1. Лёхин с Шишиком на плече

-

Выставочный зал и в самом деле закрывался в шесть. Сегодня посетителям предлагалось полюбоваться живописью городских авангардистов. У входа Лехин воровато оглянулся, чтобы никто не увидел, а главное — не услышал, и скороговоркой выдал:

— Хозяин, а, хозяин, пусти погостевать!

И только взялся за дверную ручку, как услышал ворчливое:

— Хоть один попросился! Входи, гостюй.

Дверь выставочного зала с обеих сторон украшали столбы, стилизованные под резной мрамор. В бетон лестницы столбы упирались львиными лапами. На лапе слева сидел старичок с куцей бородкой, покачивал ножками в толстых шерстяных носках и разглядывал дырявый валенок. Рядом лежала вторая обувка.

— Август месяц на дворе, дедушка, — осторожно сказал Лехин, — а ты с валенком возишься. Неужто холодно?

— Тише едешь — дальше будешь, а сани готовь летом, — наставительно ответствовал домовой и вдруг спохватился: — Али ты видишь меня, что со мною беседуешь?

— Вижу, дедушка.

Домовой надел валенки — из черной пятки зимней обувки выпер светло-желтый носок, — встал и с достоинством поклонился.

— Астафием прозываемся.

— Алексей Григорьевич. Можно просто — Лехин.

— И какая нужда привела тебя, батюшка Алексей Григорьич, в сие заведение?

Лехин замялся.

— Уж не знаю, как и сказать...

— А говори прямо, как на духу. Я ведь и так вижу: сказать сомневаешься — значит не малеванные картинки пришел посмотреть. Говори, я ж домовой, все равно узнаю.

Присев на корточки и прислонившись к чугунным перилам крыльца, Лехин выждал, пока мимо пройдет целая компания молодых людей — наверное студентов — и только потом попытался объяснить:

— Меня послали за тем, что лежит в подвале этого дома. Бывший хозяин послал.

— Какой такой бывший хозяин?!

— Дормидонт Силыч.

— Хм... Слышал о таком от предыдущего домового. Как же он послал тебя, коли он в прошлом еще веке помер? Непонятное что-то говоришь, батюшка Алексей Григорьич.

— И не просто помер, а смерть... — Лехин поискал слово, входя во вкус старинной речи. — Смерть лютую принял — вот! А послал меня, конечно, не сам Дормидонт Силыч, а дух его. Привидение. Призрак.

— Привидение, говоришь? Ну, ладно. Как же ты собираешься идти в подвал, если ход туда неизвестен? Я не про обычный подвал говорю — про тайный.

— Мне Шишика дали, обещали — доведет.

— Я не спрашиваю, батюшка Алексей Григорьич, зачем тебе то, что лежит в тайном подвале. За таким зря не посылают. С подвальным бы побалакать, чтоб помог, да подвальный сам туда не ходит. Место очень нехорошее, Алексей Григорьич. Ну — иди. Скатертью тебе ровною дороженька.

И Лехин пошел. Купил билет, на замечание кассирши, что времени на осмотр осталось всего ничего, кивнул и отправился прямиком под лестницу. Смутно он припоминал, что клады и всякие заветные вещички обычно сторожат жуткие сторожа. Но сейчас больше беспокоила проблема с Шишиком: ну, полезет его доставать, а если, несмотря на уверения домовых, "помпошка" все-таки тяпнет за палец? Пока дошел до лестницы, проблема куда-то испарилась. На полном автоматизме сунул руку в сумку и на ощупь нашел мягкого косматика. За шерсть его Лехин тащить не стал: вдруг тот вцепится во что-нибудь, сопротивляясь? Больно будет "помпошке". Оказывается, Шишика еще и жалко. Раздумывать, почему жалко (потом сообразит: хоть существо и вооружено зубищами, маленькое же!), было некогда.

Шишик легко поддался выволакиванию на свет Божий. Только поворчал немного, лежа на ладони Лехина. Выяснилось, Лехин неправильно его положил — глазами вниз. А что ж делать, если Шишик такой: не разбери поймешь, где у него низ, где — верх. Пока глаза или пасть не раскроет.

Присев на корточки, Лехин осторожно скатил "помпошку" на пол.

— Веди.

Шишик хихикнул и покатился.

Следуя за ним, Лехин силком заставлял себя думать о русских народных сказках, где герои идут, ведомые волшебным клубком. Силком — потому как быстрый шаг по полутемным, тесным переходам, лестницам и закуткам постепенно вызвал такой прилив адреналина, что Лехин нервно вздрагивал от малейшего "что не так".

Обнаружилось, что Никодим не зря полностью расписал план дома. Хоть здание и относилось к восемнадцатому веку, оно оказалось буквально нашпигованным тайниками. Выставочный зал занимал два этажа: первый — служебные помещения, второй — собственно зал; на третьем ютились какие-то конторы.

Все крутилось вокруг лестниц. Под первой Шишик показал дверь в узкую глухую каморку. Отсюда можно было подняться на третий этаж по винтовой лестнице и выйти в коридор. Тут никто и не подумал спросить у Лехина, чего он здесь шляется к концу рабочего дня. Кажется, служащие привыкли: если вахтер на входе пропустил, человек здесь по праву.

Невидимый человеческому глазу Шишик прокатился между ногами коридорных гулён и довёл Лехина до служебного туалета. В стене напротив ряда умывальников, между шкафчиками с разным барахлом, пряталась наглухо замазанная масляной краской дверь. Лехин даже пожалел, что пришлось ее выдрать из стены: по прямоугольному контуру дверь сразу обнаружат, а за нею и тайник. Может, ничего и не найдут, но раскроют секрет старинного дома. А так хочется иметь тайну, о которой знаешь только ты!

Следующая лестница вела сначала просто вниз, затем свернула налево, затем еще налево. Лехин не скоро сообразил: все повороты вьются вокруг основной лестницы, по которой экскурсанты поднимаются в выставочный зал.

Еще один поворот. Судя по холодноватым земляным запахам, лестница в подвал. Наконец-то.

Здрасьте — опять поворот. И снова лестница. Ага, первый подвал — тот, что всем известен. А этот, значит...

Поднимался — фонарь не был нужен. Тяжеловато, но ступеньки разглядеть можно. А вот спуск с самого начала пошел в кромешной тьме. Фонарь пришлось вынуть. Фонарный свет, почему-то очень тусклый (хотя Лехин дома проверил — все было нормально), резал глаза, а переключаться на другое зрение Лехин решительно не хотел: мало ли какое гадство во тьме таится! Пусть таится себе и дальше. Может, оно не любит, когда его тревожат. Взглядом в упор, например.

Тихий мяукающий звук донесся с последней ступеньки лестницы. Лехин качнул луч фонарика. Затеплились два желтых огонька. Шишик. Недоумевает, почему хозяин остановился. Бедный Шишик!.. На всех лестницах он оставлял приметную тропинку — пыли собралось как раз с его рост, и "помпошка" увеличилась вдвое в лохматости.

На этой лестнице пыли почти нет. Зато сырость чувствовалась отчетливо. Обобрать бы с Шишика подцепленные пыльные космы, пока не намокли...

Шишик распахнул пасть, и в ноги Лехина (он это ощутил) врезалась шипящая струйка воздуха.

— Иду-иду, не ругайся.

Он поспешил вниз. Странно, на этот раз Шишик не лез вперед. Скакнул со ступеньки на землю и тут же назад. И замер. Лехин тоже замер, потом с тяжелым вздохом ("Ну, не хочу! Ну, страшно же!") чуть откинул голову назад и чуточку же расслабил веки.

Шишика он видел, потому что знал о его существовании, как объяснил Касьянушка. Но чтобы увидеть нечто другое — если оно здесь присутствовало — следовало поднапрячься.

Поднапрягся — и ахнул от восхищения.

Последняя лестница привела в небольшое помещение с низким потолком. По-домашнему благоустроенная комнатка на случай, чтобы отсидеться от чего-либо враждебного. Здорово.

Лехин быстро пошел вниз, прихватив Шишика. Вскользь он понадеялся, что "помпошку" прихватил правильно, под лохматое пузечко, а не давит бедняге на глаза или — что хуже — на пасташку.

Прежде чем шагнуть с последней ступеньки, Лехин взглянул на Шишика. Ого, он уже глазеет! Желтые глазища беспорядочно мотались по всей морде, являя огромнейший интерес к представшему интерьеру.

Лехин понял так, что дальше Шишик и без него справится. Но едва он подумал положить "помпошку" на пол, как оба желтых глаза изумленно и обиженно вылупились на него. Секунду спустя зубастая пасть решительно прокомпостировала Лехину рубаху. Намертво повисшая на ткани "помпошка" убедила Лехина, что Шишику на пол не хочется. Интересно, почему? Понравилось ездить на хозяине? Желтые глазища покосились на Лехина. Кажется, Шишик что-то пробурчал сквозь зубы. Так. И этот читает мысли? Или ловит образы?

Потянув "помпошку", Лехин попытался оторвать ее от рубахи. Тщетно. Только рубаху чуть не разорвал.

— Тебе не хочется на пол? Чего-то боишься?

Вытаращенные желтые глазища немо взирали на Лехина. Лехин подставил ладонь под "помпошку" и предложил:

— Слушай, на рубахе ты мне мешаешь, да и порвать ее можешь. Давай я тебя на плечо посажу? Там петлички есть. В них вцепишься — и сам будешь высоко, и мне удобно.

Наверное, прошла минута, прежде чем Шишик закрыл глаза, расцепил гвоздики-зубы и мягко упал в ладонь Лехина. Лехин немедленно выполнил обещанное.

Невольно приподнимая плечо с пушистым погоном, человек сошел с лестницы и огляделся. Да, уютная келья для отшельника со средствами: широченная кровать, словно взятая из спектакля о боярской жизни; скамьи (или лавки), по спинкам которых "бежали" сказочные резные звери; посреди комнаты стол внушительных размеров, один взгляд на который — и опускаются руки при мысли, что его надо куда-то переносить или даже просто сдвинуть с места; и еще какие-то невразумительные предметы мебели — не совсем вразумительные, поскольку внимание Лехина сразу привлекло свернутое полотно на столе.

Неужто искомое? Лехин почти побежал к столу.

Под полотном таилась пропасть вещей. Лехин узнал только два предмета, так как их форма не оставляла сомнений. Ножи. Явно боевые или охотничьи. Значит — это точно то, за чем его слали. А раз так... Лехин огляделся. Вроде, ничего. Спокойно. Больше он ничего искать не будет. Навряд ли груда осыпавшейся земли под стеной у скамьи или куча окаменевшей ветоши под высокими ножками кровати содержат что-то интересное.

Лехин водрузил на стол сумку и принялся поплотнее сворачивать полотно с вещами.

Шишик орал от ужаса. К сожалению, как все существа, живущие одновременно в нескольких пространственных плоскостях, он орал совершенно беззвучно для человеческого уха. Ну, а что он дергался и подпрыгивал на плече — хозяин уже успел привыкнуть к беспокойному пассажиру и не обращал внимания, каких бы выкрутасов "помпошка" ни устраивала.

Заходясь в крике, от которого заныли "помпошковые" ушные отверстия, Шишик выкатил больные от напряжения глаза на ветошь у кровати. Ветошь медленно поднималась... Шишики не должны находиться в одном помещении с тварью из подпространства! Что ж ты, хозяин, делаешь?! Точнее — ничего не делаешь?!

С перепугу Шишек додумался-таки: растекся по плечу человека, отрастил хваткие лапки — и дернул изо всех силенок за хозяйское ухо!

От боли, острой и горячей, вместо того чтобы просто взглянуть на обнаглевшую "помпошку", Лехин развернулся всем корпусом. И тоже изо всех сил — рванул в сторону!

Иссохший скелет в полуистлевшей одежде с размаху опустил руки — и странного вида топорик на длинной рукояти врезался в столешницу. Стол крякнул. Скелет легко и непринужденно выдрал лезвие топора и двинулся вслед за Лехиным. На столешнице осталась неровная трещина. И фонарь, забытый Лехиным. От удара фонарь вздрогнул и принялся кататься туда-сюда замирающим маятником часов.

Вот еще только апокалиптического света не хватало! А что — и впрямь как в энергичном фильме ужасов свет мотается, освещая что надо и чего не надо, а в нем то и дело появляется — неотвратимо! — фигура неплохо сохранившегося трупа, посеребренного паутинным коконом (откуда в этом суперподвале пауки?!), — трупа, который лихо машет старинным топориком!

Ладно, стратегически отступим к той земляной насыпи и обдумаем весьма полезную мысль о том, что труп здесь, как минимум, века два, а потому-то, несмотря на двигающую им силу, сух и хрупок. Крайне интересная и полезная мысль, если забыть о топорике!..

Вот черт! Не вляпаться бы в эту кучку... мм... земли. Уж больно она подозрительно выглядит, хоть запах и отсутствует... На секундочку Лехин даже удивился своей брезгливости... В такой-то ситуации...

Куча оказалась не только подозрительной, но и опасной. И даже не в смысле дерьма.

Словно гигантский сумасшедший крот рванул из-под земли — так яростно взметнулась и рассыпалась в комья дотоле ровная поверхность подвала. И полезло из земли что-то округлое и жирное...

Шварк! Только свист топорика подтолкнул Лехина в сторону. Мебели опять не повезло. Плохо видимый в темноте шкаф (не шкаф, может, но Лехин плохо разбирался в антикварной мебели, не знал, как назвать) со стоном принял на себя удар холодного оружия.

Лехин прыгнул за стол. Если бы скелет был один... Можно было бы сыграть с ним в догонялки вокруг стола, а потом исхитриться и переломать ему кости. Но жирный невидимка уже вылез из земли, и, судя по всему, то есть по топорику же в его руках — или лапах? черт те что, в общем! — он от всей души приветствует сезон охоты на Лехина. Вдвоем они быстро припрут к стене. И если скелет в определенной степени уязвим, то второго врага Лехин даже разглядеть не мог. Так, впечатление чего-то толстого, щедро смазанного жиром и... грязного. Лехин поморщился. Значит, куча все-таки воняла.

Внезапно снова заплясал на плече Шишик. Теперь-то Лехин все же попытался прислушаться к "помпошке", хоть с обеих сторон стола вышагивал скелет и, сопя от натуги, полз жирный невидимка. Но, если Шишик и передавал какую-то информацию, Лехин понять ее не мог. Разинутая пасташка, для него, изображала лишь беззвучный вопль.

Лехин побежал навстречу скелету и нырнул под его топорик, смутно надеясь, что невидимый слизняк успевает за ним и попадет-таки под оружие противника. Нет. Слизняк он на то и слизняк, чтобы медлить. Однако Лехин неожиданно получил пару свободных минут — свободных от погони: скелет, разворачиваясь за беглецом, не удержал равновесия и рухнул.

"Здорово! — отметил Лехин. — Пока слизняк его оползёт... Давай, Шишик, что ты мне хотел сказать?"

Он цапнул с плеча "помпошку" и поднес к глазам. Моргнуть не успел — Шишик резко качнулся к нему и залепил собой верхнюю часть лица. Буквально на секунду. А когда отвалился, вцепившись в большой палец человека, чтобы не упасть, яркая вспышка едва не ослепила. Нож. На столе два ножа. Один узкий, в узких изящных ножнах — игрушка! Второй — тот, про который Лехин сразу решил — охотничий, потому что широкий и ножны попроще. Шишик требовал взять охотничий!

Господи, да разве разглядишь его в темноте?! Луч-то фонарика со стола в стену смотрит! И хранители оружейного клада вновь целеустремленно движутся с обеих сторон. Ну, поймают. И что дальше? Разделочный удар и людоедское пиршество? А под конец еще один сторож подвала?

Лехин кинулся к столу, одним рывком дернул тряпку и вывалил ее содержимое. Жаль, до фонаря не дотянуться. Предметы пришлось охлопать ладонью. Свистящий воздух чуть не застал Лехина врасплох. Он мигом забыл о прихваченном со стола ноже. Больно хороша оказалась позиция скелета: руки с топориком высоко, живот открыт — грех не воспользоваться! Скелет еще поднимал оружие до нужной точки замаха, а Лехин уже бил ногой под ребра. Точнее, врезал — и отскочил, заслышав за спиной простуженное сопение слизняка и скрежет по каменному полу топорика в его... — в чём?! Рук-то у слизняка точно нет! Откуда у него топорик?! Как он его держит?!