| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Глава 3. "Один день в тумане"
20 августа 2012 года. Час Ч
где то в Тихом океане, БДК "Николай Вилков".
Павел Павлович Одинцов, 52 года.
Только что корабль мотало на водяных американских горах вверх-вниз, в иллюминатор били косые струи дождя и бело-голубые сполохи молний.... Потом внезапный удар, будто рядом разорвался тяжелый снаряд, палуба с силой бьет в ноги, в глазах мгновенно темнеет, а в ушах слышен бесконечный звон, как после контузии. Понемногу прихожу в себя. Странно, качка почти успокоилась.... В руке трубка переговорного устройства, вешаю ее на рычаг. Сквозь звон в ушах слышен отдаленный вой пожарной сирены. Из иллюминатора в каюту падает косой свет заходящего, или восходящего солнца.... За иллюминатором милейшего вида штилевой океан.... Именно за такие милые улыбки товарищ Магеллан и назвал его Тихим. Какой может быть восход или закат, у нас же было часов одиннадцать утра.... Солнце должно быть почти в зените, если не считать шторма с грозой и сплошной облачности.... Я что, был без сознания до вечера?
— Ага! — сказал я себе, надсмехаясь, — И стоял около восьми часов у стены без сознания с телефонной трубкой в руках. Бред!
Я с трудом опустился в кресло, болит все тело.... Сто грамм коньяка вернули способность мыслить, куда то исчез и терзающий уши шум. В каюту, по стеночке, вползает Дарья, она одновременно и бледна и зелена.... Чувствуется что у нее сложилась и морская болезнь и контузия от этого странного удара. Вслед за ней ковыляет Вадим, снаряжая свой штатный СР-2 "Вереск". Причем он явно на "автомате, его взгляд еще блуждает, как после пропущенного удара. Все эти дни он был моей тенью, и я даже не замечал его. Вот вы, замечаете свою тень? Если конечно она не путается у вас под ногами. А Вадим, как никто другой, умел не "путаться под ногами". Наливаю им тоже по сто.
— Значит так, товарищи, творится черт знает что, а значит у нас Чрезвычайное положение! Даш! — в черной сумке пистоль, с патронами, — да где то там ее СР.1 "Вектор" лежит — сама найдешь. Остаешься здесь и охраняешь тыл, ну и если что в резерве. Никому не открывать, даже мне, если постучу. Ты меня знаешь, я всегда без стука вхожу, — я накинул сбрую с плечевой кобурой, — Дарья кивнула, — Ну и умница!
Я повернулся к Вадиму, — Ты как, уже в себе? — тот тоже сделал головой нечто, похожее на утвердительный жест, — Ладно! — я снял "Гюрзу" с предохранителя и сунул под мышку, — Пойдешь со мной, будешь прикрывать спину. И помни две вещи: первое — от таких фокусов у некоторых может поехать крыша, и они могут быть опасны, второе — лишних людей у нас здесь нет, и поэтому зря не убивай! — он только молча кивнул, поняв, что говорю я ему это совершенно серьезно.
Выйдя из каюты, я разрывался между двумя абсолютно равными побуждениями, первое подняться на мостик, и узнать у командира "Вилкова" Ольшанского, что же все таки произошло, второе, спуститься в трюм и понять, отчего же так долго воет сирена.... Победило второе... Ольшанский подождет, и корабль из под нас не убежит. Спускаемся один пролет трапа, второй, третий.... В трюме светопреставление... Огонь, едкий дым не дает нормально дышать, слышно шипение огнетушителей и в воздухе висит сладкая удушливая вонь горящей изоляции. В багровой полутьме мечутся тени в респираторах, поливая горящий контейнер из огнетушителей. Вот двое парней, кажется во флотских робах, сбивают короткими ломиками стальную лицевую панель, и отрывается пещь огненная. Немедленно внутрь контейнера захлестывают несколько порошковых струй, что-то там оглушительно стреляет.... И огненный многоглавый дракон, побежденный новыми Добрынями, блин, Никитичами в самом своем логове, с шипением испускает дух.... Рядом стоит второй контейнер, тоже дымящийся и забрызганный пеной..., понятно, что досталось и ему, хотя гораздо меньше.
— Все понятно, — бормочу я себе под нос, — пошли отсюда Вадим, ясно, что "Тумана" у нас больше нет.... На мостик!
На мостике дурдом продолжился.... Посреди помещения, в луже крови лежало тело рулевого с проломленной головой. А перед зажимающим раненое плечо капитаном второго ранга Ольшанским, беснуется некто в штатском, то ли с ломиком, то ли с обрезком трубы или арматуры.... Ругательства на ломаном русском с кавказским акцентом не оставляют сомнений..., еще один помощничек Тимохина..., не вынесла душа правоверного резкого шока, чем бы он не был вызван.
Из-за моей спины сухо треснул выстрел, за ним другой, беснующаяся фигура повернулась на подламывающихся ногах, и с шумом рухнула на палубу. С лязгом отлетела в сторону окровавленная железка.
Вадим подошел к лежащему навзничь матросу и, нагнувшись, пощупал пульс на шее: — Двухсотый! — коротко бросил телохранитель, прицеливаясь в голову лежащему на палубе убийце.
— Вадим, отставить! — я взял в руку трубку переговорного устройства и набрал номер старшего офицера "Вилкова", — Одинцов говорит, Валериан Григорьевич, нужны вы и резервный рулевой. Тут у нас ЧП, рулевой убит, Петр Сергеевич ранен. Да нападавший обезврежен, будьте добры, скорее! — следующим я вызвал прикомандированное к нам военно-медицинское светило, — Вы как, Лев Борисович? Уже нормально? Ну, хорошо.... Возьмите кого-нибудь из своих, тут у нас для вас клиенты. Один уже остывает, матрос, проломлен череп, нуждается в услугах патологоанатома. У товарища капитана второго ранга Ольшанского кажется закрытый перелом плеча или трещина кости... и несколько ссадин. Еще один тип с двумя пулевыми ранениями и в состоянии неконтролируемой агрессии. Нуждается в успокоительных, транквилизаторах и помощи хирурга.... Если медицина будет бессильна, пропишем ему пулю в лоб. Что уже идете? С двумя коллегами? Ну, это же замечательно....
— А ведь он был таким... незаметным, — оборачиваюсь, сзади, прислонившись к переборке, у входа, стоит Тимохин, с закопченным лицом и в подпаленной в нескольких местах спецовке, — Товарищ Одинцов, пожар потушен, аппаратура "Тумана" уничтожена катастрофической аварией полностью. В результате аварии и тушения пожара пострадали шестеро. Один контужен и пятеро получили ожоги различной степени... — оттолкнув Тимохина в сторону, в рубку ворвался старший офицер, капитан третьего ранга Ганин. За ним вбежал запыхавшийся матрос.
— Сиденков, к штурвалу! — старший офицер, нагнулся к сидящему командиру. — Петр Сергеевич, как вы?
— Ничего, Валериан Григорьевич, пока живой, будь добр, прими командование... — капитан второго ранга Ольшанский, шипя от боли, повернулся к Тимохину, — Скажите, Алексей Иванович, этот тоже контужен? Погиб матрос....
— Не знаю, но возможно..., его рабочее место было у контрольных панелей основных блоков, можно сказать он был в самом эпицентре аварии, там был настоящий ад.... Кстати, Павел Павлович, полюбуйтесь на палубу..., если вы еще не видели? — Тимохин стянул с головы бейсболку, и вытер ей потное лицо, размазывая по нему копоть.
Подхожу к остеклению мостика, смотрю вниз на палубу, мама дорогая, правое антенное поле просто испарилось, торчат оплавленные остатки каркаса и дымятся оборванные, обгорелые кабеля. С левой стороны панели антенных эффекторов хоть и не уничтожены, но сильно оплавлены, измяты и повреждены безвозвратно. Свисают с каркаса безобразные потеки расплавленного пластика и металла. Я поднял взгляд и осмотрел море. Прямо перед нами, ракурсом в три четверти лежал в дрейфе "Трибуц", на первый взгляд с ним было все нормально. По вертолетной площадке двигались фигурки матросов, так что можно надеяться что их дела не хуже чем у нас. Подробней мы все выясним, когда восстановится связь. Так, а это что еще такое? Танкер Борис Бутома должен был находиться у нас за кормой, а сопровождающая эскадра справа по борту. Так вот, справа не было ни одного корабля, кроме эсминца "Быстрый", который так же как и мы лежал в дрейфе. Этот вопрос тоже надо выяснить, и как можно скорее, куда так внезапно мог подеваться весь Тихоокеанский флот, куда делся этот проклятый тайфун и что мы тут делаем. А пока, самое неотложное в Чрезвычайной Ситуации. — Капитан третьего ранга Ганин, объявите всем по общей трансляции, с этого момента и до особого распоряжения, вводится Осадное Положение со всеми вытекающими последствиями.
Я набираю еще один номер, — майор Новиков? Это Одинцов! Прошу срочно прибыть на мостик.... Возьмите трех-четырех своих ребят и сюда, у нас ЧП. И учтите я только что ввел Осадное Положение, так что у вас вся полнота полномочий по поддержанию порядка, что бы не говорили остающиеся дома правозащитники.
— Понял, товарищ Одинцов! — майор как всегда лаконичен, — буду у вас через пару минут.
Но еще до майора на мостик стремительно поднялся полковник медслужбы Шкловский с двумя своими помощниками. А через несколько минут, когда прибыли морские пехотинцы во главе с Новиковым, мостик стал напоминать филиал бедлама. Тем временем старший лейтенант медслужбы уже вколол командиру БДК сильное обезболивающее и увел его в импровизированный госпиталь на рентген и последующее наложение гипса. Вишь, пригодилось. А напавшего на него гражданина Валиева, спеленатого скотчем и под сильной дозой снотворного, два матроса утащили в операционную на носилках, штопать. По их лицам было видно, что с большей охотой они утащили бы его в ад. По вызову старшего офицера на мостик прибыл командир БЧ-4 БДК, первое, что я у него потребовал, — Связь с "Трибуцем", с капитаном первого ранга Карпенко! Нужен также капитан "Бориса Бутомы" и с командир "Быстрого" тоже! — ну не помню я фамилии и имени командира эсминца, не должен он был совершенно оказаться рядом с нами. А тут вишь, сюрприз.
— Карпенко на связи! — через треск эфира услышал я его голос, — значит, поле "Тумана" уже достаточно рассеялось, что бы мы могли связаться с ближайшими кораблями.
— Сергей Сергеевич! Как там у тебя?
— Нормально, товарищ Одинцов, вроде не тонем. — Я, так и представил его лицо, в кривой полуусмешке, — Команда тихо охреневает, но в том-то и дело, что пока тихо....
— С "Варягом" связаться удалось?
— А вот хрен вам.... Мой главный маркони говорит, что в эфире пусто.... Ни одной передачи.... Нет связи ни с "Варягом" ни с Владивостоком или Петропавловском.... Молчат даже радиолюбители, а ведь они день и ночь галдят как сороки..., он просканировал все — тишина, девственная тишина!
— Слушай, я понимаю во всем этом не больше тебя, но думаю, надо объявлять ЧП....
— Объявлять ЧП? Это можно, объявим! Ты там скажи своему майору, а то его старлей мне не подчиняется.... — Карпенко хмыкнул, — И еще, скажи, это твои яйцеголовые начудили?
— Майор уже в курсе.... А с нашими учеными дело сложное, имело место прямое попадание молнии в правое эффекторное поле установки. Мы, наверное, разрядили на себя всю эту идиотскую тучу. — Я поморщился, — Установка в хлам, вспыхнула как свечка, не восстановит ни один гений, а остальное ты видел сам.
— Иттить его за ногу, конечно, видел.... Выглянул посмотреть, как вы там, и тут полыхнуло, как ядрена бомба, чуть не ослеп. Вовек не забуду.... Так что ясно, что ничего не ясно.... Да, мой штурман говорит, что Глонасс, ДжиПиЭс, и прочие спутниковые системы отсутствуют как класс, ни одного спутника определить не удается. На радаре, кроме вас, "Бутомы", и "Быстрого", тоже ни кого и ничего, хотя у нас обзор больше двадцати миль. Ну не могло эскадру отнести так далеко, вон "Быстрый" совсем под боком болтается. И к тому же, странным образом наступает закат, хотя должно быть утро.... У меня есть предложение, товарищ Одинцов, давайте до выяснения не будем спешить неизвестно где и неизвестно куда, полежим до утра в дрейфе.
— Что ты предлагаешь?
— Товарищ Одинцов, вот мое мнение, необходимо сначала разобраться в обстановке, а потом уже что то предпринимать. За ночь специалисты попробуют выяснить что за неполадки с системами навигации и связи, и попытаются определиться с координатами. В крайнем случае, штурмана использует дедовские методы. На рассвете для осмотра прилегающей акватории поднимем вертолет. Докладывать буду по мере развития событий.
— Добро, товарищ капитан первого ранга, командуй..., твое дело морское, я в нем волоку слабо. Но сначала свяжись с "Быстрым", используя свой мандат командующего группой, обязательно нагни его под себя. В крайнем случае пусть выходит на меня, надеюсь МОИ полномочия ему известны? Да, Сергей Сергеевич, по всей корабельной группе введено Осадное Положение, пусть все имеют в виду. До связи.
20 августа 2012 года. Час Ч.
где то в Тихом океане, БДК "Николай Вилков".
Майор морской пехоты Новиков...
После того как бардак на мостике несколько рассосался, я вышел я на палубу, а в голове была только одна мысль, — Доигрались, вот он маленький толстенький полярный зверек, подкрался, как всегда незаметно. Но, хотя что я жалуюсь, мои парни живы-здоровы, никого не обожгло, не контузило, хотя шандарахнуло как раз над кубриком, где первое отделение занималось спаррингом у штормовых условиях. Как мне доложил их сержант, подволок там повело, и пластиковая облицовка с него осыпалась. А сверху над этим местом сплошное обгорелое пятно. Короче, тряхнуло хорошенько, но все быстро очухались. А тут товарищ Одинцов, еще ввел Осадное Положение. Надо выставить парные посты в ключевых точках. Там вообще, наверняка, филиал ада. Снизу по трапу поднимается лейтенант Жуков, он то мне и нужен. — Лейтенант, значит так, слушай мою команду. Ступай в кубрик. — он только рукой махнул, что понял, — Стой, еще не все, сформируй четыре трехсменных парных поста: на мостик, в машинное, возле продовольственного склада, и в трюм к "Туману". Стоять четыре часа через восемь, в слкчае нарушения порядка действовать согласно положения об Осадном Положении, О, каламбур! Да, выясни и доложи обстановку и боеготовность личного состава. Это было первое. Так, второе, у нас снова появилась связь, всем постоянно носить включенные индивидуальные рации с гарнитурой. Так, так, третье, пусть и мне тоже кто-нибудь принесет рацию. Четвертое, об Осадном положении ты уже знаешь, так что переводим роту в постоянную боеготовность, всем все время быть при личном оружии. Одно отделение, резервное, всегда в готовности, одно несет службу в карауле, третье отдыхает, но тоже с оружием в обнимку. Исполняй, лейтенант! А я пройдусь с ребятами, — киваю на своих бойцов-разведчиков, по кораблю, во второй заскочу, к ученым, гляну как там. Всех свободных от несения службы в карауле, через два часа собрать в кубрике, для тактических занятий. К этому времени, думаю, чуть понятней станет, откуда ноги растут. Исполняй, лейтенант!
Жуков ушел, а я начал вспоминать, как все это было. Ведь, мне и моим ребятам, сильно повезло, в момент ЧП мы все как раз лежали, качали пресс. Когда тряхануло, челюсти клацнули будь здоров, и первой мыслью было — бомба, нет, конечно мозг отметил все странности, но первой мыслью была БОМБА. Потом стало понятно, что палуба не кренится, мы не тонем и не горим... за редким исключением. Но все расно сработали рефлексы, парни начали быстро вооружаться и экипировываться, на задаваясь лишними вопросами, не интиллигенты, чай Мы уже были во всем боевом, я даже не заметил, как снарядился, а тут звонок от Одинцова. Одного из бойцов, послал за лейтенантом Жуковым, а сам, с группой поддержки, бегом на мостик. Прибыл туда, а там, картина маслом.... Выставил пост из пары своих ребят, а сам решил, что называется осмотреться в отсеках, и заодно связался с взводными. Получилось это не сразу, но когда связь все таки заработала, то выяснилось, что у старлея Рагуленко на "Трибуце", что на танкере у старшины Качура, пока все было тихо и гладко. Оказывается именно нам, как виновникам торжества досталось больше всех. Комвзводам приказал практически одно и то же — "держать и не пущать", напомнил про Осадное Положение и о важности поддержания порядка! Сообщил, что одна съехавшая крыша и человеческая жертва у нас уже есть, а посему бдеть, бдеть, бдеть. Всем указания одинаковые, чтоб не допускать никаких беспорядков или паники. Старлей Рагуленко, на "Трибуце", в вопросах общего распорядка должен подчиняться Карпенко почти безоговорочно, но обязательно держать меня в курсе событий. А вот старшина Качур на танкере должен контролировать все действия экипажа и постоянно держать связь со мной или с лейтенантом Жуковым. Крайне важно проследить за тем, чтобы среди гражданских морячков не было взбрыков, особенно среди начальствующего состава.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
