Эквивалент. Глава первая

— Давай старшина так поступим, — предложил настырный псих. — Отойдёшь на левый фланг, а там что-нибудь тихонько скажешь или прочитаешь вслух с какой-нибудь бумажки, а я потом сообщу, что ты сказал. Чтобы непоняток не было, ага.

Чтобы психа не расстраивать старшина согласился на эксперимент. Зачем лишний раз раздражать больного человека. Всё равно придётся проверять левый фланг. Он шёл на левый фланг роты и немного костерил себя, что поддался на уговоры этого ушлого молодца, у которого дури на трёх генералов хватит. Кому скажи, так засмеют, что на поводу у дурачка пошёл.

В этих траншеях рота сидела уже четвёртые сутки. Хлебнувшие фронтового лиха солдаты давно поняли истину — чем глубже зароешься, тем лучше. Опытные бойцы начинали даже в траншеях создавать уют и необходимые удобства. Тут тебе и оборудованные сортиры организованы, и вошебойки сварганены, ибо нет зверя страшнее и злее окопной вши; и норы нарыты, и блиндажи начинают возводиться. В блиндажах появляются примитивные печки, на которых подогревается чай, а то и каша с тушёнкой. Многие считают русского солдата ленивым. Это далеко не так. Русский солдат вместе с русским народом преодолел такие климатические и географические препятствия, а также политические потрясения, каких не знает ни один народ в истории. Конечно, и у других народов случались потрясения, однако, масштаб совершенно не тот. Кроме того, сейчас идёт поистине отечественная война, когда весь народ думает только о победе.

Старшина переместился уже метров на сто пятьдесят и решил, что для эксперимента хватит. Чтобы тебе такое сказать? Хотелось произнести матерный загиб, но это совершенно непедагогично. Хорошие слова, как назло, все вылетели из головы. Тогда старшина из планшета достал небольшую книжечку "Боевой устав РККА (БУП-38)". Из кармана вынул фонарик с почти севшей батарейкой, открыл устав на странице 31. Ага, что мы тут имеем. Имеем мы тут пункт 55, в котором говорится следующее.

Дубинин откашлялся и стал внятно, но не сильно громко читать пункт 55. В это время к старшине подходил ефрейтор Мойша. Ефрейтор, услышав бубнёж старшины, сам двинул к нему на голос, узнать, что желает начальство. Ефрейтор прислушался, присмотрелся и обомлел. Начальство, почему-то стояло, повернувшись задницей к немцам, и уверенно читало вслух боевой устав. Ага, самое время изучать уставы: ночь на дворе, темно, никого нет рядом, но устав надо повторять — он кровью написан. Мойшу жутко потрясла такая странная картина: святые Маркс и Энгельс — это что же тут такое творится.

— ... дозор высылается в разведку с определённой задачей, в которой указывается, что ему сделать и к какому сроку. Дозор должен своевременно обнаружить противника и предупредить о нём своего начальника, — бубнил старшина.

Мойша тихонько вздохнул. Всё понятненько — сегодня для старшины случился тяжёлый день, очередную контузию получил и руку пулей задело. Да ещё и пообщался с психическим гражданским, с которым он, так получается, переопылился. Душевные болезни, они такие, люди говорят, что заразные. Главное — не надо впадать в отчаяние. Мудрый папа всегда говорил: если твой нос почуял дым, не спеши вопить о пожаре, а вдруг твой нос захотел над тобой подшутить. Мало ли что захотелось товарищу старшине ночью. Вполне естественное желание — почитать перед сном устав. У всех свои недостатки. Так с чего грусть-тоска? Старшину надо понять. Все проблемы в жизни, как говорил мой мудрый папа, происходят от недопонимания.

— Кхе-кху, — чуть кашлянул Мойша, давая знать старшине, что он рядом.

— Мойша, чтоб тебя! — встрепенулся старшина. — Что за манера к людЯм подкрадываться с тыла? К своей Симе будешь так подкрадываться!

— Скажу откровенно, чтобы не плодить недопонимания, — шмыгнул носом Мойша. — Мы что, дозор отправим на разведку? Интересуюсь вслух в таком ключе за эту тему, типа любопытствую за сценарий.

— Нет, — чуть не зарычал старшина. — Мы немецкий дозор пойдём ловить. Неужели, не понятно! А ты мух не ловишь. И вообще, больше молчи, за умного сойдешь.

Не объяснив Мойше, в каком месте тому надо ловить мух, старшина развернулся и отправился на правый фланг, бормоча под нос нечто неразборчивое, в чём понимающий человек смог бы определить слова из малого казацкого загиба. Дубинина разбирала злость на себя, на немцев, на полоумного пацана, на поводу которого он пошёл, теперь на Мойшу, что тот услышал не то, что следует. И вообще, не злите меня: когда я злюсь, я жуть каким справедливым становлюсь.

Дозор так и так придётся отправлять, раз комбат сказал, что возможна активность противника.

Пацана Дубинин заметил мирно беседующим с дежурным пулемётчиком Федей Кошкиным.

— Ну, — насупился старшина. — Как обстановка?

— Вроде, тихо, тащ старшина, — отрапортовал первый номер пулемётного расчёта. — Но, пацан говорит, что слышит, как немцы ползут. Вроде триста метров правее и двести в их сторону. Скажу, что такое возможно: там кусты и складки местности. Засранец фашистский может и проползти к нам в тыл.

Старшина задумался над обстановкой, потом вспомнил: "Димка, говори, что услышал, когда я находился на левом фланге". К удивлению старшины, пацан бойко повторил то, что написано на 31 странице боевого устава. Потом он добавил: "Мойша, чтоб тебя! Что за манера к людЯм подкрадываться? К своей Симе будешь так подкрадываться!"

— Тащ старшина, а матерные слова, что вы себе под нос бурчали, говорить?

Дубинин хмыкнул. Вроде всё так, да и Федя Кошкин подтвердил, что пацан всё время находился с ним. Именно Кошкину и второму номеру Юре Нефёдову ефрейтор Цак приказал присматривать над гражданским пацаном. Ефрейтор даже намекнул бойцам, что у пацана немного того...не все дома. Кошкин, правда, пока никакой дурости от парнишки не заметил, наоборот, этот Димка рассуждает вполне здраво. То, что он, якобы, слышит, как за сотни метров ползают немцы, то, конечно, не очень понятное явление. Однако, чего только на войне не случается. Здесь такая мистика водится, что мама не горюй. Бывалые солдаты и не о таком расскажут.

Старшина вдруг успокоился. А давай поверим этому Димке. Предположим, немцы сейчас действительно ползут в нашу сторону. Что, собственно, нам мешает это дело проверить и встретить их? А ещё лучше даже не встретить, а запустить их на нашу территорию, а потом обстрелять. Прибьём, так прибьём, а если кого живым захватим, то тоже неплохой результат.

Мойша, которому старший указал, что он мух плохо ловит, чуть приотстал от старшины, но потом решил всё же топать за ним. Начальника он заметил, разговаривающего с пулемётчиком Кошкиным. Тут же крутился гражданский пацан Димка. Мойша даже услышал обрывок разговора, где пацанёнок почему-то говорил про Мойшу и Симу и, что к ней надо подкрадываться.

— Чего это моя Сима им сдалась? Шо они имеют против Симы? — насторожился Мойша. — Надо это дело разъяснить.

Мойша почувствовал непреодолимое желание к общению:

— Стесняюсь спросить, тащ старшина, — появился перед старшиной ефрейтор. — Мы чего-то затеваем?

— Чтоб тебя, — нервно обернулся старшина.

Опять этот Мойша подкрался незаметно. Вот же талант у человека незаметно подкрадываться. Надо его в разведку сдать.

Старшина решился, а с решением пришло полное спокойствие. Теперь он стал уверенно распоряжаться.

— Кошкин поднимай своего второго номера Нефёдова. Будете нас прикрывать. А ты Мойша прыжками тащи сюда Абрамова, Родионова и Юсупова. Сделаем вылазку по поимке вражеской разведки. Отставить. Вместо Родионова поднимай Мишу Белых. Вместо мосинок возьми два ППШ. Мойша — ты ещё здесь?

Пока бойцы готовились к вылазке, старшина уточнял у Димки, как ведут себя немецкие разведчики.

— Красиво ползут, — доложил тот. — Минут через пятнадцать заползут на нашу территорию.

Старшина скривился от боли в плече: тут на вылазку надо идти, желательно самому, а правая рука болит. Этот жест старшины заметил Димка. Надо думать, старшина решил тоже поучаствовать в вылазке, но с больной рукой трудно ему воевать. Димка решил, что надо скормить старшине последнюю таблетку Системы, а то раненый старшина только обузой станет.

— Михалыч, на таблетку — полегчает, — протянул Димка белую таблетку старшине.

— Опять от головы? — посмотрел на таблетку Дубинин.

— Не, это от руки, — убеждал Димка.

Старшина положил в рот таблетку. Кисленькая и приятная на вкус. Как ягода малина. Ладно, решил старшина, учитывая обстановку, приму Димкину таблетку. Конечно, это специальная химия для лечения психов, но обстановка такая, что и с чёртом начнёшь дружбу водить, лишь бы польза получилась.

Химия начала действовать практически мгновенно: боль в плече прошла, рука двигалась нормально.

— Вот и на марафет я подсел, — с грустью подумал старшина.

Особо переживать старшине стало некогда из-за прибежавших бойцов, которым надо чётко ставить боевую задачу

— Выдвигаемся скрытно вон в том направлении, — старшина показал бойцам, куда надо двигаться. — Предположительно на нашу сторону пробирается группа немецких разведчиков. Отрезаем им путь назад и пытаемся их поймать. Будут сопротивляться — уничтожаем на месте. Прикрывают нас Кошкин и Нефёдов с пулемётом. Впереди идут я и Димка. Стрелять только по моей команде. Если глупых вопросов нет, то начали благословясь. Попрыгали и вперёд.

Бойцам такие вылазки не впервой осуществлять, опыт уже имелся. Удивляло только то, что старшина потянул в бой малолетнего пацана, но сейчас не время устраивать дискуссию. Даже Мойша молчал. Он всегда преображался, когда выполнял боевую задачу. Тихо, без шороха группа ушла в ночь. Где ползком, где на цыпочках начали подбираться к противнику. Димка молча показывал старшине, куда надо двигаться. Наконец, он толкнул старшину в плечо и продемонстрировал ему раскрытую ладонь, означавшую, что впереди пять вражеских солдат. До врага, по мнению Димки, теперь оставалось метров сто, но старшина пока не видел и не слышал врага. Хотя...в указанном Димкой направлении вдруг чуть переместилась тёмная кочка...вот, и другая кочка чуть сдвинулась с места. Старшина отполз к основной группе бойцов и приказал быть готовым действовать в том направлении. Трое бойцов и ефрейтор стали расползаться для охвата вражеской группы, а старшина подполз к Димке. Кивок парня означал, что он взял на мушку вражеских солдат. Почему-то старшина верил, что этот парнишка, как и обещал, со ста метров попадёт из Маузера куда угодно. Так чего ждать? И старшина дал команду Димке на стрельбу. Сам старшина вооружился ППШ и наганом, но надеялся на снайперскую стрельбу Димки.

Димка видел ночью на сто метров, как днём, чего не скажешь о других людях. Но немцы тоже люди и у них пока нет приборов ночного видения, а ночь довольно тёмная. Как раз для совершения диверсий и пересечения линии фронта. Вот только охотник внезапно превратился в дичь.

Разведчики противника расположились перед взором Димки, как на ладони. Тихо перемещаются один за другим: ни звякнет ничего, не скрипнет. Но то для слуха обычного человека. Димка же даже дыхание немцев слышит и знает, кто из них уже сильно устал, а кто ещё способен долго ползти. Упорные твари. Стрелять решил в самых шустрых и крепких. Стрелять надо быстро, чтобы не дать немцам схватится за свои автоматы. Трое из пятерых вооружены автоматами, а двое только гранатами и пистолетами.

Для самоуспокоения игрок выпятил челюсть и нахмурил брови, подражая Брюсу Уиллису, снявшемуся в кино про орешки.

Димка решил, что вон того, самого здорового фрица валить надо наглухо, а остальным метить в ноги. А там, как пойдёт. Для него эта стрельба намечалась, как в условиях тира. Ну, Маузер, давай, послужи теперь правому делу, а не фашистам.

Маузер не подкачал. Пулю за пулей он посылал в бывших своих хозяев, и каждая пуля находила свою цель. Впереди раздались вопли боли и ярости. Один, самый хладнокровный немец, несмотря на рану в ноге, успел дать очередь из автомата на звуки выстрелов Маузера. Вот только старшина Дубинин тоже врезал по немцу из своего ППШ. Стрелял старшина на свет вспышек от стрельбы немца. Тут и Димка успел перезарядить Маузер и сделал ещё пару выстрелов по самым шустрым врагам. Мойше и другим бойцам так и не удалось пострелять в темноте, ибо старшина закричал, что берём гадов живыми. Живыми — это громко сказано, вязали немцев полуживыми.

При захвате в плен трое еле живых разведчиков сопротивления не оказали, а двое и не могли сопротивляться, ибо умерли от передозировки металла в организме. Разведчиков врага ловко освободили от оружия, перевязали им по-быстрому раны и потащили волоком в расположение. Сейчас немцы поймут, что их разветгруппа попала в засаду, и начнут кидаться минами и шпарить из крупнокалиберных пулемётов.

Бойцы быстро волокли пленных, а старшина и Димка навьючились трофеями. Ничего нельзя оставлять. Оставили только два трупа, предварительно хорошо их обшманав. Тащить трупы сил не оказалось.

Противник, услышав стрельбу на переднем крае, всё же начал миномётный обстрел, но как-то вяло: фрицы бросили мин двадцать куда попало и успокоились. Так что, можно считать, что вылазка красноармейцев прошла вполне удачно, а противник потерял разветгруппу.

По прибытии в расположение роты, старшина в приказном порядке велел Димке отправляться отдыхать, а всех участников вылазки строго предупредил, чтобы всем говорили, что в вылазке участвовало только три наших бойца под руководством ефрейтора Цака, и никак иначе. Никакого старшины, а тем более гражданского парня в вылазке не участвовало. Всем понятно? Особенно говорливому Мойше?

— Старшина, ты говоришь обидно! Я открываю свой рот, только чтобы сказать что-нибудь из области вселенской мудрости, — начал плести словесную паутину ефрейтор. — И не надо на миня так буржуазно молчать и устраивать мине скептицизм!

— Тебе Мойша поручаю докладывать командованию по нашей вылазке в свете моего приказа. Включай на полную катушку своё красноречие и вешай им лапшу на уши килограммами, как ты умеешь. Надеюсь, ты понял всю свою персональную ответственность?

Такова проза жизни: ефрейтора в армии, каждый дятел норовит построить для удобства клевания ефрейторского мозга. А Мойше оно надо?

— А чего сразу Мойша? — заныл ефрейтор. — Чуть что, сразу старый и больной Мойша. А вдруг миня через этот подвиг к ордену представят? Тогда как быть? Я со стыда таки тогда весь сгорю, как свечка из парафина. Получить орден за просто так, типа за красивые глазки Мойша не хочет. В кругах, в которых я вращаюсь, это mauvais ton! Старшина — где в этой жизни справедливость?

— Терпи Мойша, — не стал сочувствовать ефрейтору старшина. — Господь терпел и нам велел. Может орден не дадут, медалькой отделаешься. Теперь давай, быстро Димку прячь в расположении и готовься встречать начальников. У меня на Димку теперь имеются большие виды. Чувствую, он нам здорово пригодится со своими правильными голосами в голове. Это у тебя Мойша в голове тараканы, а у Димки в голове полезные нам голоса. Голова, Мойша, это дело тёмное и исследованию не подлежит — сам товарищ Мичурин сказал. А теперь прыжками изыди, а то перекрещусь наотмашь.