Одного малюсенького, но лихо закрученного файербола хватило, чтобы проделать бедной наивной, огромной и весьма устрашающей собаке дырочку в сердце. Собака не вампир. Части ее тела практически не используются в зельеварении. Разве что особые притирания при добыче корня мандрагоры. И вообще она друг человека. И потому Искандер не стал разрезать ее на маленькие кусочки. Чего не скажешь о вампирах замороженных в самых экзотических позах в землянке и снаружи.

Совсем немного времени заняла проверка близлежащих кустов и участка леса заодно. Довольно таки сложное заклинание, пришлось сходить за книгой, создающее на время примитивную копию духа леса, подчиненного магу и властвующего над несколькими сотнями гектаров окружающей его местности, по крайней мере, несколько минут, а затем истинный дух леса, с растительной неторопливостью, просыпался и обычно уничтожал фальшивого с предельной жестокостью. Единственный недостаток, использовать это можно только в густом лесу, на крайний случай в роще с кустиками и березками. Никаких вампиров поблизости не оказалось.

И Искандер приступил к своему любимому занятию. Если бы в этом, лучшем из миров не было бы магии, как в том недоношенном про который теоретизировал дядя Харум, и соответственно таких наук как алхимия и зельеварение, то Искандер достойнейший гражданин, наверняка стал бы обычным психопатом или мясником. Через пару десятков минут запасы Искандера существенно пополнились. Все нападавшие оказались хорошо инициированными, качественными вампирами, куда лучше того самого первого, а рассеченный на куски и проглоченный землей были чуть ли не высшими. Благо совсем не умели использовать свою силу. А то бы Искандеру запросто хватило бы и этих двух. Напади они слаженно, в полную силу и умело, и от мага зельевара и клочков не осталось бы.

Но при всем удачном раскладе битвы и добытых ингредиентах Искандер был обнаружен. И потому оставаться в землянке более не имело ни малейшего смысла. И потому маг упаковал свои вещички. Уложил ненужные остатки вампирского спецотряда в кучу и сжег. Выжег 'слепящим перцем' всю остаточную ауру в убежище и возле. Из малюсенькой бутылочки вылил пару капель на пол землянки. Теперь любая собака, волк, вампир и любой другой хорошо нюхающий зверь, подойдя к землянке на расстояние полета стрелы на целых пару дней: теряли нюх, аппетит, веру в прогресс своего вида и светлое будущее, короче они становились очень интеллигентными.

Закончив в землянке и выбравшись наружу, Искандер смачно сплюнул на землю и позвал своего верблюда. На месте плевка что-то произошло с реальностью, нечто совсем незаметное обычному глазу. И там появился красивый трехгорбый верблюд с высокомерным выражением морды.

Маг же обладающий истинным зрением увидел бы, как пенисто-розоватая сущность нашей реальности расступилась, и возник огромный розоватый пузырь, наполненный синевой другой, чуждой человеку, реальности. И как постепенно синева бы сменилась обычным пенисто-розоватым состоянием нашего времени-пространства. А потом пузырь бы лопался, и возникал сверх-невозмутимый верблюд, абсолютно уверенный в своем превосходстве над всей вселенной, и совершенно не имеющий даже клочка самой захудалой ауры.

Верблюд стоял с присущим только трехгорбым верблюдам невозмутимым видом. Как будто простоял здесь как минимум всю жизнь, а до него эту загадочную вахту несли двенадцать поколений предков по отцовской линии. И двадцать— по материнской. Искандер спешно, но аккуратно погрузил свои вещи на верблюда, сел сам и быстро-быстро скрылся в неизвестном направлении.

10.

Когда в деревенскую таверну, построенную еще при господине драконе, вошел очередной храбрый незнакомец в халате и с белозубой улыбкой, крестьяне замерли от, замаячившей где-то полупрозрачной тенью, надежды. Которая тут же растаяла, когда незнакомец направился к Шандилу— свинопасу, а Шандил вдруг заговорил голосом хозяйского сынка-недоумка. Значит, добралась очередь и до Шандила. И это было очень печально. Ведь если бы в Шандила обернулся кто из хозяев, то за жизнь того можно было не волноваться. Хозяева просто запирали его в одной из комнат замка. Ну и конечно брали мзду. Но совсем немного. Здоровый мужик вроде Шандила оправился бы полностью через неделю.

Но если до людей добирались детишки хозяев, то жди беды. Или покалечат, просто так ради развлечения. Ведь чем еще можно заняться в огромном скучном замке, пристроенном ко входу в еще более огромную и невероятно скучную систему пещер. Или же выпьют досуха, много не рассуждая. Либо же, что ужаснее всего, используют в качестве подопытных для жутких эксперпурмиментов. Ничего хорошего такое жуткое слово скрывать не могло, и потому несчастных крестьян больше всего ввергало в ужас.

По части издевательств и причинения крестьянам боли главным, да и единственным, был старший сынок хозяев. Вечно облаченный в темный плащ. Почти всегда ходящий в полувампирьей ипостаси. Бледный, тонкий, высокий, с заострившимися чертами лица. Чуть удлиненные клыки вечно блестят в зловещей кривой ухмылке. Глаза вечно налиты кровью, и хищно осматривают, будто взвешивают на каких-то невидимых, чудовищных больных весах, любого встречного, даже уже обращенного или верных слуг. И в них нет жажды, обычно присущей хозяевам. В его глазах совсем другая жажда.

Говорят, что он вообще не берет мзду, а только облизывает окровавленные приборы после пыток. Несомненно, страху он наводил на крестьян больше всех. И, кроме того, он никогда не занимался своими прямыми господскими драконовыми обязанностями.

Младший сыночек хозяев был идиотом. Это было заметно даже крестьянам, которые сами отнюдь не блистали могучим интеллектом. Хоть и был он самым отсталым, да и пожалуй самым опасным из всех остальных братьев, он больше всех был похож на дракона. Не на того благородного господина дракона, каким того описывали легенды, но, по крайней мере, худо-бедно исполнял его обязанности. Конечно же, когда был сыт. Ходил же он постоянно в драконьей чешуе, обернутый огромными кожистыми крыльями на манер плаща. А чаще летал.

Он охранял деревеньку от посягательств всяких сомнительных личностей. Вроде разбойников и налоговых инспекторов. И даже как-то однажды сразился и победил огромного одичавшего пещерного тролля. А потом еще одно жуткое, похожее на огромную живую печень, чудовище. Тушил пожары. Могучей полудраконьей-полувампирской магией увеличивал урожаи, рыча Слова Власти и исходя кровавым паром, пролетая над засеянными полями. Вызывал дожди во время засух. И делал много чего еще хорошего.

Но раз в два месяца у младшенького случались полные сдвиги. Мозги шли набекрень. И он становился опаснее того же пещерного тролля во много раз. Его действия не мог предугадать никто. Однажды во время приступа безумия он вырыл посреди деревни огромную яму. В другой раз разорвал на кусочки целую семью. В третий раз улетел клят знает куда, а когда вернулся был еле жив. Оказывается, летал вызвать на честный поединок Героя. Так тот его чуть не переломил напополам голыми руками, вампир сразу же пришел в себя, каким-то образом вырвался из стальных тисков захвата, оставив у Героя одну свою руку и кусочек хвоста.

Раньше когда хозяева были еще в силе, то им не представляло особого труда парализовать или просто успокоить сына. Одна ночь бешенства, проводимая в окоченевшем состоянии в замке, и драконовый вампир снова приступал к своим прямым обязанностям. Только в последнее время никому не было дела до припадков младшего. Братьям было плевать на его странные выходки. Они даже время от времени снабжали его игрушками. Ради смеха или извращенного чувства заботы, особенно средний.

Средний же брат вечно торчал в замке. О нем было известно меньше всего. Но обращенные и слуги хозяев говорили, что с виду он человек человеком, но занимается чудовищно невероятными и отвратительными вещами. Никогда не выходит из своей комнаты, прозываемой лабронторией. Из которой, всегда пахнет чем-то неприятным, постоянно что-то булькает и клокочет. Иногда раздаются оттуда взрывы и жуткие нечеловеческие крики. Поговаривают, что огромная печень, с которой бился младший брат, на самом деле была рождена и выращена в одной из этих жутких комнат. Определенно средний брат был самым таинственным из всех. И к тому же потреблял огромное количество крови. Правда, не на жизнь, что и славно, а только ради магии.

Когда же фальшивый Шандил сдал незнакомцу, оказавшемуся магом, Виндулу-проныру все присутствующие поняли что у младшенького опять поехала крыша. И с ужасом ожидали, что тот станет делать. Тот, слава Небезумным Богам, всего лишь вызвал на поединок мага, а не стал разрывать на кусочки посетителей таверны. Отчасти от этого, отчасти из-за жестокости заезжего мага крестьяне мгновенно очистили место поединка. Хотя их и снедало невероятное любопытство. Лишь только последний крестьянин со скоростью ошпаренной пересоленным супом собаки выбежал из таверны, как на ее месте образовался хрустальный купол.

Правда, немногие решились остаться полюбоваться его прекрасными переливами, а попрятались по домам. Вдруг вампир с магом закончат биться, и осерчают на зевак. Каково же было удивление крестьян, все-таки подсматривающих через узенькие щелочки в прочных ставнях, когда из таверны выскочил маг с разорванными рукавами и штанинами, с заплечной сумкой в одной руке и противным полупрозрачным бурдюком в другой, вскочил на появившегося из воздуха невероятного трехгорбого верблюда и ускакал быстро и далеко. Неужели маг проиграл и бежит. Нет, не может быть. Младшенький не оставил бы такой лакомый кусочек в живых, а непременно выпил бы досуха. Тем более после тяжелой работы он бывал жутко голодным. А чем бой с магом не тяжелее работы. Значит младшенький погиб. Крестьяне не знали радоваться этому или горевать.

Через пару минут на место битвы прибежало несколько слуг и обращенных. Из таверны тут же послышался нечеловеческий вой и плач. На бурно проявленные нежитью верноподданнические вопли тут же явились два остальных брата. Старший прилетел из замка обратившись огромной летучей мышью, средний как бы появился, очень незаметно, что всем показалось, что он и раньше здесь стоял, ну по крайней мере год, бездвижно и безвылазно.

Старший, так и не обратившись обратно в человеческий облик, оглядел останки младшенького и что-то невнятно проскрипев улетел прочь. Наверное, сказал 'так ему и надо'. Он всегда недолюбливал младшенького, а точнее презирал его за излишнюю драконоподобность. Он считал себя высшим творением природы, а остальных лишь пищей и игрушками, с которыми можно так мило забавляться.

Средний брат печально вздохнул. Приказал группе обездоленных вампиров пройти с ним внутрь, и на ходу что-то бормоча под нос, достал пузырек с чем-то красным, (конечно же, кровью, что еще красное и жидкое вампир может носить с собой в стеклянной посуде) и сунул туда палец. Изо рта высшего вампира повалил красный пар. И все они скрылись в таверне. Через пару минут к обращенным прибыло подкрепление в виде слуги с огромной собакой. Потом отряд из обращенных и слуг, ведомый псом, ринулся по следу мага. Средний же брат еще немного побыл на месте боя, разнюхивая и пытаясь, что-то разглядеть через особое стеклышко. Потом, недоуменно почесав в затылке, как-то незаметно исчез. Или его вообще никогда не было? Никто из крестьян ни в чем не был уверен. Они были уверены лишь в одном. Их ждут крупные перемены, и не обязательно к лучшему.

11.

Искандер проехал на верблюде около получаса, прежде чем почуял погоню. Зуд исправно зудел в левом ухе, но на этот раз маг почуял погоню сам. И похоже на этот раз это был высший вампир. И совсем не такой, как тот могучий драконовый неумеха-свинопас, которого Сверх-Искандер заломал в таверне. А другой, более вампиристый.

Ну, бледное лицо слабо светящееся в темноте, кожаный плащ, трепещущий на ветру подобно крыльям нетопыря, тонкие белые клыки оскаленные в хищной улыбке, извращенные хлысты и возможно высокие черные сапоги садиста. И было яснее ясного, что с таким типом лучше не связываться, если нет желания стать жертвой непередаваемой любительской жестокости. Такие типы ко всему прочему отлично дерутся. И, кажется, высшие вампиры имели власть над ночными собратьями. Всякого рода зловещими животными, навроде волков, гигантских летучих мышей, и всякой жутью вроде лесных упырей, беспокойных утопленников и прочей низшей, но свободной нежити.

Через полчаса Искандер опять почувствовал чужое вампирское присутствие. Совсем рядом. В этом можно было быть уверенным и безо всяких охранных заклятий. Когда в ауру мага, а простирается она обычно у них довольно-таки широко, вторгается одинокий чужеродный объект, или стоит этому объекту лишь нарушить потоки маны, текущие по поверхности земли, маг может запросто определить, кто все это и с какого положения сделал. Не то чтобы Искандер отличался особой чувствительностью собственной ауры, но преследователь намеренно раздражал притупленные аурочувствительные способности мага.

Поняв, что убежать не получится, Искандер остановил верблюда, спрыгнул с него, вытащил жезл и расстегнул поясную сумочку. Верблюд сплюнул и исчез. Ему не надо было объяснять, что сейчас будет происходить. Ибо сейчас Искандера ожидал еще один бой. И на этот раз посерьезнее предыдущих трех.

Маг усилием воли вытащил из жезла и надел на себя 'броню духов'. Та которая сожгла руку вампирскому слуге давно уже испарилась, исчерпав свою защитную волшбу. И подвесил рядом в воздухе 'Щит одного из Небезумных Богов, не помню какого'. Пока что ничего не происходило. Даже 'зуд' прекратился. Но Искандер и не думал расслабляться. Ибо, насколько только помнил студент, когда-то давным-давно получавший отличные оценки по 'Основам Нежитиведения', высшему ничего не стоит обмануть простое охранное заклятье плетеного типа.

И точно, 'зудящий сторож' исправно молчал, когда из тени леса, луна уже взошла и было светло, вышла другая более плотная и намного зловещая тень. Типичный вампир, какими их изображают в глупых и дешевых книжках 'для занимятильнго читания вьи светьских бурьдуарах' под жутко интригующими заголовками 'Ужоснах прьиключеня марькизя ДетСадина в замьке крогожадного вампирья'. Какая неприятная, однако, у него ухмылка.

- Мм... маг. Магов я еще не пробовал,— ухмылка перекосилась в другую, еще более противную и куда как извращенную.

И сразу стало понятно, что слово 'пробовать' подразумевает под собой что-то похуже, чем просто высасывание всей имеющейся в теле крови с последующим умерщвлением.

- И не попробуешь мерзкая нежить! Клятов Бетхад, — вдруг закричал маг, неожиданно для всего мироздания потерявший самообладание, и приготовился бросить в вампира 'серый тлен'.

- Не сотрясай воздуха раньше времени. И не ругайся незнакомыми мне словами. Лучше приготовься. Уверяю тебя, через полчаса у тебя будет возможность удивить меня своими криками. Как впрочем и у меня удивить тебя некоторыми вещами которые можно сотворить с помощью обычной бритвы,— ухмылка вампира из извращенческой перетекла в совершенно безумную.