Шипы

Лоуренс считал показания компьютера и доложил:

— Готов. Повреждений нет. Все системы в норме.

— Готов к ускорению, — доложил Галлахер.

— Отлично, — Ли никак не поучаствовал в прошедшем развлечении и удовлетворился чувством сопричастности, — Переходим в обычный режим.

— Да, сэр.

Все они говорили коротко и действовали слаженно, как будто снова находились в боевой обстановке. Навыки, полученные за несколько лет в армии, настолько прочно засели в их сознании, что превратились уже в рефлексы. Лоуренс, в обычной ГРАЖДАНСКОЙ жизни все делавший размерено и неторопливо, преображался и в разы ускорялся, когда это было надо. Галлахер напрочь забывал о волнениях плоти и становился серьезным. Один Ли никогда не менялся.

Галлахер убрал защиту, отнимавшую слишком много драгоценной энергии, и перешел в режим ускорения. Дополнительная сила тяжести впечатала их в кресла, но это продолжалось недолго. Автоматика выровняла гравитационное поле, и сила тяжести снова стала обычной. Когда "Ричард" наберет необходимую скорость, дополнительное поле автоматически отключится, но люди внутри корабля вряд ли это заметят.

Все было позади. Лоуренс собрался остаться в рубке до начала своей вахты — оставалось не больше получаса. Ли спокойно мог идти досыпать, но вместо этого он придвинул к себе консоль, задумался на секунду, а потом исполнил на клавиатуре какой-то сложный пассаж.

"Ричарда" больше не было. Стены рубки, кроме центральной панели, превратились в проекции окружающего корабль пространства. Иллюзия была настолько велика, что людям показалось, будто они плывут в открытом космосе, на этот раз не защищенные скафандрами или стенами корабля.

Просто — в космосе.

В темноте слабо поблескивали зеленые и голубые огоньки приборов. Хвала Иезис, ни одного красного или желтого! А за кораблем мерцали звезды. Маленькие холодные глаза, смотрящие из далеких миров. Словно какой-то неведомой тоской, подернутые дымкой искажений. Мириады безмолвных огней, следящих за жалкими попытками человечества проникнуть в их тайны. Глаза тех, кто навсегда ушел в глубины космоса, их свечи, еще светящие оставшимся, но уже мертвые.

Тоже — навсегда.

Трое людей вдруг почувствовали себя совсем беспомощными, словно и не было корабля, словно ледяной вакуум уже сковывал их сердца. Забирал себе их души. Галлахер прошептал дрогнувшим голосом:

— Ли, не надо.

— Иногда мне кажется, — словно не слыша его, проговорил тот, — Что вся наша Вселенная не настолько бесконечно, как нам кажется. Что есть бесконечность? Петля. Все возвращается, как на ленте Мебиуса. Но где эти пределы? Где? И только один... один, как в плохом боевике. Один... Кто?...

Галлахер и Лоуренс, завороженные его тихим монотонным голосом, ощутили, как вечность смыкается в них. Звезды становятся все ближе и ближе... совсем рядом — можно дотронуться рукой... сознание расширяется, как Вселенная, на изнанку которой они заглянули... растворяется... умирает...

— Не-е-ет!!!

От этого нечеловеческого вопля Ли вздрогнул и зажег освещение. Галлахер, весь мокрый от холодного пота, сидел, вцепившись в подлокотники своего кресла побелевшими пальцами. Его трясло и было здорово слышно, как стучат его зубы. Обеспокоенный, Лоуренс вскочил и подошел к нему. Узкая ладонь накрыла дрожащие пальцы.

— Джин, что случилось? Что с тобой?

— Не знаю. Голова... кружится.

Он поднял на друга глаза. В их бездонной голубизне штормовыми волнами плескался ужас. В груди развернулась ледяная страшная пустота. Что там говорил Ли? Один, как в плохом боевике? Но...

Почему — один?

— Успокойся, все в порядке.

Лоуренс повернулся к Ли, которому тоже стало не по себе. Впервые видения будущего были столь ясны и однозначны.

— Не знаю, — он пожал плечами, но за безразличием скрывался страх, — Я не знаю.

Ли замолчал. Лоуренс закатил глаза. Галлахер никогда не страдал агорафобией. Он вообще не страдал никакими фобиями, всегда неунывающий Джин Галлахер, и этот внезапный приступ помстился дурным знамением.

Лоуренс сверился со своим таймером — вахта Галлахера уже почти подошла к концу. Ли, вырванный тревогой из сна, выглядел уставшим. Галлахер был бледен и оттого выглядел ничуть не лучше. Лоуренс вернулся в свое кресло и сказал:

— Идите отдыхать. Лоуренс вахту принял.

Возражать никто не стал.

Галлахер едва дополз до своей каюты. Он с трудом уговорил себя принять душ, но, когда смыл липкий холодный пот, почувствовал себя немного лучше. Он лег на полку и погасил свет, но тут же ледяное дыхание космоса снова объяло его и заставило инстинктивно свернуться в позу зародыша. Галлахер никогда не боялся темноты, даже не задумывался, что ее можно бояться, но вот... Ужас вернулся. Галлахер поспешно включил светильник на максимум. Лежал и смотрел в ничто перед собой.

Оставшись один, Лоуренс пересел в кресло вахтенного офицера. Он еще раз проверил состояние "Ричарда" и убедился, что из схватки с метеоритом они вышли без потерь. Сделав соответствующую запись в бортовом журнале, Лоуренс переключил компьютер в режим игры. Он любил компьютеры и вообще всю электронику. С ними было легче, чем с людьми. Общаясь с кибермозгом, он забывал обо всем, уходил в неведомый для подавляющего большинства мир компьютерных грез. Но на корабле этот парень умирал и оставался солдат, вахтенный офицер, помнящий свой долг превыше себя самого. "Ричард Плантагенет" мог спокойно идти по своему курсу.

В жизни Хэнка Лоуренса было все только самое хорошее. Он был долгожданным ребенком, единственным и любимым, но в рамках разумного, благодаря мудрости Оры. Его не баловали, как это часто бывает с подобными детьми, но и не было ни одного мгновения, когда Хэнк думал, что он не любим или не нужен своим родителям. У него всегда была крыша над головой и пища, как физическая, так и духовная — на развитие и обучение своего отпрыска мистер и миссис Лоуренс не жалели ни времени, ни денег. Хэнк унаследовал тонкую аристократическую красоту матери и несокрушимое здоровье отца и никогда не знал тяжелых изнуряющих болезней.

Он пошел в одну из лучших школ Америки и обнаружилось, что интеллект мальчика ничуть не уступает его физическим данным. Как ни странно, природная застенчивость и доброта не сделали его изгоем среди сверстников. Его любили и охотно принимали в любую компанию. Вот только с девочками вышло далеко не сразу. Перед глазами Хэнка стоял образ матери, которую он боготворил. Если бы среди них нашлась вторая Ора Лоуренс...

К великому изумлению всех присутствующих в его жизни, после окончания школы гордость и надежда Хэнк Лоуренс не пошел в университет, где его уже дожидались с распростертыми объятиями. Вместо этого он пошел на вербовочный пункт и записался в армию. Друзья впали в транс. Родители впали в панику. С Орой случилась истерика, но любимый сын так об этом никогда и не узнал. Он считал, что должен послужить своей стране прежде, чем выжмет из нее все, что она сможет ему дать.

Мистер и миссис Лоуренс утешили себя тем, что весь этот бред не затянется дольше, чем на год. Что Хэнк удовлетворит свое гипертрофированное чувство долга и вернется домой. Из их класса пятеро парней и три девушки ушли на службу. Семеро из них уже нашли свою Смерть в разных концах Галактики. Хэнк остался последним. Он отдал армии пять лет.

Последняя жизнь была погублена в черной дыре виртуального космоса. Галлахер все смеялся и говорил, что управление игрушечным кораблем не имеет ничего общего с настоящим. Лоуренс и сам это знал, но все равно любил игрушечный космос и его игрушечные корабли, и... его игрушечную Смерть.

Вот оно!

Он никогда не проигрывал, зная эту игру вдоль и поперек, но сегодня какая-то мысль настойчиво теребила его мозг и мешала сосредоточиться. Лоуренс оттолкнул клавиатуру. Повинуясь импульсу, посланному ему разумом, он проделал все те же действия, что и Ли. Корабль исчез.

Это были звезды. Они смотрела на него немигающими глазами давно ушедших. Заглядывали в самую душу. Откуда-то неуловимо потянуло лавандой.

Лоуренс видел в них свою жизнь: прошлое, настоящее, будущее. Но будущее обрывалось в разверстую Бездну. Как будто Атропос уже нацелила свои ножницы на нить. Что увидел Галлахер? Лоуренс теперь точно знал — он уже никогда не вернется.

Не вернется домой.

Новое происшествие снова пришлось на вахту Лоуренса. Две трети пути были уже позади, и все они втайне надеялись, что встреча с метеоритом останется первым и последним их приключением в открытом космосе. Все они уже давно вышли из того щенячьего возраста, когда хочется романтики с продолжением. Гораздо более ценились теперь тихие спокойные вахты, когда все работает исправно, корабль движется по своему курсу и не надо напрягаться и решать какие-то экстраординарные ситуации, но... Надежды, как известно, юношей питают.

Сирена, предупреждающая об опасности, взывал так неожиданно, что Лоуренс подскочил и едва не свалился с кресла. В отличие от Галлахера он не стал высказывать сигналу все, что он о нем думает, а сосредоточился на показаниях компьютера, не дожидаясь, пока подойдут остальные. Иногда все могут решить доли секунды.

Прямо по курсу чувствительные локаторы "Ричарда" — его глаза и уши — обнаружили некое тело. В отличие от метеорита тело было неподвижным или же перемещалось с настолько малой скоростью, что ее можно было не брать в расчет. До тела было еще несколько часов, но все же Лоуренс выдвинул минимальный защитный экран и начал малое торможение. С каждым этапом сканирования очертания на мониторе становились все яснее. Одновременно шел анализ, и Лоуренс сразу же просматривал ряды поступающей информации. Это было что-то нетипичное для открытого космоса и все же очень знакомое. Постепенно у него зародилось страшное подозрение. Слишком правильные очертания. Слишком знакомый состав поверхности. Но эфир молчал, а предмет не делал ничего, чтобы убраться с их курса. И все же это было не просто тело, это был...

— Корабль!

Лоуренс обернулся вместе с креслом. За его спиной стоял Галлахер, скрестив на груди руки и неотрывно глядя на монитор. То, что Лоуренс только подозревал, теперь прозвучало, как будто приговор. Как будто десять секунд назад чужой неподвижный корабль мог стать чем-то иным.

— Ты выходил на связь? — спросил Галлахер.

— Только что собирался.

Лоуренс надел головной телефон и вышел в эфир. Антенна на спине "Ричарда" начала вращаться, отыскивая сигналы. Точно так же связист другого корабля должен был вызывать их, чтобы скорректировать случайно совпавшие курсы. Но Лоуренс не услышал ничего, кроме обычного статистического фона. Космос был пуст.

— Я — частный корабль "Ричард Плантагенет", порт приписки Земля. Я — частный корабль "Ричард Плантагенет", порт приписки Земля. Кто вы? Кто вы? Прием.

Чужой корабль молчал. В эфир снова полетел зов Лоуренса.

— Я — частный корабль "Ричард Плантагенет", порт приписки Земля. Кто вы? Вам нужна помощь? Прием.

Ответом была тишина. Лоуренс переключил частоту и начал все сначала. Все корабли переговаривались на одной частоте, если это было необходимо, но нельзя было исключать, что передатчик другого корабля вышел из строя, и они надеются, что связист "Ричарда" проверит весь диапазон. Но слишком неподвижен был этот корабль, дрейфующий в темных глубинах. И ждать еще не меньше двух часов, когда они приблизятся достаточно, чтобы получить новые результаты.

Галлахер сел в кресло пилота и начал делать вычисления. Уже стало точно ясно, что это корабль, и было два варианта: либо изменить курс и обогнуть его по длинной пологой дуге, либо затормозить до полной остановки и оказать помощь попавшему в беду собрату. Галлахер хотел подготовить оба набора данных, чтобы потом осталось только заложить их в компьютер.

Бесшумной тенью скользнул на свое место пробудившийся Ли и впился взглядом в длинные строки анализа.

Лоуренс, уставший от вахты, охрипший от постоянного повторения своих позывных, снял наушники и сжал виски нервными пальцами. Он решил позволить себе несколько минут отдыха.

Ли заметил:

— Если эта груда металлолома не уберется с нашего курса, то просто взорвется на нашем поле.

— Похоже, у них нет защиты, — ответил Лоуренс, — Я звал их по всему диапазону, но они молчат.

— Если они в беде, то почему не повесили маяк?

Вопрос прозвучал риторически. Каждый корабль, в том числе и "Ричард", был оснащен маяками, подававшими сигнал бедствия попеременно на всех частотах во всех направлениях. Прослушивая эфир, Лоуренс непременно должен был наткнуться на такой маяк, но этого не произошло. И на вопрос Ли не было ответа, пока они не подойдут ближе.

Несмотря на то, что человечество выдвинулось уже достаточно далеко за пределы своей системы, колонизировались те планеты, что были пригодны для жизни, шло активное изучение достигнутых пределов и поиск новых, несмотря на изобретение и развитие энергетических защитных полей, звездные корабли продолжали гибнуть. Некоторые, как "Линкольн" успевали позвать на помощь, но большинство исчезали бесследно. Легенда о "Летучем голландце" вышла в космос.

Возможно, где-то там, в его холодных глубинах, исчезнувшие корабли все еще продолжали свой путь. Еще были живы их экипажи, но для всего остального человечества они были мертвы. Шанс обрести спасение был ничтожно мал.

Все исчезнувшие корабли заносились в специальный реестр, который был в каждом бортовом компьютере. Но "Ричард" был еще достаточно далеко, чтобы попытаться провести идентификацию.

В томительном ожидании тянулись эти два часа. Галлахер закончил расчеты и теперь их проверял Ли, чтобы исключить возможную ошибку. Галлахер полулежал в а-кресле, прикрыв глаза рукой. После своей собственной вахты он проспал не больше четырех часов, а сил для предстоящего маневра требовалось много.

Лоуренс сдал вахту, но не ушел, а продолжал прослушивать эфир и время от времени называл себя. Уже было ясно, что перед ними дрейфует погибший корабль, но они могли уйти, только убедившись, что не смогут ему помочь. Таков был древний закон, перенесенный из моря в небо.

Наконец, Лоуренс запустил программу идентификации и составил запрос. Словно ощутив его действия, встрепенулся и выпрямился в своем кресле Галлахер. На боковом мониторе побежали изображения кораблей, их названия и другие данные. Приборы "Ричарда" сканировали неизвестный корабль и искали сходные признаки. На его корпусе должна была быть электронная подпись, невидимая человеческому глазу, но легко читаемая компьютером. Подпись содержала название корабля, его статус и порт приписки.

Реестр Пропавших (которые имели куда больше шансов быть Погибшими) обновлялся перед отлетом "Ричарда" и был ничтожно малый шанс, что чужого корабля в нем не было, если он пропал в то время, пока "Ричард" был в пути. Трое мужчин с нетерпением ожидали результатов идентификации. Придется тормозить и производить разведку, но для выработки плана обследования нужны были данные.