Западня

Спали они недолго, возможно, всего около часа. Проснувшись, подруги обнаружили, что уже с минуты на минуту может вернуться домой отец Наташи. Кожа у обеих подружек слегка зудела и немного чесалась под плотно прилипшей к ней резиной.

"И с этим не обманул Морфеус!" — хмыкнула Наташа, безуспешно пытаясь почесаться сквозь тугую резину платья. Девушки глянули друг на друга и, не сговариваясь, бросились в ванную комнату, чтобы там переодеться и умыться к приходу Наташиного родителя. Вот тогда-то они и обнаружили, что попались в умело расставленную для них Морфеусом западню. В красивую и упругую — резиновую западню. Этой западнёй для них неожиданно стали их собственные наряды! Оказалось, что платья из латекса, пока подруги спали, не прилипли, а намертво приклеились к их коже, став с ней единым целым. От них теперь, действительно, было не оторваться, как и обещал Морфеус в своём письме! Физически было не оторваться! Более того, выяснилось, что теперь невозможно подковырнуть ногтями даже краешек резины, фактически ставшей отныне неотделимой частью их тела, их второй кожей. Наверное, оттого, что платья приклеились к их телам, девочки и ощущали теперь этот зуд. Все попытки подружек отлепить резину от своего тела вызывали лишь острую боль, словно они пытались содрать с себя собственную кожу. Встав затем под душ, Наташа с Любой быстро убедились, что это тоже бессмысленное занятие. Ни горячая вода, ни мыло, ни шампуни — ничто не помогало отклеить платья от кожи ни на один миллиметр. Вода весело стекала по скользкой сверкающей резине, даже и не думая проникать под нее. Вот тут уже настоящий ужас охватил подружек.

"Сейчас заявится мой отец, и что он увидит? Почти голую дочь с такой же подругой, одетых в обтягивающие резиновые платьица самого развратного вида? Что он о нас после этого может подумать? И как теперь вообще объяснять родственникам, да и вообще всем окружающим, почему мы обе так странно одеты?" — Наташа находилась на грани истерики. Ей казалось, что теперь любой человек, увидевший их в этих обтягивающих резиновых нарядах, моментально догадается об недавних лесбийских забавах подружек. Платье казалось Наталье в этот момент равнозначным прилепленному у неё на лбу объявлению о том, что она сегодня стала лесбиянкой, при том объявлению, написанному крупными буквами. И снять ей с себя теперь это объявление было, похоже, невозможно!

"Ну, Морфеус! Ну, редиска! Это же надо такое устроить! Если я до тебя только доберусь...." — Наталья погрозила кулаком компьютеру. Она готова была сейчас голыми руками придушить "шутника".

"Да ладно тебе! Что твой отец подумает? То, что произошло у нас, про то и подумает! Только зачем ему всё это видеть-то? Это же не смертельно! Можно попытаться спрятать на какое-то время эту нашу резиновую "кожу" под обычной одеждой. Никто и не заметит ничего! Резина же тоненькая и подолы у платьиц короткие, их даже в джинсы можно убрать. А там, возможно, всё же получится изобрести способ стянуть с себя эту предательскую резину!" — Люба, как всегда, оказалась менее эмоциональна, и гораздо более рассудительна, чем подруга. Отчего-то у неё ужас от невозможности снять с тела резину платья вместо паники вызывал ощутимое сексуальное возбуждение. Если бы не возможное скорое возвращение Наташиного отца, Люба сейчас вообще охотней всего возобновила бы любовные игры с подругой. Успокаивая запаниковавшую Наталью, она сама уже деловито надевала поверх резины платья свою белую блузку. В её предложении был несомненный резон. Вместо того, чтобы бесцельно метаться по квартире и рвать на себе волосы, Наташа тоже поспешно стала рыться в залежах одежды в шкафу. Надеть свою обычную одежду прямо поверх обтянувшей их тела резины оказалось неплохой идеей. Впрочем, сразу выяснилось, что всю одежду поверх платьев не надеть, ведь приклеившиеся к ягодицам и ногам резиновые подолы не давали теперь возможности надеть колготки и трусики. Когда этот неприятный факт обнаружился, это снова испугало и без того пребывающую в ужасе от своего безвыходного положения Наташу. Но, одновременно, по непонятным для неё причинам, это обстоятельство ещё и как-то взбудоражило её. Без трусиков обеим подружкам ходить было непривычно, прохладный воздух при каждом движении щекотно овевал их маленькие девичьи киски, всё больше наэлектризовывая этим подруг. Да и невозможность снять эту страшно возбуждающую их своим неотвратимым пленом одежду по-прежнему волновала обеих девочек. В отличие от Натальи, Люба при том испытывала довольно смешанное чувство — её, разумеется, тоже переполнял ужас от невозможности снять с себя это розовое платье и, одновременно, она не хотела, чтобы заканчивалось это наслаждение от самого ощущения нежно сжимающей её тело гладкой упругой резины. Она с удивлением осознала, что вообще-то в глубине души ей совсем не хотелось бы расставаться с пленившей её тело в своих объятиях резиной в ближайшее время! Ей очень нравилось её вынужденное продолжение пребывания в этой резиновой коже! И сознание того, что платье не снять, вызывало у Любы приятное нарастающее щекотное ощущение в животе, постепенно заглушающее в ней последние крохи испуга. Но и к Наташе, напуганной гораздо более подруги, постепенно тоже стало снова возвращаться столь приятно ощущаемое всей её кожей, сладостное ощущение этого гладкого резинового объятия. Пленившего столь неожиданно её нежное юное тело так надёжно и надолго. И с каждой минутой это ощущение ей тоже становилось всё приятней и приятней, скоро ей уже снова казалось, что это не платье, а невидимый любовник бережно и нежно обнимает её всю. А следом за этим к ней вернулись и остальные ощущения, которые вызывал у неё новый наряд. По мере того, как проходил испуг, Наташа опять начала всё сильней ощущать себя всё той же роковой красавицей в неприступной и непроницаемой чёрной резине. И это ощущение вновь начинало всё сильней доставлять Наталье странное, почти болезненное наслаждение и снова вызвало у неё сладкое томление внутри. Отца всё не было, а вот возбуждение обеих подруг постепенно всё больше нарастало. И когда отец Наташи позвонил, сообщив, что опять задерживается, девочки ощутили явное облегчение. Они немедленно, не сговариваясь, дружно снова разделись. Опять оставшись только в своих сверкающих резиновых нарядах, они сразу обнялись и, даже не сговариваясь, немедленно прошли к дивану. Впрочем, в глаза они друг другу при этом почему-то смотреть пока стеснялись. По крайней мере, Наталья отчего-то отвела глаза в сторону, да и Люба потупила взор. Тем не менее, они незамедлительно стали на диване вновь легонько тереться грудью друг о друга, а потом, снова разгорячившись, перестали друг друга стесняться, и опять обнялись и слились в поцелуях. Их маленькие розовые бутончики между ножек опять набухли влагой и запульсировали в ожидании ласки. Люба уже привычно развернулась к ногам подруги и скользнула по чёрной резине её платья вниз. Там она сразу с наслаждением слизнула язычком горячую влагу, сочащуюся из Наташиной киски и, ощутив ответную ласку на своём клиторе, тихо застонала в наслаждении. На этот раз девушки ласкали друг друга уже более умело, и смогли растянуть взаимное наслаждение на более долгое время. Наконец, новый взаимный оргазм вернул их все же к реальности. Конечно, они убедились, что платья почти не были видны из-под обычной одежды. Но, резина под одеждой при каждом движении еще и предательски скрипела и похрустывала, как свежевыпавший снежок, казалось, эти звуки будут слышать все вокруг и сразу догадаются об их резиновом происхождении. Подругам казалось, что из-за этого всем сразу станет известно о резине, скрытой под одеждой на их телах. А следом все вокруг сразу догадаются и о лесбийских играх подружек! Подобные умственные построения казались в данный момент девочкам совершенно логичными. По крайней мере, Наташе и Любе вся подобная роковая цепочка, неумолимо их разоблачающая, казалась естественно проистекающей из услышанного окружающими людьми попискивания и хруста резины под их верхней одеждой. Нужно было срочно что-то с этим делать. Наташа в задумчивости машинально подошла к компьютеру и зашла в чат. И сразу обнаружила там Морфеуса.

-"Ну что, прилипли? Я же вам честно писал, что вам от платьев будет не оторваться!"

-"Изверг, ты чего с нами сделал? Нам что, так и ходить теперь в этих презервативах всю оставшуюся жизнь? Как нам теперь их с себя снять — эти твои резиновые платья?"

-"Фу, зачем так грубо? Разве вы не красиво выглядите в этих платьях? Платья эти теперь не мои, а ваши. И не резиновые они, а латексные. И никак вам их с себя не снять! Я ведь вам всё открытым текстом писал! И не надо на меня напраслину возводить, ничего я с вами не делал. Меня с вами даже рядом не было. Вы сами себя в латекс запаковали. И клеем сами его намазали! И ещё дождались, пока клей высохнет! Разве не так?"

Впрочем, это всё и без Морфеуса было ясно. Только теперь девочки, наконец, узнали от него, что спрей, которым они так тщательно обработали платья изнутри, это никакая не смазка. Они узнали, что это новейший медицинский клей для заклеивания порезов и приклеивания донорской кожи при ожогах. Если бы они не поленились, и сразу прочитали и перевели текст на баллончике, могли бы узнать об этом заранее.

"Говорила мне мама, учи лучше английский язык!" — буркнула Люба.

Морфеус с удовольствием сообщил подругам, что этот клей после высыхания невозможно ничем растворить, но зато через неделю он сам собой рассосется и, тогда платья легко снимутся.

-"Бросьте, не обижайтесь на мою небольшую новогоднюю шуточку!". "Ничего себе шуточка!" — невольно пробормотала Наташа — "Вот мой папа и моя мама её оценят-то, ежели узнают!"

-"Я вам сразу написал, что неделю меня вспоминать будете! Я был прав? А теперь, пока латекс приклеен и не снимается, советую вам веселиться и не расстраиваться по таким пустякам. Как новый год встретите, таким он весь у вас и будет!"

-"Это что же, получается, мы весь год теперь в резине будем ходить?" — невольно подумала Наталья, прочитав эти строки. "Хотя, — ещё немного подумав, решила она — возможно, это не так уж и страшно". Наташе уже определённо нравилось ощущать на своём теле гладкий нежный латекс. Про Любу и вовсе не стоило говорить, та просто тихо млела в своём розовом платьице.

-"Знаете что, морковки резиновые? Вы только не режьте латекс, это вам ничего не даст, только ещё поранитесь нечаянно и платья испортите. А вот если платья в целости через неделю снимете, я вам ещё по одному латексному наряду подарю. Притом, вы сами выберете себе любые — из моей коллекции. И на сей раз, они будут без всякого клея, честное слово! Ладно, до связи!" — Морфеус, как обычно, внезапно покинул чат.

Платье из латекса Наташе, несмотря на возникшие проблемы, а может как раз благодаря их наличию, нравилось всё больше, а Люба и вовсе от объятий латекса в блаженном трансе пребывала, так что получить по одному платью навыбор показалось подругам очень неплохой идеей. Да и надетые сию минуту на них им останутся. Итого, по два платья за неделю, проведённую в латексе. Вполне справедливо, если подумать. То, что резина приклеилась к их коже не на всю жизнь, как с перепуга думали поначалу подруги, а всего на неделю, тоже утешало.

"Ну что такое неделя по сравнению со всей жизнью? Так, пустяк, мгновенье!" — с деланным весельем заметила Наталья.

"Ага! Только как провести неделю в резиновом платье, чтобы вокруг тебя никто этого не заметил? Скрипит этот латекс при каждом движении, как не знаю что! Да и жарко в этой самой резине, притом уже сейчас, после пары часов её ношения! Ты хоть представляешь, Натаха, что будет дальше?" — возразила Люба. Сама-то она уже более-менее отчётливо себе представляла, каково им будет дальше, в этом она уже имела некоторый опыт, полученный ею в давешние две ночи, проведённые завернувшись медицинскую резиновую клеёнку. И Люба прекрасно понимала, что даже целая ночь, проведённая в резине, из которой можно при большом желании выбраться в любую секунду, это всё же совсем не то, что целая неделя в платье из латекса, которое невозможно снять даже при всём своём желании. От одной мысли об этом ей становилось жутковато. Но как раз именно эта жуть сразу и отзывалась сладким щекочущим холодком в животе у Любы.

"Ладно, платья скрывают не всё тело, так что есть надежда, что выдержать неделю заключения в латексе будет не слишком мучительно. И потом, Морфеус говорил, что латекс немного пропускает воздух!" — успокоила себя мысленно Люба. Впрочем, если вдуматься, выбора у девушек всё равно ведь не было, им оставалось в любом случае только терпеть, поскольку латекс приклеился к их коже насмерть, и подруги в этом уже убедились. Надо было ещё суметь замаскировать резиновую поверхность на теле так, чтобы её не было заметно даже с близкого расстояния. Наташа ещё немного покопалась в своём шкафу с одеждой, прикидывая на себя то одно, то другое и, наконец, подобрав себе самый подходящий наряд, надела поверх своего резинового платья толстый свитер с высоким воротом и длинную черную кожаную юбку-годэ. Идея с юбкой из кожи оказалась особенно удачной, теперь скрип и шуршание резины, если не вслушиваться, можно было принять за звуки, издаваемые юбкой. Правда, покрытое резиной тело, стало непривычно скользким, и свитер, одетый навыпуск, при наклоне легко соскальзывал по гладкой резине платья к голове, обнажая Наташину затянутую черным латексом талию. Так что теперь Наташа опасалась резко наклоняться. Да ещё юбка всё время норовила сбиться набок, скользя по гладкой резине на бёдрах и талии.

"Ладно, сойдёт! Думаю, эта маскировка на первое время сгодится, если не маячить всё время перед родителями и не скрипеть этой резиной у них над самым ухом!" — сказала Наташа, осторожно покрутившись немного перед зеркалом. Подумав ещё немного, она поверх свитера затянула на талии широкий кожаный пояс.

"Во, теперь полный порядок!" — Наталья несколько раз резко крутанулась у зеркала и снова пару раз наклонилась. Действительно, свитер теперь не соскальзывал, юбка тоже оставалась более-менее на месте, и можно было почти не опасаться, что кто-нибудь нечаянно заметит обтягивающую её тело чёрную резину.

"А мне-то чего делать?" — Люба задумчиво обозревала свою одежду, в которой она пришла к подруге. Люба совершенно не представляла теперь, как ей всё это надеть.

"Надевай как-нибудь то, в чём пришла, и беги скорее домой, пока твои родители не пришли! Там придумаешь чего-нибудь!" — Наташа была совершенно уверена, что у подруги тоже найдётся что-то в гардеробе, подходящее для маскировки. У той такой твёрдой уверенности не было, но просить вещи у Натальи она стеснялась. Немного помучившись, Люба всё же надела, как смогла, свою одежду поверх пленённого резиной тела и помчалась домой, надеясь успеть до прихода родителей, собиравшихся после работы зайти к друзьям в гости. По опыту Люба знала, что в таких случаях родителей раньше часа ночи можно не ждать, но рисковать не хотелось, и она спешила. К счастью, подол ее розового платья был короткий и эластичный. Она смогла натянуть на себя джинсы, в которых пришла, хотя идти в них по улице оказалось не очень удобно из-за натянувшейся резины подола. Дома к Любиному облегчению, действительно никого ещё не было. Она спешно скрылась в свою комнатку и разделась. Помимо сопровождавшего каждое ее движение и казавшегося Любаше оглушительным, скрипа и шороха резины, яркое розовое платье явственно просвечивало через надетую на ней тонкую белую блузку, а проходящий вокруг шеи ремешок и вовсе предательски выглядывал из-под воротничка. К счастью у Любы тоже имелась теперь юбка из кожи, купленная на днях в сэконд-хэнде, в ней теперь и предстояло ходить всю неделю, чтобы тоже хоть немного маскировать издаваемый резиной шум. Впрочем, Люба в ближайшие дни большую часть времени рассчитывала находиться у подруги, тем паче, что у той родители улетали отдыхать за границу на все праздники. Тонкий плотный свитер-"бадлон" с высоким воротом довершил наряд, надежно спрятав под собой, и резиновый ремешок на ее шее и ярко-розовую резину платья, туго охватившую небольшой Любин бюст. Она ещё раз оглядела себя в зеркале и, удовлетворённая своим видом, легла на диван у телевизора. И даже попыталась его смотреть. Однако смотреть телевизионные передачи в этот вечер, по понятным причинам, у Любы получалось плохо. Её тело по-прежнему ощущало на себе спрятанную под одеждой резину платья, нежно стянувшую своей влажной поверхностью кожу, и это само по себе уже невольно будоражило и волновало девочку, ей сладостно было ощущать свой стан в упругом плену гладкой резины. К тому же у неё под юбкой при малейшем движении возникал лёгкий ветерок, всякий раз легонько овевая своим прохладным дуновением её обнажённую влажную киску, словно напоминая ей этим о сегодняшних любовных утехах с подругой. Да и свитер, скользя при малейшем движении по гладкому латексу, щекотал туго обтянутую резиновой пленкой грудь. Люба невольно всё время ёрзала и изгибалась, лёжа на диване напротив телевизора, чтобы усилить удовольствие, получаемое от стягивающего кожу латекса и прикосновения сквозь него одежды. Она поминутно просовывала руку под свитер и поглаживала своё затянутое в скользкий латекс тело. Похрустывание складочек платья, возникающих на резине при малейших изгибах тела, ей были очень приятны, тоже ежесекундно напоминая, что это именно платье из латекса, а не что-то другое, нежно сжимает своими влажными объятиями её кожу. Наконец она поняла, что больше не в силах выносить в бездействии получаемое ею наслаждение от стесняющей тело резины и, пройдя в ванну, скинула там с себя одежду, оставшись лишь в своей новой резиновой "коже". Она пошла туда из-за зеркала, уж больно хотелось снова посмотреть на себя. Люба уже и так была возбуждена, а вид собственной фигуры, гладко обтянутой блестящим розовым латексом, ещё более взбудоражил девочку. Едва увидев своё отражение в висящем в ванной большом зеркале, Люба ощутила новую щекочущую волну у себя в животе. Её киска моментально стала совершенно горячей и влажной. Люба, не спеша и с наслаждением, дополнила нынешний наряд своими любимыми розовыми резиновыми перчатками, которые не забыла захватить с собою из своей комнатки. Её возбуждение при этом возросло ещё больше. Затем девочка стала с медленно гладить свои обтянутые скользким латексом ягодицы, потом живот и грудь. Её руки в перчатках легко, как намыленные, заскользили по гладкой поверхности платья. Соски опять явственно проступили сквозь тонкую резину, словно приглашая их потрогать. Приглашение это было немедля с энтузиазмом принято их обладательницей. Все больше распаляясь, Люба ласкала свое тело сквозь тонкую резиновую пленку, легко представляя себе теперь, что это уже не собственные руки ласкают её тело, а Наташины. Она вспоминала затянутое в блестящий чёрный латекс гибкое сильное тело подруги, и от одного только этого воспоминания сразу же сладко сосало в животе. Наконец рука Любы почти непроизвольно соскользнула под подол и сразу оказалась там между слегка раздвинутых ног, затеребив все больше выступающий между нежных розовых губ ее киски давно набухший бугорок клитора. Едва коснувшись его своими гладкими резиновыми пальчиками, девочка сразу же невольно сладко застонала. Она продолжала теребить и ласкать свой клитор все быстрее и стонать всё слаще, и так до тех пор, пока не разрядилась очередным, уже третьим за этот день оргазмом. Люба теперь окончательно осознала, что ощущать на своем теле слегка стягивающую кожу прохладную шелковистую резину, чуять ее запах, слышать легкое похрустывание мелких складочек и морщинок, возникающих при любом движении, является для нее уже само по себе наслаждением. Всё это всегда будет ассоциироваться теперь с первыми в ее жизни оргазмами и первым опытом женской любви. А ещё поняла, что любит Наташу, любит уже не только как подругу, но и как любовницу. Но, Люба была в этот вечер не одинока в своих ощущениях, испытываемых ею от ношения латекса на теле. Если бы она в этот момент заглянула в комнату Наташи, то увидела бы содрогающуюся в оргазме подружку, также ласкающую свое юное тело сквозь гладкий упругий латекс. В Наташином сознании первые оргазмы после сегодняшних забав с подругой тоже неразрывно соединились с ощущениями, которые дарил ей нежно охватывающий тело латекс. Ощущение от находящегося в упругом резиновом плену тела всё больше ей нравилось. А коль снять латекс не представлялось возможным, Наталья тоже, как и Люба, постоянно ощущала его нежное давление на кожу и так же, как подруга, поневоле медленно в нем "закипала", пока не достигла точки, после которой уже не могла не начать ласкать свое тело. И она занялась этим, не испытывая ни малейшего смущения. Тем более что ей хотелось убедиться, что она теперь всё правильно поняла, и ныне при мастурбации её не ожидает неудача, как в тот первый раз. Поначалу Наташа стала легонько поглаживать слегка похрустывающую под её пальцами резину на животе и талии, потом почти непреднамеренно коснулась затвердевших сосков и сразу вздрогнула от пронзившей её волны острого наслаждения. Невольно захотелось повторить прикосновение, чтобы испытать такое ощущение ещё раз. Она убедилась, что это наслаждение от прикосновения сквозь тонкую резину платья к соскам ей хочется испытывать без конца. Некоторое время Наташа играла своей туго затянутой в чёрную резину грудью, незаметно для себя всё более возбуждаясь при этом. Скоро она поняла, что ей стало этого уже мало, её киска просто истекала горячей влагой смазки. Наташа робко коснулась её рукой. На сей раз, ощущение оказалось совсем не таким, как при первом неудачном опыте, когда она пыталась себя ласкать пару недель назад. Теперь Наташа испытала от своего прикосновения острое наслаждение, вероятно, такое же, что испытывали те девицы с фотографий в интернете. И собственные ощущения Наташе понравились, это было несомненно! Она стала уже смелее ласкать свою крошечную киску, не оставляя своим вниманием при этом и грудь. Дыхание девушки понемногу стало частым и прерывистым, затем Наташа начала и вовсе легонько постанывать от наслаждения. Лишь последовавший вскоре оргазм дал ей облегчение от накопившегося напряжения. Хотя, как потом выяснилось, ненадолго.