Нападавший вцепился в гриву, и прежде чем он смог повторить попытку, жеребец, прикрывавший его правый бок, наклонился над холкой табунного жеребца. Челюсти, похожие на топоры, с хрустом опустились на волка, разрывая его... и еще два волка воспользовались моментом, когда второй жеребец отвлекся, чтобы разорвать ему горло в дымящемся гейзере крови.
Он упал, и табунный жеребец разбил его убийц, но этого было недостаточно. Волки заплатили грабительскую цену — такую, которую никогда не заплатила бы ни одна естественная стая волков, — за каждого убитого ими скакуна. Но это была цена, которую эти существа были готовы заплатить, и рычащая волна одержимых волков неслась вперед так же неумолимо, как любой ледник.
Ему следовало бежать, а не стоять и драться, думал он, превращая еще двух волков в мешки с переломанными костями, а у третьего открылась еще одна кровоточащая рана чуть выше его левого локтя. Но тогда он еще не знал. Не подозревал об истинной природе угрозы, с которой столкнулся. И поскольку он этого не сделал, он и все остальные жеребцы были обречены. Но он все еще может спасти остальную часть табуна.
Приказ вырвался из него, даже когда он продолжал пинать и рвать бесконечные волны, и табун повиновался. Кобылы с жеребятами развернулись и побежали, в то время как бездетные кобылы образовали арьергард, а оставшиеся жеребцы приготовились прикрывать их отступление.
Ни один из них не пытался сбежать. Они стояли на своем в холокосте крови, ужаса и смерти, воздвигая бруствер из изломанных, раздавленных волчьих тел, которые умирали и все же отказывались становиться — совсем — мертвыми. Они сражались, как копытные демоны, защищая своих товарищей и детей, визжа и изливая свою ярость до неизбежного момента, когда их собственные тела присоединились к обломкам.
Табунный жеребец умер одним из последних.
Он стал предметом ужаса, изрезанной и кровоточащей развалиной своей красоты и изящества. В самых глубоких ранах виднелись кости, и яд пульсировал по его телу с прерывистым биением пульса. Оставшиеся волки приблизились к нему, и он заставил себя повернуться, пошатываясь, лицом к ним. Он смутно ощущал, как еще больше их проносится мимо него, и даже сквозь свою агонию и изнеможение он почувствовал новый, тупой ужас, когда еще больше "мертвых", пошатываясь, поднялись на ноги и гротескно прошли мимо него. Они были медлительными и неуклюжими, эти волчьи призраки, но они присоединились к другим своим проклятым сородичам, обтекая его, как река обтекает каменную глыбу, и новый, иной ужас охватил его, когда он увидел, как пропавшие члены его собственного табуна вырисовываются из дождя.
Они двигались, как марионетки со спутанными нитями, следуя за волками — вместе с волками, — и их глаза горели той же зеленой болезнью, а с их челюстей свисала огненно-зеленая пена. Они проигнорировали его, пройдя мимо него с волками, и мука наполнила его, когда его угасающее табунное чувство почувствовало мучительную смерть первой из его бездетных кобыл. Волки, которых он и другие жеребцы "убили", были слишком искалечены, слишком неуклюжи, несмотря на их воскрешение, чтобы догнать табун... но их неповрежденные собратья были совсем другим делом. Печаль и огорчение скрутили его с отчаянным осознанием того, что даже легендарная скорость и выносливость скакунов не спасут многих жеребят табуна от неестественной волны смерти, несущейся за ними, как прилив через илистый берег.
Волки, с которыми он все еще сталкивался, набросились на него. Он понятия не имел, сколько их там было. Это не имело значения. Он в последний раз опустил свинцовое переднее копыто, сокрушив еще одного волка, покалечив еще одного врага, который не сможет убить одного из его жеребят.
А потом они вспенились над ним в последней волне раздирающей агонии, и осталась только тьма.
Глава четвертая
— Самое время тебе вернуть сюда свою ленивую задницу.
— И мне тоже приятно видеть тебя, Хартанг, — мягко сказал Базел. Он слегка пошевелил ушами, глядя на своего кузена — одного из очень немногих воинов, даже среди Конокрадов, который был почти таким же массивным и мощно сложенным, как сам Базел, — и нагло ухмыльнулся.
— Все очень хорошо, что ты разыгрываешь шутника... как обычно, — прорычал Хартанг, по-родственному обнимая Базела и хлопая его по обоим плечам. — Но на этот раз, я думаю, навоз становится чуть более сочным, чем кто-либо из нас мог бы пожелать. Если бы ты не появился сегодня или завтра, я бы разгребал это дерьмо, разбирался с ним сам.
Его голос и манеры были серьезными, несмотря на очевидное удовольствие от того, что он снова увидел своего кузена. Он еще раз хлопнул Базела по плечу, затем отступил назад и приветственно кивнул Брандарку.
— Он хотел начать разгребать его вчера, — едко заметил голос сопрано. — Так что спасибо Томанаку, что ты все-таки вернулся! Он не более, гм, искушенный, чем ты, Базел, и его еще труднее держать на поводке.
Базел повернулся к говорившей, молодой женщине лет тридцати с небольшим, с волосами настолько черными, что казались почти синими, глазами цвета сапфира и ярко выраженным акцентом империи Топора. Она носила два одинаковых коротких меча, по одному на каждом бедре, ее тонкие руки были сильными и мозолистыми от их рукоятей, а ее посох был прислонен к скамье рядом с ней. Даже без старых шрамов, которые украшали ее лицо (не делая его ни на йоту менее привлекательным), было очевидно, что она была воином, и с ней приходилось считаться. Она также была высокой для женщины, особенно из империи Топора... это означало, что макушка ее головы была почти на уровне груди Базела.
— Не то чтобы он обязательно ошибался только потому, что он простой, прямой варвар, — продолжила она. — На самом деле, я тоже немного волнуюсь. Но надеюсь, что на этот раз вы будете немного осторожнее с местными традициями. — Базел посмотрел на нее с глубокой невинностью, и она строго покачала головой. — Не показывай мне эти щенячьи глаза, милорд защитник! Я все слышала о ваших просвещенных методах обращения с наследными князьями Навахка, Пурпурными лордами-землевладельцами и учеными в Дерме! Или головорезами Риверсайда, если уж на то пошло, Базел Кровавая Рука. — Она закатила глаза. — А Хартанг — это еще один обломок точно такого же пошиба. Вы оба по-прежнему считаете, что любые социальные или политические проблемы следует решать, ударяя их камнями по голове, пока они не перестанут дергаться.
— Мы это делаем, не так ли, Керри? — Базел фыркнул, протягивая руку, чтобы обнять ее в свою очередь. Дама Керита Селдан была широкоплечей и мускулистой, но все же она, казалось, исчезала в его объятиях. Не то чтобы это оказало какое-то заметное влияние на остроту ее языка.
— Да, ты делаешь. На самом деле, вы оба предпочитаете тупые камни, — парировала она.
— Ну, это потому, что мы, скорее всего, порезали бы себе пальцы, если бы хотели использовать острые, — весело ответил он, отпуская ее.
— Вы двое, вероятно, сделали бы это, — признала она, протягивая руку мимо него, чтобы обменяться рукопожатиями с Брандарком. — И все же, — продолжила она более серьезно, — я согласна с Хартангом. Некоторые вещи определенно стремятся стать уродливыми.
— Они были такими с самого начала, Керри, — отметил Брандарк.
— Конечно, же. Но в последние несколько дней стало казаться, что у всех наших парней на спинах нарисованы мишени, — ответила Керита.
— На всех наших парнях? — переспросил Базел, и она кивнула.
— На всех, — сказала она более мрачно. — Гарлан держал большинство людей твоего отца довольно близко к дому в замке, но, несмотря на это, с ними произошли некоторые инциденты. И для людей Хартанга это было еще хуже.
— Были проблемы с Орденом? — Базел снова повернулся к Хартангу с озабоченным выражением лица, и Хартанг поморщился.
— Пока нет — то есть не открытые проблемы, — сказал он. — По правде говоря, Базел, я бы с удовольствием последовал примеру Гарлана и приветствовал бы каждого здесь, в храме, но...
Он пожал плечами, и Базел понимающе кивнул. Хартанг был официальным командиром харграмского отряда ордена Томанака, который прибыл в Балтар, чтобы установить официальное общение с Церковью Томанака за пределами родины градани. Хотя и Базел, и Керита, как избранники Томанака, технически превосходили его по рангу, Хартанг был старшим членом нынешнего отделения Харграма и тем, кто официально отвечал за упорядочение его отношений с Церковью в целом.
К счастью, Тарэйман Уорэрроу, старший жрец Томанака в Балтаре, оказался человеком широких взглядов. На самом деле он спокойно воспринял появление шайки кровожадных градани-Конокрадов, утверждающих, что они слуги Бога войны. И ему удалось убедить сэра Маркхалта Рэйвенко, командира небольшого отряда рыцарей Ордена и братьев-мирян, приписанных к храму Балтар, также согласиться с ним.
Орден не был так хорошо представлен в королевстве Сотойи, как в империи Топора или империи Копья. Конечно, это было соблюдено. Действительно, младший брат короля, принц Юрохас, был убежденным членом ордена, и храмы Томанака обычно посещались хорошо. Но сам Орден содержал только два официальных отделения во всем королевстве: одно в Сотофаласе, столице короля Мархоса, и одно в Нахфаласе, где его члены могли присматривать за вурдалаками и речными разбойниками. Эти два отделения держали отряды для полупостоянного назначения в храмы в большинстве городов Сотойи и более крупных поселков, но основная часть их вооруженных сил оставалась сосредоточенной в домах их родных орденов. Это означало, что восемнадцать харграмских членов Ордена, которые сопровождали Базела, Кериту и Хартанга в Балтар, численностью фактически превосходили отряд сэра Маркхалта.
Маркхалт и отец Тарэйман могли бы спокойно отнестись к появлению Конокрадов после первых неизбежных мгновений шока, от которого у них вытаращились глаза. Однако одному или двум членам отряда Маркхалта было гораздо труднее смириться с ситуацией. И если у членов самого Ордена были сомнения, то едва ли было удивительно, что сотойи, которые не были членами Ордена (и помнили большую часть тысячелетия взаимной резни градани и сотойи), имели глубокие сомнения по поводу всего этого понятия.
Но, несмотря на это, ситуация, казалось, была под контролем, когда Базел и Брандарк вернулись в Харграм для краткого визита к князю Бахнаку. Если бы это не казалось таким делом, Базел никогда бы не поехал.
— Насколько все плохо? — спросил он сейчас.
— В основном ничего, кроме слов, хотя я не стану отрицать, что некоторые из них были уродливее, чем я бы проглотил без крови, если бы думал только о себе. Но, на мой взгляд, по крайней мере, часть тех, кто бросался этими словами, надеются, что некоторые из наших парней впадут в ярость, если их подзадорить достаточно сильно.
— Это было бы немного жестоко по отношению к тому, кто спровоцировал их на это, — заметил Брандарк тоном, мягкость которого никого не обманула.
— Верно, — согласилась Керита. — Но думаю, что Хартанг прав. И я заметила, что когда крикуны проявляют наибольшую провокационность, вокруг обычно собирается толпа. — Базел навострил уши, глядя на нее, и она пожала плечами. — Они действительно могут быть настолько глупы, чтобы думать, что дюжины или около того друзей будет достаточно, чтобы спасти их от градани в Раже.
— Может быть, некоторые люди и были бы, — фыркнул Базел, — но эти люди должны знать градани лучше, чем большинство. Думаю о том, насколько нужно быть глупым сотойи, чтобы совершить эту конкретную ошибку.
— И много ли ты видел слепых, упрямых, закоренелых фанатиков, которые не были бы глупыми? — спросила Керита.
— Не говоря уже о том, что ими легко манипулировать, — добавил Брандарк, и Базел с несчастным видом кивнул.
— Да, в этом достаточно правды, — признал он. — Я бы скорее хотел сказать, что этого не было, но желание не сделает это таковым. — Он покачал головой. — У меня неприятное предчувствие, что в этом тоже есть не один набор манипуляторов.
— Вполне вероятно, — согласилась Керита. — И сомневаюсь, что в ближайшее время все станет намного лучше.
— Ну, по крайней мере, нам не о чем беспокоиться из-за Гарнала, — сказал Хартанг с гримасой.
— Ах, ну, что касается этого... — Базел позволил своему голосу затихнуть, и Хартанг посмотрел на него с внезапным острым подозрением.
— Да? — зловеще подсказал он, когда пауза Базела затянулась.
— Ну, просто у меня есть для тебя сообщение от Вейжона, — сказал Базел, и подозрительный взгляд Хартанга сузился.
Сэр Вейжон из Алмераса был молодым рыцарем в Белхаданском отделении ордена Томанака, когда туда прибыл Базел. Его предубеждения против градани были настолько сильно оскорблены идеей о том, что градани — избранник Томанака, что он оказался лицом к лицу с Базелом в испытании боем. Он вступил в бой, самонадеянно уверенный в победе, только для того, чтобы выйти удивленным собственным выживанием, и каким-то образом юноша оказался не только защитником Томанака, но и братом по мечу, которого Базел оставил позади, чтобы наблюдать за организацией отделения Ордена среди градани.
— И что же может быть такого, что Вейжон хочет мне рассказать? — потребовал Хартанг.
— Что касается этого, то в основном это происходит после того, как все стало достаточно рутинным, — сказал Базел ободряющим тоном. — Он говорит, что отец передал Ордену еще одно поместье, в Тархуле, на Хангнисти. И он стремился добиться прогресса в том, чтобы среди нас, мерзких Конокрадов прижились новые Кровавые Мечи. И...
— И что-то о Гарнале, я думаю? — прогрохотал Хартанг.
— Ну, да, — согласился Базел с медленной улыбкой. — В нем было что-то после того, как он стал таким.
— Тогда тебе лучше выплюнуть это, пока я все еще помню, что ты стремишься стать защитником и все такое, так что я не должен бить тебя по голове за это, — мрачно сказал ему Хартанг.
— Вообще не о чем беспокоиться, совсем не о чем, — успокаивающе сказал Базел. — Ничего, кроме небольшого вопроса о переназначении, как ты мог бы сказать.
— Базел! — Это была Керита, с огоньком в глазах. — Ты же не хочешь сказать, что Вейжон назначает Гарнала к Хартангу?
— Да, — сказал Базел с выражением совершенной невинности. — А почему бы ему и не быть таким?
— Гарнал? — Хартанг уставился на него, затем покачал головой. Гарнал, приемный брат Базела, обладал многими хорошими качествами, однако...
— Базел, — сказала Керита за Хартанга, — Гарнал не совсем, эм... как бы это сказать? Не самый тактичный член Ордена. На самом деле, он единственный человек, которого я знаю, по сравнению с которым вы с Хартангом выглядите изнеженными, сверхцивилизованными дипломатами. О чем, черт возьми, думает Вейжон?
— Что касается этого, я не очень уверен, — признал Базел. — Это было после того, как Гарнал сам придумал это, но Вейжон говорит, что это "чувствовалось" правильно, когда он спросил. Что касается того, почему Гарнал, возможно, хочет, чтобы его отправили сюда, я понятия не имею, какая личинка вторглась в его мозг, и он, насколько я могу судить, тоже. Но давай будем честными, Хартанг. Вейжон стремился сделать меньше ошибок с Орденом, чем, скорее всего, сделали бы ты или я, так что думаю, здесь нам лучше не придираться. — Он дернул ушами и пожал плечами. — Это просто может быть так, как чувствует себя он сам после того, как снова ткнул пальцем в пирог. В любом случае он прибудет завтра утром, так что нам лучше поторопиться.
