Страница произведения
Войти
Зарегистрироваться
Страница произведения

Цветы корицы, аромат сливы


Жанр:
Статус:
Закончен
Опубликован:
17.12.2009 — 17.12.2009
Читателей:
4
Предыдущая глава  
↓ Содержание ↓
  Следующая глава
 
 

В эту минуту ему позвонил Андрей, историк.

— Слушай, если хочешь, приходи сейчас в лабораторию, приноси этот свой артефакт, мы радиоуглеродным методом установим возраст этой штуки по костяным вставкам, слышишь? Есть такая возможность.

— Не надо, — сказал Сюэли, медленно поворачивая в пальцах и рассматривая навершие. На обратной стороне полированной бляшки было врезано четыре иероглифа:

影皇

戏家

— Я и так могу назвать эпоху с точностью до двух веков. По начертанию иероглифов.

— На ней что, есть надпись?

Сюэли поскреб ногтем тусклую поверхность.

— Да, вот сейчас только заметил.

— И что написано?

— "Императорский театр теней". Династия Мин, примерно... шестнадцатый век... вашей эры.

— Позднятина, — Андрей сразу потерял интерес и отсоединился.

II. Императорский театр теней


Душным августовским днем, после полудня, Сюэли возвращался измотанный из архива — он искал теперь контрсвидетельства в надежде узнать, что обвинение его дедушки в предательстве было чепухой, но ничего не находилось. Бабушка вновь вышла из больницы. Ее голос звучал теперь чуть ли не слабее, чем отдаленный звон фэнлина, и Сюэли не находил в себе сил приставать к ней с вопросами о семейном позоре.

Когда он добрел до университетской охраны, то понял, что забыл студенческий в других джинсах. Пришлось через силу улыбнуться и мучительно долго записываться в книгу, диктуя паспортные данные. В здании было тихо, пыльно и пусто. Ребята из охранного предприятия "Дубрава" от всей души хотели пообщаться с экзотическим студентом, наладить с ним контакт.

— Konnichiwa знаете? — доброжелательно спросил его конопатый охранник.

Сюэли вздрогнул.

— Нет, — ответил он резко, может быть, даже немного слишком резко.

В начале сентября, когда все повозвращались с каникул, Сюэли обратился к Ди со странной просьбой.

— Было бы очень хорошо, — сказал он, — если бы Цзинцзин понравился какой-нибудь другой человек. Ты или... кто угодно другой. Нужно во что бы то ни стало сделать так, чтобы она отвернулась от меня. Я машинально вступился за нее раз-другой, помог с тем и с этим, увиделся опрометчиво раз наедине — и вот, понравился случайно... Но ее нужно спасти от меня, я..., — он пытался подобрать слово, — порочен до мозга костей.

Ди понимающе покивал головой и пообещал познакомить Цзинцзин с одним прекрасным человеком, молодым преподавателем с их же собственного, геологического факультета, который был очень перспективной в этом смысле фигурой.

Стараниями Ди Цзинцзин через неделю уже оказалась наслышана об этом преподавателе как о небесной звезде, затем Ди эффектно их познакомил и устроил так, что через десять дней Цзинцзин, напичканная рассказами о том, какой это чудесный человек, уехала в Крым, в какие-то пещеры, на короткую минералогическую практику, которой руководил этот молодой преподаватель. Сюэли туда сознательно не поехал, чтобы дать ситуации срастись, и взял на передержку кошку. Ся Цзинцзин сдержанно присматривалась к преподавателю: почему бы не присмотреться к хорошему человеку? О том, что случилось дальше, Сюэли позднее вообще не хотел говорить — чувствовал себя кругом виноватым. Поэтому дальнейшее дошло до Ди уже в виде легенды, ходившей по факультету. Будто бы в самом конце крымской практики из экспедиции пришли новости: Ся Цзинцзин и еще одна студентка, Юй Сяолинь, потерялись в пещере и за сутки так оттуда и не вышли. Молодой преподаватель, возглавлявший группу практикантов, хотел передать это дело местным органам милиции, заявить студенток в розыск и уехать в Москву, поскольку кончался срок практики, кончались визы и пропадали билеты. Через день из Москвы приехал Сюэли — без университетского направления, визы и билета, явился на научную станцию, полыхнув глазами, вырвал у руководителя практики карту пещеры, искал их два дня и вернулся с ними.

— Послушай, я имею право хоть что-то знать, — сказал ему как-то Ди. — Я ухаживал за кошкой! Что в этой легенде правда?

— Неправда, что я говорил с украинскими пограничниками на диалекте русского языка, которым пользуются на Украине, — я его не знаю. И неправда, что я спускался в пещеру без фонарика, потому что прекрасно вижу в темноте. Не вижу. Ну, все остальное... более или менее так и было, — сухо сказал Сюэли.

— Мне нет оправдания, — сказал Ди. — Но... он казался тонко чувствующим человеком.

— Где тонко, там и рвется, — буркнул Сюэли по-русски.

После того случая у Сюэли и Цзинцзин появилось выражение — "красная крышечка". Когда Цзинцзин и Сяолинь ползли по низким пещерным ходам, как им казалось, к выходу и надеялись уже скоро увидеть свет, они наткнулись на красную пластмассовую крышечку от кока-колы, оставленную раньше ими же, и поняли, что ползают по кругу. Это было непередаваемо страшно, они похолодели от ужаса. На крышечку они наткнулись четыре раза. Сюэли не только вынес Цзинцзин из этой пещеры на руках, но еще и бросил все свое остроумие на то, чтобы высмеять феномен красной крышечки, чтобы она не оставила ни малейшей травмы в психике Цзинцзин. С тех пор при словах "красная крышечка" они начинали ржать. Выражение это обозначало у них любой назойливый повтор.

На этом странные попытки переключить Цзинцзин на какого-нибудь другого человека закончились.

Увидев в объявлении Института Конфуция МГУ упоминание о награждении победителей конкурса сочинений "Я и китайский язык", Сюэли пожал плечами: формулировка темы была даже не провальна — она была за пределами его понимания. Если у них есть какие-то русские, которые хотят изучать китайский язык, надо же учить их тогда, а не издеваться. Он отыскал то место, где в МГУ гнездился Институт Конфуция, пришел к ним, представился как словесник, поскольку с кристаллографом никто не захотел бы об этом разговаривать, и предложил дать обучать эту группу учащихся ему, а в качестве темы для конкурса сочинений на следующий год не задумываясь предложил формулировку "Бамбук и светлячки".

— Ну, а нельзя ли все же... какую-нибудь другую формулировку? — спросили его.

— Можно "Светлячки и бамбук", — бесстрастно сказал Сюэли. — Но "Бамбук и светлячки" — лучше.

— Но... как же? Это ведь узко, мы хотели... чтобы все же словарный запас...

— Год поучатся писать про бамбук и светлячков, — тысяч пять иероглифов выучат, — равнодушно, но твердо сказал Сюэли. — И в знании древних авторов чуть-чуть хоть продвинутся. "Я и китайский язык"! "Я и мой китайский язык"!..

С тех пор три вечера в неделю у него заняты были обучением русских в Институте Конфуция.

В архиве ЦГАТД Сюэли познакомился с одной из старейших сотрудниц по имени Рахиль Эфраимовна — это была маленькая кружевная старушка, которая пожаловалась ему, что у нее очень тяжелая архивная работа, которая заставляет ее присутствовать в архиве по ночам. Дело в том, что в одной из комнат архива, на определенном столе, иногда в лунные ночи появлялась так называемая "светящаяся тетрадь" — это был призрачный дневник Федора фон Бока, который в 1941-м году командовал группой армий "Центр". Генерал-фельдмаршал был человеком пунктуальным и педантичным, поэтому его записки обладали особой ценностью, но дело не в этом: факт тот, что, появившись, дневник часа через два исчезал. Рахиль Эфраимовна ждала его появления и переписывала по кусочкам: хотела сделать так, чтобы документ был в постоянном доступе. Сюэли попросил ее назвать дни за последнее время, когда появлялся дневник, — она назвала с десяток дат. Тогда Сюэли привязал эти даты к лунному календарю, уловил периодичность и рассчитал совершенно точно, когда снова появится дневник и когда он будет появляться впредь, так что Рахили Эфраимовне уже не нужно было задерживаться на работе по семь дней в неделю, подкарауливая появление дневника. Он нацарапал ей на стене расписание на год вперед. "Лисочка, вы гений! — восторженно всплеснула руками старушка. — Вы случайно не еврей?.." Но нет, как ни присматривалась она к милому мальчику, на еврея он никак не был похож. С тех пор она всегда поила Сюэли сладким чаем с молоком и печеньем — это был экзотичнейший напиток, Сюэли даже не знал, как к нему относиться. Именно она однажды показала Сюэли в подвале архива дверь, которую он раньше никогда не замечал.

Деканат геологического факультета неожиданно предложил китайским первокурсникам подготовить что-нибудь вроде капустника ко Дню факультета. "Да-да, у нас в последние годы безумный наплыв китайских студентов, и мы не понимаем, что у них в головах. Пусть они наконец выскажутся в такой вот... драматической форме, объяснят нам, что они имеют в виду, чем живут, чем дышат", — сказал Лухин, зам. декана по золотодобыче.

Сюэли сразу предложил переделать под местные реалии пьесу Ван Ши-фу "Западный флигель". Настоятеля монастыря и монахов заменили комендантом общежития и дежурными по этажу, разбойников — скинхедами. Поскольку у него был опыт выступления в любительских спектаклях и к тому же он был писаным красавцем, на него сразу повесили роль студента Чжана. Роли коменданта, дежурных по этажу, скинхедов, подруги Ин-Ин — Хун-нян более или менее разобрали, оставалась лишь центральная роль Ин-Ин, но под нее никто не подходил. Все девушки-геологи, которые рвались играть, гораздо больше походили на какого-нибудь хунвейбина в кепке, чем на барышню Ин-Ин. Двигаться они не умели, играть на пипа — тем более, стрижены были под ежик. Возможно, они могли пройти сотни километров по тайге и выпить бутылку водки не закусывая. Вероятно, они могли обнаружить месторождение и организовать с нуля добычу нефти. Одна из них, наверное, могла заломать медведя. Тогда Сюэли принял радикальное решение.

— Можно мы попросим о помощи старших товарищей?

Русские кураторы благодушно разрешили. Они не подозревали, что Ин-Ин после этого гениально сыграет Ди. Им даже в голову не пришло, что помощь старших товарищей может выразиться вот в этом. Они даже не догадывались, какими бывают эти старшие товарищи.

— Вот какие красавицы к нам едут! — с гордостью сказал декан геофака декану того факультета, где учился Ди.

— М-м, по-моему, — кисло сморщился тот, поскольку Ди был хорошо ему известен как troublemaker и он его узнал даже в гриме, — это к нам они едут, а не к вам, эти... красавцы. Особенно вот этот... красавец.

Ди церемонно поклонился.

Пока Ди после капустника был еще в женском обличье, к нему пристал за кулисами какой-то ловелас, приглашая куда-то с ним уединиться. Ди задушевно сказал ему на ушко: "Видите ли... У меня на идиотов... не встаeт". Того вынесло оттуда, как будто им выстрелили из пращи.

Но все это было потом, а пока Сюэли, Ди и еще несколько человек сидели по вечерам, придумывая текст к постановке.

— Выходит Чжан Гун. Рассказчики справа и слева дают комментарии. Пантомима Сюэли идет в этот момент.

Чжан Гун из общежития в ГЗ

Недаром на весь сектор Б прославлен:

Сюцай во всем сноровкой поражает,

Таких людей едва ли двое, трое

Найдется в Поднебесной, чтобы так,

Как он, проворны были в каждом деле -

Рассказчик справа:

Возьмет ли в руки кисть, лоскут любой —

И через миг уже готова сотня

Прекраснейших стихов.

Рассказчик слева:

Возьмет ли в руки дрель и молоток —

Уж дырки все просверлены на славу

И гвозди все, глядишь, позабивал.

Этот сандаловый цинь ночью яснее звучит,

В эти колонки слышнее порою ночной.

— Теперь ты декламируешь то, что мы вместо арии туда всунули:

Любви Ин-Ин добиться очень сложно,

Лишь только в первом корпусе она

Являет лик, как осенью луна,

Но так ГЗ обходит осторожно,

Что, право, рвется сердце у меня.

— Стоп. Нет, — говорил Ди. — Коряво по-русски. "Рвется" — либо надо уточнять, куда, либо "на куски". Что в клочья рвется сердце у меня.

Выкроив минутку досуга, Сюэли зашел на истфак и разыскал там Андрея. Тот сидел над черепками из керченских раскопок.

— Послушай, ты не посмотришь на вот... это украшение еще раз?..

— Ну, эта вещь же у тебя поздняя очень... Чего на нее смотреть? — искренне удивился Андрей.

— Извини, пожалуйста, а у вас есть кто-нибудь, кто занимается более поздними эпохами?.. Кто занимается современностью? — поспешно поправился Сюэли.

— Да, вот Леха тебя поймет. Он в это... за это... за ту дверь загляни.

Леха оказался здоровенным небритым малым в камуфляже, сидящим под целой гирляндой вымпелов в память о поисковых экспедициях. У него на столе была разложена карта, прижатая с одной стороны карандашницей из опиленной снарядной гильзы, с другой — минным осколком; он что-то на ней помечал. Перед Сюэли был, так сказать, практикующий историк Второй мировой — поисковик.

— Будь добр, — сказал Сюэли, — посмотри, пожалуйста, на этот обломок... Ты не встречал?..

Леха осмотрел предмет взглядом профессионала и сурово сказал:

— И что?

— Здесь написано: "Императорский театр теней". Ты никогда не встречал... никогда не слышал?.. Я... нигде не нашел, вот, решил обратиться. Ведь ты, вероятно, много читал о разных... поздних артефактах?

Леша поскреб пятерней в затылке.

— Ну, я вообще-то специалист по Великой Отечественной. А как эта хрень по-китайски?

— Huang jia ying xi. Хуан-цзя ин-си.

— М-м-м... А-а... хвангдзя-йинг-кси это могли записать?

— Всё, всё могло быть! — обрадовался Сюэли и, прижав руку к сердцу, ждал, что ему скажут.

— А... ты слышал когда-нибудь про спецподразделение японской Квантунской армии "Курама Тэнгу"? — спросил Леша.

"Сначала пишется "поющий сверчок", потом "привольно плещущаяся рыба"..."

"Сначала пишется "свернувшийся дракон" с восходящей чертой вместо горизонтальной, потом — три параллельные "косые" точки вдоль восходящей черты..."

В Институте Конфуция Сюэли начинал с "разворачивания тетрадей". Он не сразу понял, почему у русских все иероглифы валятся вбок и не могут стоять, но потом, приглядевшись к тому, как они пишут, понял: перед тем, как начать писать, они пристраивали тетрадь так, чтобы верхний край ее шел под углом примерно 40 градусов к краю стола и правый верхний угол оказывался выше левого, ручку же при письме они держали не то чтобы горизонтально, но клали в выемку между большим и указательным пальцем. Поприветствовав учеников, он проходил по рядам и каждому вручную клал тетрадь ровно и ручку в руке ставил вертикально. Тетради начинали ползти обратно, в прежнее положение, примерно через минуту сорок секунд (он засекал). Иероглифы целыми стройными рядами слаженно заваливались, как будто по ним прошел тайфун.

Один ученик, толком не запомнив иероглиф, спорил с Сюэли: "Какая разница, под "крышей" или под "навесом"? Понятно же, о чем речь!" Одна девушка, высунув от старательности язык, писала знак "зима" в "ограде" и приговаривала: "Это пру-удик... А в нём плавают ка-арпы...". Другая девушка спрашивала: "А ничего, если я "свернувшегося дракона" немножко так разверну?" Еще одна ученица говорила: "А почему в слове "родственник" обязательно надо писать "труп"? А если он жив еще?"

Предыдущая глава  
↓ Содержание ↓
  Следующая глава



Иные расы и виды существ 11 списков
Ангелы (Произведений: 91)
Оборотни (Произведений: 181)
Орки, гоблины, гномы, назгулы, тролли (Произведений: 41)
Эльфы, эльфы-полукровки, дроу (Произведений: 230)
Привидения, призраки, полтергейсты, духи (Произведений: 74)
Боги, полубоги, божественные сущности (Произведений: 165)
Вампиры (Произведений: 241)
Демоны (Произведений: 265)
Драконы (Произведений: 164)
Особенная раса, вид (созданные автором) (Произведений: 122)
Редкие расы (но не авторские) (Произведений: 107)
Профессии, занятия, стили жизни 8 списков
Внутренний мир человека. Мысли и жизнь 4 списка
Миры фэнтези и фантастики: каноны, апокрифы, смешение жанров 7 списков
О взаимоотношениях 7 списков
Герои 13 списков
Земля 6 списков
Альтернативная история (Произведений: 213)
Аномальные зоны (Произведений: 73)
Городские истории (Произведений: 306)
Исторические фантазии (Произведений: 98)
Постапокалиптика (Произведений: 104)
Стилизации и этнические мотивы (Произведений: 130)
Попадалово 5 списков
Противостояние 9 списков
О чувствах 3 списка
Следующее поколение 4 списка
Детское фэнтези (Произведений: 39)
Для самых маленьких (Произведений: 34)
О животных (Произведений: 48)
Поучительные сказки, притчи (Произведений: 82)
Закрыть
Закрыть
Закрыть
↑ Вверх