Взлом или облом

Джей моргнул, не сразу сообразив, к чему он это говорит. А потом на его лице мелькнуло такое разочарование, что Дженсену стало, почти физически больно и он резко посерьезнел. Положил руки на бедра Джея и притянул его к себе вплотную:

— Не думай, что я не понял тебя, малыш, — сказал он негромко и поцеловал парня под подбородком. — Я не такой тупой, каким, порой, тебе кажусь.

— Я никогда не считал... — начал оправдываться Джаред, но Дженсен прервал его взглядом.

— Это наша проблема, и мы вместе найдем способ, с ней справится. Нам просто нужно время, хорошо?

— Думаешь, полгода хватит?

— Если тебя это так заботить, я уже завтра могу тебе предложить бессрочный контракт. Подумай об этом, — спокойно сказал Дженсен и отошел от парня. Хмыкнул и сказал: — Спокойной ночи, Джей-Джей.

— Спокойной... — Начал тот, а потом вдруг встрепенулся и выдал на одном дыхании: — Можно я останусь?

* * *

Джаред прижимался к нему со спины и спал так крепко, что Дженсену не составило труда выбраться из-под его руки и встать с постели. Вчерашний разговор всплыл в голове, но мозг напрочь отказывался его анализировать. Единственное, что сейчас напоминало о себе и не давало покоя Дженсену Эклзу — это нехилый стояк в штанах. Вот и утро пришло, ага. Дженсен усмехнулся собственным мыслям и отправился в ванную. Джаред, разметавшийся по кровати, пробуждал какие-то совсем уж звериные инстинкты. Дженсен не мог себя контролировать в таком полусонном состоянии, поэтому единственным его желанием этим утром было хорошенько подрочить, пока так называемый супруг не проснется.

Дженсен включил воду, встал под упругие струи и обхватил ладонью член, свободной рукой упираясь в стену. Глаза непроизвольно закрылись. Так было намного удобнее представлять себе, как он возвращается в комнату, как наваливается на сонного, не успевающего ничего сообразить Падалеки, и как... целует. Да, поцелуи данный процесс, определенно, предусматривает. Но куда желаннее было раздвинуть коленом эти длиннющие, как у настоящего великана, ноги и вставить так, чтобы до звездочек в глазах и сорванной уздечки. Бля! Это уже какое-то кровавое садомазо получается. Но фантазии — это только фантазии. Зато член в руке налился кровью. Дернулся, при одной только мысли об этом. Яйца болезненно отяжелели. Из горла вырвался сдавленный стон. И, казалось, будет достаточно одного-двух размашистых движений, чтобы кончить, но этим утром проведение явно было против него.

— Дженсен, ты тут? — Раздался от двери заспанный голос Падалеки.

Эклз с трудом заставил себя повернуть голову к говорившему и открыть глаза. Зрачки Джареда затопили радужку. По крайней мере, так показалось Дженсену. Он, плохо соображая, что делает, широко улыбнулся ошарашенному парню, сложил губы трубочкой и послал ему воздушный поцелуй. После чего начал с еще большим наслаждением трахать свой кулак, тяжело дыша и нервно бормоча что-то неразборчивое. Глаза снова закрылись, губы кривились, слова звучали неразборчиво. Перед внутренним взором в ярких, неоновых вспышках мелькали картины — одна развратнее другой. И главным действующим лицом в его фантазиях был, конечно, Джаред. Ему так нестерпимо хотелось прикоснуться... нет! Чтобы он дотронулся до Эклза. Да, чтобы он сам. Дженсен хрипло застонал и, наконец-то, кончил, привалившись плечом к стене. Сверху на него все еще продолжала литься вода из душа. Член обмяк в ладони и, немного придя в себя, мужчина медленно разжал непослушные пальцы. Потом глубоко вздохнул, медленно выдохнул и только после этого открыл глаза. Сначала наткнулся взглядом на собственные ноги. Он всегда знал, что они у него кривоваты, не то, что у Джея, на чьи нижние конечности, обтянутые темно-синей джинсой, Дженсен готов был медитировать вечность. Эта мысль немного отрезвила. Он вспомнил о парне, на чей светлый образ так смачно кончил только что, и медленно поднял глаза.

Джаред все еще стоял в дверях. Но, так как взгляд Дженсена, так уж сложилось, скользил снизу вверх, первое, что он увидел, это натянувшуюся в области промежности ткань светло-серых боксеров. Рот неконтролируемо наполнился слюной. Глаза недоверчиво распахнулись шире. Этого просто не могло быть, так? Джаред, конечно, не импотент, если верить доктору, к которому его таскал Чад, но у парня явно серьезные проблемы с осознанием собственного сексуального влечения. И все такое прочее. Так какого черта он стоит сейчас перед ним со стояком в трусах?!

Дженсен сам не заметил, как выскочил из душа и пошел навстречу парню. Тот смотрел на него широко раскрытыми глазами. В них можно было, мать его, утонуть. Такими влажными они смотрелись. В омут с головой, или что-то вроде того. Дженсен был весь мокрый. Он чувствовал, как с него течет на пол. Но его это волновало в самую последнюю очередь. Когда Джаред попятился, Дженсен схватил его за руку. И уже в следующую секунду бухнулся перед парнем на колени, перехватив обе его кисти и с силой прижав к бедрам. Он вжался лицом в промежность парня и потерся щекой о бугор в трусах. Потом и вовсе, окончательно уверившись, что все у них будет, просто зашибись, вот прямо с этого момента, поцеловал член супруга через ткань и тупо уставился на неумолимо уменьшающийся бугор в его трусах. Ни ху... себе!

Дженсен отпустил руки Джареда и так и застыл, стоя перед парнем на коленях.

— Знаешь, я тут подумал... — а потом поднял глаза и так и не смог произнести, что усомнился в том, что парень в сексе предпочитает именно парней, а не, скажем, грудастых девиц. Но то, что он увидел, когда встретился взглядом со своим парнем, подбросило его вверх и буквально вынудило обнять Джей-Джей с такой силой, что ребра хрустнули.

В глазах Джареда стояли слезы отчаяния. Парень, серьезно, готов был разрыдаться. И Дженсена это просто потрясло. Он не знал, что сказать или сделать, чтобы Джаред успокоился и объяснил, что с ним произошло. Что его так расстроило. Он думал, что самое лучшее будет отвести парня обратно в спальню, завалиться в кровать и, перебирая пальцами кудрявые лохмы на его затылке, расспросить обо всем, но Джаред, ответивший на объятья с не меньшим жаром, заговорил сам.

— Я... ты меня испугал, — вдруг выдало это лохматое чудо, и Дженсен чуть было не заржал в истерике, но Джаред продолжил, и вместо того, чтобы рассмеяться, Эклз стал ласково гладить парня по обнаженной спине и шептать ему ласковые слова на ухо: — Я думал, что не смогу правильно отреагировать... и ты... ты передумаешь. И все отменишь...

— Что отменю, малыш? — Между поцелуями, которыми он покрывал шею парня, спросил Дженсен.

— Насчет брачного договора и всего остального, — хрипло отозвался Джаред. — И я не думал, что все может так... так быстро перемениться.

— Не думал, что захочешь меня?

— Я... не знаю. Со мной такое только в детстве было. Лет в четырнадцать. Пару раз. И все. Я ни к кому ничего подобного не испытывал. И я...

— Растерялся и испугался, — хмыкнул на это Дженсен, скользя пальцами возле самой кромки резинки боксеров. Джаред так трогательно прикусил губу, что Эклз не стал отказывать себе в удовольствии и снова поцеловал его. Без языка. Просто нежный, можно даже сказать, романтичный поцелуй. Если бы только сам Дженсен в этот момент не был полностью обнаженным и мокрым после душа, а Джаред к которому он так тесно прижимался, не стоял рядом с ним в одних боксерах, которые тоже уже спели намокнуть... в общем, романтика загнулась на корню, но послевкусие нежности от поцелуя осталось.

И Дженсену окончательно сорвало крышу.

— Я буду соблазнять тебя долго и планомерно. Научу тебя чувствовать... желать... — Он шептал все это с хриплым придыханием, задевая губами мочку уха Джей-Джея. И тот не отталкивал его. Принимал, отчаянно хватаясь своим огромными руками за плечи Эклза, который уже сам плыл от всего происходящего. Но после случившегося Дженсен окончательно уверился, что с Джаредом ни в коем случае нельзя торопить события. Парень должен сначала привыкнуть к тому, что происходит между ними. Свыкнуться с мыслью, что Дженсен — именно тот, которого Джаред в самое ближайшее время будет хотеть до умопомрачения. Поэтому, когда почувствовал, что Джей немного успокоился. И сердце уже не так отчаянно бьется в широкой груди парня, Дженсен разжал объятья и отступил на шаг. Улыбнулся. — Дай мне десять минут, и будем завтракать.

— Хорошо, — робко откликнулся парень и вышел из ванной.

Дженсен зажмурился на мгновение, прогоняя оцепенение, и вернулся под душ. Похоже, первую стадия взлома кода под названием Джаред Тристан Падалеки, он все же преодолел. Посмотрим, как дело пойдет со второй. А еще ему срочно нужен Стив. После вчерашних розыскных мероприятий, у Дженсена появились к Ниф-Нифу парочка весьма интересных вопросов.

— Отвлекись на минуту, — бросил Дженсен жестко, как только вошел в лабораторию, которую оккупировали Стив и Чад, настраивающие оборудования для очередного тестового взлома.

Стив вскинул на него недоуменный взгляд. Быстро оценил масштабы бедствия по выражению лица босса и поспешил исполнить требуемое. Отвернулся от мониторов и демонстративно сосредоточил все внимание на Эклзе. Но это было еще не все.

— У тебя лэптоп работает на прием?

— Сейчас заработает, — буркнул Стив, которому категорически не нравился тон, которым с ним разговаривал Дженсен, но пока он не высказался по этому поводу вслух только из-за отсутствия Джареда. Какими бы хозяевами положения не чувствовали себя здесь эти ребята, именно Дженсен был тем, кто им платил. И немало платил, стоит заметить. А Джаред был главным двигателем и мозгом их команды, на котором были завязаны все договоренности с Эклзом и его конторой. Поэтому хамить Дженсену, Стив не решался.

Через несколько секунд Дженсен, пришедший к поросятам со своим лэптопом сбросил Стиву медицинскую карту Джареда.

— Прочти, а потом поговорим, — жестко бросил он, напрочь проигнорировав вытянувшееся лицо парня.

— А он сам, к слову, где? — Спросил Стив, быстро просматривая страницы документа.

— Попросил подбросить его до универа. У него там какие-то срочные дела. Но уже позвонил и пообещал, что приедет через полчаса. — Сухо отчитался Дженсен.

— И ты решил воспользоваться его отсутствием? — Хмуро уточнил у него Стив.

— Эй, парни! — Чад высунулся из-за монитора, чтобы видеть их обоих. — Что у вас там происходит?

— Да так, — пробурчал Стив, который еще не закончил читать, — небольшой обмен любезностями.

— А повод?

— Вот дочитаю и расскажу, как наш с тобой любимый босс на Джея компромат втихаря копает.

— Компромат тут совершенно не причем, — жестко отрезал Дженсен, но опускаться до более подробных объяснений не стал.

Через пару минут Стив все же оторвал взгляд от лэптопа и хмуро воззрился на Дженсена.

— Ну, и?

— Знаешь, что я думаю? Они сами все испортили.

— Кто? — Тут же попытался вклиниться Чад, но на него никто не обратил внимания.

Эклз и Карлсон продолжали буравить друг друга взглядами.

— Я только понять никак не могу, зачем им понадобилось делать повторную инъекцию, да еще в том возрасте, когда психика особенно нестабильна.

— И ты думаешь, я могу тебе на это ответить? — Холодно поинтересовался Стив.

— Эй! Может, я смогу? — Снова влез Чад. — Что там за прививки, и в каком возрасте? Мы с Джем учились вместе, я не мог ничего такого пропустить.

— Думаю, это, ты как раз пропустил, — бросил в его сторону Стив и снова посмотрел на Дженсена, продолжая давать разъяснения Чаду: — Тут сказано, что наш с тобой друг в детстве страдал аутизмом. Его диагностировали в достаточно раннем возрасте, чтобы успеть вмешаться. Сделали Джею инъекцию какого-то экспериментального препарата...

— Да, ладно, — недоверчиво перебил друга Чад, — не может такого быть. Джей нормальный парень. А то, что за каждой юбкой не волочиться... Дженс, извини, просто так говориться, — спохватился Мюрей.

— Никаких проблем.

— Ну, так это еще ничего не значит!

— В своей комнате он сортирует предметы по цвету и длине. В платяном шкафу у него каждая полка имеет свое обозначение. И еще зеленый горошек! — Дженсен сорвался на нервный выкрик, но быстро сник, проведя ладонью по лицу, словно отгоняя наваждение. Продолжил он уже спокойнее: — К мясным блюдам он всегда его заказывает, но никогда не ест. Зато с маниакальной старательностью выкладывает рядами по ободку тарелки.

— Ну, да, — стушевался Чад, — есть у него несколько странностей. Но это не отменяет того, что он просто отличный парень!

— Все дело в том, — поддержал приятеля Стив, — что у него есть такое свойство характера, как патологическая честность. Но проявляется она обычно только по отношению к тем, с кем ему по-настоящему хорошо. Кого он любит. И все эти странности, как назвал их Стив, появляются только, когда он постоянно в нервном напряжении из-за того, что по тем или иным причинам не может быть до конца честен с кем-то из дорогих ему людей.

— Патологическая честность?

— Ага. В точку! — Воодушевленно воскликнул Чад. — Он своим родителям в тот же день рассказал, как мы с ним еще в нежном возрасте девчонок обсуждать начали, ну и как-то так получилось, что завелись оба. Ну и подрочили друг другу, по-дружески. — На этой фразе Чад криво усмехнулся. — Не ревнуй, Дженс. Это было так, по детской дурости. Мы даже чуть не поцеловались от переизбытка чувств, но я вовремя сообразил, что с друзьями как-то не принято сосаться... — парень снова хмыкнул, но резко осекся, когда увидел, как на него смотрят два его собеседника. — Эй, вы чего?

— Насколько нежном? — Деревянным голосом выдавил из себя Дженсен.

— Ну... лет пятнадцать, — Чад озадаченно поскреб макушку, — Нет. Вру. В четырнадцать. Как раз наутро после его дня рождения. Мы в разношерстной компании отмечали, а потом я у Джея в комнате ночевать остался...

Дженсен посмотрел на Стива.

— Нет, — отчаянно затряс головой тот. — Мы же не в конце прошлого века и даже не в начале нынешнего. У нас и слова такие уже в речи не используются. Они не могли... не могли так с ним поступить только из-за этого!

— Да что вообще происходит?! — Вышел из себя Чад, которому так никто ничего не объяснил.

— А я думаю, что это самое логичное объяснение, — негромко обронил Дженсен и, ни к кому конкретно не обращаясь, продолжил: — Они убедили себя в том, что гомосексуализм, — Чад и Стив, не сговариваясь, одинаково поморщилось на этом слове. В современном мире оно давно уже не употреблялось, так как имело смысл только в ту пору, когда отношения с представителями своего пола считались чем-то ненормальным, болезнью, извращением. Но как только ориентация перестала быть критерием нормальности или ненормальности, полностью отпала необходимость в отдельном обозначении таких людей. Дженсен продолжал: — Это не более чем еще один из синдромов. Или, что еще вероятнее, какой-нибудь постэффект экспериментальной терапии. Ведь за десять с лишним лет после того, как была сделана первая инъекция, ее формула неоднократно улучшалась. И как итог, их действия были продиктованы гипертрофированной любовью к своему ребенку. Или, что маловероятно, кто-то из них решил почувствовать себя богом и излечить малыша еще и от этого. Сейчас уже нет смысла гадать. Но второй инъекцией они пытались исправить именно это. Я уверен. Слишком уж вдохновила их первая победа, вот и... — Дженсен сделал паузу и зло выдохнул, — доигрались!