| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— А мы будем жарить рыбу! — восхитился Четвертушка, вызвав у белого болезненный спазм.
— Нет. Фигурально выражаясь, рыба будет гадить деньгами. Готовый продукт должен получиться достаточно крупным, чтобы отделить его от воды в простом циклоне. В нижней строчке — производительность бактерий, червя, моллюсков и рыбы, необходимая для того, чтобы цепочка стала рентабельной.
Йохан что-то напряженно обдумывал, даже глаза прикрыл от усердия.
— Слушаю возражения.
Того, кто вздумает смеяться, выгоню из дома прямо сейчас, на ночь глядя
— Ну, если не считать того, что червь в качестве исходного существа несколько нерационален...
— Это — мелочи! По делу говори.
Я терпеливо ждал, когда до Йохана дойдет маленькая, неочевидная с первого взгляда тонкость. Белый поводил в воздухе руками.
— Что-то тут не вяжется, но что...
— Энергетический баланс, — снисходительно подсказал я, — червей придется подкармливать, чтобы лучше грызли. Ну, там, навоз в воду кидать, жмыхи или еще дрянь какую-нибудь в качестве топлива...
Все, этот белый кончился. Я знал, что ему свойственна задумчивость, но не представлял до какой степени — Йохан просто отключился от реальности, полностью ушел в себя. Можно сказать, дальше обсуждение проходило в его отсутствие.
— Думаю, тебе удалось сказать что-то оригинальное, — усмехнулся Полак. — Хотя я не верю, что никому не приходило в голову использовать для добычи минералов целую экосистему. Как ты предполагаешь отделять пустую породу и осуществлять водообмен? Что делать со сложными по составу рудами?
— Без понятия! — легко признался я. — Будем решать вопросы по мере поступления. Ты мне лучше скажи, он-то с задачей справится?
Полак снисходительно улыбнулся.
— У него, между прочим, звание магистра по природной маги.
Офигеть! У меня в доме живет целый магистр, а я ничего об этом не знаю. Говорят, что вместо Печати мага им выдают шикарный именной перстень с личным гербом. Интересно, где он его прячет?
Тут Йохан встал и вышел, чудом разминувшись с дверным косяком. Полак поспешил следом.
— Когда что-нибудь выяснится, я дам знать! — донесся его голос уже со двора.
— Не вздумай трепаться, — пригрозил я Четвертушке, — шею сверну.
— Буду нем, как могила! — принялся божиться Рон.
Ну, насчет немоты покойников я мог бы поспорить, но придираться к словам не стал.
С того дня Йохан практически поселился в своей лаборатории, и на попытки выманить его оттуда отвечал нехарактерно матерно. Полак, по-видимому, считал такое поведение нормальным и едва ли не силой выводил белого для еды и сна. Мне тоже было чем заняться — все полки в гараже были забиты големом, устройство которого я категорически не понимал. Брайен вышел из карантина и НЗАМИПС оставил меня в покое, только на работу приходилось регулярно ездить. За суетой как-то забылось, что на мою жизнь покушались, а ведь у черных принято за такие шутки жестоко мстить! Причем, месть должна была быть предельно адресной и невероятно жестокой (я слышал массу историй на эту тему — краухардский фольклор). К счастью, кроме меня в деле участвовало пятеро очень серьезных господ, и они наверняка не теряли времени даром, если повезет, можно будет без лишних усилий подключиться сразу к расправе. Уж тут-то я себя покажу! Очевидно, будущим жертвам вселенской справедливости тоже что-то такое приходило в голову, и они решили действовать превентивно. Укокошить нас им не позволили, оставалось только помириться.
Гости выбрали то редкое утро, когда я был дома и один (Йохан — не в счет). У Рона был какой-то аврал с хлопководами, Полак поехал на почту, а у меня инспекционная поездка была назначена на вторую половину дня (люблю такую работу!). Амулеты сигнализировали о появлении автомобиля, но прошло полчаса, а в дверь никто не стучал, да и зомби вел себя спокойно. Я вышел посмотреть.
Они стояли за воротами и терпеливо ждали разрешения войти. Похвальная учтивость! Причем, поначалу создавалось впечатление, что визитер только один Я не стал спускаться с крыльца, просто помахал рукой, и во двор протиснулась самая странная парочка, какую мне довелось видеть. Тонкий и толстый: парень моего возраста, тощий как жердь (не вешалка, а именно жердь) и с ним — натуральный карлик (его за воротами даже видно не было). Оба были одеты в деловые костюмы, которые смотрелись на них откровенно нелепо, вблизи стало видно, что уши у тощего отчаянно топырятся (один в один как у мартышки) и буйная шевелюра не в состоянии скрыть этот прискорбный факт. А уж выражения лиц... Такой счастливый дебилизм я встречал только у служащих министерства в Хо-Карге (и то не у всех).
Если это — коммивояжеры, то продавать они могут только билеты в цирк.
Чтобы узнать, почем нынче клоуны, нужно было, как минимум, с ними поговорить, но не дойдя до крыльца дюжины шагов, гости начали кланяться, как са-ориотские болванчики, и скорбными голосами выкрикивать всяческий бред.
— Мы просим прощения, мистер Тангор!
— Прискорбный случай.
— Мы сожалеем.
— Виноваты!
— Молим о снисхождении...
Так они и пели хором, пока терпение у меня не кончилось. Не то, чтобы мне не нравилось такое отношение, просто я люблю определенность во всем.
— В чем виноваты?
Гости переглянулись, и карлик решился:
— Сломали шахту, — пискнул он.
Тощий отчаянно закивал, от чего волосы у него сбились патлами, и стало видно, что уши шевелятся.
Ни фига ж себе "прискорбный случай" — два человека убиты, один — сгинул (никаких следов бедняги Нестора так и не нашли), а черный маг серьезно пострадал!
— Конкретно — вы? — на всякий случай уточнил я. Потому что способность к речи сохранится у них не на долго.
Они замотали головами, причем один в смысле — да, а другой в смысле — нет.
— Друзья.
— Сослуживцы.
— Соратники!
— Братья Салема, — на мое лицо сама собой заползла зловещая ухмылка. Надо же, обед пришел сам!
Неприятные воспоминания быстро исчезают у черных из памяти, но это только если их нельзя отнести на чей-нибудь счет. Пока недруги оставались безликой абстракцией, мои претензии к ним носили немного теоретический характер, а вот конкретных виновных можно было избить...
Я смерил свирепым взглядом будущих инвалидов.
Патлатый выглядел совсем как Бандит, опять нассавший в тапки (и эти его уши!), а драка с карликом претила мне чисто эстетически. Умом я понимал, что взрыв и убийства организовывали другие, гораздо более представительные дяди, но дело было сделано: образ зловещих Братьев Салема в моем сознании навсегда соединился с видом потешной парочки, похожей на ожившую карикатуру. Пренебрежительное отношение и последовательная месть плохо сочетаются, понимаете?
— Мы компенсируем? — с надеждой предложил патлатый.
— Возместим ущерб.
— Оплатим издержки!
— Стоп! — у меня возникло ощущение, что теперь они будут не только петь, но еще и спляшут. — Вира?
— Да!!!
В принципе, такой вариант традиции не противоречил. Но что у них есть такого, чего нет у меня? Я сходил в дом за своим дневником и принялся шуршать страницами. Увидев в моих руках записную книжку, гости заметно погрустнели. Да, вот такие мы, черные маги, не злопамятные. Приходится все записывать...
— Вот, — я нашел нужную тему. — Согласен на аутентичную кость из Города Бекмарка!
Гости испугано сжались. Что такое? Я ведь не кровь младенцев прошу!
— С этим ничего не получится, — глупо хихикнул тощий, поймал мой мрачный взгляд и струхнул уже по-настоящему (хорошо, если не обделался).
— Это не по нашей воле! — зачастил карлик. — Останки хранились в запаснике музея естествознания, без особых мер, даже без заклятий...
Ну, конечно! Это же не артефакты, кому они нужны. Значит, кому-то пригодились.
— Сперли?
— Да, — севшим голосом подтвердил тощий.
Хорошо хоть так, если бы кости похоронили по каким-нибудь дебильным этическим мотивам, кое-кто этого бы не пережил. Ждать, когда наковыряют новых? Если я не ошибаюсь, место тех раскопок даже не в Ингернике находится.
— Другой вариант: то же из Кейптауэра.
Глазки у коротышки забегали.
— Это мы можем, — он поднял голову, на секунду встретившись со мной взглядом, и тут же снова уткнулся в землю, — но поскольку вопрос вашего привлечения к ритуалу в Кейптауэре — дело почти решенное, подобный откуп скоро может показаться вам...
— Надувательством! — закончил тощий за него.
И почему же я все узнаю в последнюю очередь? Надо с этим что-то делать.
Настроения скандалить не было, но отпустить их без виры означало потерять уважение, а для черного мага такая потеря может очень плохо кончиться (особенно, когда в дело замешаны "чистильщики"). Я сунул дневник подмышку и глубоко задумался. Пожалуй, есть одна ерундовина, которая им по плечу...
— Последнее предложение. Соберете мне всю (имейте в виду, действительно всю!) доступную информацию о моем отце.
Они немного растерялись.
— А родственников расспросить не судьба? — осторожно уточнил тощий.
Нет, сейчас кто-то точно останется без зубов!!! И без ушей. Кажется, последнее намерение ясно отразилось на моем лице, потому что тощий побледнел и попытался спрятаться за своим менее рослым компаньоном.
— Мы сделаем, мистер Тангор! — мячиком запрыгал карлик. — Не сомневайтесь. Дайте нам только месяц. Месяц!
— Даю, — великодушно разрешил я.
И они мгновенно испарились, сохранив свои зубы при себе. Вы когда-нибудь видели, как карлики бегают?
Я постарался взять себя в руки.
Родственников ему подавай! У меня не было желания объяснять каждому встречному поперечному, что мои родичи мне врут, причем, врут бездарно. Это так унизительно!
Ну, пробовал я говорить с матерью об отце, и услышал красивою историю о благородном (!) сотруднике "надзора", погибшем при исполнении. Два года назад такая сказка прошла бы на ура, а теперь тень Мессины Фаулер уверенно опознавала признаки лукавства — убегающий в сторону взгляд, суетливые движения руками, неуместную в данной теме улыбку — если бы она при этом еще и теребила платок, картина была бы завершена. Да и без помощи покойницы сюжет смотрелся дико. Нет, поймите правильно, в жизни всегда есть место мелодраме, но не в НЗАМИПС — потом объяснительные записки писать замучаешься (я ведь, кажется, не рассказывал семье о своей второй работе?). А тут еще и Хемалис... Один к одному.
Наверное, мое молчание становилось красноречивым.
— Ты что-нибудь о нем слышал? — забеспокоилась моя родительница.
Ох, мама, о совпадении показаний надо было заботиться заранее!
— Нет, я просто так спросил.
Она пристально посмотрела на меня. То ли мои способности к вранью за последние два года улучшились, то ли общение с белыми ее окончательно испортило — раньше мне не удалось бы провести ее так легко. Мама расслабилась и защебетала о чем-то несущественном. Я не настаивал — все равно бессмысленный разговор. Понять, в чем именно она лукавит, у меня не получится, проще начать собирать сведения с нуля, чтобы избежать предвзятого отношения. Чуял ведь — надо шефа Харлика навестить! Да когда тут вырвешься?
Я сделал запись в дневник, и тема пошла в работу. Теперь остановить мое желание все знать не могли никакие Силы, люди или проявления стихий.
Глава 72
Цирк приехал!
Под лихой, бравурный марш по дороге пылила колонна расписных фургонов, влекомых громадными меланхоличными битюгами. Величественно шагали слоны, тигры в открытой клетке прижимались к решеткам полосатыми мордами, дирижер на платформе с оркестром так лихо размахивал своим жезлом, что было совершенно непонятно, помогает он музыкантам или наоборот. Впереди, в ярко-желтом автомобиле с отрытым верхом ехал хозяин (а скорее — вождь) толпы неунывающих актеров, при виде местных жителей, со всех сторон высыпающих к дроге, он вставал, приподнимал черный лакированный цилиндр и шевелил набриолиненными усами.
Нет, Ларкес не собирался покупать целую труппу, ему достаточно было знать кое-что про прошлое определенных людей и уметь делать намеки, а связать события двадцатилетней давности и солидного маэстро Бальзамо не смогли бы никакие Искусники.
Кому в голову пришла идея, что цирковых зверей угнетают? Однажды ночью "благородные борцы" открыли клетки, да еще и подожгли ненавистную "тюрьму животных". Мелкая живность, спрятавшаяся по углам, сгорела сразу. Огонь быстро перекинулся на деревянные фургоны, в узких проходах метались полуодетые люди, визжащие от страха лошади и звезды манежа, четыре огромных каштадарских льва. Одного растоптали напуганные запахом хищника слоны, двух застрелили подоспевшие полицейские, и лишь один достаточно доверял людям, чтобы позволить загнать себя в чудом уцелевший фургончик, но тоже не спасся — сердце огромной кошки не выдержало испытаний (львы, они такие). Через два дня труппа покидала город, оставив на главной площади — не разобранные руины, а на кладбище для бедняков — восемь скромных обелисков.
Зато теперь ни один фургон цирка Бальзамо даже теоретически не мог гореть!
Воинственно топорщились набриолиненные усы, гремела музыка, выпрыгивали из фургонов жонглеры и акробаты, кидали в воздух факелы и шли колесом. Город, последние два года живший как-нибудь, просыпался и ежился от порывов цветного ветра.
Дэрик рассматривал шумный карнавал с тихим раздражением. Теперь его внимания требовали почти две сотни человек, а ресурсы не бесконечны.
"Ничего, — утешал себя он, — циркачи уедут через неделю, а любой задержавшийся будет в городе как бельмо на глазу"
Реальность, естественно, не пожелала идти навстречу человеку — цирк задержался в городе на две недели (слишком уж хорошие были сборы), а когда пестрые фургоны снова двинулись в путь, с ними уезжали старая дева лет пятидесяти, тихо доживавшая свой век без подруг и родни, и кладбищенский сторож — заика и пьяница, иметь дело с которым считали зазорным даже городские попрошайки.
Но город не заметил потери — в Септонвиле поселились допельгангеры.
— Тебе хорошо, — бормотал помятый детина без следов заикания, — ходи, цветочки нюхай. А со мной все пытаются расплатиться самогоном! Я скоро и вправду алкоголиком стану.
— Амулет не работает? — поинтересовалась сидевшая напротив леди "синий чулок", хитро блеснув молодыми глазами.
— Работает. Но каждый раз такое чувство, что пью кошачью мочу.
Мнимая горожанка усмехнулась и продолжила обновлять грим, призванный превратить молодого, полного сил мужчину в опустившегося пьяницу. Баночки с пудрой и краской, парики и цветные карандаши были беззаботно раскиданы по столу: сторожка при кладбище — это такое место, куда в семь утра не могут нагрянуть посторонние.
Мастеров превращений Ларкес одолжил у армейской разведки, которую происшествие в Арангене, мягко говоря, не порадовало. Старшей в группе была Лаванда Килозо, уникальная в своем роде белая, обожающая рискованные предприятия. Волшебница с лицом семнадцатилетней девушки недавно разменяла пятый десяток лет, но по характеру осталась неугомонным подростком. Она врала, как дышала, могла перевоплотиться в любого человека даже без помощи магии, а с применением ворожбы сходство становилось просто пугающим. Противовесом легкомысленности мисс Лаванды служил ее напарник, Пит Брено — человек без капли Силы, зато обладающий фотографической памятью и редкой способностью передразнивать голоса (а заодно и возможностью поддержать белую грубой силой). Приказ переключиться на борьбу с внутренним врагом напарники восприняли с пониманием — в чем-то нынешнее дело было даже опаснее, чем миссия на острова.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
