— Nomen ilis Shepard, — поражённо пробормотал рядовой, дрожащей рукой выключил омни и скрылся с головой под одеялом. Мало того, что попал, так ещё и налицо первые расхождения с игрой, намекающие на то, что послезнание (вдобавок только до конца второй части, не могло его через полгода хотя бы выдернуть!) запросто может оказаться неполным или неправильным... Думай теперь — списывать ли замеченное на лень разработчиков, забывших прописать в кодексе чуть ли не половину сержантских званий, либо начинать пестовать паранойю и в любой момент ждать привета от Мэрфи (англ: закон подлости). Поразмышляв, Александр решил, что паранойя значительнее полезнее самоуверенности для здоровья, и на учёбу следует налегать ещё сильнее, после чего закрыл глаза и провалился в сон.

Учёба же с аттестацией на Пи-Эф-Си не окончилась, разве что зубрёж устава и муштра на исполнение приказов сменились основами тактики с регулярными мини-учениями. Плюс, группа тренируемых разрослась до всего рядового и капральского состава роты. Дело в том, что Тролль увидел уникальную возможность поднять уровень подготовки роты, при этом совершенно официально забив на добрую половину спускаемой с батальона рутинной траты времени, и теперь "доил" давешний приказ полкового командира словно пресловутого козла из анекдота. Майор Бульба со своей стороны только посмеивался в усы в кабинете и затыкал комбата, привыкшего грузить единственную полностью боеспособную роту.

* * *

Летели недели, сливаясь в месяцы. Сама по себе гарнизонная служба довольно однообразна, несмотря на возникший на базе благодаря неугомонности коммандера Тролля филиал сержантской школы, а Щитт ещё и не оставлял себе ни одной спокойной минуты — даже сидя по большой нужде на толчке, он вгрызался в омник, то считывая очередную бесплатно выложенную в сеть лекцию Общественного Колледжа Лэндинга, то тщась разобраться в программировании на симуляторе инженерного военного инструментрона. Последнее давалось с великим трудом — заставить фабрикатор произвести ФУФ (англ: FOOF, дифторид дикислорода) можно и скачанным скриптом, а вот объяснить тупому Винту омника, с какой скоростью должна проходить реакция, что ещё добавить в зажигательную смесь, в зависимости от результатов выданных о цели сканером, и под каким углом запускать "кимчи сатаны", чтобы не спалить самого себя, требовало если не выполненной диссертации по химии, то намертво вбитых в память справочных и баллистических таблиц, а также очень быстрого обращения с интерфейсом инструментрона. Не забывал солдат и об основах — та же стрельба на бегу сильно отличалась от стендовой, а если ещё после очередной, на грани возможного, сдачи норматива по бегу в полной выкладке... Но он не жаловался, а поднимался с земли, наводил свинцовыми руками оружие на цель, заставлял вымотанный организм сделать очередной шаг и стрелял, стрелял, стрелял.

Поначалу Шницеля гнали вперёд знание о неизбежной атаке и страх остаться наедине с мыслями и воспоминаниями о потерянном прошлом, затем же пришла привычка. Разогнанные непрекращающимся напряжением тело и разум требовали занятости, которую с радостью предоставляли довольные усердностью бойца старшины-инструкторы — если физ. подготовка хромала (хорошо хоть больше не катилась в инвалидном кресле), то по всем остальным параметрам Щитт уверенно подбирался к первым местам планетарных рейтингов. Даже по техническим дисциплинам, так как части инженерной поддержки морской пехоты Альянса формировались из прапорщиков и офицеров, имеющих соответствующее высшее образование или прошедших многомесячные специализированные курсы, а таких ценных кадров на "свалке" было очень мало — техники не в счёт, им владение боевым инструметроном не предписывалось.

Друг и сенсей Маэда в приступе немотивированого садизма подписал рядового на ежеквартальные турниры рукопашного боя, устраиваемые полковым начальником. На первых двух, Шницель полностью оправдал свою кличку и был нещадно бит в первом же раунде. Единственным утешением осталось лишь зрелище показательного избиения ротного лихим командиром — офицеры в турнире не участвовали "во избежание," а первое место оба раза занял японец. Ещё с подачи Александра, заключавшейся в популяризации известной в его время картины Репина, к майору прилипло прозвище Атаман, а помятый Шварцльмюллер не поленился подрисовать начальству на графическом Винте оселедец, распечатать "фотожабу" и повесить в портретной рамке на стене кабинета. После следующей же видеоконференции офицеров экс-луддиту пришла лаконичная текстограмма с главной базы: "Услышу Тарас — сгною."

Бесславные поражения "коохая" (яп: "младший") заставили старшину пересмотреть подход к тренировкам. На развитие силы и скорости сенсей плюнул — догнать модификантов Щитту не удавалось даже с таблетками, и сфокусировался на технике и внимательности. Больше того, морпеховская система была полностью заменена в учебном плане на джуу джутсу. За альтернативные варианты произношения, например — джиу джитсу, сенсей незамедлительно делал больно, и ученик даже мысленно придерживался "православного" токийского выговора. Со временем, японская школа Такеноочи Рью стала приносить плоды, и популярная ротная забава "отбить шницель" стала больше походить на лотерею — если сравнительно медленному рядовому удавалось поймать конечность противника на спарринге, то тот гарантированно падал на маты и либо огребал серию ударов по наименее защищённым бронёй частям тела — по совету наставника, Алекс перепрограммировал инструментрон на выдачу короткого омни-лезвия наподобие когусоку (яп: короткий меч) и практиковался соответственно, либо залом из закромов японской и бразильской костоломных наук.

Тем временем, подкрался декабрь 2182-го, совпавший на этот раз с тёплой субтропической зимой Эдема близ Лэндинга. По старой европейской традиции солдаты нарядили в расположении части ёлку и готовились к праздникам. Ветреным утром десятого числа ритуал утреннего построения дополнился прибытием десантного бота. Из раскрывшегося борта спрыгнул Атаман, сопровождаемый полковым командным главстаршиной Берханом Хайле Марьямом. Если майор был отцом полка, то седовласый эфиоп со словно вырубленными зубилом чертами чисто выбритого лица, недавно разменявший шестой десяток, был суровым, но справедливым дедом всего рядового и унтер-офицерского состава. По слухам, на "свалку" он загремел чуть ли не сразу после Войны Первого Контакта по неведомой причине, варьировавшейся от распространения Церберского манифеста до мезальянса с адмиральской дочкой, в зависимости от того, кто приглушённым шёпотом рассказывал историю, опасливо оглядываясь по сторонам.

Как и в предыдущем году, предрождественский (по григорианскому календарю) визит начальства означал раздачу слонов, сиречь наград и повышений. Троллю неожиданно досталась Похвальная медаль — среднего уровня награда, требующая, правда, подписи офицера в звании контр-адмирала и выше. Бульба, раз в год зачитывавший наградные приказы лично, пожал удивлённому ротному, с трудом удержавшему невозмутимую мину, руку и едва заметно подмигнул, как бы намекая, что от фингалов на предстоящем турнире медаль не спасёт. Рота в целом получила Похвальную Благодарность, трое старшин, включая сенсея заработали медали За Безупречную Службу, а Щитт получил планки "Эксперта" с реактивным гранатомётом, миномётом и омни-штыком (спасибо требованию джуу джутсу изучать шест). После нескольких рядовых, заработавших собственные квалификации подошло время повышений. Маэда был вызван первым и командующий зачитал приказ о присвоении японцу звания оберстаршины. Капрал Смит был произведён в штабстаршины, а затем был сюрприз.

— Рядовой Щитт, вперёд и в центр! — скомандовал Хайле Марьям зычным басом. Моргнувший от удивления Шницель промаршировал пред светлые очи высокого начальства.

— Всем, кто увидит эти представления, приветствия, — майор начал зачитывать приказ о присвоении звания, — Знайте же, что вкладывая особое доверие и уверенность в верность и способности Александра Щитта я назначаю этого Морского Пехотинца Капралом в Корпусе Морской Пехоты Альянса Систем, зваться оным с первого дня января месяца две тысячи сто восемьдесят третьего года. — Командующий перевёл взгляд с построения на новоиспечённого капрала. — С этим назначением, Вам предписывается заботливо и усердно исполнять долг и ответственность Капрала Морской Пехоты, и я строго наказываю и требую весь персонал меньшего ранга оказывать послушание соответствующим приказам. В качестве Капрала Морской пехоты Вы обязаны подавать окружающим пример для подражания. Ваше поведение и профессионализм на службе и вне неё будут непорочны. Вы несёте ответственность за выполнение поставленных задач и за безопасность, профессиональное развитие и благополучие Морских Пехотинцев под Вашим началом. Вы будете воплощением наших основных ценностей чести, мужества и верности. Вы будете вести за собой Ваших людей с твёрдостью, справедливостью и достоинством, также исполняя и следуя приказам и указаниям Вашего командования и проводя в жизнь все правила и статьи определяющие дисциплину в Вооружённых Силах Альянса Систем.

— Служу Человечеству! — ответил новоиспечённый капрал по уставу, отдав честь, и пожал протянутую руку командира.

— Молодец, луддит, — едва слышно прошептал тот, — так держать.

Рождество праздновали вместе с обмыванием медалей и новогодних повышений. Весь не-офицерский состав роты собрался на увольнительную двадцать пятого числа в излюбленном месте Топа — Гауптштрассе Бирхаус, где когда-то отмечали аттестацию Алекса. Торжество обещало быть знатным. Взводный пожертвовал половину наконец-то полученного от Шварцльмюллера ящика баварского шнапса, старшинский состав тряхнул мошной и скинулся на рождественские подарки, а обладатели новых званий профинансировали угощение. Вместо привычных и ожидаемых сосисок, столы ломились под весом пары запеченных свиней — Шницелю зарплату тратить было практически не на что, и за почти два не облагаемых налогами Альянса года на счету накопилась солидная даже для унтера сумма. Откушав и разогревшись литровыми кружками Лэндингского пива, солдаты сгрудились вокруг составленной под четырёхметровой ёлкой батареи цветных коробок. Подарки разнились от уважительных до смешных. Ченгу от ротного мастер старшины достался охотничий нож, с выгравированным на лезвии именем, а вот Маеда получил от многократно битых сослуживцев традиционный хлопковый маваши — пояс сумиста с наказом непременно растолстеть хотя-бы до старых габаритов Шницеля. Капрал же прослезился, распаковав внушительного размера ящик, в котором покоилась средняя броня от Комбината Элкосс. "Гладиатор" среднего класса был раскрашен в парадные белый и красный цвета стандартных "Фениксов" гарнизона с самодельной маркировкой "Colonial Militia" (англ: колониальное ополчение) над сердцем и приложенным кинетическим буфером с подписью "Нашему луддиту от 232-й роты" и именами всех сослуживцев. Растрогавшийся солдат лично поблагодарил каждого, и к вечеру нализался светлым до того, что забыл английский язык.

Январь кроме новых лычек принёс и очередной турнир по рукопашному бою. Наставник, разрешивший пропустить несколько предыдущих, на этот раз посчитал "коохая" готовым вновь поучаствовать. Под конец месяца бот подбросил шестерых участников и ротного со столичной базы на Главную, где им предстояло провести следующие два цикла. Атаман, как всегда, определил под спортзал один из пустующих бараков с прилегающим отапливаемым ангаром. В помещение набилось немногим меньше двух сотен человек, включая шесть с лишним десятков соревнующихся. Что интересно, впервые среди рукопашников затесалась девушка. Устав не делал различий по половому признаку, но среди модификантов преимущество мужчин в физической силе было практически непреодолимым — против биологии и разницы в генетически оптимизированной мышечной массе могли поспорить только действительно выдающиеся навыки мордобоя.

К своему удивлению, Шницель в первый день одержал две победы — против старого знакомца Штайнера и какого-то темнокожего капрала. Усилия сенсея с учеником дали плоды, и незнакомые с тактикой джуу джутсу противники оказались неготовы к подходу "завали и забей" от ополченца. Нельзя, конечно, сказать, что бывший толстяк стал супер бойцом. Свою роль сыграли и неожиданность, и готовность "съесть" очень ощутимые плюхи от соперников взамен на возможность перейти в партер, а так же ежедневное битьё от чемпиона полка, выработавшее скорость если не реакции, то восприятия. Ночь крепкого сна вкупе с дозой расслабляюще-восстанавливающего препарата подготовили не выбывших участников ко второму дню. Щитт смог пройти ещё один бой, достав таки противника после двухминутного кружения по рингу и медленного избиения тем с дальней дистанции, но к четверть-финалу удача закончилась. Против парня вышел матёрый оберстаршина с разрядом по вольной борьбе и наглядно показал, на что способен в партере опытный модификант. Проигравший не обижался, ведь он и так превзошёл все свои ожидания.

На пути в душевую, со шлемом в руке во время перерыва перед полуфинальными раундами, Александр встретил шедшую навстречу брюнетку со всё ещё влажными волосами, что выдавало в ней единственную участницу, так же вылетевшую в одной четвёртой. Сердце ёкнуло, одновременно с нервным сжатием мышц пониже спины.

— Привет, — сказала девушка, сверкнув белозубой улыбкой. — Ты ведь тот самый лудит из 232-й, без генной терапии? — капралу оставалось только утверждающие кивнуть. — Мы с тобой здесь две белые вороны, — рослая валькирия первой протянула руку, — Эшли Виллиамс, 212-я рота.

Глава Четвёртая. В которой спокойная жизнь заканчивается.

Февраль, 2183

Как говорится, беда одна не приходит. Вслед за первым звоночком от "канона", аккурат под вторую годовщину попадания, в начале февраля, раздался следующий. Второй взвод погрузился на боты и был переброшен на другой конец раскинувшейся на десятки километров столицы. Солдатам предстояло расквартироваться во временных панельных домиках-контейнерах и... обеспечить охрану плюс необходимую поддержку раскопкам Протеанских захоронений. Счёт пошёл на недели — маяк предтеч пока ещё покоился под землёй, но как только его найдут, то начнет раскручиваться маховик телодвижений среди Адмиралтейства и политиков, который приведёт к нападению пособника Жнецов Сарена с его механической гоп-компанией гетов-еретиков, и миссии коммандера Шепарда, заодно.

К своему удивлению, Александр почувствовал некоторое облегчение, ступив бронированным сапогом на хрустнувшую гравием твёрдую почву, местами покрытую пожелтевшей травой. Так или иначе, развязка была близка и каждый взгляд на странно знакомый пейзаж напоминал об этом. Наверное, подумал капрал, он нахватался японского стоицизма от сенсея — тот любил иногда пофилософствовать, зажав ученика в особо мучительный залом.

"Не обманывай себя." Шницель — не Шепард, он не главный герой, не попаданец, чья судьба переиграть Великую Отечественную, но он компетентный солдат, с достаточным, пожалуй, багажом послезнания, чтобы подложить несколько качественных свиней Жнецам. "Путь — в упражнении." С этим даже Суворов согласен, мол, "тяжело в учении — легко в бою", хотя учитель карате в далёком детстве говорил несколько иначе, "первые двадцать лет тяжело, а потом привыкаешь." Пока что верилось больше каратисту. "Познакомься с каждым искусством." Здесь Щитт не мог похвастаться успехами, слишком уж широки горизонты даже двадцатого века, не говоря уже о двадцать втором. "Познай пути всех профессий." Видит Ктулху, капрал старался, по крайней мере в смежных к смертоубийству отраслях. "Различай выигрыш и потерю в делах мирских." Над этой сентенцией наставника, ученик размышлял не раз — слишком уж многогранными оказались слова, от понимания последствий, до экономической составляющей глобальных войн. "Развивай интуитивное суждение и понимание окружающего." Это... сложно и, наверное, приходит только с опытом, если не помереть в процессе получения оного. "Прозревай невидимое." Сразу, как только сканер на винтовке поставлю, невесело хмыкнул про себя ученик, в жизни только Снайпер Джо был простой как доска, а во всём остальном за кадром оставалось куда больше увиденного и понятого. "Обращай внимание даже на пустяки." Спасибо отцам-старшинам, внимательность у ополченца росла изо дня в день... Другое дело, чем больше Щитт замечал, тем больше осознавал пропасть между собой, вставшим на путь воина пару лет назад и ветеранами прошедшими на этой тернистой дороге не один десяток лет. "Не делай ничего бесполезного." Проблема была лишь в одном — отличить полезное от бесполезного.