Шпионка в обители. Часть вторая.

-И когда ты узнал, что я служу в Обители светской учительницей... — начала я обиженным тоном.

Собеседника я больше не боялась. Как-то сразу и без лишних вопросов поверила в его историю — вряд ли он был способен выдумать подобное. И мне действительно стало обидно из-за того, что его интерес ко мне был вызван лишь желанием связаться с Сарой. Алекс энергично кивнул.

-Не буду отрицать, — сказал он, — что я рассматривал вариант передать девочке через тебя письмо. И даже решил попросить тебя при следующей встрече об этой услуге. Но не оставлял надежды увидеть Сару лично.

-И надо же — какое разочарование! — вместо нее встретил меня.

-Эва, — Алекс взял меня за руку, — Эва, ты что, сердишься?

-Нет, я радуюсь, — зло прошипела я. — Приятно, знаешь ли, чувствовать себя использованной.

Я прекрасно понимала, что не должна ни в чем его упрекать, попросту не имею на это права. Что Реннато не виноват передо мной, что он даже не успел изложить свою просьбу. Но я не могла остановиться. Слишком многое пришлось мне пережить этой ночью, чтобы сейчас я была в состоянии себя контролировать. Нервное напряжение последних часов дало о себе знать и сейчас я готова была сорвать на Алексе свое раздражение.

-Эва! — он выглядел изумленным. — Ты все неправильно поняла. Я вовсе не собирался...

-Ах, он не собирался! Послушать только! Скажи еще, что я действительно тебе понравилась!

-Но ты действительно... — растерянно начал Реннато.

-Да неужели? — едко прервала его я. — Ну тогда докажи! Что, не знаешь как?

-Знаю, — резко бросил взбешенный Алекс. — И докажу!

Он поднялся с пола, рванул меня за плечи, заставляя почти упасть на него. Руки его сжали меня в объятиях, а губы накрыли мои.

Мне даже в голову не пришло сопротивляться. Я закрыла глаза, плавясь в его руках, под его губами. Колени подкосились и я покрепче обхватила Алекса за плечи — просто чтобы не упасть, конечно, чтобы не упасть... Его губы терзали мои, пока нам хватало воздуха, а потом оторвались от моего рта и скользнули вниз по шее, обжигая поцелуями. Я откинула голову и тихо застонала. Мои пальцы перебирали пряди его волос, одна его рука скользнула мне на затылок, погрузившись в растрепавшиеся волосы, а вторая опустилась чуть ниже поясницы, притягивая меня сильнее к горячему мужскому телу, прижимая крепче. Алекс слегка прикусил кожу у ключицы, а потом опять вернулся к моим губам. О, как же он целовался! От его поцелуев туманился разум, терялись мысли и я могла только отвечать — горячо, жадно, страстно.

-Эва, — выдохнул он, — Эва, хорошая моя...

Рука его перебралась мне на грудь, погладила, сжала и принялась расстегивать застежку плаща. Прикосновение холодного воздуха к разгоряченной коже слегка осудило меня.

-Не надо, — попросила я прерывающимся, хриплым от возбуждения голосом, — не здесь, пожалуйста.

Алекс посмотрел на меня затуманенными глазами.

-Да, конечно, — откликнулся он, и голос его тоже был искажен страстью, — прости.

Однако же не выпустил меня из объятий, напротив, притянул к себе и прижался щекой к моим волосам. Так мы и простояли некоторое время, успокаиваясь и приходя в себя.

-Извини, — повторил наконец Алекс, отстраняясь. — Не знаю, что на меня нашло.

Я прижала палец к его губам.

-Не извиняйся. Я тоже не привыкла вести себя подобным образом.

Мужчина нежно накрыл мою ладонь своей, прижал к щеке, потом повернул слегка голову и прикоснулся губами.

-Будем считать это временным помрачением рассудка? — спросил он.

-Временным... — это слово отозвалось горечью.

Алекс улыбнулся.

-Ты мне нравишься, Эва, правда, очень нравишься. Возможно, сейчас мы немного поторопились, но, если ты позволишь...

-О да, — и я провела пальцем по его губам.

Он опять поцеловал меня, на сей раз очень нежно, едва прикасаясь своими губами к моим.

-Мне пора, — произнесла я с сожалением. — Скоро начнет светать и сестры проснутся.

-Мы увидимся завтра? — спросил Алекс.

Несмотря на соблазн ответить согласием, я отрицательно покачала головой.

-Слишком опасно, меня могут увидеть. В пятницу.

-Ладно, в пятницу, — вздохнул Реннато. — Я буду ждать.

-Я тоже.

Он довел меня до стены Обители. Уже нажав на нужный камень и открыв проход, я спохватилась.

-А то письмо для Сары? Оно у тебя с собой?

Мгновение Алекс смотрел на меня непонимающим взглядом, а затем кивнул:

-С собой. Совсем из головы вылетело.

-Неудивительно, — хихикнула я. — Давай его сюда, передам адресату.

На прощание мы обменялись поцелуем и я вернулась в Обитель.

В постель я легла, когда тьма за окном уже посерела, и уснула с мечтательной улыбкой на губах. Зато пробуждение оказалось не из приятных. Из сна меня выдернул голос Софии. Я попробовала открыть глаза и скривилась от боли — в них словно песка насыпали.

-София, — позвала я осипшим голосом.

Девушка охнула и, приподняв мне голову, поднесла к губам кружку с теплым отваром.

-Да тебе только хуже стало! Пей, а я потом схожу к сестре Надине, она травница. Попрошу ее дать тебе какой-нибудь настойки.

-Спасибо, — с трудом выговорила я.

-Может, съешь чего-нибудь? — заботливо осведомилась София.

-Нет, лучше принеси еще попить.

-Сейчас, сейчас, — засуетилась девушка. — Ты пока полежи, я мигом.

И она укутала меня одеялом. Я откинулась на подушку, опять проваливаясь в сон. Вырвали меня из него встревоженные голоса. Чья-то прохладная рука опустилась на мой лоб и незнакомый женский голос — должно быть, той самой сестры Надины — произнес:

-Ничего страшного, она еще не успела расхвораться. Но надо было бы еще вчера обратиться ко мне, тогда сегодня сестра Эва была бы совсем в порядке. Вот, смотри, сестра София, сейчас дашь ей настойку из этой бутылочки, а после обеда — из вон той. И перед ужином повторишь. Поняла?

-Да уж не дура, — проворчала девушка.

-Сестра София! — строгий окрик.

-Простите, сестра Надина, — покаянный ответ. — Я просто переживаю за здоровье нейры Сорро.

Ну-ну, не стоит, — проговорила травница неожиданно мягким голосом. — Вот увидишь, к вечеру ей станет лучше. И давай сестре Эве побольше питья, уяснила? Все, я пойду.

Послышался звук удаляющихся шагов, а потом София опять помогла мне приподняться и напоила сначала какой-то горькой гадостью, а потом травяным отваром с медом.

-Поспи пока, — тихо произнесла она. — А я посижу с тобой. Если захочешь пить, только скажи — я принесла целый кувшин. Или почитать тебе вслух?

-Спасибо, пока не надо, — ответила я, с удивлением ощущая, что дикая боль в горле утихомирилась. — Я действительно лучше посплю.

До обеда я несколько раз просыпалась. София, сидевшая за столом и читавшая книгу (купленный мною в городе роман, подложенный под толстенное "Жизнеописание благословенной Эуриксии"), вставала и поила меня отваром. На обед она принесла мне куриный бульон с зеленью и сухариками.

-Вот, а на ужин тебе кусочек цыпленка дадут к каше, — проговорила она, забирая пустую тарелку.

-Хочешь шоколадку? — спросила я заговорщицким тоном.

-Спрашиваешь? Еще бы, — глаза девушки заблестели. — Ты такая замечательная, кормишь меня разными вкусностями.

-Да ладно тебе, — смутилась я. — Я на выходных в Иворно еще куплю.

-Угостишь? — быстро спросила София.

-Ну конечно.

И мы рассмеялись. Софии досталась конфета, а мне — очередная порция горького пойла.

Принесенную на ужин кашу с кусочками курятины я съела с аппетитом. Как и обещала сестра Надина, мне стало намного лучше. Весьма кстати, надо заметить. Ведь завтра уже четверг, а мне до поездки в Иворно необходимо переговорить с Сарой. Микстуры местной травницы были бы нарасхват в любой аптеке, вне всякого сомнения. Спала я крепко, а проснувшись, ощутила только слабость во всем теле. От простуды не осталось и следа.

-Эва, ну зачем ты только встала? — запричитала заглянувшая ко мне София. — Тебе еще рано.

-Пустое, — отмахнулась я, принимая очередную порцию лекарства. — Мне уже гораздо лучше. Пойдем в трапезную, я голодна.

-Голодна — это хорошо, — заметила София. — Когда болеешь, аппетита нет.

Встреченная у входа в трапезу сестра Верония также выразила мне свое неодобрение и взяла с меня слово, что после обеда я опять отправлюсь в постель.

-Твое рвение к службе весьма похвально, сестра Эва, — мягко выговаривала мне она. — Однако же ты не должна переутомляться. Дай девочкам какую-нибудь проверочную работу, а после обеда отправляйся в свою келью, ужин тебе принесет кто-нибудь из сестер. И не забывай принимать настойки сестры Надины.

-Сестра Надина — превосходная целительница, — заявила я.

-О да! — расцвела в улыбке ключница. — Ее определенно благословила Благодарная Мать.

Я машинально повторила уже ставший привычным поклон с прижатой к сердцу ладонью и направилась к своему месту за столом.

Я не соврала Софии — есть действительно хотелось, притом сильно. Что вообще-то было для меня странным — от завтрака я могла отказаться с легкостью, а вот за ужин готова была сражаться с кем угодно. Видимо, так на меня подействовали снадобья сестры Надины. Я пододвинула тарелку с творогом к себе поближе и мигом уплела его. Слабость понемногу отступала, но вести урок я, пожалуй, была пока не в состоянии. Впрочем, заботило это меня мало. Я нисколько не сомневалась, что девочки отнесутся с пониманием, если я дам им самостоятельную работу. К тому же мне будет что предъявить Настоятельнице Стефании, вздумай она поинтересоваться ходом учебного процесса. Потому в классе я раздала ученицам листы бумаги и попросила подписать их и изложить основные тезисы взглядов достопочтенной сестры Мирабеллы на семейную жизнь, разрешив им в процессе пользоваться трудами вышеозначенной сестры. Довольными девочки никак не выглядели, но и возражать не стали. В конце урока я вызывала их по одной, просматривала работы и высказывала замечания, если они у меня появлялись. Освободившиеся ученицы ждали одноклассниц в коридоре. Когда Эстела покидала классную комнату, я услышала, как она пояснила дожидавшейся за дверью сестре Агнессе:

-Контрольная.

Ответа сестры-наставницы я не услышала, так как дверь за девочкой захлопнулась. Сара подошла ко мне последней. Я не стала читать ее работу, а протянула ей конверт без надписей.

-Вот, возьми. Это от твоего друга. Прочтешь, когда останешься одна.

Девушка смотрела на меня широко распахнутыми глазами, но голос ее оставался невозмутимым:

-Вы ошиблись, нейра. У меня нет друзей.

-Сара, — горячо зашептала я, — пожалуйста, поверь мне. Я очень хочу тебе помочь. Это письмо от нейра Алекса Реннато, кузена Роланда Томалье.

При упоминании этого имени Сара вздрогнула, однако быстро пришла в себя. Мгновение — и письмо исчезло в ее кармане.

-Спасибо, нейра, — едва слышно прошептала она.

После обеда ко мне подошла незнакомая пожилая женщина, вручившая кувшин с горячим травяным отваром, пояснив, что это наказ сестры Веронии. Я поблагодарила ее и забрала напиток с собой в келью. Сама же ключница навестила меня позднее, поинтересовалась моим самочувствием и пообещала прислать кого-нибудь с ужином. Время до вечерней трапезы я провела в чтении очередного романа. Правда, к моменту, когда пришла сестра Клара с подносом, я умудрилась задремать. Женщина по своему обыкновению молча поставила еду на стол и удалилась, за что я была ей благодарна — боюсь, под ее немигающим взглядом мне кусок бы в горло не полез. Так же безмолвно она забрала поднос спустя некоторое время и лишь коротко кивнула в ответ на слова благодарности. Пожав плечами, я закрыла за ней дверь и вернулась в постель.

Проснулась я от стука в дверь, причем гостья уже проскользнула в мою келью. Я открыла глаза и поморгала, не сомневаясь, что увижу Софию. Но я ошиблась. Женская фигура вступила в освещенный тусклым лунным светом центр комнаты и я узнала Сару.

-Нейра Сорро, вы не спите? — робко спросила она. — Могу я поговорить с вами?

-Разумеется, дорогая, — ответила я.

Быстро набросила на кровать покрывало, укуталась с халат и усадила девушку рядом с собой, на мгновение сжав ее руку.

-Рассказывай.

Плечи Сары внезапно вздрогнули и она расплакалась — горько, отчаянно, безудержно.

-Простите, нейра Эва, — давясь рыданиями, с трудом выговорила девочка. — Я... я сейчас успокоюсь.

Я обняла ее за плечи, притянула к себе и принялась укачивать, словно ребенка.

-Все в порядке, дорогая, вот увидишь, все будет хорошо. Поплачь, поплачь, тебе полезно выплакаться. Все обязательно будет хорошо, вот увидишь. Ты не одна, мы не бросим тебя здесь.

Наконец всхлипывания затихли.

-Надо же, — растерянно проговорила Сара, — я так давно не плакала, даже тогда... А сейчас вот... словно маленькая...

-Ты слишком долго держалась, — заметила я. — Эти слезы пойдут тебе на пользу, ты наконец-то выплакала свое горе.

-Да, возможно, — Сара шмыгнула носом. — Знаете, я сама виновата, что очутилась здесь. Молчать надо было, а я...

...Тот страшный день Сара запомнила до мельчайших подробностей. Она тоже хотела покататься на лодке, но простыла накануне и Джина пообещала, что на следующую прогулку ее возьмут обязательно, а пока лучше остаться дома, выпить горячего сладкого какао и почитать книгу или поиграть на рояле. При упоминании музыкального инструмента Сара поморщилась — музицировать она не любила. Мама рассмеялась, потрепала ее по волосам и пообещала отпустить на следующий день в кафе с подружками. Андреас окликнул жену, поцеловал в щеку подбежавшую дочь — и больше Сара их живыми не видела. И если сейчас она могла припомнить даже цвет летних туфелек Джины, что красовались у матери на ногах, то все следующие дни словно кто-то стер из памяти. Вроде бы она долго не желала верить в случившееся, пока ей не показали вытащенные из воды тела. Узнать она смогла только одежду и украшения, но в обморок упала. По дому ходили какие-то люди, на кого-то кричала экономка, упрекая, что "показали ребенку этакую жуть". Ни похороны, ни переезд обратно в Актернею, ни прибытие родственников девочке не запомнились. Просто однажды она заметила, что, помимо ее самой и прислуги, в доме живут еще и Самуэль с Карлоттой, но это открытие оставило ее равнодушной. Еду ей приносили в комнату и уговаривали поесть, но кто из слуг это делал — опять не вспоминалось. Но точно кто-то из прислуги — не новоявленные же родственники? Тем вообще было не до племянницы. Они были целыми днями заняты. Ходили по магазинам, по ресторанам, в театр. Сара слышала перешептывания слуг, но не придавала им значения. Ей казалось, что она тоже умерла, а по роскошному особняку ходит ее призрак. День, когда она вышла из оцепенения, девушка тоже хорошо запомнила. Она спускалась по лестнице, а в холле перед зеркалом вертелась довольная собой Карлотта. Рыжие волосы были уложены в высокую прическу, полное лицо покрыто слоем белил и сильно нарумянено. Декольтированное платье открывало усыпанную веснушками грудь и пухлые плечи, а на шее...

-Это жемчуг моей матери, — громко заявила девочка.