Настасья, Настя, Настенька

— Прости, — прошептал он и вышел за дверь, прикрывая её с той стороны.

Вот и всё.

Моё Солнышко ушло, и я замерла в ожидании боли...

Глава 4

Глаза цвета серебра

Дмитрий

После довольно-таки странной встречи, я вышел в коридор, закрыл аккуратно дверь и, прикрыв ладонью глаза, спиной прислонился к её белой поверхности. Мне тяжело дался этот разговор. Вроде его и разговором-то назвать было нельзя. Так, много вопросов и редкие ответы, сводившиеся к однозначному "да" или "нет".

Но больше всего странным в этом всём оказалась сама девушка. Её испещрённое многочисленными порезами, словно изрытое морщинами, лицо, гордая осанка, детское волнение, болезненная худоба... Всё это отталкивало меня как мужчину. Но и в то же время что-то в этой Насте меня притягивало.

Ничего не понимаю. Мне никогда не нравились такие, как она. У неё не было ничего, что обычно я ценил в женщинах. Лишь от её глаз не мог оторваться. Никогда таких не видел. Только глядя в них мог признаться, что стоило её спасать в ту ночь. Она должна жить. Не знаю почему, но сейчас я уверен в этом и постараюсь помочь, чем смогу.

— Вам нехорошо? — вывел из задумчивости женский голос.

Я открыл глаза и увидел молоденькую медсестричку, которая была как раз в моем вкусе. Многозначительно ей улыбнулся и спросил:

— Не подскажете, где я могу найти Керышева Степана Анатольевича?

Девушка сделала больше, чем я просил. Она проводила меня до кабинета искомого врача, возле которого кокетливо подмигнула и умчалась по коридору. Её поведение не удивило. Ведь против моей улыбки ни одна женщина не могла устоять. Уж такова черта всех мужчин наших кланов. Да и женщинам нашим не отказал еще никто. Если они действительно чего-то хотят, то всегда получают.

Керышев беседовал в кабинете со следователем. Очень замечательно. Значит, не придётся повторять всё узнанное дважды.

— Добрый день, господа, — я прошёл в кабинет и сел на свободный стул возле стола главврача.

— Как всё прошло? — Степан Анатольевич с нескрываемым интересом уставился на меня, сдвинув очки на кончик носа.

— Ничего нового, господа. Она ничего не помнит. Только имя свое назвала — Настя, — небрежно ответил я, а следователь что-то начал писать у себя в блокноте.

— Как жаль, — искренне произнес врач.

— Что теперь её ждёт? — я задал вопрос, признавшись себе, что меня интересует её судьба не просто из чувства долга, а по-настоящему.

— Девушка уже практически здорова. Если не найдутся её родственники за неделю, то... Как ни хотелось бы мне этого делать, но выбора у меня нет, — врач замолчал. Молчал и следователь.

— Что? Что с ней будет-то? — прервал я затянувшуюся паузу, чем выдал свою заинтересованность в этом деле, хотя не желал её показывать.

— Её поместят в психиатрическую клинику. Ведь потеря памяти — это чисто психическое отклонение, — как можно мягче сообщил врач.

В психушку? Настю? Представив это хрупкое создание в смирительной рубашке и в комнате с мягкими стенами, сделалось страшно. За неё. Я не ради этого её спасал!

— Однако есть одна возможность избежать этого, — начал следователь. — Раз она помнит только вас, мы отпустим её с вами. Но готовы ли вы к такому бремени? Сможете ли опекать девушку до тех пор, пока она всё не вспомнит?

Готов ли я? Да я даже не знаю, что меня ждёт завтра! Как могу взять ответственность за её судьбу на себя? Ведь Настя не кошка... Но вопреки доводам разума, сердце диктовало совсем другой ответ.

Я смогу забрать эту странную, овеянную тайной, девушку. Но не раньше, чем через неделю. Устрою её в своей квартире, раз уж мне её разрешили оставить.

В голове начал созревать план. Даже придумал, как сделать Насте документы.

— Так как? — вопрос врача вывел из "глобального" мыслительного процесса.

— Неделя. Мне нужна неделя, чтоб подготовиться, — решительно ответил я. — И если никто не найдётся из её родственников, я заберу её.

Правильно... Сейчас не время для таких серьёзных поступков. Нужно подождать немного, пока клан успокоится и позволит мне немного свободно "дышать". Они не поймут меня, если узнают, что приютил "убогую", как они называли всех, кого я спасал по долгу службы.

— Надеюсь, вы понимаете, что это серьёзный шаг и хорошенько подумаете обо всём за это время, — Керышев снял очки и принялся протирать линзы салфеткой. — Ведь девушка не игрушка и отказаться от опеки над ней уже не сможете. Вернее не так. Вы сможете отказаться, но после этого она будет помещена в клинику для пациентов с умственными отклонениями, что, вероятнее всего, совсем нарушит психику Анастасии.

— Да. Я понимаю. Я знаю, что меня ждёт, если приму на себя заботу о ней, — уверенно кивнул в ответ. Ведь для себя я уже всё решил, как только вспомнил её полный надежды взгляд, которым она смотрела на меня перед моим уходом.

— Почему? Зачем вам это? — удивлённо произнёс врач. Неужели, он и следователь затеяли этот разговор, не надеясь, что я соглашусь?

Да, сейчас уже нет бескорыстной помощи, но... Я не могу оставить её так. Не смогу потом спокойно жить, зная, что не помог. Именно ей. А её глаза будут преследовать на протяжении всей жизни, упрекая. Ведь я — единственный ключик к её памяти.

— Я знаю, что поступлю правильно. Считаю себя ответственным за её жизнь, так как уже спас её однажды. Но я не могу её пока забрать. Очень многое сейчас зависит не от меня.

— Хорошо. У вас есть неделя, на исходе которой вам позвонят, — следователь захлопнул свою папку и встал. — Но мы надеемся, что её родственники или знакомые всё-таки найдутся.

По дороге из больницы я пытался понять, что же произошло. Ведь после разговора с Настей, не хотел с ней больше встречаться и... вопреки этому так поступил. Не погорячился ли я, согласившись стать её опекуном? Но как только в душе появлялась хоть капля сомнения, вновь вспоминались её глаза цвета серебра и я понимал, что всё сделал правильно. Нужно только продумать всё до мелочей, чтоб мои "родственники" ни о чём не узнали.

Возле дома меня ожидал "сюрприз". Ярко-красный спортивный "Порше", а в нём — моя мать.

— Очередную "убогую" проведывал? — как только я подошёл, вместо приветствия раздалось из открывшегося окна машины. Утончённая рука с красивым золотистым загаром сбросила пепел с тонкой сигареты на асфальт. — Садись, нужно поговорить, — не дожидаясь от меня ответа, сменила она тему.

Быть может, при других обстоятельствах, я бы и отказался от её предложения, но не сейчас. Поэтому молча обошёл "Порше" и покорно сел на пассажирское сиденье рядом с водительским.

Эл уже давно водит машину, но я всегда боялся с ней ездить. Настолько экстремального, непредсказуемого и неадекватного водителя никогда не встречал. Только на моей памяти она умудрилась разбить десять машин, причём восстановлению они не подлежали. А сколько к ним ещё добавилось за последние пять лет? Однако из любой аварии Эл всегда выходила без единой царапины благодаря нашей живучести. Ничего мифического. Для нас. А пресса каждый раз с удивлением наблюдала за этим явлением, приписывая Эллеоноре чуть ли не ангельские крылья. Эл — ангел. Ха! Уж кто-кто, а она на это звание ну никак не тянет.

Салон машины был отделан красной кожей, что воспринялось как само по себе разумеющееся. Мать всегда имела тягу ко всему кожаному. Из динамиков тихо лилась музыка, больше напоминающая реквием. Хруст кожи подо мной немного заглушил мелодию, и родительница одарила меня недовольным взглядом, глубоко затянулась, выпустила кольцами дым и выкинула сигарету на улицу. Затем закрыла все окна и заблокировала двери.

— Прокатимся? — с пляшущими чертями в глазах глянула на меня демоница и завела мотор. "Порше" взревел, как только ему дали газу и с визгом трущихся об асфальт шин рванул с места.

Эл едва касалась руля кончиками пальцев с длинными, накрашенными ярко-алым лаком ногтями. При этом она могла ещё и начать подкрашивать губы, практически не обращая внимания на то, что творится на дороге.

Мы гнали по шоссе со скоростью под двести километров в час, игнорируя красные сигналы светофора. Маленькое спортивное авто с диким рёвом обгоняло все машины, попадающие на пути.

Я трижды пожалел, что не пристегнулся. От скорости вдавило в кожаное кресло. Хотелось остановить Эл, но я не смел произнести и слова. Демоница играла в очередную игру по своим правилам, вмешиваться в которую не разрешалось никому. Ведь эта женщина прослыла самой жестокой в клане. Находясь на одном из высших рангов, она никому не прощала ошибок. Как её сыну, мне было позволено немного больше, чем другим членам "семьи", но и этому был предел. Её предел, границы которого знала только она.

"Порше" матери практически подъехал вплотную к маленькой машинке. Для манёвра на её объезд не оставалось ни времени, ни места. Нам неминуемо грозило столкновение, а ведь там, на заднем сиденье, был ребёнок. Моё терпенье лопнуло, как только представил себе кровавую картину ДТП. Не мешкая более ни доли секунды, я призвал силу и всё вокруг застыло.

— А я всё думала, насколько у тебя хватит выдержки, — с лёгкой иронией в голосе произнесла Эл.

Моя сила не подействовала на неё. На таких, как мы, вообще силы не действовали, только на окружающее нас пространство. Будь то живое или не живое.

— Так это была проверка? — зло обратился к ней и заглянул в её смеющиеся глаза. — И как?

— Меня устроит. Ты, конечно, мужества набрался за эти годы, но вот жалость к этим людишкам... — она выплюнула последнее слово. — Ничего, и это скоро пройдёт.

У меня не было желания слушать очередную проповедь о том, что люди лишь "расходный материал". Впервые я был настолько зол на её выходку, что едва не перешёл грань и не высказал всё, что думаю о родительнице, в особо грубой форме. Глубоко вздохнув, я на мгновение прикрыл глаза, чтоб успокоиться. Сейчас главное успеть предотвратить аварию. Ведь через три минуты время вновь начнёт свой бег, так как на более длительную его остановку сил у меня не хватает.

Проигнорировав монолог матери, я вышел из машины и отодвинул "Порше" на свободную полосу. Демоница молча с интересом за мной наблюдала из салона. Даже язвительного замечания или усмешки не отпустила.

— Ты хотела поговорить, так начинай, — едва сел на пассажирское сиденье, грубо обратился к родительнице, перейдя на "ты", чего себе не позволял никогда.

— Хм... У щенка появились зубки, — довольно мурлыкнула она, вновь начиная движение рёвом мотора и визгом колёс.

Через десять минут Эллеонора припарковалась возле небольшой кофейни. Похоже, здесь и будет проходить наш разговор. Мать закурила очередную длинную сигарету, и до меня донёсся запах клубники. Эл до жути любила всё красное, даже запах по цвету себе подбирала.

Нажав на брелок сигнализации, женщина взяла меня под руку, и мы вместе вошли в помещение. Быстрый взгляд охранника в нашу сторону и тут же на его лице появилось скучающее выражение. Понял, что мы не его клиенты. Даже курящая Эл в кафе для некурящих. Она могла позволить себе многое, но не всё.

Внутри было практически безлюдно. Только одна парочка примостилась в дальнем углу. Кафе оказалось довольно уютным. Его небольшой зал был выполнен в коричнево-бежевых тонах. Он вмещал в себя всего десять столиков, большинство из которых ожидали своих посетителей. Приглушенный свет и тонированные оконные стёкла создавали располагающую к общению обстановку. А вдоль стены протянулась барная стойка, от которой доносился приятный аромат горячего свежесваренного кофе. Раз уж Эл здесь его пьёт, значит, напиток и впрямь хорош.

Мы заняли столик у окна и заказали по чашечке кофе. Когда заказ подали, демоница вдохнула горький аромат, затушила о блюдце сигарету и с интересом вновь осмотрела меня с головы до куда могла дотянуться взглядом. Это означало, что меня только что "оценили" по-матерински.

Я тоже время не терял и сам попытался "оценить" женщину. Она была как всегда безупречна. От сложной причёски из непослушных ярко-рыжих волос, до неизменных красных туфель на высоченном каблуке. Одетая вся в красное, она была похожа на живой лепесток огня. Горячая, тёплая, для кого-то обжигающая, но всегда опасная.

Стараясь не замечать её пронизывающего взгляда, я отпил горячий напиток. Он неприятно обжёг горло, но я не подал вида, что что-то не так. При Эл нужно быть сильным. Это я понял ещё в детстве. Слабого она затопчет. Даже собственного сына.

— Итак, — демоница начала разговор и поставила чашечку с недопитым кофе на блюдце. — Я хочу, чтоб до конца сегодняшнего дня ты полностью перебрался в наш дом.

Эллеонора достала из миниатюрной сумочки, отделанной красными рубинами, пачку сигарет и, вытянув одну, подожгла её кончиком пальца.

Огненные демоны владели своей стихией на таком уровне, что могли войти в огонь и выйти абсолютно невредимыми, чем я частенько пользовался на службе МЧС. Такая уж у нас особенность.

— Что за срочность? Вроде срок до завтра был? Что изменит один день? — всё же я ловил себя на том, что любуюсь Эл. Она всё делала настолько отточено-профессионально и при этом ужасно эротично.

Выпустив несколько сизых колечек в потолок, она улыбнулась самой обворожительной улыбкой, вытащила длинную шпильку из причёски, позволяя непослушным волосам рассыпаться по плечам огненными язычками.

— Завтра к нам прибудет очень важный гость, и ты должен присутствовать на этой встрече, — Эл наклонилась ближе, открывая вид на своё декольте, которое свело с ума множество мужчин.

Тактику мать выбрала правильную, чтобы отвлечь от разумных мыслей, и она бы сработала, не будь я её сыном. Однако её поведение не показалось мне странным. Ведь в обязанности Эл было только родить меня, а уж воспитывали таких детей, как я, всеми силами клана. И не удивительно, что материнского инстинкта у моей родительницы нет. Для неё я, в первую очередь — мужчина, поэтому она и ведёт себя соответственно.

— И что это за важная персона, требующая моего присутствия? — совершенно спокойно спросил я.

Эл сморщилась, поняв, что её уловка не удалась.

— Считай, что это приказ главы клана. Как прибудешь в дом, сразу всё узнаешь, — она выпрямилась и допила кофе.

В это время у меня зазвонил сотовый. На его экране высветилось счастливое личико Юлии, которая выбрала не самый подходящий момент для звонка.

— Ах, да. Свою подстилку тоже приводи. Как же ты без неё-то? — не дожидаясь моей реакции на ядовитое высказывание, демоница кинула на стол тысячную купюру и комплект ключей от машины. — Вон та синенькая — твоя, — указала она ноготком на что-то за стеклом.

Я с интересом посмотрел в окно. Снаружи единственное, что было синего цвета — машина, припаркованная на противоположной стороне дороги на стоянке супермаркета. "Ягуар". Мечта всех богатых детишек. И, что скрывать, я не был исключением.

Рёв мотора вывел меня из состояния созерцания нового "коня" и ознаменовал, что Эл уже покинула заведение. В моей руке всё ещё трезвонил телефон. Похоже, что уже второй звонок и вновь от Юлии. Не успел я поднести трубку к уху, как услышал рассерженный крик девушки: