| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Хорошо. Изволь, — всё так же с мрачным видом произнёс Наполеон. Внимательно и настороженно смотря на Александра. Который стал говорить:
— Давай я попробую объяснить свою позицию, а потом ты скажешь своё видение ситуации.
Наполеон молча кивнул в ответ, а Александр, который понимал, что имей он дело с Талейраном[35], или другим политиком, то тот уже бы понял выгоды, от предложений русского императора, но вот такому вояке как Наполеон приходилось буквально всё объяснять, пытаясь объяснениями переломить его недоверие, продолжил:
— Начнём с того, что после того как Великая Армия буквально истаяла, в России, Французская империя в настоящий момент стала слаба как никогда. И ту армию, из необученных юнцов, взамен потерянных опытных ветеранов, что ты привёл к Эльбе, это по сути всё, чем в настоящий момент располагает твоя империя. А Франция сейчас слаба. И только страх перед её прошлым величием вынуждает все покорённые тобой народы, включая и австрийцев не выступать единым фронтом против тебя. И только ждут, включая и Австрию, того момента что бы выступить на стороне определившегося сильнейшего. Положа руку на сердце, скажи сам себе, ты сможешь сейчас, с теми силами, что у тебя сейчас есть, а после потери Великой армии, необученными и не опытными силами, добиться блестящих побед. А если их не будет и твоя армия не покажет полное превосходство над своими противниками, то та же Австрия присоединиться ко мне. А это означает, для тебя войну в Италии. И подавляющее превосходство, противостоящей тебе коалиции, над твоими силами. Согласись, у тебя нет сил, даже оборонять свои позиции в Испании. Я ожидаю весьма скорое падение, для тебя, Мадрида и вторжение англо-португало-испанских сил с Пиренейского полуострова во Францию. И обращаю твоё внимание на один момент.
— Это какой момент? — сохраняя недоверчивый взгляд, произнёс Наполеон.
— Австрия нейтральна, хотя ты, начиная войну со мной, рассчитывал на участие в войне на твоей стороне австрийского контингента. Но они не чем не проявили себя во время компании, а потом, почувствовав твою слабину, объявили о нейтралитете. И ушли с территории моей империи, — в ответ продолжил объяснять Александр, — Австрия выжидает, и когда поймёт, что ты очень сильно ослаб, а мы способны предложить больше, вступит в войну. До этого играя в посредника в переговорах, выторговывая выгоду для себя и уверяя, что они нейтральны[36] в этом конфликте. И да напомню, в ходе Итальянских войн, длившихся полсотни лет, Франция, три сотни лет назад, потеряла свой контроль над Италией. Сейчас она его вернула. Но рискует снова потерять этот контроль над Италией.
Это, можно было сказать, был удар под дых. Наполеон в своё время стал знаменит именно из-за завоевания Италии. И сейчас, при этих словах, он резко повернулся в сторону Александра, сбив локтем, со стола, свою треуголку. Но не заметил этого и спросил:
— И что, ты, предлагаешь?
— Вернёмся с того, с чего я начал нашу беседу, — тяжело вздохнул Александр, — Я предлагаю сохранить величие Франции. И заключить мир между нами. Пока мы с тобой, только мы с тобой, без влияния британцев, австрийцев и прочих шведов, с испанцами, решаем будущее Европы. И решим, только ты и я.
— Но зачем тебе это? — продолжая внимательно и настороженно смотреть на русского императора, проговорил Наполеон.
А тот тяжело вздохнув, ответил:
— Хочешь честный ответ? — французский император кивнул, а Александр продолжил, — У Британии нет постоянных союзников, у Британии есть постоянные интересы. И британцы всегда интригуют против самой сильной державы на континенте. Сейчас это ты, в случае твоего поражения это буду я. А мне это счастье надо? Англичанка гадит, гадит всегда. И тебе она гадит уже давно. Надеюсь, ты к этому привык.
— Ну что же, по крайней мере, честный ответ, с которым тяжело не согласиться, — Наполеон откинулся на спинку стула, продолжая буквально буравить Александра своим взглядом, — И как ты это себе представляешь? Поделить Европу.
— Мы заключаем мир, но не союз. И делим Европу на зоны влияния. Где каждый в своей зоне влияния волен делать то, что ему заблагорассудиться, — став смотреть прямо в глаза Наполеону ответил русский император. Подумав, что никто, и не когда, не будет подписывать какие-то секретные протоколы, о разделе чего либо, так как всё это решается на словах. А максимум на чём пишут, в такие моменты, так это на салфетках, которые потом сжигают. А Наполеон, приняв игру в гляделки, спросил:
— И какие у кого будут зоны влияния?
— Ну, моими, вот прямо сейчас, станут Пруссия, которая получит западные границы на начало тысяча восьмисот шестого года, Мекленбург, который я хочу сделать королевством, включающим оба герцогства, плюс вольные города Любек и Гамбург, — при упоминании двух этих городов входивших в состав Французской империи Наполеон глубоко вздохнул, не отрывая взгляда от Александра, но промолчал, а царь продолжил, — И Дания. Со Швецией, думаю, мы все дружненько разберёмся. Ликвидировав её. И вопрос лично с Бернадотом[37] будешь решать сам.
Это напоминание, об ещё одной политической неудачи Наполеона, когда он разрешил маршалу Франции, стать наследным принцем Швеции, было ещё одним ударом ниже пояса. Из-за которого Наполеон побагровел, отвел взгляд, уставившись в пол перед собой. При этом тяжело, глубоко и часто дыша. А Александр проговорил:
— Под твоим влиянием останется оставшаяся часть Германии, — подумав, что он приложит максимум усилий, что бы те же вестфальцы стали говорить, что истинные германцы именно они, а прусаки и мекленбургжцы, это онемеченные поляки, а австрийцы это онемеченные итальянцы, но продолжил, — Швейцария, Италия и Хорватия. А также страны на Пиренейском полуострове. Вопросы с Австрией, Турцией и Британией, я думаю, мы решим в дальнейшем, к взаимному удовольствию. В Австрии и Турции я хочу претендовать на Богемию, Великую Моравию, Червонную Русь и территории с православным населением. Ещё я хочу Мальту. Ты получаешь Гибралтар, Австрийское герцогство, Венгрию и Боснию с Герцеговиной. Пруссии отдадим оставшиеся в Австрии польские территории. А да, твоей будет ещё и Великобритания, когда разберёшься с ней. Как ты её там будешь делить, и будут ли там всякие Уэллсы, Ирландии и Шотландии решишь сам.
— Предлагаешь потом совместно разгромить и поделить Австрию и Турцию? — Наполеон снова поднял взгляд на Александра, который, пожав плечами, ответил:
— А почему бы нет? Ты получишь Алжир, Ливию, Египет. Я остальное, плюс Персию, через которую ты и вторгнешься в Индию и, завоевав её, ударишь по самому больному месту британцев, по кошельку. А именно Индия основа столь быстрого возвышения Великобритании[38]. Дальше ты сможешь, опираясь на ставшую, после всего этого, твоей Голландскую Ост-Индию, Завоевать Индокитай. Китаем я намерен заняться сам. Потом мы сможем поделить и обе Америки. Сейчас время, когда все будут богатеть за счет колоний. Посмотрите на Британию. Что бы она значила без Индии и других земель за океаном?
— Планы конечно грандиозные, — потерев подбородок, произнёс французский император, — Но как их реализовать. Великобритания сильна. И покорить её будет не просто. Их флот не позволит высадиться на их проклятый остров.
— Если хочешь жить и не погубить сына, то тебе необходимо реализовать эти планы, — жёстко произнёс Александр, — в планах, весьма влиятельных фигур в Британии, отравить тебя и твоего сына[39].
Наполеон дёрнулся как ужаленный, а его взгляд в буквальном смысле потемнел. Для него, корсиканца, услышать такое означало начало кровной вражды. Причём личной кровной вражды. А царь продолжил:
— Ну есть несколько вещей, которые, как мне представляется, позволят нейтрализовать флот островитян. И начну с самого доступного. Напомню, что сейчас идёт война Великобритании и Северо-Американских Соединённых Государств, в которой, последние, всемерно используют каперов. Нарушающих торговлю островитян. Но, у североамериканцев, этих каперов, не много. Твоя объединённая Европа сможет выделить гораздо больше подобных разрушителей британской торговли. Так сказать, способ быстро нивелировать военно-морскую немощь государства.
— Я тебя понял, — поморщившись из-за намёка, на уничтожение британцами французского флота, проговорил Наполеон, — Но это как я понимаю первое. Что ещё?
— Да, это первое, — согласился Александр, — И есть ещё. Тебе необходимо завоевать Египет и восстановить канал фараонов. Ведь ты же его видел? Тот широкий ров, что идёт от Нила в пустыню.
— Тот ров, шириной порядка двадцати пяти метров, и который полностью скрывает всадника, что едет по его дну? — нахмурившись, произнёс Наполеон, — Это канал?
— Да это канал, что соединял, один из рукавов дельты Нила, с Красным морем. Построенный две тысячи лет назад египетскими фараонами. И засыпанный по приказу, какого араба, лет семьсот назад. Неужели то, что сделал египетский фараон, не сможет повторить император Франции? — в буквально смысле на слабо попытался спровоцировать Наполеона русский царь, который только сощурил глаза, но промолчал, — А восстановив канал фараонов из Средиземноморья в Красное море, мы, ты и я, сможем перебрасывать свои корабли на восток. Пока британцы будут вести их вокруг Африки. Главное сделать так, чтобы через этот канал могли пройти фрегаты. И желательно самые малые из линейных кораблей. И перед тобой будет Индия. К тому же уже есть средство, с помощью которого ты сможешь разгромить британский флот. И захватить Гибралтар.
— И что же это? — поинтересовался Наполеон. На что русский император стал объяснять:
— В Нью-Йорке, некто Роберт Фултон[41], — при этом Александр заметил, что его визави, поморщился, но продолжил говорить, — строит новый корабль, защищённый толстым слоем дерева. С паровой машиной, что позволит ему двигаться без помощи ветра и гребцов[42]. Подобные корабли, только оснащённые железной бронёй, будут способны разгромить британский флот. И я могу узнать, чем вызван твой скептицизм?
— Ну, во-первых, это не тот Фултон, что обещал мне разгромить британский флот с помощью подводной лодки[43]? — проговорил Наполеон и, когда царь, в знак согласия кивнул, продолжил, — Во-вторых, мы проводили испытания железной брони. Толщиной в дюйм. Она легко пробивается ядрами пушек. Ну и, в-третьих, мы пытались штурмовать Скалу, при помощи защищённых батарей, из старых кораблей, с увеличенной толщиной деревянного борта. Британцы их быстро сожгли с помощью каленых ядер.
После чего французский император внимательно посмотрел на Александра, ожидая его ответа. И царь, поняв, что термином 'Скала' француз назвал Гибралтар, снова смотря прямо в глаза Наполеону, ответил:
— 'Наутилус', для нашего времени это просто шедевр, жаль, что для него нет двигателя, иначе британский флот был бы обречён. И я знаю про ту не удачную попытку штурма Гибралтара. Но на море, раскалёнными докрасна ядрами, не пострелять. Это из вырубленных в скалах казематов можно[44]. Но не в Канале, — назвав так, на английский манер Ла-Манш,— А по поводу защитой с помощью железа, то если увеличить толщину так дюймов до четырёх, то думаю, защищать, от британских ядер, корабли будет.
Наполеон вздохнул, снова упёрся взглядом в пол и произнёс:
— Тогда ответь мне на такой вопрос, что изменилось, что ты так резко поменял свои взгляды, от непримиримого противостояния мне, с фразой 'или Наполеон, или я'[45], до того, что предлагаешь теперь мне поделить мир?
— А вот тут есть два аспекта, мой царственный брат, — проговорил царь, — Аспект первый, я не намерен таскать каштаны из огня, для кого то. Если Великобритания продолжит противостояние против тебя, то без меня. Я умываю руки. Помогать австрийцам и прочим, что бояться твоего гнева, я тоже не намерен. Вот тех, кто выступил совместно со мной, я готов взять под своё покровительство. Прочие же пусть продолжают бояться дальше.
— А второй? — напомнил император Франции.
— А второй он сложнее. Мне весьма импонируют те преобразования, которые ты провёл не только во Франции, но и в Европе в целом. Твой кодекс я бы хотел использовать как основу для создания кодекса законов у себя. Собираясь проводить, у себя в державе, изменения сходные с теми, что проделал ты. Но без таких военных трат и завоевательных походов. Я вообще намерен всемерно развивать у себя промышленность и торговлю. Что бы подобно британцам обращать к себе всех не угрозой военной силы, а доступными товарами и возможностью богатства. Ведь если бы ты, мой царственный брат, стал бы покупать товары, что производит моя держава, вместо англичан, то половина причин этой войны и не возникла бы. Но увы, ты предпочёл другой путь, — ответил царь, при этом подумав, что будет всемерно сопротивляться основе Кодекса Наполеона. Впервые, в мире, озвученной в нём и являющимся столбом, на котором базируется весь этот кодекс, то есть постулату, что частная собственность священна. Которую Наполеон привнёс в свой кодекс, после того как произошёл передел собственности сначала во Франции, а потом и в Европе. И та из собственности дореволюционных феодалов перешла в собственность постреволюционной буржуазии. И Александр был намерен сопротивляться этой идее до конца. Дабы вносить сумятицу в отношения старых и старых собственников. Исходя из того, что полученная незаконным путём, собственность может быть возвращена старому владельцу, в любой момент. Второе, о чём хотел помолчать русский император, было то, что ему нужно было пугало, для его дворян. На период проведения реформ в стране. И в этом виде Наполеон подходил лучше всего. И император России, посмотрев на Наполеона, улыбнулся и произнёс:
— Ну что скажешь, мой царственный брат, в ответ на мои предложения. Если они тебя устраивают, то я предлагаю позавтракать и продолжить наши переговоры. Пригласив на них наших советников и представителя короля Пруссии.
Французский император грузно сидел на стуле, раскинув ноги и безвольно свесив, между ними, вниз руки, сумрачно смотря на русского императора. Не обращая внимание на то, что его треуголка, упав со стола, продолжала лежала на полу, чуть в стороне от его ног. При этом сам французский император не был политиком, он был военным до мозга костей. Не происходил он и из высших сословий. Где так же учили не выказывать свои эмоции, как всё время разговора у царя было бесстрастное и буквально скучающее лицо. Не показывающее ту гамму чувств что бушевала в его душе. У Наполеона, на лице, отображались все те чувства, которые он испытывал к Александру. И во взгляде французского императора буквально сквозило то недоверие, которое он испытывает к словам русского царя. И как человек военный французский император предпочитал свой полный контроль, а не договорные обязательства. К тому же один раз он уже обжёгся, в своих отношениях к Александру. И позволил Талейрану убедить себя, не добивать русских, а пойти с ними на договор. В результате, не получив от Александра того, чего хотел. И поссорившись, в том числе и по этой причине с Талейраном. Который стал его врагом. И теперь французский император был буквально зол на царя. Но надо было принять решение и отвечать, и Наполеон заговорил. Произнеся:
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
