Битва за Землю

В непосредственной близости от фотосферы Солнца гравитационные возмущения настолько велики, что детекторы массы становятся абсолютно бесполезными и остаётся полагаться на старую добрую оптику. С земной орбиты много, конечно, не рассмотришь, только крупные пятна, размером примерно с Землю. А чтобы увидеть те, что всего пару километров в диаметре, надо подобраться значительно ближе. Там жарко, разумеется, и можно обгореть ненароком, но те, которые дружат с головой, переворачиваются через определённое время даже на пляже. А пересекать орбиту Меркурия желательно вообще по очереди и долго там не засиживаться. Так, в принципе, французы и поступили.

Вынырнув из чёрного зева тоннеля, шесть перехватчиков устремились к Солнцу. Тонкие трёхкилометровые диски были "заточены" под скорость и облегчены до предела. Два члена экипажа, одна пушка Гаусса, два противометеоритных излучателя, четыре твёрдотопливные химические ракеты с термоядерными боеголовками, два термоядерных же реактора и чрезвычайно мощный гравитационный двигатель Песке с накопителями и трансформаторами. И вишенка на торте — антигравитационный компенсатор пилотской кабины, позволяющий экипажу выдерживать чудовищные ускорения. Вместе с облегчённым корпусом это тянуло всего на полмиллиарда тонн — в четыре раза меньше, чем у тяжёлого крейсера.

Девяносто два миллиона километров, отделяющих Психею от орбиты Меркурия, перехватчики покрыли за полтора часа. И закрутили "карусель". Они по очереди приближались к Солнцу, тщательно осматривая поверхность его фотосферы и поскорее возвращались туда, где было ощутимо прохладнее, передавая эстафету следующему. Так продолжалось порядка сорока минут. Пока одному из них не повезло.

Обнаружив шесть чёрных пятнышек, перехватчики разогнались на сходящемся курсе и, приблизившись на десяток мегаметров, отстрелялись как в тире из пушек Гаусса. А потом, подойдя к летящим по инерции транспортникам на два мегаметра, добили их ракетами.

Получив доклад об уничтожении всех шести целей, Жак Кинтен сразу же отправил сообщение об этом командующему обороной, после чего приказал перехватчикам возвращаться на Психею. Через двадцать две минуты Сократ доложил Николаю об известии, пришедшем через ретранслятор Гигеи. Просмотрев видео, командующий поблагодарил вице-адмирала и велел ему не расслабляться — битва за Землю ещё не закончилась.

Между тем, погрузочные работы были завершены, а Семён доложил, что уже не слышит центаврийцев. Больше на венерианской орбите землян ничего не держало, и Николай озвучил очередной приказ. Веста идёт к Земле по прямой. Мониторы расходятся в стороны семилучевой звездой, и движутся в том же направлении, контролируя гравитационными радарами свои сектора пространства.

Последним венерианскую орбиту покинул "Добрыня Никитич" — малый космический буксир, толкающий к Гигее монитор "Цейлон". Флагманский корабль третьего флота сначала был зверски избит авианосцами, входившими в авангард центаврского флота, а потом получил критическое повреждение при таранном ударе транспортника. Теперь ему предстоял долгий путь к Гигее, последние годы обитающей в точке Лагранжа L5, расстояние до которой превышало сто миллионов километров. Примерно через месяц, когда "Добрыня Никитич" доставит его на верфь, специалисты тщательно изучат повреждения и обследуют состояние конструкций монитора. После этого решится его дальнейшая судьба.

В битве за Землю решалась судьба человечества. Без всяких преувеличений. Быть или не быть — такого вопроса для землян не существовало. Быть, и никаких гвоздей! А для этого надо было остановить центаврский флот.

На форпосте, вынесенном за полтора миллиона километров от Земли, эта проблема была решена лишь частично. Флот пришельцев уполовинили, но не смогли остановить. Теперь пришла очередь основной линии обороны — додекаэдра из двадцати орбитальных крепостей, вынесенных за геостационарную орбиту, и четвёртого флота, корабли которого курсировали внутри защищаемой сферы.

Первые корабли центаврийцев подошли ко второй линии земной обороны утром третьего июня — Петров смог обеспечить задержку, позволившую Земле подготовиться к встрече неприятеля. Подошли и почти сразу откатились, напоровшись на хорошо организованную оборону. Крепостные орудия существенно уступали пушкам Весты, но были куда мощнее тех, которые устанавливались на крейсерах и мониторах. А одномоментного энергетического выплеска, эквивалентного взрыву полутора десятков мегатонн тротила, в принципе хватало для того, чтобы помножить на ноль любой из центаврских авианосцев, вне зависимости от расположения фрагмента корпуса, в который попадал снаряд.

Но попаданий пока было не много. Потеряв в бесплодных попытках прорваться к Земле несколько авианосцев, центаврийцы откатились на безопасное, с их точки зрения, расстояние и там постепенно накапливались. Больше никто не пытался пробовать земную оборону на прочность, и в сражении наступила пауза. На самом деле полностью безопасных от кинетических снарядов пушек Гаусса расстояний просто не существовало. В вакууме они могли пролететь, почти не снижая скорости, даже бессчётные парсеки. А вот попасть на расстоянии, превышающем дюжину мегаметров, в быстро перемещающуюся цель, хаотически меняющую направление своего движения, зачастую не представлялось возможным.

Для Шэня Хуациня, ставка которого располагалась на Луне, было очевидно отсутствие у центаврийцев единого командования. Именно этим он объяснял себе нерешительность их действий. Тем более, что информацию об уничтожении лидера центаврского флота, сразу же переданную Сократом, командующий четвёртым флотом уже получил. А вслед за этим и видео, из содержания которого становилось понятным, с кем именно земляне имели дело.

Незадолго до этого у Хуациня состоялся очередной разговор на повышенных тонах с контр-адмиралом Осиповым — бессменным командиром большого космического буксира "Илья Муромец". Заслуженный ветеран космофлота требовал от командующего четвёртым флотом включения его корабля в состав сил, принимающих непосредственное участие в боях на земной орбите. И имел к этому определённые основания: буксир уже давно был вооружён пушками Гаусса и являлся полноценной боевой единицей. Но и у Хуациня имелся неубиваемый аргумент: в его распоряжении было аж пятнадцать тяжёлых крейсеров, и только один буксир. "Илья Муромец" при необходимости мог заменить любой тяжелый крейсер, но ни один тяжёлый крейсер не мог заменить буксир. И если на Землю будет валиться что-нибудь тяжёлое, выправить ситуацию сможет только "Илья Муромец". На некоторое время убедил. Договорились, что буксир будет сидеть на Луне в полной боевой готовности и, если что, то сразу.

Спустя несколько часов искины центаврских авианосцев, которых на земной орбите к этому времени скопилось чуть меньше двухсот, по-видимому, смогли о чём-то договориться. Хаотическое роение прекратилось. Оно ещё не стало полностью упорядоченным, но некоторая система уже просматривалась.

Чтобы понять логику ИИ, надо думать, как ИИ. Сам Хуацинь этого себе позволить не мог, но в его распоряжении имелся Конфуций — квантовый суперкомпьютер уровня "Стратег", для которого подобное было плёвой задачей. Получив задание, он почти мгновенно выдал результат:

— Формируются ударные соединения для осуществления прорывов в во втором, четвёртом, седьмом, девятом и двенадцатом секторах. До тридцати единиц в каждом.

Тридцать кораблей на один сектор — это очень много, даже с учётом того, что его пространство контролирует пять крепостей. Тем более, что некоторым из них, в частности четвёртой, шестой, седьмой, тринадцатой и шестнадцатой придётся одновременно работать по двум соседним секторам. А двенадцатой, расположенной в точке схождения сразу трёх подвергающихся атаке секторов — четвёртого, седьмого и девятого — сразу по трём. Хорошо ещё, что имеется подвижный резерв.

— Внимание всем, — начал командовать вице-адмирал. — Ожидается массированная атака противника в секторах с номерами два, четыре, семь, девять и двенадцать. Мониторам выдвинуться на линию крепостей во втором, четвёртом, седьмом и девятом секторах, первой эскадре крейсеров занять двенадцатый сектор. Второй и третьей крейсерским эскадрам образовать второй эшелон обороны. Особое внимание обратить на стык четвёртого, седьмого и девятого секторов. Огонь открывать без команды при выходе противника на дистанцию в двадцать мегаметров.

Четвёртый флот начал перестроение, занимая указанные места.

Сектора обороны представляли собой весьма обширные области пространства, каждая из которых составляла одну двенадцатую часть додекаэдра, окружающего геосинхронные орбиты Земли. Примерно двадцать пять на двадцать пять мегаметров. В сектор можно поместить четыре Евразии и ещё место останется. И в каждой из точек, образующих вершины этого правильного пятиугольника, висела орбитальная крепость. Российский союз обеспечивал гарнизонами первую, одиннадцатую и шестнадцатую крепости. Китай — вторую, двенадцатую и семнадцатую. США — третью, тринадцатую и восемнадцатую. Франция — четвёртую, четырнадцатую и девятнадцатую. Большая Индия — пятую, пятнадцатую и двадцатую. Корея, Бразилия, Венесуэла, Вьетнам и Куба, соответственно, шестую, седьмую, восьмую, девятую и десятую.

Десятая и четырнадцатая крепости вообще не должны были участвовать в отражении атаки центаврских авианосцев, но перемещать их со своих мест командующий не рискнул — ситуация могла измениться.

Спустя несколько минут авианосцы кинулись в атаку. Одновременно. Кинулись — это с их точки зрения. А если смотреть с Луны, как это делал Хуацинь — то значки центаврских кораблей всего лишь медленно поползли в сторону Земли по голоэкрану. Командирам гарнизонов крепостей движение авианосцев казалось не слишком быстрым и уж точно не стремительным. Всё-таки расстояние до них пока исчислялось десятками мегаметров. Искусственным интеллектам орбитальных крепостей, чьи квантовые суперкомпьютеры совершали сотни триллионов операций в секунду, были вообще не свойственны такие понятия как быстро и медленно. Период в секунду с небольшим, за который радиоволна преодолевала расстояние от Луны, они воспринимали как нечто, сравнимое с вечностью.

Орбитальные крепости были самодостаточны. Они могли самостоятельно передвигаться в пространстве. Значительно медленнее мониторов, но почти неограниченно долго. Могли сжигать на лету крупные метеориты. Имели огромную энерговооружённость, точнейшие детекторы массы. Но заточены они были под прицельную стрельбу по скоростным высокоманевренным целям на больших и сверхбольших дистанциях. Их создавали для решения именно этой задачи.

Вначале казалось, что они справятся. Вспышки попаданий следовали одна за другой. Количество атакующих авианосцев стремительно таяло. Вот только в суматохе сражения никто не обратил внимания на появление на доске новой фигуры — ещё одного центаврского корабля, кардинально изменившего характер сражения.

Центаврские корабли, уцелевшие в ходе венерианского сражения, мчались наутёк закусив удила. Фора была велика, но крейсера первого флота постепенно сокращали дистанцию до центаврских транспортников, которые, почуяв преследование, начали расходиться в стороны, выходя из плоскости эклиптики. При этом они всё больше увеличивали скорость. Земные крейсера не отставали. Вдали от массивных тел они не просто ни в чём не уступали центаврским кораблям, но даже превосходили их за счёт использования энергии, вырабатываемой термоядерными реакторами.

Всё это было хорошо известно Новикову, и разделение целей его не особенно взволновало. Всё равно каждый из крейсеров преследовал свою. А пропадание визуального контакта — это вообще обыденность, переставшая играть существенную роль почти сразу после изобретения радио. Главным было не потерять контакт с целью. Всё остальное сейчас отходило на второй план.

"Калькутте" в этот день повезло дважды. Она вышла без потерь из обеих схваток с центаврскими кораблями. Единственная из всех крейсеров третьего флота. И на этом её везение закончилось. Вероятность встречи с чем-нибудь существенным за пределами плоскости эклиптики была пренебрежимо мала. Попросту невероятна. Но встреча произошла. Метеорит, принадлежащий к потоку Ариетидов, ударил "Калькутту" в брюхо. Скорость куска грязного льда составляла меньше сорока километров в секунду, но масса превышала полтонны. Взрыва как такового не произошло. Сам метеорит и конструкции крейсера, оказавшиеся на его пути, при ударе полностью испарились. Входное отверстие было совсем небольшим, всего несколько квадратных метров. А вот площадь выходного превысила половину футбольного поля. Экипаж "Калькутты" погиб мгновенно, даже ничего не успев почувствовать. А искалеченный крейсер продолжил движение по инерции, лишь немного отклонившись от первоначального курса. Набранная им скорость многократно превышала третью космическую, и корабль имел все шансы навсегда покинуть Солнечную систему, больше ничего не встретив на своём пути.

Командиры крейсеров не страдали болтливостью, и выходили на связь с командующим флотом только по мере необходимости. Поэтому Новиков забеспокоился лишь после того, как уничтожил собственную цель и получил пятнадцать докладов от остальных командиров крейсеров. Шестнадцатый на вызовы не отзывался. В другой ситуации вице-адмирал обязательно бросил бы на поиски пропавшего крейсера все силы своего флота, но сейчас нужно было срочно вести его к Земле. Шестнадцать крейсеров — это сила, способная на очень многое. Особенно, если они появятся вовремя, а не к шапочному разбору.

Отправив подробный рапорт Петрову, Новиков погнал первый флот к Земле. Бросок на весы победы шестнадцати тяжёлых крейсеров мог кардинально изменить сложившуюся там ситуацию.

Ситуация в четвёртом, седьмом и девятом секторах изменилась почти мгновенно. На парившую на их стыке двенадцатую орбитальную крепость с разных сторон устремились восемь авианосцев. ИИ крепости смог поразить шесть. Два оставшихся пошли на таран.

Столкновение с объектом, имеющим массу покоя в полтора миллиарда тонн для гигантского орбитального сооружения оказалось фатальным. Конструкции крепости сминались буквально на глазах, как будто были сделаны из картона. Спустя пару секунд в другой бок орбитальной крепости врезался ещё один авианосец. По сути, этот "контрольный выстрел" был уже излишним, но тот, кто задумал эту атаку, предпочёл не экономить. Теперь, когда двенадцатая крепость была выведена из строя, в земной защите появилась брешь, в которую хлынули все уцелевшие корабли центаврского флота. Те авианосцы, которые ранее безуспешно атаковали второй и двенадцатый сектора, тоже попытались к ним присоединиться, но были атакованы и связаны боем свалившимися им как снег на голову крейсерами Новикова.

Соседствующие с двенадцатой, четвёртая, тринадцатая и шестнадцатая крепости попытались перекрыть образовавшееся "окно", но не преуспели в этом, сбив, в общей сложности, только четырнадцать центаврских кораблей. Почти полсотни авианосцев и последний уцелевший транспортник, командование которого и организовало эту операцию, прорвались внутрь охраняемого периметра. На высоких орбитах их встретили три монитора четвёртого флота, "опекавшие" четвёртый, седьмой и девятый сектора. Ещё один монитор, находившийся в этот момент во втором секторе, расположенном по другую сторону земного шара, к месту боя категорически не успевал. Как и первая эскадра крейсеров из двенадцатого сектора.