Гном - Сын Дракона.

Дед опять долго веселился:

— Внучек, ты по чаще меня навещай, я только в молодости так смеялся, а последние десять тысяч лет совсем никак, — с грустью сказал он.

(Что это я все про женитьбы деду рассказываю, надо про что-то другое, историй у меня этих завались).

— Дедуль, а кто эти боги?

— Помощнички мои бывшие,Кема — стервозной бабой была, все от нее шарахались, вот и обозлилась на мужиков начала им мстить. Пропап уж больно страшен был, женщины его тоже избегали, но сам по себе мужик правильный, насколько я помню.Кему он воспитает, у него не сорвешься. Локри тот еще пройдоха, кого хочешь вокруг пальца обведет и пакости подстраивать любитель, а так нормальный божок получился и повеселиться может и подгадить. Вот как твой шаман этих двух придурков смог поженить, подумать надо, силен бродяга, такие здесь мне еще не встречались. Ты его не забывай, таких друзей ценить надо. Дам я тебе рецептик настойки из трав, пусть попивает, проживет еще столько, а может больше. Ну что, давай прощаться, малыш. Маме не говори, что я Демиург, пусть думает, что артефакт, мне спокойней будет.

— Погоди дедуль, можно тебя спросить, ты ведь все знаешь, а у других мне неудобно.

Дед заинтересовался:

— Ну, ну спрашивай.

— А правда, что у настоящих принцесс не вдоль, а поперёк и чем шире они раздвигают ноги,тем уже у них там становится, поэтому все мужики мечтают их поиметь?

Дед озадаченно помолчал, потом икнул и заржал так, что даже маманя услышала и от неожиданности перекинулась в человека. Каменюка, в которой сидел дед, ослепительно засверкала, поднялась в воздух, зависла и начала искрить. Маманя смотрела на это чудо открыв рот, и как потом мне сказала, поняла только сейчас, что артефакт и без их помощи мог куда угодно на земле перемещаться. Дед уже не смеялся, а только хрюкал и икал, с пол часика это продолжалось. Маленько успокоился и пересказал, старый хрен, мой вопрос мамане. Теперь началась истерика у нее: она каталась по полу, дрыгала ногами и заливалась хохотом, потом подползла ко мне, хотела дать затрещину, но не смогла, и опять схватившись за живот, зашлась смехом, а дед ей вторил. У меня голова даже заболела, да и непонятки кругом одни: чего смеются? Когда мои родичи маленько успокоились, дед спросил меня:

— Кто тебе это сказал?

— Приезжал к нам с батей в кузню сын барончика, вот от него и услышал.

— И что?

— Да вот хотел узнать, стоит ли ехать проверять это.

— А где ты принцесс найдешь?

— Да у этого Громовержца целый гарем из принцесс. Штук десять натаскал он туда, вот я и хотел съездить, проверить, правильно сын барона сказал или нет.

— Кто такой Громовержец?

— Да дракон этот, что к маме приставал.

— И тут я понял, что влип. Проклятый длинный язык мой. Правильно деду сказал, сначала говорю — потом думаю.

Глава 5.

— Ну-ка, ну-ка внучек, что том еще за дракон, да еще с таким именем? Рассказывай.

Пришлось рассказать.

Прибыли мы с шаманом в родное стойбище (уже стал считать его родным), добирались долго, крупных происшествий не было, а про мелкие не интересно рассказывать. Встретили радостно, дел для шамана накопилось много. Он ведь лекарь, колдун, судья и еще много-много на нем висит. Меня тоже встретили хорошо, особенно бабы. Орки народ простой, если какой разумный им по душе, то все, из клана ты или из под горы им все равно, всегда помогут, морду любому за тебя набьют и приютят. Так как я прибыл не один, а с целым гаремом, меня вообще зодолбали приглашениями в гости. Вождь выделил мне почетное место для юрты рядом со своей. Пятерых из орчанок, мне доставшихся, выдал замуж за воинов, которые нас сопровождали. Те были рады, во-первых, всех пацанов с мамашами я пристроил, а одну с двумя девчонками тоже с радостью взяли, знали, что родит скоро воина. Себе оставил двух самых молодых, младше меня оказались (орчанки выходят замуж рано в двенадцать, тринадцать лет) вот они юрту и ставили. Надоело мне в стойбище ночевать по разным местам, хотя и были мне везде рады, но решил обзавестись своей юртой. Орчанки развили бурную деятельность, со всеми познакомились, ходили гордые, как же уважаемый всеми 'орк' муж у них и многие им завидовали. Три дня, самых суматошных прошли, и я решил наведать батю. Наказал вождю следить за моими, в обиду их не давать и двинул к башне. Вечером был уже дома, еще на подходе почувствовал, что маманя тоже здесь. Только зашел, как сразу словил от нее затрещину.

— За что? — спрашиваю.

— За Богов, с которыми ты связался.

— Да я ничего не делал там, шаман все это устроил.

— Рядом был? — спрашивает она, — значит тебя заметили, жди подлянки от них.

— Почему это? — спрашиваю, — шаману вот даже спасибо сказали.

— Не знаешь ты этих гадов, сегодня спасибо, а завтра пакость от них получишь.

Много еще чего она сказала, окромя хорошего. Воспитательную работу провела, успокоилась, даже обняла меня, я офигел, спрашиваю:

— Мамуля, ты не заболела?

Получив еще затрещину, и назвав меня уродом, тупицей и дураком, полезла зачем-то в подвал. От папы тоже получил пинка, правда предварительно он встал на кровать, а то не достал бы. Вот так прошла встреча с родичами и ведь чувствую, что оба рады и довольны, но как они считают, ребенка надо держать в строгости. Родичи успокоились, мама накрыла стол, готовит она отлично. Большинство времени проводит перекинувшись в человека, вот и научилась. В общем, встреча прошла хорошо: и люлей получил и приголубили. Мама, оказывается, живет здесь с того времени, как я уехал, за батю боится, а он доволен, жуть, даже помолодел вроде. Легли спать поздно, а встал рано. Маманя была в подвале, а батя в кузне. Умылся из бочки и пошлепал к папе. Он как раз выполз на свет и сидел, задрав бороду, щурился на солнце. Расспросил меня как съездил, как шаман, очень он его уважал. Тут я завел разговор о том, что хочу побродить по земле. Сходить в Каганат, посмотреть на Кагана и еще куда-нибудь. Батя насупился, молчал долго, потом сказал:

— Иди. Все равно тебе надо на мир посмотреть и место себе найти.

— Батя, штук двести бронек на орков во сколько мне встанут.

Он очумело посмотрел на меня, потом до него дошло:

— Ты что, такую ораву за собой таскать будешь?

— Не всегда, — говорю,— а только когда без них не обойтись.

Выскочила маманя, подслушивала зараза. Опять я получил затрещину, а батя приказ:

— Считай, недомерок, и думай где это побыстрее добыть.

— А чего думать, под горой мои родичи для Каганата сделали штук триста вместе с оружием,даже сюда переправили, есть рядом наша община, а те отказались. Кто заказывал в яме сидит, родни половина тоже, проворовались, а задаток мои не взяли вот и рвут себе бороды. Заказывали сделать лучшую, а это сама знаешь сколько стоит, и назвал цену.

Мамане все это было по фигу, она редко что покупала, а у меня отвисла челюсть, но родительница уже поставила перед собой цель, и свернуть ее с пути было не возможно.

— Отправляйся к своей родне и забирай все. У тебя что денег не хватит, старый скряга? Поторгуешься, за половину отдадут, все равно им ее девать не куда.

Батя покряхтел, подергал себя за бороду и пошел собираться в дорогу, а у меня в башке только одно — где я возьму столько денег. Папаня все это осилит, у него камешков заныкано много, но чем я потом ему долг отдавать буду? Мамуля поняла, о чем я думаю, хмыкнула, и говорит:

— Долги отдавать нужно всегда, любые. Теперь давай объясняй, зачем тебе это?

Вот те раз, сначала все решила, а потом только спрашивает.

— Хочу, мамуля, сбегать мир маленько посмотреть, и кажется мне, что эти рожи зеленые в броньке, мне нужны будут.

Помолчала она, села рядом и говорит:

— У меня такое же ощущение. Есть в тебе все-таки драконья кровь, хоть ты и урод. Мы смутно, но можем чувствовать будущее. Ладно, надо нам с тобой побывать в цитадели, где мы с твоим папой встретились. Отдохни несколько дней, потом сходим.

И опять нырнула в подвал, чего она там делает, непонятно, но и пока мамуля здесь — не проверишь. Несколько дней я ленился, лежал, читал, вспоминал дорогу. Триста орков, что нас сопровождали с шаманом, не выходили у меня из головы. За время, проведенное в пути, я как-то незаметно приобрел среди них большой авторитет. Началось все с шутливых поединков, которые я выигрывал на раз. Попросили потом подучить махать топором и мечом. Все время, проведенное в дороге, я вбивал в них то, чему меня научила мама. Младший походный вождь УгНак, глядя на меня, тоже принял участие в муштре своих подчиненных. Орки, в мирной жизни, безалаберный народ, но в походе менялись кардинально. Любой приказ выполняли бегом, да понятно, большую часть жизни воюют и без дисциплины и воинских умений они бы долго не протянули. На обратном пути я поинтересовался у воинов:

— Если вождь им разрешит, пойдут ли они со мной поискать на свою задницу приключений?

Все ответили дружным ревом согласия. Вот я и решил набрать отряд, да с ним посетить кое-какие места.

Через неделю спокойная жизнь закончилась. Мамуля подняла меня рано утром, покормила и отправила к этой цитадели. Объяснила где что искать, куда все складывать, сама придет, как только батя появиться. Добежал быстро, к вечеру был уже на месте. Переночевал и полез в подземелья. Нашел все, о чем мама говорила, быстро и решил обследовать некоторые места, где я не бывал. Походил, посмотрел, нашел много ловушек. Магические меня почти все пропускали, а с механическими просто, гномья кровь во мне все же течет. Нашел еще две клетки, таких, в какой маманя сидела, немного золотишка и каких-то амулетов. Ловушки разряжать не стал, я выйду, а остальным здесь делать не чего. В конце последнего тоннеля, увидел мощную дверь. Осмотрел, магическая защита может и была, но я ее не заметил. Нашел механизм, который открывает ее, маленько покорячился, и дверь поехала вверх, за ней была лестница, ведущая наоборот, вниз. Спустился, ловушек не наблюдалось совсем. Нижний этаж подземелья видимо когда-то был складом, почти все комнаты были забиты трухой от сгнивших вещей. Были здесь оружие и доспехи насквозь проржавевшие. Нашел одну комнату, с мощной магической защитой, которая на мне и разрядилась. Механику отключил, открыл дверь — вот тут меня ожидал сюрприз. В башке вдруг раздалось, но как-то вяло и с удивлением: 'Жратва пришла, свобода что ли?'

Выходит навстречу странный человек, весь покрытый плесенью, в истлевшей одежде, худой, жуть, и бросается на меня. Встретил я его хорошей оплеухой, от которой он улетел в дальний угол. Опять у меня в голове: 'Неправильная еда, больно шустрая' и готовиться прыгнуть.

— Стой, — говорю ему мысленно.

Он сел на задницу с офигевшим видом:

— Ты меня слышишь?

— Ну да, орешь вон как, вампир что ли?

— Да, не боишься меня?

— Чего тебя бояться, еле жив, еще раз прыгнешь, башку оторву.

— А ты кто?

— Гном, — говорю.

Он охренел совсем.

— Это сколько же я спал, что гномы стали такими?

— Один я такой, — успокоил его.

— Фу, слава богам, хоть и не люблю я их, уж думал все недомерки так подросли.

— Что ты имеешь против гномов?

— Да ничего, еда как еда, пивом только отдает.

Тут у меня в голове закрутились мысли: прихлопнуть его надо. Вдруг мужик плесневелый заорал:

— Эй, эй, больного, голодного вампира прихлопнуть хочешь, это будет с твоей стороны не порядочно.

— Сначала накорми, а потом будешь пакости мне строить.

— Чем тебя кормить-то, у меня с собой ничего нет.

— Кровь мне нужна, дубина.

Я посидел, подумал, где здесь крови возьму.

— Много надо? — спрашиваю.

— Литра три, для начала, а потом видно будет.

— Больше литра не дам, — говорю.

Он опять выпал в осадок.

— Дашь свою кровь, а потом прихлопнешь?

— Увидим, — говорю.

Пока я думал, с какой руки кормить буду, кровосос уже стоял рядом и голодными глазами смотрел на меня. Протянул ему левую руку и говорю:

— На жри, но если больше выпьешь, голову точно оторву.

Он прицелился, хотел уже впиться в вену, но вдруг отскочил как ужаленный и заорал:

— Ты че предлагаешь мне, придурок?

— Кровь, — говорю.

— Какую кровь, там у тебя незнамо что, сгорю я на хрен.

— Ты чего орешь, кровосос, я ему своей крови не пожалел, а он , сволочь, еще и не доволен.

Или только у девственниц потребляешь? И не из вены, а из другого места?

— Поглядите на этого придурка. Пришел, разбудил честного вампира, назвался гномом, мордоворот, и хотел убить особо извращенным способом. Это куда скатился мир, пока я спал, гномы стали похожи на троллей, вместо крови у них кислота, все, самоликвидируюсь.

— Ах ты, рожа плесневелая, гномов сравниваешь с троллями, все счас клыки выбиваю, а потом башку оторву, достал, гад.

— Стой, стой, — орет кровосос,— давай поговорим как культурные люди.

— Не людь я.

— Так и я тоже, вот пообщаемся как воспитанные не человеки.

— Ну, начинай.

— Чего начинать?

— Общаться, придурок, — ору ему.

Он даже за голову схватился.

— Ты потише думай, а то у меня голова сейчас лопнет. Наверху что сейчас?

— Развалины, — говорю.

— И давно?

— Несколько тысяч лет уже.

Вампир свел глаза в кучу и застыл. Минут через пять очнулся и говорит:

— Это сколько же я проспал? Офигеть можно, там в мире у всех сейчас такая кровь?

— Откуда мне знать, я же не кровосос.

— Вампиры у вас есть?

Я задумался, и вспомнил тех, что мама сожгла.

— Есть, — говорю, — лет десять назад видел четверых рядом с некромантом.

Вампир облегченно вздохнул.

— Как же ты жив остался?

— Да грохнул их, всего и делов-то!

— А некромант?

— Так я сначала ему кадык вырвал, потом, когда эти кровососы к нему присосались, и их тоже. Патриарх только умный был, сбежал. Пяток личей там еще было, ну и их тоже с зомбяками вместе.

— Не врешь? Не, не врешь, — и отодвинулся от меня подальше.

(приврал ведь я, мама всех, кроме некроманта упокоила, ну и я бы смог, а ведь кровосос ложь не почувствовал, интересно...)

— Патриарх куда смылся? — с тревогой спрашивает.

— В нору свою забился, там и сидит запечатанный.

Вампирюга повеселел.

— Пусть там и сидит, — согласился он.

— Ты меня покормиться отпусти. Я тебе клятву верности дам, — и с тоской какой то добавил, — слугой твоим буду.

— Нафиг, нафиг, не надо мне слуг, особенно таких, загрызешь кого — нибудь, а я потом отвечай.

— Ты с ума сошел, да я по молодости только так делал, потому что дурак был. За полторы тысячи лет, что я до этой тюрьмы прожил, не выпил досуха никого. Убивать, убивал, но не из-за крови. Мне в месяц надо грамм двести этой жидкости, но могу и дольше потерпеть. Сейчас, чтобы восстановиться, конечно, больше надо, но на первых порах и звериная подойдет. Да если бы я так делал, как ты думаешь, хрен бы столько прожил, давно бы упокоили.

Убедил он меня почему-то.

— Ладно, — говорю, — покажи, где что и вали. Все равно наверху кроме зверья никого нет. Побуду я здесь денька два, скучно будет, приходи, поболтаем.