиться, ни вскинуть ствол, ни нажать на спуск. Мужик замахивается огромным топором на длинной рукоятке. Молнией мелькнула в голове дурацкая мысль. Все Андрюха, отстрелялся. — Алес капут!
Вскидываю винтовку над головой инстинктивным движением, схватив ее за приклад и цевье. Удар боевого топора страшен. Звонкий бздынь! Лезвие попадает по затвору, ложе разлетается, ствол гнется, топор скользит по нему и каким-то чудом не задев мне пальцы, отлетает в сторону. По виску бьет отколовшаяся от ложа щепка. Противник с выпученными глазами на секунду потеряв равновесие, выпрямляется и шарит по поясу, желая нащупать кинжал.
Такого допустить никак нельзя, на холодняке я полный профан, он меня зарежет влет. Удар отсушил мне левую руку, но не мозги. Откинул ему под ноги искалеченное оружие и тем самым на миг отвлек внимание вражины.
— На урод, получи! — с размаха пробиваю ему между ног с правой, как будто в футболе. Бородатый гад, тонко пискнув , падает на пол, сгибаясь в позе эмбриона. Отскакиваю в сторону и быстро оглядываюсь по сторонам. Инициативу отдавать нельзя ни в коем случае. Правой яростно выдергиваю топорик из-под ремня, раз, два, не идет сука!
Ну вот наконец-то он в руке. Подскакиваю к лежащему, размахиваюсь, наотмашь, с хеканьем колочу по голове упавшего, раз за разом, не останавливаясь и не обращая внимания на брызги крови и на белесую кашу мозгов внутри разрубленного черепа.
Сзади топот и дикий рев. На меня снова несется окольчуженный, наклонив голову и выставив перед собой кинжал. Еле успеваю отклонить корпус вбок и топором сместить нацеленный в живот клинок. Меня сбивает бессмертный шкаф в блестящей кольчуге, ломая стулья и опрокидывая столы, мы сцепившись летим на пол. От жесткого удара об пол аж весь воздух из груди выбило. Еле-еле успел сгруппироваться и довернуть соперника уже в падении, чтобы не оказаться под ним. По ощущению он тяжелее килограмм на двадцать а то и больше. Да плюс еще вес кольчуги. Такая туша шмякнется сверху, мало не покажется. Этот шкаф тоже кряхтит, собираясь подняться на ноги и шаря вокруг себя в поисках оружия.
Э нет братан, так дело не пойдет, партер так партер, давай бороться, не зря же я столько времени провел на татами. Перед тобой чемпион Москвы по юниорам! Давно я серьезно не боролся, а навыки остались. Повозились немного на полу, затем заплел ногами одну руку, вторую взял на болевой, растягиваясь и чуть ли не вставая на мостик.
Ох и здоров же этот кабан! Я и сам не слабенький, про таких как-то Александр Карелин сказал.
— Человек не с больничной койки пришел!
Но мой противник натуральный Кинг-Конг, монстр стероидный. Хрипим, тужимся оба, как хорошо что его товарищи закончились, а то наступил бы мне карачун. Я уже начал слегка жалеть что в борьбу с ним полез, здоровья у этого черта просто немеренно...
Но мои две руки все равно посильнее чем его одна. Тяну со всей дури, аж мышцы сводит и связки вот-вот порвутся, от напряжения весь взмок...
Все, амба! Спекся бородач. Последние судорожные рывки, хруст в локте и финал очевиден — от болевого шока враг отключился. Тяжело переворачиваюсь на бок, встаю на ноги пошатываясь. Руки ходят ходуном, самого потрясывает. Какой там потрясывает, скажу честно, штормит меня от такой ситуевины просто немилосердно. Вымотался ужас как, в таком состоянии меня дошкольник запинает. А с этим клоуном что делать? Руки-ноги вязать, в плен брать?
Да ну его нах! Нет ребята во мне гуманизма к таким козлам. Играем по жесткому сценарию. Взглядом отыскав на полу счастливый топорик, подхожу пошатываясь, поднимаю его и тупо, без раздумий рублю гада по переносице, по лбу, по бороде. На меня летят теплые брызги чего-то липкого, попадая в лицо и открытый рот. Это же кровь с мозгами! Внутри поднимается паника, к горлу подкатывает ком, нагибаюсь и начинаю выблевывать прямо на голову поверженного врага свой утренний завтрак.
Выпрямляюсь, глубоко дышу, осматриваюсь вокруг и меня снова тошнит. Как мерзко во рту и на душе, безуспешно стараюсь вытереть губы коротким рукавом футболки. Пытаюсь проанализировать, это что на меня нашло — умопомрачительный сдвиг навроде пресловутого амока или припадок берсеркизма? Бесполезно, мозг отчаянно тупит и отказывается трудиться...
Напоследок несколько раз плюнув на пол густой желчью, оглядываюсь вокруг и бреду к окну. Там стоит ваза с мелкими полевыми цветами. Очень мило, какой контраст — кругом кровь и трупы а тут нежные неяркие цветочки. Девчонки вчера нарвали прямо на границе брусчатки и бескрайней степи. Еще и радовались — все как в сказке про двенадцать месяцев. Сразу из зимы попали в лето. Все верно подмечено, прямо как в сказке, чем дальше тем страшнее. Вчера идиллия и мечтания, сегодня война, кровь и трупы. Что случится завтра, лучше и не думать.
Выбрасываю лютики-ромашки на пол, пью воду, глотаю жадно, затем остаток лью на лицо, размазывая рукой кровь и грязь. Фу, хорошо-то как...
На улице — Бамц! — грохочет выстрел, моментально опомнившись, спешно подхватываю с пола топор, несусь на выход. Там же Ленка, в кого она?
— Бамц! звучит еще один. Выскакиваю пулей на улицу. Как говорится — картина маслом. Стой и любуйся красотой. Лена в классической биатлонной стойке, эффектно выставив туго обтянутую джинсами задницу, стоит и целится куда-то в сторону. Подбегаю ближе.
— Бамц! еще один.
— Что там Лена? — заполошно выдыхаю.
— Один за телегой сидел, потом вскочил на коня и умчался, туда — машет рукой вправо. Вдалеке заметен силуэт всадника, быстро удаляющегося в сторону гор.
— Попала?
— Вроде попала но он не свалился, далеко уже было, пуля на излете.
— Да и черт с ним, может где-нибудь окочурится в степи, а чего ты так близко подошла? И не прячешься.
— Я боялась! А с кем ты в кафе воевал? Что там за грохот и крики были? Мне одной страшно. Ты весь в крови, ранен наверное, тебе больно? Я могу перевязать! — затарахтела скороговоркой, нервно теребя молнию на толстовке и внимательно вглядываясь в меня.
Надо же, переживает, подумал с каким-то удивлением.
— Успокойся, я в порядке, у меня только царапина на голове, кровь не моя. Только ты в кафе не заходи, плохо станет.
— Ладно. Хорошо, я послушная — соглашается Лена. Она смущенно улыбается, оглядываясь вокруг. Связанные девчонки на деревянном помосте завозились, разом загомонили, требуя поскорее их развязать и создавали сильный шум. Естественно, разобрать что они рассказывают, было невозможно.
— Оставайтесь пока на месте, сейчас всех освободим — торопливо заверил женскую часть нашего коллектива. Я тоже начинаю осматриваться кругом в поисках возможных недобитых противников. Как некомфортно ощущать себя в зоне боевых действий без огнестрела в руках. С одним топором чувствуешь себя донельзя неловко, словно вышел на люди без штанов.
Похоже что война закончилась и можно вздохнуть свободно. Все произошло так стремительно, что даже осмыслить содеянное не получилось. Интересно, кто эти мужики и чего им от нас было нужно? Откуда они так внезапно появились? И почему сразу так жестко накинулись на наших? Кого теперь об этом спросить?
