Ветер и крылья - 1

— Идем... сестрица.

Но голос ее был уже намного мягче. И спокойнее.

Понятно, когда в твой дом приходит такая ослепительная красавица, волноваться будешь. А вдруг она еще и стерва, каких свет не видывал?

Ан нет.

Просто глуповатая эгоистка. Красивая, но что той красоты? Отцветет и погаснет. А вот ум останется... так утешают себя умные женщины.

Только вот помогает не всегда. Но сейчас получилось.

Джакомо проводил их глазами, и повернулся к детям.

— Давайте, вылезайте, малышня...

Мия полезла первой. За ней уже и младшие.

* * *

Такой роскоши девочка еще не видела.

Дома?

Дома у них было достаточно бедно. Даже в покоях у отца. У матери... нет, не то.

А здесь!

Мия искренне удивилась, что на первом этаже нет окон. Только на втором. Но тут уж ей объяснил дядя Джакомо.

— Так все делают, чтобы не привлекать воров.

Небольшой сад, ухоженный настолько, что наверное, для этого человек пять садовников требуется. Трава подстрижена чуть дли не по травинке, розы цветут, вазы шикарные, скамеечки...

— Будете здесь гулять и играть. Я распоряжусь, чтобы вам отвели уголок, — с сомнением оглядел садик дядя.

Мия тоже сомневалась.

Дома она была намного свободнее, а здесь?

Здесь придется соблюдать правила для благородных дан, и никуда даже не выходить. Разве что в церковь, и то не часто.

Но может, есть какие-то обходные пути? Это Мия выяснит позднее. А пока... выспаться бы. После кареты все тело болело, да и младшие капризничали, им тоже было плохо. Но ньора Катарина позаботилась обо всем.

На втором этаже были отведены комнаты для всех.

Для Энцо — он мальчик. Для Мии — она старшая. Для двух младших — они пока могут пожить вместе. Но комната Мии соединялась дверью с их комнатами.

На всякий случай.

Рядом — покои для матери. Две комнаты — спальня и гостиная. В гостиной есть диванчик для служанки. Марию мама все-таки взяла с собой. Марию и няньку для младших.

Сейчас в комнатах были приготовлены кувшины с горячей водой — обтереться, тазики, полотенца... Мия так и поступила. Стерла с себя какую-то часть дорожной грязи, и рухнула в кровать.

Завтра, все завтра...

* * *

— Прости меня, дорогая. Я понимаю, тебе это неприятно, но выбора у меня не было.

Джакомо сидел рядом с супругой. Он уже искупался, а теперь кушал и рассказывал Катарине о том, что увидел в доме Феретти.

Катарина повела рукой.

Все было именно так. И ей это не слишком приятно, и выбора у Джакомо не было. Увы. Хотя она и не удержалась.

— Неужели нельзя было нанять им управляющего? И пусть живут?

Джакомо только руками развел, не забыв по дороге сунуть в рот ломоть мяса, щедро намазанный острой приправой.

— Ты помнишь, Кати, из-за чего мы поссорились с Пьетро, земля ему пухом.

— Ты говорил, Жако, — ласково сократила Катарина имя супруга. Что ж, неприятные решения тоже иногда надо принимать. А Джакомо явно подлизывался, показывал, что она главная в доме...

Катарина тоже неплохо знала своего мужа.

Будучи дочерью купца, она умела считать. Да и отец ей объяснял, что муж — мужу рознь. Он, конечно, постарается найти такого, чтобы уважал его девочку, но свою ведь голову не приставишь. И не объяснишь каждому, что жену уважать надо. Тогда и мир в доме будет, и сам дом стоять будет.

На многое, конечно, Катарина не рассчитывала. И Джакомо оказался подарком Небес.

Нельзя сказать, что он был таким уж красавцем. Не слишком высокий, ей примерно до плеча, полноватый, немного нескладный — с первого взгляда.

А со второго?

Хватило ж у него ума заинтересовать ньора Лаццо, который не страдал излишней доверчивостью. И не просто заинтересовать, а настолько, что отец решил ввести Джакомо в семью.

Катарина иллюзий не питала. Конечно, муж женится из соображений выгоды. Но даже так... вести себя можно по-разному. Она ведь будет в полной его власти. Приданое он получит, а дальше...

Даны... они такие даны.

Ан нет?

Ухаживал Джакомо красиво и почтительно. И если подруги сначала хихикали, глядя, как мужчина подает ей святую воду, или бросает под ноги бутоны цветов, то потом стали завидовать.

Дан.

Это многое значит.

Конечно, даже выйдя замуж за дана, Катарина останется ньорой. Но дети ее будут данами.

Кстати — если бы Мия, будучи даной, вышла замуж за ньора, она бы даной осталась. А вот дети ее были бы ньорами, и никак иначе.

Подруги завидовали.

Каттарина нервничала. Мужчина До и мужчина После свадьбы — это разные мужчины. И кто знает, как поведет себя Джакомо.

Но...

Джакомо честь по чести обвенчался с ней в храме. Настало время первой брачной ночи.

Катарина боялась. Старалась не подавать вида, но боялась. А муж был почтителен и ласков. Сам потушил свет, чтобы она так не переживала, обнял ее, уговаривал... и вовсе это было не так страшно, как говорят.

Больно в первый раз, неприятно, но и только. И потом ей даже больно не было.

Катарина оценила. Подруги жаловались, бывало. У кого-то мужья приносили дурные болезни, кого-то поколачивали, у кого-то были исключительно наглые любовницы... разве что две подруги вышли замуж по любви. Но и там все было не так гладко.

Джакомо был идеальным мужем.

Приданое он вложил в дело ее отца, и старался помогать по мере сил. Точнее, даже забирать деньги из дела не стал. Попросил, чтобы Катарине выделяли на содержание дома, а ему определенную сумму в месяц на прожитье,, а остальное пусть работает. Так, что даже ньор Лаццо оценил, и порадовался за дочь. Дом он отдал на откуп Катарине, и в ее дела не встревал.

Детей не было — жаль. Но племянников Катарина любила. И подарки им дарила с удовольствием. А она...

Не дает Бог. Такое тоже бывает.

Про любовницу супруга Катарина тоже знала. Но так принято. И девка знала свое место, ничем не оскорбляя ньору Феретти. Единственное, что мешало картине безоблачного счастья женщины, были иногда появляющиеся у мужа деньги. Достаточно крупные суммы, которые он клал в банк. Катарине он покупал украшения, давал деньги на расходы,, но... откуда?

Откуда у него эти деньги?

Катарина как-то спросила, муж зарделся и признался, что иногда... нет, не часто, дорогая, но к сожалению, это бывает. Я склонен к игре.

Раз в месяц, может, раз в два месяца, но Искуситель приводит Джакомо за игорный стол. Поэтому ему и не надо много денег — так он меньше проиграет. Если он проигрывает — это только то, что при нем. Если выигрывает, то дорогая Кати все видит сама...

Пусть супруга его простит за эту маленькую слабость...

Катарина простила.

Не бывает мужчин без пороков. Вот и у Джакомо он оказался. Что ж. Это не так страшно, она знала людей, которые состояния проигрывали. Не могли остановиться. А ее муж может. И знает о своей слабости. Это уже хорошо.

Что до родни мужа — Катарина их и видела-то два раза. Первый раз, когда дан Феретти приехал к ним на свадьбу и сидел весь вечер с таким кислым лицом, словно испорченную устрицу скушал. Но тогда самой Кати было не до него.

Второй раз — три года спустя. Дан Феретти был в столице по каким-то делам, и остановился у них проездом.

Катарине он показался донельзя глупым и напыщенным, но выводами с мужем она не поделилась. А когда лет пять тому назад братья поссорились, даже и грустить по этому поводу не стала.

Данов много! А торговых дел, таких, как Дом Лаццо куда как меньше.

Обойдутся они без Феретти!

Так и вышло. А вот Феретти без них не обошлись, увы.

И сейчас Джакомо честно рассказывал.

— Мой брат запустил поместье до полного разорения. Туда придется вкладывать бешеное количество денег.

Катарина подняла брови. Мол — откуда? С твоих выигрышей? Или как?

Джакомо качнул головой.

— Я этого делать не собираюсь, Кати. Попрошу твоего отца, пусть посоветует грамотного управляющего. Просто не станем брать с крестьян никаких денег следующие лет пять. Или даже десять. Энцо сейчас девять лет... ладно, до его пятнадцатилетия. Пусть поживут спокойно, авось, и жирок отрастят. А там посмотрим.

— Я тоже поговорю с отцом, — благосклонно отнеслась к решению мужа Кати. — Тут надо подобрать умного человека, который не станет воровать. А может, захочет потом остаться в Феретти на службе у твоего племянника?

— Не станет воровать — без меры, — усмехнулся Джакомо. Бывают управляющие, которые не воруют. Бывают, наверное. Но почему он ни разу таких не видел?

Супруги переглянулись — и весело заулыбались. Они действительно отлично понимали друг друга.

Любовь? Страсть?

Безусловно, отличные вещи. Только очень часто проходящие. Или вообще проходящие мимо.

А вот дружба, уважение, взаимопонимание — могут оставаться надолго. На всю жизнь. И весьма ее облегчить. Если, конечно, приложить усилия. Но супруги были благодарны друг другу, и старались.

— Хорошо. С поместьем так и решим. И если ты захочешь что-то туда вложить, дорогой, поговори с отцом. Папа подскажет, что и как будет лучше.

Джакомо кивнул.

— Я пока ничего не планирую, Кати. Но если решусь — обязательно. Лучше твоего отца мне совета не даст никто.

Катарина расцвела в улыбке. И тут же погасила ее. Кстати — не зря. Улыбка ее уродовала так, что страх сказать было. Показывались редкие зубы, самым причудливым образом разбегались бородавки, появлялись морщины...

Что уж там!

В первую брачную ночь Джакомо потушил свет не только, чтобы сберечь стыдливость невесты. В темноте можно себе было хоть что-то представить. И то время для настроя потребовалось...

— А остальные? Я правильно, понимаю, что когда мальчику исполнится пятнадцать...

— Надо будет подобрать ему подходящую невесту и отправить в поместье. Лучше бы такую же умницу, как ты. И с такой же прекрасной душой. Но это очень большая редкость.

Катарина польщенно улыбнулась.

Знал муж, как сделать ей комплимент. Отлично знал. Хвали он ее внешность, не поверила бы.

— Я подумаю. Время пока еще есть.

— Вот и замечательно. Что до эданны Феретти... Катарина, милая, начинай через месяц брать ее с собой в церковь. А до той поры предлагаю распространять слухи, какая она очаровательная,, скромная, милая...

— Джакомо?

— Не уверен, что она еще раз выйдет замуж. Но покровителя найдет легко. И тот снимет Фьору Феретти с нашей шеи.

— И ее детей?

Джакомо забавно сморщил нос.

— Вряд ли. Кати, ты приглядись к Мие. Малышка, хоть и похожа на мать, но весьма и весьма неглупа. Даже и не знаю, в кого такое чудо уродилось, братец мой тоже умом не отличался...

— В дядюшку? — невинно поддразнила мужа Кати.

Джакомо только фыркнул.

— Кати, дорогая, выбирая между тобой и Фьорой, я бы всегда выбрал тебя. Только тебя. Поверь, внешность — наживное. Та же оспа может изуродовать дану Феретти так, что от нее кони шарахаться будут. А твое доброе сердце и светлая душа — они всегда при тебе.

И поцеловал супруге руку.

Нежно так, ласково...

Катарина покраснела.

— Жако, конечно, девочка в тебя. Весь ум, отпущенный семье Феретти, ты унес с собой. И я так рада, что мой отец согласился на твое предложение...

— И я рад, — признался Джакомо.

И ведь не лгал, подлец.

Жену он взял по расчету. А деньги — по чистой и нежной любви.

— Так вот, дорогая, приглядись к Мие. Она действительно неглупа, и свою выгоду может понять. А среди торговых партнеров твоего отца наверняка найдется кто-то... молодая жена, дана, из приличной семьи,, красивая, умненькая... бесприданница? Бывает и такое. Но если она вторая-третья по счету, какая разница? Наверняка ты знаешь нескольких достойных вдовцов?

— Пойдет ли дана за ньора?

— Фььора упоминала, что Мия еще не стала девушкой. Так что год у тебя есть. Посмотри, подумай, но мне кажется, что монастырь или место приживалки при племянниках ей будут не по вкусу. А если не супруга, так любовница... о, Кати, прошу тебя! Я знаю, что дамы в курсе многих событий, происходящих в Эвроне. Ты же умничка, и понимаешь, что любые обстоятельства надо обернуть нам на пользу. В идеале — нам и семье Лаццо?

Катарина кивнула.

Муж был прав, как и всегда. Что ж...

— Хорошо, Жако. Я поговорю с подругами и пригляжусь к девочке. А младшие?

— Пока — глина. Лепи, что пожелаешь. Чистый лист.

Катарина задумчиво повертела в руках четки.

— Но при правильном воспитании, пользу может принести каждый. Жако, ты меня убедил. Я пригляжусь к девочкам, обещаю.

— Кати, родная, я всегда в тебя верил.

— Я пойду спать, — поднялась из-за стола ньора. — Завтра будет тяжелый день.

Джакомо тоже встал.

— Дорогая, я умоляю простить меня... я с дороги и безумно устал. Но если ты разрешишь мне прийти сегодня... хотя бы спать с тобой рядом. Я так люблю обнимать тебя, и знать, что ты со мной, слушать твое дыхание, чувствовать твой аромат...

Катарина покраснела.

— Я буду счастлива, Жако.

И быстро ушла к себе.

Джакомо улыбнулся ей вслед и вернулся к столу. Да, в юности он сделал верный выбор. Бабами очень легко управлять, зная, как они устроены. Если бы он сказал, что устал и в ближайшие два-три дня ни на что не способен, супруга могла бы обидеться.

А поменяй формулировку? И Кати счастлива.

Ей надо быть спокойной и счастливой, потому что иметь дело с эданной Феретти — это жуть жуткая, незабываемая. Вот ведь...

И у братца ума было, что в пустом шлеме, и у его супруги так же... убил бы! Интересно, в кого у них старшая девчонка пошла?

Страшное сочетание, умница и красавица, мужчины в очередь выстроятся, чтобы ее увидеть. И этим тоже можно будет поторговать...

Что-то получить, где-то выиграть... он еще с Фредо Лаццо поговорит, вот уж кто умен, так это старик. Конечно, поделиться чем-то придется, но это уже мелочи. Главное, самому Джакомо почти ничего и делать не придется. А это хорошо, это очень хорошо.

* * *

Мия проснулась утром с ощущением чего-то неправильного.

Неприятного....

Внизу живота болело, тянуло, она ощущала себя разбитой и измученной...

Что происходит? Что с ней такое? Она заболела?

Девочка откинула одеяло, собираясь выбраться из кровати, и с ужасом уставилась на пятно крови.

Она поранилась?

Но... когда?! И чем? И... и как!? Где рана?

Может,, через пару минут она бы и сообразила, но дверь в комнату стукнула. Вошла мама.

Очаровательная, как и всегда, серое платье только подчеркивает блеск золотых волос...

— Мия, уже почти вечер. Все давно проснулись, мы начали за тебя беспокоиться...

Взгляд Фьоры упал на простыню.

— Ах, вот оно что? Ты стала девушкой...

Теперь Мия и сама сообразила. Но... неприятно же!

И живот болит!

— Мама, это всегда так?

Фьора сморщила носик.

— Да, дорогая. Всегда.

— Больно...

— Я понимаю, Миечка. Сейчас я прикажу служанке принести тебе все необходимое, и помогу в первый раз.

Мия кивнула с благодарностью.

Фьора, конечно, своеобразный человек. Но здесь и сейчас весы качнулись в сторону Мии. И это радовало. Эданна Феретти отдала приказания, потом вернулась к дочери и приобняла ее.