Чужая здесь, не своя там. Часть первая

С Инепом сегодняшнее занятие пришлось отменить, а в оживленный разговор Ровенийских и Натсенов меня как-то не приняли.

Побродив по террасе, на которой все расположились, погоняв паучков, кое-где притаившихся в углах (не досмотрела-таки матушка Фордис), я тихонько покинула ее.

Мое внимание привлекли старые кочели. Когда я здесь появилась, они уже висели. Наверно, на них качались несколько поколений детей наместников. Дощечка уже немного рассохлась, а веревка, которую хоть и меняли время от времени, когда она протиралась, сейчас была уже потемневшей от возраста и огрубевшей, но вполне прочной.

Я расплела надоевший за день пучок и распустила волосы. Ох, как же хорошо!

Раскачиваясь на качелях, я болтала в воздухе ногами, откинувшись назад и волосы всего немного не доставали до земли. Совсем как в детстве. Не хватало только Руна, который обычно сидел на скамейке с Диль и бросал мне гадости. Когда-то они даже проводили чуть ли не соревнования: кто придумает реплику пообиднее?

Иногда мысли материализуются. Ну хоть без Диль появился.

От неожиданности я зацепилась ногой за землю и чуть было не упала.

— Добрый вечер, Астари, — обратился ко мне Рун. Меня он никогда не называл кратким именем.

Прочистив горло, я ответила:

— Добрый.

"Был. Пока ты не появился".

"Пока тебя не увидел", — было написано на лице Руна.

И тишина. И чего уставился на меня выжидательно, как будто я должна ему что-то? Рун усмехнулся и начал меня раскачивать. Как только я к нему вновь приближалась, он несильно отталкивал. И молчал, внимательно всматриваясь в меня своими темными глазами, которые поздним вечером казались практически черными.

— А что, уже все разошлись?

— Ага. Время позднее, а день был весьма насыщенным.

— Рад, что вернулся домой? — глупый вопрос задала я. Конечно, он рад, но тягостную тишину я не смогла терпеть и дальше.

Рун посмотрел на меня, всем своими видом говоря: "Ты и сама знаешь ответ, и твою уловку я прекрасно понял".

Через пару минут он все же прервал безмолвие:

— Ты знаешь, что, как только тебе исполнится двадцать лет, ты сможешь съехать от Ровенийских и жить самостоятельно?

— Нет, мне это было неизвестно, — пробормотала я. Вот это новость!

— Со средствами на существование у тебя точно проблем не будет, герцогиня, — язвительно протянул Рун.

Я промолчала, а парень чуть сильнее оттолкнул меня.

— Поэтому, как только придет время, ты покинешь этот дом, — припечатал Рун.

— Я его покину только тогда, когда этого захотят хозяева этого дома! — вспылила я, а внутри стала накатывать паника. Вдруг Ровенийские и вправду не захотят, чтобы я и дальше жила с ними? В конце концов их обязали меня приютить...

Да ну, бред! Матушка Фордис никогда не разделяла меня и Натсенов, ко всем относилась хорошо, а узнав, что они могут уехать, вон как расстроилась. Может, и меня не будут отпускать?

— А тебе-то какая разница, где я буду жить после двадцатилетия? Сам же ты к тому времени, если я правильно поняла, собрался жить в доме своих родителей, — заметила я.

— Ты и так слишком долго здесь загостилась, — зло произнес парень.

— Какое тебе до этого дело?! Тебя-то каким боком это касается?! — чуть ли не прокричала я.

— Не твоего ума дело, — раздраженно ответил Рун. — Только знай, что я сделаю все возможное, чтобы ты покинула этот дом! — произнес парень, при этом неожиданно для меня резко дернул за веревку. Чтобы удержаться и не упасть под ноги Руну, я крепче ухватилась за веревку. Получилось удачно лишь отчасти: жесткая веревка сорвала с моих ладоней кожу. Я сдавленно охнула от боли. Парень, вероятно, подумал, что так я среагировала на его последнюю реплику. Он оттолкнул меня, сказал, словно выплюнул, "дикарка!", окинул еще одним ненавидящим взглядом и, развернувшись, ушел.

Глаза жгли слезы, прежде всего слезы обиды. Вот и закончилась моя спокойная жизнь. Я же ему ничего не сделала, но буду вынуждена еще и страдать за это?!

Вытерев слезы, еще пару раз охнув от того, что они попали на пораненную ладонь, я пошла на кухню — где-то в недрах одного из многочисленных шкафчиков была аптечка.

Ругаясь себе под нос, я искала аптечку. Ругалась тихо, так как уже было достаточно поздно и шуметь было нежелательно. Тем более привлекать внимание кого бы то ни было из слуг — к чему лишние слухи?

В очередной раз за сегодняшний вечер все пошло не так, как мне хотелось.

— Что ты ищешь, Асти? — спросил Рон, входя на кухню и зажигая свет. Я пыталась пока обойтись и без освещения.

— Аптечку, — ответила я, отвернувшись и всем своим видом как бы сообщая: "Не мешай, я сейчас все найду и вообще, сама справлюсь". Не помогло.

Рон встал рядом со мной и принялся методично обследовать шкафчики в поисках необходимого. Искомое нашел именно он.

— А зачем тебе нужна аптечка? Что-то случилось? — только сейчас спросил парень.

Вот чего он ко мне пристал?! Помог и ладно, иди уже отсюда...

— Руки поранила, — нехотя ответила я.

— Покажи, — мягко, но приказал Рон.

Я замотала головой.

— Да я и сама справлюсь, там ничего страшного, — заверила я, на всякий случай спрятав руки за спину. — Большое спасибо, что помог с поисками.

И выжидательно на него посмотрела — намек был непрозрачным.

Рон усмехнулся, покачал головой и ухватил меня за руку, а вырваться или отпрянуть я не успела.

Он внимательно осмотрел мою ладонь.

— Чем?

— На качелях веревкой.

Парень посмотрел на меня, как на маленького ребенка. Я пожала плечами — как уж вышло. Сдавать его друга уж точно я не собиралась.

— Я обработаю, — произнес Рон.

— Сама вполне могу справиться, — возразила я уже во второй раз за последние несколько минут.

Он зыркнул на меня своими синими глазищами так, что я быстро захлопнула рот. Сам так сам.

Рон аккуратно промыл ладонь настойкой какой-то лечебной травы. Что нужно именно это средство, парень определил по запаху. Ну так он же боевой маг, его наверняка обучали основам лекарского дела.

Настойка оказалась спиртосодержащей. Я сквозь зубы равно выдыхала, руку как огнем полоснуло.

Рон, бережно держа мою ладонь, наклонился к ней и подул...

Тут я чуть не охнула от неожиданности и смущения, зато отвлеклась от боли. На мгновение я забыла, что вторая рука тоже пострадала. Молодой человек же не забыл.

— Ты сказала, что поранила руки, — сказал он. — Давай вторую.

Процедура повторилась.

Я вновь порадовалась, что на моих щеках не слишком виден румянец.

— Э-э-э, спасибо, — проблеяла я, спешно отнимая руку и, забыв о боли, стала складывать вытащенные лекарства обратно в аптечку.

— Да погоди ты, — рассмеялся Рон и аккуратно забрал из моей руки флакончик. — Сейчас я мазью заживляющей смажу, и можешь быть свободна.

Когда он все выполнил, то наконец-то отпустил меня. Я быстро сложила все в аптечку, вернула ее на место и поспешила покинуть кухню. И все это под внимательным взглядом Рона.

Уже у себя в комнате я поняла, что даже не пожелала ему спокойной ночи. Ай-ай-ай. Какая невоспитанная девушка!

А щеки все еще горели огнем. Приложив к ним холодные пальцы, я зажмурилась.

Вот жила себе спокойно, никого не трогала, ко мне тоже не особо совались. А теперь один взялся меня учить, другой собирается меня выжить из дома. Третий... чего третьему-то от меня надо? С другой стороны, он всего лишь мне помог, а я тут начинаю выдумывать всякие глупости. Наверно, сказывается то, что парни так мало обращали на меня внимание раньше, что любое проявление вежливости да просто любезное отношение принимается мной за нечто большее.

Ну вот! Самоанализ иногда очень полезная штука. Разложив все по полочкам, я смогла спокойно уснуть.

* * *

Утром те вещи, которые волновали еще вечером, кажутся уже совсем другими, не такими значимыми. Вот и я, отбросив все сомнения, со спокойной душой спускалась к завтраку.

Правда, руки пришлось обмотать бинтами, так как за ночь повреждения начали покрываться тоненькой коркой, а кое-где еще все-таки кровили. А так я, разумеется, привлеку к себе излишнее внимание, но хотя бы огражу ладони от лишних травм: пока я расчесала свои волосы щеткой, пару раз чувствительно задела ранки.

Завтрак проходил во все той же легкой, непринужденной обстановке. Матушка Фордис строила планы, чем занять "мальчиков". Сестры "мальчиков", перебивая друг друга, предлагали свои варианты. Сами "мальчики" молча ели, время от времени переглядывались и посмеиваясь.

А я свою выдержку переоценила. Взгляд от тарелки я не поднимала, давясь хоть и вкусным, но сейчас ощущавшимся уж точно не таковым завтраком. Встретиться взглядом с Руном было страшно — в свете дня горевшая в его глазах ненависть виделась мне куда более убедительной, чем вчера. А встретиться взглядом с Роном было... волнующе.

— Асти, что у тебя с руками? — матушка Фордис все же обратила на меня внимание, отвлекшись от парней.

Все тут же уставились на меня. Рун же смотрел в мою сторону, как ни странно, без ненависти. Недоуменно и... раскаянно?

— А Асти вчера детство вспоминала на качелях, — ответил за меня Рон, даже не дав мне раскрыть рот. — Видимо, увлеклась воспоминаниями и с трудом удержалась на них. Может, стоит веревки обвязать чем-нибудь помягче?

Вот теперь все смотрели на него. Кроме Рини. Та смотрела на меня удивленно и как будто с затаенной радостью. Я хмуро уткнулась в тарелку. Куда бы сбежать после завтрака?

— Что же ты так неаккуратно? — вздохнула эдель Фордис. — Может, нужно целителю показать, а то вдруг шрамы останутся? Руки — визитная карточка эдель.

— Все нормально, мама, — вновь ответил Рон. — Я обработал ей руки. Заживет, и следа не останется.

Чудесно. Я могу теперь вообще рот не открывать?

А с другой стороны, не нужно было самой придумывать объяснения. Все-таки надо будет поблагодарить парня.

Эдел Вистар, хитро прищурив глаза, перевел взгляд с сына на меня. И подмигнул, а я подавилась оладушком. Милая Диль быстро оказала мне услугу. Зная, что дома я никогда не надеваю корсет, она с особым усердием постучала мне по спине. Если бы в этот момент на меня не смотрела матушка Фордис, то я бы обязательно выплюнула пресловутый оладушек на Диль.

— Спасибо, — прохрипела я, отодвигаясь от Диль. Приступ ее любезности моя спина долго не выдержит.

Из-за стола я вылетела стрелой.

У выхода из дома меня за локоть поймал Рун.

— Это моя вина? — хмурясь, спросил он.

Я отвела глаза и поджала губы. Не собиралась я давить на жалость, еще чего не хватало! Тоже мне трагедию сделали. Когда я еще лет пять назад с периодичностью раз в неделю сбивала колени и локти, никого это особо не волновало.

— Ну? — не отставал парень.

— Отстань, — сказала я, пытаясь вырвать руку.

Не тут-то было — держал меня Рун крепко.

— Я ответа жду.

— И жди. Только подальше от меня, — возмутилась я.

— Не испытывай мое терпение, — зло ответил парень.

— Не испытывай на прочность мою руку, — в тон ему отозвалась я, — синяки останутся.

Хватка ослабла, но не исчезла.

Так мы и стояли друг напротив друга, сверля противника взглядом. Никто не отступал.

— А что это вы тут делаете? — удивленно взирая на наши застывшие фигуры, спросила Рини.

— Да вот, Руну тоже отчего-то стало интересно, что же там за недоразумение у меня произошло с качелями, — я первой успела ответить на вопрос.

Рун окинул напоследок меня еще одним злым взглядом, нарочито медленно разжал руку, тем более, что этого Рини видно не было, и уже с приветливой, прямо-таки сладко-приторной улыбкой обернулся к ней.

— Я решил узнать у Асти, чем лучше обвязать веревки. А то вдруг кто-то еще поранится? — произнес он.

— Кроме Асты ими больше никто не пользуется, — отмахнулась Рини. — Пойдемте лучше гулять в парк. Там сегодня цирк бродячий выступает.

А дальше меня вновь схватили за мою многострадальную руку. Только это теперь была подруга. И, потащив меня на выход, она на ухо мне прошипела:

— А теперь отвечай честно! Что происходит?

— Разве что-то происходит? — удивилась я.

В этот раз Рини мне не поверила.

— Аста. Что. Происходит, — в голосе подруги прорезались стальные нотки. Наследственность эдела Вистара, однако. Вот и голос не повысила, а мурашки от подобного тона пробежали.

— Ты же знаешь, мы с Руном всегда не особо ладили. — Заметив недовольный взгляд Рини, я исправилась: — Ладно-ладно. Совсем не ладили. С его возвращением ничего в наших отношениях не поменялось.

— Вот я совсем вас не понимаю. Взять Руна. Он же со всеми другими девушками всегда вежливо, любезно общается. А с тобой... Да и ты хороша! Не останешься никогда в долгу. Обязательно отвечаешь грубостью. — Подруга укоризненно покачала головой. — В следующий раз попробуй не грубить. Иногда и вежливость творит чудеса.

Если бы все было так просто.

* * *

В экипаже разместились я, Рини, Рик, Иви и Рун. Чем подруга тут же решила воспользоваться.

— Ру-у-ун, — протянула Рини, обращаясь к парню. Он отвлекся от созерцания пейзажа за окном и с легкой улыбкой на губах повернулся к девушке. Для Рини ему никогда не было жалко улыбки. Я вообще не помню, чтобы он на нее смотрел хмуро.

— Что?

— Почему ты не желаешь оставить детскую вражду с Астой? Неужели вы не можете хотя бы попробовать поладить друг с другом? — серьезным голосом спросила Рини.

Улыбка с лица парня сползла.

Прищурив глаза со злым огоньком, он посмотрел на меня. Неужели думает, что я проболталась подруге? Не то, чтобы я совсем смолчала, но главное так и не произнесла, а остальное и без того было Рини известно.

— Нет никакой вражды, — бесстрастно ответил Рун. Лжет и не краснеет. — Мы прекрасно ладим.

— Врешь, — горько вздохнув, сказала Рини.

— Вру, — с показушным покаянием он опустил голову.

Ни Эйрик, который читал очередную книжку про морские приключения, и которого вытянули на прогулку в парк со словами: "Хоть воздухом подышишь, а не книжной пылью", ни Сивина, которая с рассеянной улыбкой смотрела в другое окно экипажа, не вслушивались в наш разговор. Им и в своих грезах неплохо: мальчик предпочитает миры, выдуманные другими, Иви придумывает сама.

— Разве тебе Астари что-то плохое сделала? — не унималась подруга.

— Нет, но...

— Рини, это не твое дело! — тут не выдержала уже я.

Не хватало еще наши непростые взаимоотношения прилюдно обсуждать. И пусть Рик и Иви не слушают, но это как-то неправильно.

— Мое! — возразила Рини. — Вы оба для меня родные люди, пусть и не по крови. Я не желаю, чтобы вы находились в какой-то непонятной и наверняка глупой ссоре!

Столь эмоциональной отповеди от Тринвер никто не ожидал. Даже Рик оторвал взгляд от книжки — он с недоумением посмотрел на сестру. А та и сама смутилась от своей выходки. В карете повисло молчание. Мальчик, еще раз оглядев всех, хмыкнул, пожал плечами и вновь углубился в чтение.

— Мы попробуем найти общий язык, — заверил Рини Рун.