Часть 1. Белый Орёл

— А я другое подметила, — вдруг подала из-за спины голос Деметра. — Говор у тебя, староста, не местный. Здешний ли ты вообще?

— Не местный, — подтвердила Эллаэнис, продолжая обсуждение так, будто меня рядом не было. — Сикирийский диалект...

— Верно, — с удивлением подтвердил Люсьен. — А я и не заметил... Как так, староста?

— Я вырос в Арретиум Артаксарте, — выговорил я нехотя.

Люсьен присвистнул, с улыбкой обернулся к удивлённым спутницам:

— Слыхали, уважаемые коллеги? Из самого сердца империи, из столицы! А вы говорили...

О чём говорили заносчивые "коллеги", я так и не узнал: Люсьен вовремя умолк, а колдуньи перевели разговор в более безопасное русло.

— У нас уже давно весна, — вздохнула Эллаэнис, разглядывая унылые серые пейзажи заметённых подтаявшим снегом лесистых холмов. — Когда у вас оттепель, Сибранд?

Говорить не хотелось, но и промолчать я не мог.

— Скоро.

Люсьен отчего-то вновь развеселился, бросая лукавые взгляды через плечо.

— Коротко и ясно, — энергично кивнул парень, отчего его меховой капюшон едва не съехал. — Не привыкла к такому... отсутствию внимания, Элла? Не по зубам тебе стонгардец?

Что ответила веселящемуся брутту юная альдка, я уже не слышал. Перегнувшись через седло, одним махом выхватил из ножен серебристый двуручник.

— Ты чего, староста, я же пошутил, — поразился Люсьен, глядя на меня расширившимися глазами.

Ответом ему послужил волчий вой и тихая ругань Деметры Иннары, первой увидевшей несущуюся на нас из пролеска стаю.

— Проклятье! — усмехнулся маг, тотчас взяв себя в руки. — Это ты собачек так испугался? Не бойся, староста, защитим...

Эллаэнис вскрикнула первой, когда увидела наших стонгардских волков. Я спрыгнул у первого же дерева, закинув поводья на ветку: Ветер, хотя и боевой конь, мог от близости хищников рвануть с места в галоп, оставив хозяина разбираться с опасностью самому, а искать его мне уж точно не хотелось.

— Куда, староста! — заорал Люсьен, когда я ринулся вперёд. — Напролом!

— Нет! — крикнул я в ответ, не тратя слов попусту. Объяснять брутту очевидное, что их лошади, не лучшие клячи в нашей деревне, не смогут уйти от матёрых тварей, я тоже не стал. А стрелы на их толстые шкуры тратить — дело гиблое, бесполезное...

Со свистом пронёсся мимо меня сверкающий шар — колдуны сориентировались быстро. За ним ещё и ещё один — но и волки не испугались подготовленных гостей, пропускали магические заряды мимо себя, приближались яростными рывками.

Первого я разрубил в прыжке, на взлёте, выворачивая клинок из тяжёлой туши в тот же миг. Второй прыгнул мне на шею...

Мельком оборачиваясь, видел магов, с пальцев которых срывались голубые разряды, зелёные всполохи и красные, как кровь, языки пламени. Элла, так и не слезшая с седла, держалась в стороне, зато Деметра с Люсьеном, последовав моему примеру, воевали далеко впереди своих коней.

Я сбросил с себя ещё двух тварей, очерчивая защитный круг длинным клинком. Двуручник описал дугу, расцарапав морды подобравшимся чересчур близко волкам, и в следующий миг опустился на шею самому нерасторопному из них.

Следующего я разрубил пополам, но кромка клинка застряла в позвоночнике, и выдернуть меч я не успел, а потому развернулся к прыгнувшему на меня волку безоружным. Поймал в полёте, вцепившись обеими руками в горло, и сжал, заставив клацнувшую пасть исказиться от боли. Шипы стальных перчаток завершили дело, порвав глотку. Тёмная кровь хлынула на грязный снег, и я разжал пальцы, позволив туше рухнуть вниз. Конвульсии зверя продолжались, но добить его, не выдернув клинка, я не мог. Последнего сделать снова не успел: подоспевший на подмогу собрату волк прыгнул, и я не успел перехватить его так же удачно: клыки-сабли сомкнулись вокруг руки.

Что-то крикнул со стороны Люсьен, но я не слушал: безжалостно и сосредоточенно я вколачивал собственный кулак всё дальше в глотку яростно бившемуся волку. Зверь бы и хотел, но теперь уже не мог вырваться — а в следующий миг мои пальцы нащупали внутри горячее и пульсирующее.

Должно быть, со стороны это выглядело ужасающе: я зарычал, рванув на себя утробу бьющегося в конвульсиях зверя, и выдернул руку тотчас, как ослабла хватка неумолимых клыков. Без доспеха я бы уже давно стал одноруким, но милостью Великого Духа всё обошлось. Окинув взглядом поле боя, заметил, что убежать не многим из волков удалось: больше двадцати туш осталось в сером, забрызганном тёмной кровью снегу.

— Ты безумец, староста! — поразилась Деметра, в то время как колдовской блеск в её глазах стремительно гас. — Он же мог тебя порвать!

— И это ваши волчата? — с пониманием кивнул на огромного зверя Люсьен. — Что же ты не предупредил? Удивить хотел?

Вместо ответа я взялся за рукоять двуручного меча, пытаясь выдернуть его из мёртвой туши.

— Будто не к тебе обращаются! — вспылила Деметра. — Слышишь, староста? Отчего не предупредил, что волки ваши величиной с медведей и свирепее во сто крат?

— Не все, — выдернув наконец двуручник из кости, проронил я. — Только эти, с горных вершин. Весна близится. Они голодные.

— Всем всё понятно? — обратился к спутницам Люсьен и сам же фыркнул. — Оголодали зверюги, только и всего! А ты ничего, староста! — вдруг обратился ко мне молодой маг. — Недаром говорят, что лучших воинов, чем стонгардцы, во всём мире не сыщешь!

— Чего не скажешь о бруттах, — буркнул себе под нос я, вытирая меч от крови. — Да и в магических искусствах первенство с альдами поделить не можете...

Люсьен странным образом расслышал, но, против ожиданий, не обиделся.

— Сильные, выносливые, но слишком прямолинейные, — вынес вердикт молодой брутт, запрыгивая в своё седло. — Как собираетесь защитить свою... богатую землю?

И рассмеялся мне в лицо, трогая поводья. За ним последовала так и не спешившаяся Эллаэнис, в то время как я унимал бешено бьющееся сердце. Челюсти будто судорогой свело; пальцы сжались сами собой на длинной рукояти трофейного меча. О том, как мы защищаем свою землю, не тебе, юнец, судить! Ты не первый маг, с кем свела судьба — вот только остальным после встречи со мной не повезло больше! И таких, как я, воинов в Стонгарде и впрямь хватает...

— Люсьен всегда неудачно шутит, — вдруг раздался позади почти незнакомый голос. — Не принимай близко. Он ещё молод, любит колкие фразы, упивается своей силой... Так часто бывает с талантливыми учениками — забывают, что опыт порой сильнее врождённого дара. А уж последнего у Люсьена хватает, — задумчиво добавила Деметра. — Один из лучших адептов...

Я не ответил, но колдунья вдруг положила руку мне на предплечье, останавливая на ходу. Ученики её уехали уже достаточно далеко, чтобы не слышать нас, но она всё равно сказала негромко, едва слышно:

— Ты славный воин, Сибранд, и я бы не отказалась от твоей помощи в случае нужды. Скажи, велика ли услуга, о которой ты говорил? Или за твой меч и защиту мы должны будем отблагодарить тебя сверх меры?

— Я взялся вас вести до места, — помедлив, ответил я. — И приведу — во что бы то ни стало. Я не наёмник, меч за деньги не предлагаю. А вот за услугу, коли выполните...

— А если нет? — быстро задала следующий вопрос Деметра. — Если не сумеем?

— Тогда я сам приду к вам, — ответил уклончиво, запрыгивая в седло. — Если никто из вас не поможет.

Ответом мне послужил хмурый взгляд, обещавший долгие объяснения у вечернего костра. Я не возражал: рано или поздно с ведьмой придётся объясниться.

Привал устроили у подножия холмов, за которыми начиналась труднопроходимая горная тропа. Этим путём ло-хельмцы часто ходили в портовый город Кристар, и часть его была безопасной — до малоприметной развилки, откуда я собирался вести магов вверх, прочь от побережья.

— Милое местечко, — заметил мимоходом Люсьен, когда мы завели коней под раскидистую крону огромного дерева.

На обледенелых ветках налипли снежные пласты пушистым куполом, и лошади оказались защищены от ветра и метели внутри удивительного шалаша. Я не один знал про это место: на покрытой мелким рассыпчатым снегом земле ещё оставались пучки сена — верный признак того, что многие спутники пережидали ночь под приветливым деревом.

Чуть поодаль, у скалистого склона, добрые люди оставили грубо сколоченные палатки. Шкура на них была плотной, не пропускавшей пробирающие ветра с вершин, и земля внутри оставалась почти чистой.

— Я часто видела такие лагери по дороге из альдских земель, — ёжась на ветру, заметила Эллаэнис. — Это ваш обычай, Сибранд? Оставлять места для стоянок чужакам?

Я молча уронил в подмёрзшее кострище охапку веток, размышляя о том, сколько времени уйдёт, прежде чем пропитаются теплом обледенелые ветки и займётся живым теплом чахлый костерок.

— Да, — ответил я, не глядя на альдку. — Это наш обычай.

Совершать добро незнакомым, обогревать странников, привечать бывших недругов, питать голодных и укрывать неимущих... Что в этом удивительного? Разве не этому учит Великий Дух?

Ах, да...

Вы же поклоняетесь Тёмному.

— Отдыхайте, — распорядилась Деметра, кивая своим спутникам. — Вам обоим потребуются силы. Завтрашний день будет сложнее нынешнего. Верно говорю, староста?

Не дожидаясь ответа, колдунья сунула ладонь в ворох сброшенных мною веток, и я едва не шарахнулся назад — кисть Деметры вспыхнула ярким огнём; взревели длинные языки пламени, взвиваясь до небес.

— Видел бы ты своё лицо, — рассмеялся Люсьен, сверкая чёрными глазами. — Что, неужели не довелось тебе увидеть таких фокусов? А хочешь, — совсем развеселился молодой маг, — я и тебя им научу? Поверь, с такой малостью справится даже... — здесь парень всё же запнулся, почесал подбородок, — стонгардец. Такой, как ты. Не веришь? Смотри!

Люсьен выдохнул короткое слово, щёлкнул пальцами, и вдоль кисти его забегали, заискрились ярко-голубые точки.

— А теперь второй рукой, — забавляясь, продолжил маг. — И на сближение...

Он поднёс одну ладонь к другой, и электрические заряды сухо хлопнули, переплетая пальцы и кисти длинными голубоватыми молниями.

— Здесь главное — вовремя отпустить, — снисходительно глянул на моё сосредоточенно-хмурое лицо Люсьен. — Как только почувствуешь, что напряжение растёт...

Он медленно отдалил ладони друг от друга, вбирая сверкающие разряды одной рукой, и, сделав неуловимо-круговое движение кистью, сбросил возникший слепящий шар в сторону. Шаровая молния со свистом пролетела мимо Деметры и с шипением растеклась по сугробу за её спиной.

— Повторить? — любезно предложил Люсьен, вновь встряхивая кистью. Между пальцев пробежал электрический разряд, перетёк с ладони на ладонь. — А ты не такой, как остальные. Не такой деревянный. Как будто поддаёшься обучению...

Молния сорвалась с гибких пальцев молодого брутта, и молодой маг расхохотался, перехватив мой пристальный взгляд.

— Люсьен, — недовольно одёрнула "лучшего адепта" колдунья.

Я отвернулся.

— Что? — пожал плечами молодой маг и тотчас сморщился от боли, потирая раненую руку. — Я учу нашего друга азам магии воздуха... Пригодится вскоре, разве нет?

Элла тихонько фыркнула, кутаясь в меховой плащ. Альдка уже забралась под грубый полог шалаша, устроив раненую ногу поудобней, и лишь время от времени протягивала ладони к огню.

— Что вы ищете? — вдруг услышал я собственный голос, и заметил, как тотчас напряглись трое колдунов.

— Доведи нас до Живых Ключей, — ответила наконец Деметра. — Там мы сами разберёмся, староста.

Больше вопросов я не задавал. Вечерние разговоры оказались тоже недолгими: подкрепившись горячим вином и распаренным мясом, молодые маги устроились в двух палатках, предоставив нам с Деметрой право выбирать убогий кров с одним из них. Колдунья, впрочем, не спешила: рассеянно потирала руки, сидя на походных мешках, поглядывала то на беспокойных спутников — уснуть, дрожа от холода и недавних ранений, у обоих получалось скверно — то на меня, и наконец выдохнула едва слышно:

— Давай начистоту, староста. Чего ты хочешь? Смотрю на тебя и не вижу ответа... зачем согласился вести нас через ваши земли?

Я глубоко вдохнул, переплетая пальцы. От ношения стального доспеха успел порядком отвыкнуть, так что устал чуть больше, чем ожидал. Два года, как я ушёл из легиона. Два года не битв, но выживания. Ослаб? Похудел ли, как подметила Октавия? Нет, нет — просто бессонная ночь накануне дала о себе знать...

— Нужна ваша помощь, — ответил глухо, не поднимая глаз. Помолчал, собираясь с мыслями. — Обращался к знахарям и лекарям. Смотрели травницы и молодой духовник. Никто не сумел. Я и... подумал. Если вы тоже не знаете, как... снять колдовское проклятие с моего сына... то, может... хотя бы... подскажете, как это сделать.

Деметра удивилась, подняла на меня глаза. Не чёрные вовсе, как показалось мне ещё в таверне, но светло-карие, тёплые, почти ореховые. Стремительно менявшие окрас от тёмного до почти золотистого.

— Правда? В этом дело? — бруттская колдунья пристально вгляделась в моё лицо, но прочесть мысли, конечно же, не сумела. — Так ты из-за... ребёнка?

Я помолчал, она тоже.

— Расскажи, — велела наконец Деметра, устраиваясь на мешках поудобней.

Лицо колдуньи оставалось сосредоточенным и хмурым, пока я медленно, подбирая слова, вспоминал об ужасной ночи. Как легло проклятие на жену и сына, как убил я подлую ведьму...

О том, как целый год наблюдал за гаснущим младенцем, говорить не стал.

Деметра же хмурилась с каждым словом всё больше, но не перебила ни разу.

— Всё? — спросила, когда я закончил. — Врать тебе не стану: сложное задумал дело. То проклятие поразило и тело, и разум... Думаю, что оттянуть чёрную материю от тела мы сумеем. Но скажу сразу: разум исцелить куда сложнее. Твой сын ещё очень мал и проклят с рождения, а потому... Если не очистить сознание до трёх зим — после можно уже не торопиться.

Я молча подкинул веток в колдовской огонь, и тот взметнулся яркой струйкой вверх, выпустил в ночную мглу несколько голубых искр.

— Не отчаивайся, староста, — неожиданно проронила бруттская колдунья. — Есть ещё время. Ты на верном пути. Если не сумеем мы, то я спрошу совета у Сильнейшего, как только мы доберёмся обратно до гильдии. Лишь бы не отказал... — поймав мой вопросительный взгляд, Деметра пояснила, кутаясь в меховую накидку, — по уставу, маги гильдии не имеют права помогать местным жителям. Только те, кто завершил путь обучения и отправился в мир с приобретёнными у нас знаниями, могут использовать их по своему усмотрению.

— Глупый устав, — буркнул я под нос, глядя в кровавую кромку угасающего костра.

— Какой есть, — ровно ответила Деметра Иннара, протягивая руку к судорожным языкам пламени.

Те взметнулись ввысь по её молчаливому приказу, а я подумал, что даже подлое искусство Тёмного можно использовать во благо.

— Тогда я сам вступлю в вашу гильдию! — вдруг глухо выдохнул я, мало задумываясь о том, что говорю. — И ваш Сильнейший новому адепту в помощи уже не откажет! А если всё же поленится — то я сам сниму проклятие, если вы все... горстка бестолковых, бесполезных шарлатанов!