Сёши

Неугомонный малыш проснулся ещё до рассвета и снова жарил какую-то рыбу. Белое мясо румянилось, капало жиром и пахло на весь лес. Похоже, подручные Орочимару выбили всё крупное зверьё в округе, раз до сих пор никто не нагрянул.

— Привет, Сёши-чан! Какой же ты молодец. Даже не знаю, что бы я без тебя делал.

Мелкий понимал хорошо если четверть моих слов, но тут всё дело в интонации. Сопровождаемые лица должны быть довольны, спокойны и послушны — так их проще перемещать.

— Нэ, шиноби-сан... — малец неуверенно потеребил ухо, — ...как зовут?

— Меня? Ма-а... Хатаке Какаши.

— Доброе утро, Какаши-сан!

Забавный он всё-таки. Улыбчивый.

— Сёши-чан, скоро нам придётся уйти отсюда.

Против путешествия мелкий ничего не имел и сразу затеял собираться. В четыре руки мы уложили добытые свитки, самое полезное из вещей противника, а потом я сел мастерить обувку — в шлёпках Сёши недалеко уйдёт по лесу.

Работая, наблюдал за мальчиком и чувствовал нарастающее недоумение. Не ребёнок и не взрослый. По поведению ближе к подростку, но опять же, с оговорками. Не знает элементарных вещей, зато имеет множество сложных навыков, которые совершенно не скрывает. Движения рук не детские, слишком опытные и точные, а вот тело явно нетренированное.

Настораживало и его отношение ко мне. Я бы не удивился скрытому или явному опасению, но от мелкого исходила исключительно симпатия, дружелюбие и любопытство. Не самая распространённая реакция на шиноби, а после жизни в лаборатории Орочимару — странная вдвойне.

Непонятный мальчуган.

После завтрака непоседа настроился подучить язык и потребовал называть все предметы, на которые падал его взгляд, но я решительно направил урок в осмысленное русло. Дорога займёт время, стоит натаскать его выполнять простые команды: сесть, повернуться, закрыть глаза, молчать, бежать... Тренировка несложная: жест — слово — исполнение.

Ребятёнок охотно включился в учёбу, команды запоминал старательно и практически не путался. Я был готов прозакладывать свой хитай: что-то подобное он делает впервые. Такую заинтересованность не подделать.

Сёши и Хатаке Какаши

Следующее утром началось дождём. Серым и монотонным.

Мой новенький организм совсем не хотел вылезать под холодную морось, так что первым проснулся Какаши. Вчера он смастерил для меня удобные полузакрытые сандалии и куртку из АНБУ-шного балахона, но высовываться в хмарь всё равно ломало.

Ф-ффф! Сырость!

Перед выходом Хатаке протянул мне четвертинку чёрного шарика и показал, что это надо съесть. Кусок был слишком большой и твёрдый, чтобы глотать, не жуя, пришлось-таки пару раз грызнуть.

Буэ!!!

Если шиноби хотели создать супер-оружие, то это оно и есть! Куда там Мадаре с его Вечным Тсукуёми. Тьфу, неудачник! Эта штука была хуже, чем всё! Гаже самых ужасных блюд моего мира. Кусок окаменевшего лягушачьего дерьма разом переплюнул холодную манку с комками, китайские яйца Пидань и французский сыр Эпуасс. Да что там говорить! Это было похлеще пирожков с морковью, которые пекли в бытность мою в детском саду! А уж пирожки-то калечили детскую психику на раз.

Поражённый безжалостной атакой на рецепторы, я неведомым образом очутился возле ручья, пытаясь уничтожить ужасный привкус.

Фу-уу! Гадость-гадость-гадость!! И вода не помогает! Схватив пригоршню песка, я почти решился оттереть язык радикально, но Какаши за шиворот оттащил меня от воды и встряхнул.

— ...??

Не сразу, но понял, о чём он спрашивает. Проглотил ли эту мерзость? Я удручённо подтвердил вторжение пакости в желудок.

— Хорошо, идём!

Эх... Как скажешь, босс.

Для начала мы вернулись к месту побоища, но вплотную не приближались. Какаши шёл каким-то запутанным маршрутом, а временами брал меня на руки и нёс сотню-другую метров. Через полчасика, он остановился у неприметного дерева и принялся копаться в корнях.

Я забрался под раскидистый куст, чтобы поменьше мокнуть, и чуть не подпрыгнул, когда услышал недавно разученное слово:

— Тихо!

Хатаке Какаши, Сёши и шиноби Водопада

Непруха. Самая настоящая.

Пока вынимал вещи из тайника, на ветку соседнего дерева запрыгнул невысокий шиноби в пёстрой маскировочной накидке. Сейчас он меня не видел, но если обернётся — я буду перед ним как на ладони.

Сёши сидел в паре кэнов от меня и сидел удачно, скрытый разлапистыми ветками куста. Теперь только бы не нашумел.

— Тихо.

Мелкий застыл как каменный и только глаза скосил.

Остальные команды жестами: "Оставаться на месте!", "Не двигаться!"

Я начал осторожно смещаться за ствол.

Чёрт! Тут ещё один!

У этого шиноби капюшон накидки был сброшен, открывая хитай Такигакуре. И прямо сейчас водопадник поворачивался в мою сторону... Что ж за дерьмо такое?!

Я сгрёб первый попавшийся лесной мусор. Пальцы наспех просеяли опавшую хвою и листики в поисках чего-то... подходящего! Прошлогодняя шишечка сухо цокнула о кору дерева — шиноби дернул головой в сторону неожиданного звука. Можно шмыгнуть за корень и...

Да постой же ты хоть секунду на месте, ублюдок!..

В два движения я вернул на место пласт мха, прикрывавший тайник с вещами, и снова отпрянул под прикрытие дерева. Водопадник перемахнул на ветку повыше. Какие-то долбаные прятки!!! Я успел отползти на противоположную сторону ствола до того, как первый наблюдатель спрыгнул на землю.

Что ж вы за гады такие суетливые?! Ещё пара шагов и он заметит мальчишку.

Я обречённо потянулся к оружию. Всё ОЧЕНЬ плохо! Даже если смогу уделать одного, второй меня почти неизбежно завалит. Чёрт! Как же бесит собственная слабость — ни чакры, ни силы, ни скорости! Единственная надежда — отравленные сенбоны. Яд действует резво, но надо хорошо бросить. Выбрать удобное положение... Каждому достанется по две иглы...

С той стороны, откуда мы пришли, донесся тихий свист, и шиноби Таки унеслись прочь.

Фу-ух!

Осмотреться, прислушаться, принюхаться. Никого!

Сёши подмышку, вещи на плечо и ходу! Ходу!!

Всё, передышка. А иначе свалюсь, как запалённая лошадёнка. И так последнюю половину ри бежал на одной лишь злости. Скатившись на дно подходящего овражка, я опёрся спиной о земляную стену.

Чёртовы водопадники, как же не вовремя они сюда добрались! Уходить придётся быстро и, скрывая следы, а это значит — нести ребёнка на руках. Он, конечно, легкий, но меня сейчас каждый кин к земле гнёт. Похоже, придётся принять что-нибудь стимулирующее из аптечки, а ведь так хотел обойтись.

Мелкий сидел рядом, тихонько поглаживая мою руку своей горячей ладошкой. Переживал.

Горячей?!

Внутри что-то оборвалось, но я сдержался и не даже не отбросил мальчишку.

Крохотная искорка чакры согрела кожу... ещё одна... и ещё...

Я недоумок! Он не гладит! Это тэатэ — чакра-массаж. Только надавливает мелкий слишком вяло, больше трёт, а из-за слабенького течения детской чакры переливание прерывистое, по капле.

Чёрт!! Ну конечно! А я ещё удивлялся быстрому восстановлению и неожиданной эмоциональности. Энергия духа этого ребёнка в моём кейраку-кей!

Можно было порадоваться своему невероятному везению — вот только ублюдок передавал не медицинскую чакру, а обычную. И в ней телесная часть Шинтай, конечно же, мешалась с духовной Сейшин.

Это...!!! Нет слов, просто!..

Вот ты ж, погань мелкая!

Но не похоже, чтобы чужая чакра мной управляла. Я совершенно не чувствовал давления его воли. А может, у него врождённая способность такая? В любом случае, суетиться уже поздно — паршивец наверняка делал это не первый раз.

Зато теперь есть выбор. Наглотаться таблеток, которые заставят мой очаг вспыхнуть, но затянут восстановление, или впустить в себя чужую чакру с неизвестными свойствами. Гореть или тонуть? Да никакой разницы! Перехватив детскую кисть, я впечатал его большой палец в перекрестье двух потоков на своей ладони.

— Продолжай! — одобрительно улыбнулся, стараясь хоть немного приоткрыть тенкетсу и расслабиться перед вливанием чужой энергии.

Мальчишка кивнул нерешительно, но сосредоточился и через минуту выдал небольшую порцию чакры.

С-сссс! Руку до плеча, словно кипятком ошпарило. Пульс твёрдо толкнулся в виски. Не особо подходящая для меня энергия, зато бодрит что надо.

Способности к передаче чакры — невеликая редкость, но наткнуться на ребёнка, который применяет её без обучения и тренировок, совершенно неприличная удача! Когда дотащимся до Конохи, посоветую провести наследственный разбор. Похоже, подручные Змея украли или купили малыша у какой-то семьи потомственных шиноби.

— Тише-тише, Сёши-чан. Спокойнее, не дави так.

— Э?

— Ты молодец. Давай ещё разок.

В этот раз он влил не так резко и меньше. Зато растянул передачу по времени.

— Всё, — я убрал его палец, — хватит. Как бы тебе плохо не стало.

— Не. Сёши хороший.

А уж полезный какой.

Побежали!

Сёши и неожиданное открытие

Сидя на расстеленном спальнике, я жевал полоску сушеного мяса и думал о том, что произошло сегодня.

Для начала, нас чуть не накрыли возле нычки Какаши. Пришлось удирать в темпе. Хатаке, который ещё вчера валялся полуживой, помчался с какой-то совершенно космической скоростью. Двигаясь запредельно точно, он просто летел через ямы, заросли и упавшие стволы деревьев. С тяжёлым рюкзаком и со мной на руках!

А через несколько километров стало понятно, чего стоят такие рывки. Спрыгнув на дно узкой промоины, Какаши кулём осел на землю, пытаясь продышаться. Вид у шиноби был откровенно бледный: маска прилипла к мокрому лицу и часто вздрагивала от дыхания, торчащие волосы поникли.

Как бы паренёк не отрубился денька на четыре. Снова.

Я решительно взялся разминать ему левую кисть. В прошлой жизни самомассаж здорово помогал мне при сильном сердцебиении. Усталая дрожь шиноби тоже потихоньку стихала, но прекратить Хатаке не позволил. Уткнул мой палец в свою ладонь и скомандовал: "Делай!"

Легко сказать! А что именно делать, и главное, как?

Дома я не один год занимался оздоровительными направлениями цигун, но читал почти исключительно методички или смотрел видеоуроки, а теорию и философию равнодушно пролистывал. От идеи ци — первовещества, породившего всё сущее, мои насквозь западные мозги заворачивались прихотливыми узлами и древняя восточная мудрость, что называется — не лезла. Какаши же явно хотел получить от меня сеанс целительного шиацу, в котором я не смыслил ни уха, ни рыла.

Пришлось скрипеть мозгами и рыться в своей мнемонической помойке — где-то там в кучах самых разных сведений валялись мануалы разнообразных энергетических практик. Меня интересовало руководство для сосредоточения ци в кончиках пальцев. Не помню, зачем оно применялось, то ли для рефлексотерапии, то ли ещё для чего, но сейчас и не важно.

Я крепче вжал палец в чужую ладонь. Как же там было-то?.. Успокоить дыхание и сконцентрироваться на ощущении тепла. Так сконцентрировались... Дальше какая-то особая точка на подушечке большого пальца... Точку нащупал. Кожу начало внятно покалывать. Ощутить движение воздуха, кружащего в центре ладони... Ага-ага, вроде бы начинает кружить... Моя рука ощутимо нагрелась и потяжелела, пальцы сами собой согнулись в каком-то хватательном движении...

Опс! Хатаке дернулся.

Чего? Моё колдунство не понравилось?

А-аа, понял. Не налегать так сильно.

Ладно-ладно, сделаю это ме-е-е-едленно.

Теперь вот сижу и думаю. Что это было?

Специально всякой ерундой, вроде биоэнергетики, я не интересовался — рассудочность и образование мешали. Занимался йогой, считая, что она сглаживает мой поганый темперамент и дисциплинирует мышление, а ещё гимнастикой цигун, потому что от отца досталась прогрессирующая стенокардия, а жить хотелось комфортно и безмятежно, без таблеток в кармане. И то, и другое я полагал скорее зарядкой ума и тела, нежели какой-то серьёзной духовной или энергетической работой, но теперь, в свете открывающихся возможностей, подход придётся слегка пересмотреть.

Если верить сериалу, шиноби тратили свою жизнь и чудесные способности на тренировки, мелкие драки и большие войны. Меня насилие не возбуждало, а вот бегать с реактивной скоростью и скакать по деревьям аки обезьян, — очень хотелось. Ещё хотелось летать на больших птицах, как Дейдара и Сай, путешествовать, как Джирайя и... в общем, было о чём подумать.

Какаши покончил с маскировкой ночлега и согнал меня со спальника. На пальцах объяснил: что если я проснусь ночью от постороннего звука — следует разбудить его, если захочется попить или, наоборот, в туалет — опять-таки разбудить его, а одному — ничего и никуда. Ни-ни!

Угу, понял, босс.

Всё-таки под разгильдяйским видом чувствовалось в Какаши суровое воспитание. Хотя если его настоящее прошлое хоть вполовину похоже на то, что показывали в мульте, я удивляюсь, как он сумел сохранить способность проявлять нормальные эмоции. Для маленького ребёнка потеря близких людей почти самое страшное, что может случиться. А он ещё и воевать попёрся в возрасте совершенно цыплячьем. После таких дел обычно вырастает что-то абсолютно замкнутое, с отрицательной эмпатией.

Меня сейчас поддерживает надежда на то, что у родных всё хорошо. Даже если я никогда их не увижу — они есть. Беда случилась со мной — не с ними. У Хатаке не было даже такого утешения.

Вообще, автор истории о малолетних шиноби немало упирал на психологические трудности персонажей. Дети и взрослые мариновались наедине со своими проблемами, а процент потёкших крыш рос по экспоненте вместе с развитием сюжета. Надо как-то выяснить, насколько мой новый мир совпадает с тем придуманным.

На четвёртый день скитаний мы пришли в село!

Я так разволновался, что не мог усидеть на месте и носился кругами вокруг дерева, пока Какаши чего-то там изучал в бинокль.

Проблему внешнего вида (а после жизни в лесу он стал довольно замызганный) шиноби решил волшебным ниндзевским способом. Дунул-плюнул и вуаля! Теперь мы выглядели, как ходячая сельская презентабельность: скучные полосатые кимоно, соломенные сандалии и соломенные же шляпы. Сидор преобразился в большой тряпичный узел. Внешность тоже упростилась. Наш общий бледный колер потемнел тёмно-русого, а у Хатаке ещё и второй серый глаз образовался.

Мне велели помалкивать, вести себя скромнее и беречь свой чудесный облик от повреждений. А иначе того! Окаменелый помёт на завтрак и "пожизненный эцих с гвоздями".

Деревня оказалась невероятно прикольной. На отвоёванном у леса холме лепились деревянные дома и домишки, водяные мельницы и сараи. Склоны зеленели фруктовыми и шелковичными садами, заливными рисовыми террасами и огородиками с овощами. Вход украшали ворота с пафосной резьбой. Я немедленно захотел обтрогать всё и всех, но предусмотрительный "старший братец" цепко удерживал мою руку. Имелась тут и главная улица. Первые этажи нескольких домов занимали мелочные лавки. Возле одной такой мы остановились. Пока Хатаке выбирал одежду и другую шелуху, я пускал слюни на прилавок со сладостями. После лесных скитаний мне до смерти хотелось сладкого и почему-то жареной свиной шейки. Мяса тут не продавали, зато конфеты вот они. Искушают.