Зверь в отражении. Одержимый

— Куда ты собрался? — Мааре облокотилась на подушки, потягивая вино.

Истинный только загадочно улыбнулся, повернулся к воспитаннице и поцеловал ее в лоб:

— У меня есть для тебя сюрприз. Увидимся на балконе через четверть часа.

— Порой я жалею о том, что у тебя нет способностей, — Кхалесса села рядом с подругой, наблюдая, как Демиург покидает зал.

— А как я об этом жалею, дорогая, — тяжело вздохнула она и коснулась изящного браслета на запястье. — Иногда мне кажется, что братец от этого только выигрывает. Никогда не знаешь, что он придумает завтра.

Они смеялись, обсуждали разодетых гостей, которые подходили и кланялись в знак почтения, приносили свои поздравления и выражали восхищение. Одни были искренни, другие прятали за восторгом страх и даже зависть, но никто из них не вызывал у Кхалессы такого интереса, как высокий темноволосый воин. Он стоял у парадной арки, с другими стражниками. Облаченный в кожаные доспехи и при оружии — короткий меч в ножнах и кинжал у левой лодыжки.

— Осторожнее, — она вздрогнула, услышав шепот подруги над самым ухом. — Не стоит заходить далеко, лучше остановиться пока не поздно.

— Это не просто увлечение, Мааре. Я люблю его, — признание прозвучало приглушенно и неожиданно.

— Я знаю, милая. Потому и предупреждаю. Вы из разных миров, ты будешь жить вечно, а он нет. Ему не место рядом с тобой. Прости, что говорю это, но я забочусь о тебе. Всегда заботилась, — она провела пальцами по ее длинным волосам, перебирая пряди. Кхалесса помнила этот жест с детства.

Мааре была для нее не просто подругой и старшей сестрой, она заменила ей мать. Истинная провидица умела быть строгой, ласковой, она учила ее магии и не отказывалась устроить маленькую шалость в отсутствии брата.

— Демиург, наверное, уже ждет меня, — ей не хотелось продолжать этот разговор. — Я, пожалуй, пойду.

Заклинатели и их верные стражи — ликаны, чувствовали себя как дома. Выпивали, заразительно смеялись, кто-то отчаянно спорил, рассказывал о своем последнем путешествии. Но когда она проходила мимо, каждый склонял голову.

— Госпожа... Госпожа! Госпожа... — слышалось со всех сторон.

Она поспешила покинуть зал.

В коридорах сновали слуги. Молоденькая рабыня увязалась следом — на случай если госпоже что-нибудь понадобится. Кхалесса отослала ее прочь и очень вовремя, потому что едва она завернула за угол, как оказалась в крепких объятиях. На подобную выходку был способен лишь один человек: она повернулась и встретилась взглядом с Фенриром. Он улыбался и продолжал обнимать ее.

— Я скучал, моя Госпожа.

Как бы Кхалесса не любила дорогую сестру, она не желала принимать ее слова. Возможно, они действительно из разных миров, но однажды их пути пересеклись. Она помнила Фенрира совсем мальчишкой, которого привезли на остров с остальными рабами. Мальчиков забирали ко дворцу и обучали военному делу.

Будучи ребенком Кхалесса любила убегать от взрослых и часами бродить по морскому берегу. Во время одной из таких вылазок она встретила Фенрира: он сидел на песке, наблюдая за волнами. Так они и познакомились. Он рассказывал ей о своем доме, который остался далеко за океаном, родителях, о снеге... Их дружба началась еще тогда, а со временем переросла в нечто большее.

Воспоминания были прерваны поцелуем. Внутри всё перевернулось, сладко заныло внизу живота.

— Перестань! Нас могут увидеть, — нехотя запротестовала она и попыталась высвободиться из его объятий.

— Когда тебя это останавливало? — Он продолжал целовать ее в шею.

— Во дворце полно гостей, — Кхалесса положила ладони ему на грудь и отстранилась. — И отец давно дожидается меня.

Фенрир сорвал с ее губ еще один поцелуй.

— Я приду сегодня ночью.

— Буду ждать, — она улыбнулась и коротко поцеловала воина в щеку. — А сейчас мне действительно пора.

Она поправила платье, убедилась, что в коридоре пусто, и еще раз взглянув на возлюбленного, поспешила к балкону.

Демиург задумчиво смотрел с высоты на раскинувшийся город. Сансара, покинутая Истинными давным-давно, постепенно возвращала былое величие. Изначально остров являлся отражением частички легендарного Керидверна — мира лежавшего за пределами Перехода.

Когда она была маленькой, Демиург рассказывал ей о своем доме. Она любила истории об удивительных городах и землях, которые не знали ни войн, ни разрушений. О правителях — мудрых и справедливых. Но все хорошее когда-нибудь заканчивается. Они бежали от войны, которая погубила все, что было им дорого, и оказались на границе Перехода. Их домом стал мир без магии. Истинным понадобилось немало времени, чтобы выжить.

Демиург сделал своих соплеменников смертными: он отобрал часть их сил, чтобы не пришлось искать новый приют. Оставаясь единственными бессмертными, Демиург и Мааре скрывались в тени, наблюдая как живут потомки тех, кого они когда-то знали. Так могло бы продолжаться, если бы не родилась она. Истинным пришлось вновь заявить о себе. Демиург забрал Кхалессу и вернулся с сестрой на Сансару. Многие из заклинателей пошли за ним, признав его силу и величие, но Хранитель оставлял в союзниках не всех. Остальным он просто стирал память.

Она подошла к нему со спины и обняла за плечи.

— В последние дни ты очень часто грустишь. Почему?

Он взял ее ладони в свои, и какое-то время они просто любовались закатом. Солнце медленно опускалось за горизонт, разливая золотые блики по водной глади.

— Я думаю о доме. О том, как сложилась бы наша жизнь, если бы не началась война.

— Может не стоит возвращаться к прошлому? Его уже не вернешь. Подумай лучше о будущем, — она перегнулась через перила балкона.

На площади продолжался праздник. Там веселились те, кто не был приглашен в Высокий дворец.

— Ты собрал лучших, и они пойдут за тобой, как и те, кто остались на большой земле. Напомни им о себе, и они преклонят колени.

— Мне это не нужно.

— Тогда чего ты хочешь?

Демиург улыбнулся и вновь посмотрел вдаль.

— Скажи, я всегда поддержу тебя, — Кхалесса прикоснулась к его плечу.

— Я запомню эти слова, дорогая, — он поцеловал воспитанницу в щеку. — Давай оставим эти разговоры. Я хочу сделать тебе подарок, если позволишь.

Порыв ветра пробежал по обнаженным плечам, и она вздрогнула. Не от холода, а от ощущения силы. Магия Хранителя была удивительной — раскаленная магма под толстым слоем льда. Она созидала и с той же легкостью разрушала.

Кхалесса восторженно ахнула, когда между ними появился меч. Оружие зависло в воздухе, и лучи закатного солнца скользнули по инкрустированной рукоятке, отразились от острой стали, играя с причудливой вязью незнакомых символов.

— Он принадлежал моему брату. После его смерти я спрятал меч в некрополе, подальше от посторонних глаз.

— Он прекрасен, — выдохнула она и протянула руку, чтобы прикоснутся к оружию.

Но вдруг замерла и с опаской посмотрела на покровителя. Догадка ошеломила ее.

— Постой, это тот самый меч?

— Это ключ, Кхалесса. Ключ к другим мирам.

— 10 -

Чехия. Прага.

Возвращение из царства сновидений было мучительным. Разлепить веки оказалось непосильной задачей, ужасно хотелось пить. Мариус приподнялся и снова рухнул на подушки. Рядом мирно спала светловолосая девушка. Он пытался припомнить события минувшего вечера, но безуспешно.

Моргот надеялся, что алкоголь и бурная ночь помогут избавиться от видений и снов. Последние несколько дней стали для него настоящим испытанием. Непрошеные образы и чужие воспоминания затягивали в водоворот событий, не спрашивая согласия. Они сводили с ума.

Дверь с грохотом распахнулась, и заклинателю показалось, что его ударили по затылку. Девица подскочила на постели, в недоумении осмотрелась. Валентин пересек комнату, она возмущенно вскрикнула, подтянула простынь, прикрывая наготу.

— Выметайся! — инквизитор даже не взглянул в ее сторону.

Когда Мариус вновь открыл глаза, девушки и след простыл.

— Я не успел взять ее номер.

— Как долго это будет продолжаться?

Лучник открыл окно, и холодный зимний воздух тотчас ворвался в комнату.

— Тебя что-то не устраивает?

— Твои выходки!

— Так проваливай, — равнодушно пожал плечами заклинатель.

Моргот поднялся с постели, натянул брюки и поплелся к бару. В гостиничном номере творился настоящий бардак: раскиданная одежда, пустые бутылки, многочисленные коробки из-под китайской еды и книги. Старые дневники отца, гримуары и магические справочники. Он не надеялся, что выстоит против Кхалессы, но стоило освоить несколько новых приемов.

Магия Древней была подобна вулкану в момент извержения: он до сих пор ощущал ее пальцы на шее, боль и ошеломляющий поток силы, погружающий в пучину видений. Тогда Мариусу показалось, что это конец и подобная мощь просто расщепит его на атомы, не оставив даже мокрого места. Обошлось, но последствия оказались плачевными. Ничего не помогало: Моргот не знал, как избавиться от постоянных наваждений. Кхалесса обещала, что поведает ему истину, но пока он видел ничего не значащие события. Многие из них не стоили толики внимания.

— Мы здесь уже несколько дней и все это время, ты только пьешь и развлекаешься!

— Никто не мешает тебе делать то же самое. Когда ты в последний раз отдыхал? Ты выглядишь еще смурнее Маккивера.

Маг и сам выглядел не лучше, но сравнение показалось ему забавным. Он достал первую попавшуюся бутылку, но не успел опомниться, как Валентин выхватил ее и швырнул в стену.

— У меня приказ! И чем раньше мы выполним то, что тебе поручили, тем лучше!

Мигрень усилилась: заклинатель опустил голову. Лучник отшатнулся, как будто кто-то невидимый толкнул его в грудь. Напрямую магия не действовала на племянника Редмонда, но Мариусу очень хотелось поставить его на место. Осколки разбитой бутылки взмыли в воздух, повинуясь одному мановению руки мага, устремились к надоедливому инквизитору. Валентин замер: острые обломки зависли в дюйме от его лица и глаз.

— Теперь давай по существу, — Моргот отвернулся, как ни в чем не бывало, достал другую бутылку, откупорил и сделал глоток. — Ты здесь затем, чтобы приглядывать за мной, а не диктовать условия. Я волен делать что пожелаю. И пока я хочу развлекаться, я буду развлекаться. В мою голову влезла Древняя ведьма и едва не вскипятила мне мозги. Стоит закрыть глаза, как меня настигают видения и образы из далекого прошлого. Знаешь, это совсем не так интересно, как может показаться.

Он отпустил плетение. Острое крошево превратилось в блестящую пыль и осело на ковер. Инквизитор не проронил ни звука, а Мариус больше не обращал на него внимания.

Над Прагой поднимался холодный рассвет: в Москве давно бушевали метели, а тут зима только вступала в свои права. За ночь старый город припорошило первым снегом.

Последний раз он был здесь пять лет назад, но казалось, что прошло намного больше. Город остался прежним, таким он его и запомнил: мостовые укрытые белым тонким покрывалом, мерцающие огни... Если бы он мог, то остался бы здесь. Послал бы во Тьму Совет, Братство, все то из-за чего его жизнь представляла треклятые американские горки. Переменчивая и полная постоянных испытаний. После двух месяцев заключения перспектива затеряться среди смертных и отказаться от использования силы казалась невероятно привлекательной.

Валентин все еще маячил за спиной: он и не думал уходить.

— Скажи, в Ордене все такие фанатики как ты?

— Плевать я хотел на Орден, как и на Братство! Рималли обещал мне кое-что...

Мариус усмехнулся и сделал очередной глоток: горло обожгло.

За минувшие дни Моргот успел изучить своего надзирателя. Инквизитор пребывал в том состоянии, когда отчаяние граничит с безысходностью. В чем кроется причина, он не знал, но полагал, что тот сам в скором времени поведает обо всем, и не ошибся.

— Девушка, которую я люблю, смертельно больна.

— Магия заклинателей не исцеляет болячки смертных, — Мариус продолжал равнодушно смотреть в окно.

— Ваша магия их порождает!

— Верно, — спокойно согласился Моргот. — Знаешь, я всегда считал, что этот мир чужой для нас. Мы сеем лишь разруху и смерть.

Лучник промолчал: вряд ли он что-то понял. От безумия, посланного Древней, Мариусу все же удалось урвать несколько стоящих внимания деталей.

Этот мир никогда не принадлежал Истинным и тем более заклинателям. Мортимер рвал бы на себе волосы: люди, которых он так презирал, считал недостойными, могли иметь с ним общих предков. Истинные, которые отказались от силы, сохранили в крови частичку магии. Они разбрелись по свету, обзавелись детьми, внуками и правнуками, а те в свою очередь своими семьями. Сила дремала в каждом. Теперь Мариус мог с уверенностью объяснить феномен Видящих. Все люди, так или иначе, были потомками Истинных, просто в ком-то искра горела ярче. При иных обстоятельствах можно было написать целую диссертацию и представить ее на Совете. Моргот не отказался бы посмотреть на рожу Лиама и остальных.

— Рималли пообещал, что магия Кхалессы решит твою проблему, верно? Но судя по всему, Древняя мумия не спешит помогать.

— Я заключил с ней сделку. Ты находишь кинжалы, я приношу их ей. Лиам мне больше не указ, как и Орден. Так что советую тебе приступить к поискам как можно скорее.

Кхалесса ясно дала понять, что ей нужны потерянные клинки, а с теми, кто заседает в Совете, разберется сама. С чего начать, он не имел представления. Вирс, Коэн, Айштар... Последние, как ковен, не существовали уже много столетий. Потомкам тех, кто приложил руку к созданию Ордена, пришлось несладко. Оставались еще Виладжио и Колхид. Несмотря на то, что сын Миара продался Братству, чутье подсказывало, что старик вряд ли отдал отпрыску столь ценную вещь. Значит, придется побегать и за ним.

— Сперва надо узнать, откуда начинать поиски.

— Ты не знаешь?

— Я что похож на ясновидящую?

— Так это ее мы здесь дожидаемся? — усмехнулся Валентин.

Моргот не ответил.

Неизвестно, о чем думал Лиам, когда отпускал Многоликую: скорее всего, хотел потешить самолюбие. Оракул немало насолила ему, но он все равно добился желаемого. Вот только Рималли так и не понял главного: все было предрешено. Многоликая не пыталась помешать ему, она влияла на судьбы тех, кто остановит противостояние, которое началось еще на заре времен. Получилось ли у нее? Где она?

Без провидицы он чувствовал себя слепым котенком: она находилась рядом всю сознательную жизнь. Наставляла, помогала. Несколько лет назад, здесь, в Праге они начали все это потому, что так было нужно. Но что теперь? Неужели Лиаму удалось сломать ее?

Мариус отказывался в это верить.

— Мы должны ждать.

Валентин недовольно хмурил брови. Лучник долго молчал, а затем ушел, чему Мариус был несказанно рад.

Оставшийся день тянулся медленно. Моргот провел его за чтением старых дневников. Когда буквы начали расплываться, он решил подышать свежим воздухом. После нескольких часов бесцельных блужданий по городу, в надежде ухватить неведомую тень, он вернулся в гостиницу. Перспектива вновь остаться наедине с видениями не радовала, но особого выбора не осталось.