Неконец (Летописи Песца)

Командиры тем временем о чём-то договорились, вновь вышли "в народ". С высоты своих без малого двух метров Алексий обвёл толпу взглядом, повернулся в сторону невидимой отсюда церкви, перекрестился. Над площадью повисла тишина, даже Наташка подняла разом покрасневшие глаза.

— Чего это он? — спросила еле слышным шёпотом у Сергия

— Не знаю. Ни разу о боге не заговаривал... — так же на ухо ответил он

— Люди русские — громыхнул Алексий — вы всё видели, всё слышали. Расскажите тем, кто сейчас не здесь... Я обещаю вам — эта тварь не будет жить! Обещаю — найдём и закопаем. В свиной шкуре, потому что своей у него не останется! — и атаман шарахнул пудовым кулаком в стенку палатки. Железный лист загудел, что-то звонко упало и разбилось внутри.

— Тише, покойница там! — зашикали в передних рядах.

— Да, тише! — согласился Алексий. — Только дурак мстит сразу, сгоряча. Потому сейчас — ступайте по домам. И мы все пойдём. Но жизни им — не будет!

— Что он делает? — снова зашептала Наташка — сейчас же все за колья схватятся!

— Всё он правильно делает. Побратимов две сотни, ну, две с половиной, а мужиков в посёлке тысячи четыре, если не пять.

— И что? Война?

— А что, милицию ждать что ли? Милиция сама не верит, что она есть — вон, смотри, сваливает — и действительно, участковый бочком выбирался из толпы. Никто на него и не смотрел.

— Ты никуда не пойдёшь! — раздельно выговаривая каждое слово, произнесла Наташка.

— То есть как не пойду? Если я сегодня не пойду — завтра они тебя так. И кого угодно, на выбор!

— Не пущу и всё!

— Да пойми ты, нельзя! Они тогда вообще ни во что нас ставить не будут, просто ходить и резать! И Машка мне тоже не чужая была — что, вот так взять и забыть?

-Ты что, не понимаешь? Они же специально сделали, чтобы вы толпой все побежали, как бараны! Какой убийца будет записки оставлять, да ещё с подписью? И со стихами этими — ты много от них стихов слышал вообще?

— Так, молодёжь, а ну тихо! — Алексий вроде бы отечески приобнял их, но сдавил жёстко — думаешь ты умная? Так найди ума промолчать! Коню ясно, что провокация. А вот какой конёк-горбунок мне нашепчет, что они там задумали, а?

— Командир, а давай их ко мне? Пригодятся — вмешался Андрей. Пацан вроде порулить не дурак, и девка с понятием.

— Да, пожалуй... Василий, отдашь бойца? Про девку не спрашиваю, так знаю, не отдал бы, да не твоя — не забыл поддеть первого сотника Алексий.

— Забирай. И девку забирай, я ориентацию сменил — с непроницаемым видом буркнул сотник.

— Это как?

— Да Самеда хочу, вот прямо кюшати нэ могу!

Столпившиеся вокруг побратимы дружно заржали.

— Он, может, такой же Самед, как я Пушкин — заметил Андрей

— А ты с ним что, детей крестить собрался?

— Ну, мало ли как ты его хочешь...

— Не мало, ой как не мало... — задумчиво протянул Василий.

— В общем, всем разойтись, не отсвечивать. В восемь вечера сотников и десятников жду в клубе, побеседуем — резюмировал Алексий, и отбыл.

Тётя Лена за неимением водки разливала наличествовавший портвейн, всем, кто подходил помянуть Машу, и сама напилась буквально в стельку. Наташка тоже не отставала — хотя до закалённой в боях с зелёным змием хозяйки ей было далеко, но она пила и пила, пока Сергий чуть ли не силой утащил её домой. Сама она уходить не хотела, но подчинилась легко и даже охотно — не хотела встречаться с Машкиной матерью.

Толпа на площади не убывала. Кто-то расходился по домам, но приходили новые и новые жители. Никто на трибуну не лез, речи не толкал, вполголоса друг другу передавали жуткую новость. Как пришла мать, как выносили тело — Сергий не видел, он в это время сидел у кровати "отрубившейся" подруги, гладил её по голове и сам едва не плакал от самого страшного мужского страха — страха бессилия. Жалел, что не нажрался вуматень сам, но в наташкином доме спиртного не было, или он не знал где, а оставить её было не только невместно, но и боязно — случаи смерти пьяных, захлебнувшихся во сне, были в посёлке нередки. Только к вечеру, когда её немного попустило, а главное — вернулась с работы Наташкина мать, он вышел на улицу. Пить уже не хотелось, хотелось действовать. Ноги сами понесли к "клубу", где скоро должны были встречаться командиры. На совещание его не приглашали, но никто не запрещал посидеть снаружи. Как оказалось — не ему одному пришла такая мысль, вокруг ничейного дома с кое-как залатанной крышей колыхалось море голов — и стриженых, и нет.

28. Наташка, вечер 3.08, посёлок, белая сторона

К вечеру она более-менее пришла в себя. В голове гудело и руки подрагивали, но тяжёлое портвейновое опьянение прошло. Мать поила её травяным чаем и несла какую-то пургу — про всё и сразу. Девушка не пыталась её оборвать, понимая, что та для неё старается, заговаривает. Так и сидели в сгущающихся сумерках напротив друг друга мать и дочь, не решаясь говорить о том, что их действительно волновало сейчас. Да и что говорить? Обе не знали, как жить дальше.

На ноги их поднял тяжёлый раскат взрыва. Не далёкий гром заокеанского вулкана, а близкий и злой хлопок, от которого задребезжали стёкла и посуда.

— Не пущу! — мгновенно сообразила мать, загораживая выход

— Не пустишь в дверь — уйду в окно. — Наташка не собиралась спорить.

— Я с тобой — сдалась мать, понимая, что та не отступит.

Так и пошли вдвоём, схватив бесполезные, но придающие хоть какую-то уверенность топорик для разделки мяса и кусок оставшейся от ремонта водопроводной трубы. Из дома трудно было понять, где рвануло, но на улице было уже полно народу, все в одну сторону, да и зарево начало разгораться — со стороны клуба, как Наташка уже догадалась. Она не знала, куда пошёл Сергий, но подозревала, что все как раз там и собрались. И чёрные — тоже подозревали. И сделали сюрприз — никому ж не приходило в голову охранять развалюху.

На пожарище было людно. Взрыв вывернул угол дома, из пролома и выбитых окон рвалось пламя, уже захватывая крышу. В стороне, над чьими-то разложенными по траве телами, суетилась Маргарита Иосифовна, последний медработник из закрытой больнички. Кажется, она жила где-то недалеко. Рядом с пожаром размахивал руками и что-то зычно командовал здоровенный лысый негр. Только по голосу Наташка узнала Василия — он был весь закопчён и, похоже, оглох — иначе чего бы так орать? Побратимы, кое-как прикрывшись от огня мокрой одеждой, оттаскивали подальше многочисленных раненых и оглушённых. Кого-то уже накрыли с головой, двоих, а кто-то мог остаться в доме.

Сергия нигде видно не было, хотя знакомый мотороллер стоял на обочине — значит, здесь он где-то. Оставив застрявшую в толпе мать, девушка понеслась к раненым, надеясь найти его хотя бы там, потом к горящему дому — не всех лежащих вокруг успели оттащить.

29. Сергий, вечер 3.08, посёлок, белая сторона

Командиры совещались долго. Снаружи тоже шло совещание — никто ничего толком не знал, но пытался выяснить и рассказать другим. Помаленьку сгущались сумерки, жара спадала, способствуя "общению на завалинке". Кто предлагал послать гонца к военным — всё ж русские люди, не должны они такое терпеть, кто — идти брать оружейку РОВД и самим навести порядок. Прикидывали, сколько охотников на посёлке, кто сумел сохранить лицензию после перерегистрации позапрошлого года, кто не сумел, но "потерял" ружьё или ныкал где-то сроду не регистрированную дедовскую "тулку", а большинство было готово просто так, с вилами и арматуринами пойти на чёрную сторону и устроить там качественный погром — поискать этого Самеда, а найдя — посадить по-простецки на кол. В разгар обсуждения побратимы из второй сотни потащили в клуб какого-то мужичка. Тот шатался и норовил упасть, но двое волокли его за руки и ещё двое подгоняли на пинках. Не похож был мужичок на сильно избитого, а более всего напоминал мертвецки пьяного. "Крысу поймали" — пронеслось над толпой.

Через полчаса на крыльцо вышел Василий, махнул рукой. Шум разом стих. Но только сотник хотел что-то сказать — дом за его спиной как-то странно вспух, блеснуло в воздухе крошево уцелевших стекол, сверкнуло не красным, а белым каким-то пламенем в полуоткрытой двери — сотник как мяч покатился в толпу и только после этого оглушительно хлопнуло, кажется даже не по ушам, а по всему телу. Сергий увидел кувыркающуюся в воздухе половинку рамы, попытался увернутся от неё и как будто даже успел, но почему-то земля и небо поменялись местами...

Очнулся он сразу — в воздухе ещё парили какие-то клочья. Повезло — он стоял не в первом ряду. А может не повезло — потому что по лбу ему прилетело не чем-нибудь, а соседской головой. Сосед, малознакомый мужик со второго района, лежал рядом, в волосах растекалась кровь — ему повезло меньше, удар пришёлся на затылок, а это куда хуже, чем в лоб. Сергий вскочил, поборол короткое головокружение. В доме остались наши, их надо спасать...

Жар остановил его вовремя — до того, как стало поздно отступать. Он сумел вытащить лежащего без сознания парня, потом ещё одного, сперва тоже думал без сознания, только когда дотащил увидел здоровенный кусок стекла, торчащий прямо поперёк шеи. Кровь текла лениво и медленно, как у живых не бывает. В третий заход его уже не пустили — некого стало спасать, дом превратился в погребальный костёр. Потом он увидел Наташку, она тоже бегала вокруг дома, кинулся навстречу, ухватил, стоял прижав к себе и не мог ничего сказать. "Как глупо у нас всё получается" — пришла в голову какая-то словно не своя мысль.

30. Петрович, 3.08, Знаменка

За первый день подготовки к большой зиме он успел маловато, и то изрядно умаялся. Оказалось очень тяжело пилить деревья одному, цепной пилой с двумя ручками. Быстро, куда быстрее чем ножовкой, но очень тяжело. Всего десяток полноценных движений — и сердце начинало колотиться прямо у горла... А брёвен было нужно много, целых тридцать четыре — на подпор всех стропил. Тащить их из леса было значительно легче — брёвна не были ни слишком длинными, ни слишком толстыми — пилил сразу в нужный размер, всё заранее разметив. Такими темпами только на укрепление дома уйдёт полная неделя, а ещё нужно утеплять, класть вторую печь, городить плетень, да и сельскохозяйственные дела никуда не денутся — весь урожай нужно убрать быстро и глубоко, пока не начались морозы... Ну да ничего, глаза боятся, руки делают. Вечером надо будет уточнить график работ и может быть перераспределить что-то — ту же печку можно класть и в холода, подвал останется тёплым достаточно долго...

31. Сергий, Наташка, ночь на 4.08, посёлок, граница

Как только закончили сбор пострадавших и передали их Маргарите, Василий собрал всех. Слышал он по-прежнему плохо, приходилось кричать на ухо. Впрочем, он особо не прислушивался — просто рычал "порвём". Уговаривать никого не требовалось — кто не хотел, давно ушёл подальше. Остались ждущие мести — неважно какой и кому. Нужно было только скомандовать — и он это сделал. Одна лишь Маргарита в отчаянной смелости попыталась образумить толпу, но сотник просто поднял все её нехуденькие килограммы и переставил в сторонку, поближе к раненым.

— Доктор, знай своё дело! А мы своё знаем! — и толпа охотно поддержала его. Двинулись к площади, где тоже толпились люди, собрали и их.

Наташка шла со всеми — не одна она, были и ещё женщины. Сперва поддалась общему порыву, а потом как-то в голове мысли зашевелились — вот идут они все, идут... А куда? Что там делать станут? Всех встреченных бить? Дома поджигать — в толпе уже и факелы появились, где только успели... Скоро мост, единственный в посёлке. Никто мимо не пройдёт... и все это знают...

— Стойте — закричала Наташка, выбегая перед толпой.

— Ты ещё чего?! — тут же вызверился Василий

— Засада на мосту. Не может там не быть засады! Если они в клуб бомбу положили — про мост тоже не забудут!

Василий остановился, качнулся назад-вперёд...

— Верно говорит — подал голос кто-то позади.

— Да что мы, ручей не перейдём? — рявкнул Василий, заворачивая направо — вокруг, возьмём где не ждут! Не так велика была река, тем более на исходе засушливого лета... Наташка и Сергий стояли перед мостом, как будто направляя людей на поворот. Почему-то их слушались, хотя, казалось бы, кто они такие? Но когда никто не знает что делать — любой может стать командиром, кто бы только осмелился... Плотный людской поток потянулся мимо.

— Что дальше делать будем?

— А что делать, со всеми пойдём. А там по обстановке — Сергий тоже понимал тупость происходящего, но умного ничего придумать не мог.

— Не найдут ведь этого Самеда. Андрей бы нашёл, а Василий — нет, не найдёт. Но порвёт многих...

— А ты думаешь, они сильно лучше? Думаешь, они не рады тому, что он сделал?

— Не знаю. Может и рады. Я думаю — зачем это Самеду. Кто он вообще такой.

— Да какая разница? Мудак он и скотина.

— Знаешь, я впервые захотела убить человека. Не наказать, не победить, не убрать куда-то далеко, а просто взять и убить...

— Не надо тебе его убивать. Не женское это дело.

— Знаю что не женское. Но, понимаешь, захотелось. Он ведь Машу насиловал, а сам при этом думал, как сделать подлее и обиднее. Чтобы все повелись, разозлились, пошли его же район громить... может, это и не его район?

— Думаешь, он наш?!

— Тоже нет — срезала возмущение Наташка — не их и не наш. Не знаю чей.

— Тогда и на мосту засады нет. Некому там сидеть. Бомбу и один положить мог, а тут надо целую заставу...

— Или ещё одну бомбу.

— У него что, склад боеприпасов?

— Где одна — там и две.

— Мост бетонный — бомба большая нужна.

— Много ты в бомбах понимаешь.

— Немного. Но два десятка человек в деревянном доме — это одно, а тысячу на открытом месте — другое...

— Ну может быть...

— Эй, чего стоим? — замыкающим за толпой шёл Николай, один из четверых уцелевших десятников.

— Думаем, где у чертей засада. И какая — ответил Сергий.

— Думает у нас атаман — начал десятник назидательно, но осёкся.

— Смотри, Николай — попыталась скорее объяснить Наташка — этот Самед не просто так всё сделал, он же нарочно всех завёл. Всё сделал, чтобы завести.

— Ну и?

— Куда все пойдут? Их район громить, понятно. А раз он этого хотел — значит готов был. Приготовил что-то. Да только что он мог приготовить?

— Какая разница? Василий поэтому и через брод повёл, чтоб выйти где не ждали? Правильно, значит и нам туда!

— Там и так народу много. А тут — никого. Если они сюда сейчас — посёлок считай пустой, одни женщины. А своих они, может, увезли ещё днём — высказал тактические соображения Сергий.

— Могут. Только если мы тут впустую сидеть будем, пока братья там дерутся — это как, хорошо?

— А мы сидеть не будем. Мы в дозор пойдём. Посмотрим, что там у них приготовлено.

— А если что, с двух концов запалим, мало не покажется — поддержал подругу Сергий.

— Согласен... Эгей, люди русские! Кто меня слышит — гайда за мной!