Шабаш воронов

— Родством со Слизерином старый Марволо гордился больше всего, — заметила Вальбурга, проведя пальцами по поверхности медальона. — Он бы никогда не продал его, даже если бы умирал с голода.

— Хозяин лавки сказал, что выкупил 'безделушку' у какой-то женщины за десять галлеонов, — на этой фразе скривилась даже Дорея. Заплатить за известный артефакт такую цену мог либо идиот, не знающий историю магии, либо законченный ублюдок. — Он уверен, что женщина была на сносях, причем, на весьма позднем сроке. Это случилось несколько месяцев назад.

— Мы можем попробовать отыскать ее по остаточной магии? — поинтересовалась Вальбурга, на что получила кивок со стороны Карлуса. — Меропа, идиотка, что ж ты не обратилась ни к кому за помощью... Что-то мне подсказывает, что двумя стаканами огневиски не обойтись. Помнится, подвалы дедушки Сигнуса никогда не пустовали. Кричер! Тащи в гостиную вина поприличнее!

* * *

Сигнус Блэк, заканчивавший Хогвартс в этом году, ничем не отличался от других студентов седьмого курса. У него не было времени на сплетни и посиделки, большую часть времени он проводил в библиотеке, раз за разом ловя себя на мысли, что забыл абсолютно все, чему его учили все эти годы. Сегодня жертвой мозгового штурма и непростительной, как для одного из лучших учеников школы, зубрежки стал учебник трансфигурации. Положа руку на сердце, Сигнус мог поклясться, что не было предмета ни для кого из слизеринцев хуже того, что преподавал Дамблдор. Сигнусу, как впрочем и любому представителю змеиного дома, была непонятна подобная острая ненависть. Нет, разумеется он понимал, что у Дамблдора, пропагандирующего всеобщее равенство и прогрессивные взгляды, было что предъявить ученикам, происходившим из старинных чистокровных семейств. Тем, чьи матери, тетки, сестры, будущие жены входили в Шабаш, куда с глупым упорством рвался он сам, очевидно, полагая себя вторым Мерлином. Преподаватель трансфигурации не слушал и не желал слушать доводов мудрых волшебников, пытавшихся донести до него простую мысль: даже мужчинам из рода Блэк, который являлся основой Шабаша, вход туда был закрыт. Он продолжал трясти бородой, размахивать мантией, уподобляясь разноцветному павлину, и обвинял всех вокруг в предвзятости и закоснелости. Наживая тем самым врагов даже среди самых лояльных семейств, вроде Поттеров, Гринграссов и Пруэттов.

Но чего Сигнус не понимал, так это того, насколько идиотом нужно быть, чтобы продвигать свою позицию путем унижения всех без исключения студентов Слизерина. Не раз и не два на своих уроках он пытался выставить неграмотным зазнайкой очередного чистокровного ученика из тех, чьи семьи были лояльны Шабашу. Причем, чаще всего делал это в присутствии гриффиндорцев, среди которых магглорожденных и полукровок было больше всего. Грязнокровки зазнавались, мнили себя великими магами и лезли под палочки всем без исключения слизеринцам и большинству рейвенкловцев. За что, разумеется получали парочкой фамильных проклятий, бежали в Больничное крыло к старому Ланселоту Пруэтту, от которого огребали еще раз, для профилактики. Потом со Слизерина летели баллы, и внутришкольная война уходила на новый виток.

— Никогда еще так сильно не мечтал закончить эту Мордредову школу, — проговорил Сигнус, обращаясь к подошедшему и отчего-то мрачному Ориону.

— К дементорам школу, — согласился тот и протянул очередной выпуск 'Ежедневного пророка'. — На вот, почитай.

— Фу, Орион, как не стыдно читать эту бульварную писанину? — Сигнус скривился, но газету взял.

'Не успели утихнуть разговоры вокруг скандальной свадьбы Ориона и Вальбурги Блэков (которые приходятся друг другу, к тому же, троюродными братом и сестрой — прим. редакции), состоявшейся летом прошлого года, как магическую Британию вновь всколыхнули вести о готовящемся бракосочетании в этой известной семье. На этот раз между Лукрецией, сестрой уже упомянутого Ориона Блэка, и Игнатиусом Пруэттом, являющимся наследником своего рода. По информации, полученной из достоверного источника, мы знаем, что мисс Лукреция довольно долго отказывала своему жениху, ссылаясь на древний обычай. По традиции, все женщины ее семьи заключают брак только в присутствии и с согласия Высшей ведьмовского сообщества, носящего название 'Шабаш'. По слухам, мистер Пруэтт был готов даже разорвать помолвку, однако представители семьи Блэк отрицают подобное.

Однако, согласно все тому же источнику, не одна, а две девушки этого рода будут сочетаться браком в день Белтайна. Цедрелла, дочь младшего сына Финеаса Найджелуса Блэка, обнародовала свою помолвку с Септимусом Уизли. В отличие от большинства членов своей семьи, эта прелестная особа обладает более прогрессивными взглядами, что в нынешних условиях засилья изживших себя предрассудков, является особо ценным. Представители семьи Блэк отказались от комментариев относительно этого брака. Однако, ходят слухи, что леди Вальбурга Блэк назвала подобную связь 'возмутительным мезальянсом'.

Редакция, а также некоторые уважаемые читатели и почитатели нашего журнала надеются, что представители древних чистокровных семейств последуют примеру мисс Цедреллы, ибо только так магическое общество сможет развиваться и не погрязнет в замшелых традициях, вроде союзов между родственниками'

С каждым предложением Сигнус мрачнел и кривился так, будто его только что угостили лимоном.

— Вальбурга видела?

— Ага. Прислала мне сову с обещанием развеять в пыль редакцию этой мордредовой газетенки. Ты на имя автора глянь.

— 'Автор статьи — Октавиус Уизли', — прочитал вслух Сигнус. — Вот же рыжие тараканы! Это который из них?

— А я откуда знаю? — Орион пожал плечами и сел напротив кузена. — Я в них не разбираюсь.

— Зуб даю, не обошлось без нашего профессора трансфигурации. Уж больно знакомые пассажи про 'засилье изживших себя предрассудков' и 'развитие магического сообщества'. За эту статейку по 'Ежедневному пророку' и очередному Уизли, старые семьи, конечно проедутся, лорд Арктурус и матушка с батюшкой молчать не будут, не будь я Блэк. Однако, тенденция безрадостная.

— Пара таких статеек в год, подкидывание дров во вражду между студентами, и все мы взвоем от 'прогрессивных взглядов', — заключил Орион. — А там и Диппет на пенсию уйдет, или, не приведи Мерлин, помогут ему отойти в мир иной. Дамблдора в директора, власть грязнокровкам, а все чистокровные семьи — сплошь темные волшебники, мечтающие захватить мир и уничтожить магглов.

Сигнус кивнул: он и сам приходил к подобным выводам, как и все мало-мальски политически подкованные студенты из приличных семей. Если идеи Дамблдора обретут популярность, взвоют все чистокровные. Шабаш рано или поздно пошлет к Моргане нейтралитет и принцип 'Нет ничего важнее Магии и Рода', а там и до войны недолго.

— Эй, Блэки, против кого дружим? — Сигнус собирался было высказать свои выводы, когда рядом раздался звонкий мальчишечий голос, знакомо растягивающий гласные.

Мрачный Орион огрызнулся тут же:

— Пошел вон, мелочь, не лезь в разговоры взрослых.

— А я, между прочим, по делу, — не обращая никакого внимания на их недовольство, Абраксас Малфой уселся на свободный стул. — О, знакомая писанина, я с утра уже проникался идеями нашего будущего директора.

— Малфой, не доводи Ориона еще больше, он и так злой, как дикий гиппогриф. Не до тебя, — Сигнус попытался избавиться от сующего везде свой нос Абраксаса.

— Подожди-ка, — Орион, даже будучи не в самом лучшем расположении духа, умудрился уцепить главную мысль. — Что еще за новости про будущего директора?

— А новости, Блэки, в том, что пока все обсуждают эту писанину, всеми нами любимый профессор примеривается к креслу директора. Маменька с утра письмо прислала, где пером по пергаменту написано, что он является первой кандидатурой на сей пост в случае отставки директора Диппета. Думаю, вы знаете, что мой достопочтенный батюшка входит в Попечительский Совет. Так вот, на недавнем собрании многие его члены высказались в пользу великого победителя Гриндевальда и сочли его достойным магом, 'способным оказать защиту и поддержку наших детей'.

— Насколько я знаю, Диппет чуть ли не магией поклялся Шабашу, что не покинет поста директора до тех пор, пока в школе учится хотя бы один представитель причастных семей, — возразил Сигнус.

— Диппет может клясться чем угодно, хоть собственными портками, вот только Дамблдор припомнил Совету один случай. Помните, в прошлом году две дуры с Гриффиндора поперлись в полнолуние в лес, 'на единорогов посмотреть', где их сожрала какая-то тварь? — дождавшись кивка от обоих Блэков, Абраксас продолжил. — Ну так вот, оказывается, тварью был оборотень. Вы же знаете Фенрира Сивого и какое он имеет отношение к всеми нами любимой ведьмовской организации?

— Предположим, знаем. Только какое это имеет отношение к директорству Дамблдора?

— Напрямую — никакого. Однако, оборотни, если вы в курсе, имели право обучаться в Хогвартсе. Разумеется, подобное не афишировалось, да и случалось редко, нужно было контролировать внутреннего зверя, каждое полнолуние запираться в подвале и сажать себя на цепь. Но случалось — факт.

— Хм, кажется помню одного такого, — задумался Сигнус. — Я тогда на первом курсе учился, а он уже заканчивал седьмой. Слизеринец, молчаливый и диковатый, в день полнолуния никогда его в гостиной не было.

— Ну так вот, наш старый добрый Альбус умудрился под шумок пропихнуть закон, согласно которому оборотни больше не имеют права на обучение в школе. Подсел на уши грязнокровкам и сочувствующим, мол, оборотни темные и дикие. Те тут же принялись вопить об опасности для их детишек, как же они смогут защититься от кровожадных тварей. Закон со скрипом приняли, а Дамблдор в глазах своих верных магглорожденных приобрел статус защитника всех слабых и обиженных. Отсюда и голоса в Совете, туда, к сожалению, не только чистокровные входят.

— Защититься они не могут... А Инсендио по шкуре уже отменили? Любого оборотня в чувство приводит, — ввернул Орион.

— Это ты у нас такой умный, полезные заклинания знаешь и в приличной семье воспитывался. А что взять с грязнокровок, которые Левиосой-то пользоваться не умеют?

Сигнус задумчиво постучал пальцами по столешнице.

— Какой удобный для Дамблдора расклад вышел... Избавившись от оборотней, он убрал из Хогвартса часть лояльных к Шабашу, обезопасил себя на будущее путем избавления от опасных созданий, заручился поддержкой грязнокровок, и умудрился прилюдно ткнуть носом в фестралье дерьмо директора Диппета. Забираю свои слова обратно — Дамблдор вовсе не идиот.

Часть 4

Том Марволо Риддл, одиннадцатилетний сирота из приюта Вула в одиночестве бродил по извилистой и весьма странной улочке, носящей не менее странное название — Косой переулок. Сюда его отправил неприятного вида человек, представившийся Альбусом Дамблдором и оставивший после себя не самое лучшее впечатление. Шутка ли, прийти в приют, дети из которого никогда и никому не были нужны, назвать себя волшебником и при этом заставить отдать все сокровища, накопленные с таким трудом! Том злился всякий раз, когда вспоминал встречу, случившуюся несколько дней назад: никто, даже трижды волшебник, не смел звать его вором. Наверняка сей мистер понятия не имел о приютских порядках, по которым все друг другу враги. Еще и посмел предложить отправиться в Косой переулок вместе с ним. Разумеется, Том отказался. Человеку, который едва не сжег его шкаф, он доверять не собирался.

Собственно, положительный момент в том посещении был только один: ему рассказали о магии, о школе чародейства и волшебства Хогвартс, в которую он был зачислен с самого рождения, а главное о том, что он сам является волшебником. Том всегда знал, что он не такой, как другие. Например, мог разговаривать со змеями, поднимать в воздух предметы, а иногда и отваживать от себя других детей, когда те собирались обидеть его и сделать больно. Он знал, что миссис Коул за глаза называла его чудовищем, но ему было все равно. Те же Стаббс и Уолли получили за дело: не стоило говорить гадости о нем новеньким девочке и мальчику, с которыми Тому удалось найти мало-мальски общий язык.

На самом деле, Том уже успел пожалеть о том, что отправился в магическую часть Лондона в одиночку. Несколько раз он сверялся со списком, написанным хоть и красивым, но жутко непонятным почерком, чтобы не пропустить ничего из покупок. Особенно важной была покупка волшебной палочки, но лавка именно с ними никак не попадался на глаза. Спрашивать у прохожих было неудобно: многие просто спешили, не обращая внимания на других, большинство же напоминали Тому каких-то сумасшедших, если судить по совершенно невообразимой одежде. К таким обращаться хоть с каким-то вопросом не хотелось совершенно: вдруг окажутся еще хуже этого Дамблдора. Наконец, отчаявшись и основательно замерзнув — погода в этом году в Британии была особенно отвратительна — он огляделся, отыскивая взглядом того, кто мог бы ему помочь и не выглядел бы при этом диковинной птицей.

Наконец, удача улыбнулась Тому: почти навстречу ему шел молодой мужчина, бесспорно волшебник, но одетый весьма прилично, по сравнению с остальными. К тому же, на руках он держал собаку, одну из тех, которые так понравились Тому, но на приобретение которой у него не хватило бы всех денег, что имелись в простеньком мешочке.

— Прошу прощения, сэр, — ровно держа спину, преградил ему дорогу Том, — я, кажется, немного заблудился. Не могли бы вы подсказать, как пройти к магазину, где торгуют волшебными палочками?

Тот опустил на него глаза и смерил холодным, словно оценивающим взглядом, после которого Том пожалел, что не обратился к кому-нибудь другому. Сейчас, с расстояния в пару шагов, он сумел разглядеть и роскошь простой на первый взгляд мантии, и массивный перстень с драгоценными камнями. Такие обычно не снисходят до разговора со всякими мальчишками в обносках. Впрочем, отступать было поздно и Том, гордо вскинув голову, смотрел на привлекшего его внимание волшебника, ожидая хоть какого ответа.

Абраксас Малфой, уважаемый волшебник двадцати четырех лет от роду, бродил по Косому переулку и с энтузиазмом мальчишки выбирал подарок для своего наследника. Не далее как утром у его сына, Люциуса, случился первый магический выброс, да такой силы, что повылетали стекла в белой гостиной. И это в два года с небольшим! Определенно, такие способности не следовало оставлять без поощрения и теперь нужно было отыскать что-нибудь особенное. Сначала Абраксас думал о покупке детской метлы, но его супруга воспротивилась этому. Да с такой категоричностью и огнем в глазах, что мигом вспомнились все ее французские предки, не гнушавшиеся разбавлять кровь союзами с вейлами. Воистину, не думал он, что обычно тихая и скромная Элизе может так шипеть. От родовых артефактов тоже пришлось отказаться: большинство из них были ощутимо темными и явно не подходили в качестве подарка двухлетнему ребенку.

После долгих раздумий он решил поискать какое-нибудь животное, соответствующее статусу отпрыска великого рода. Дарить сыну сову еще было рано. Книзла? Девчачья же зверушка. Он даже подумывал отыскать где-нибудь нюхлера, чтобы тот приумножал будущее наследство Люциуса, но, поразмыслив, отказался от этой идеи. В итоге, почти весь день он бродил по магическим лавкам, пока случайно не наткнулся на человека, продававшего породистых щенков крапа. Щенки игриво возились в импровизированном загончике и радостно помахивали двумя хвостами. Больше не мучаясь сомнениями, лорд Малфой купил одного из них. Крап несомненно станет хорошим подарком для маленького сына. Эти собаки всегда были безгранично преданы своим хозяевам и, что самое важное, люто ненавидели магглов. Вот уж у кого стоило бы поучиться некоторым революционно настроенным полукровкам и их прихлебателям! Осталось лишь заглянуть в Отдел по контролю за магическими животными за лицензией на право обладания столь благородным животным.