| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
То есть даже после того, как советский военно-морской флот так бездарно просрал острова в Рижском заливе и порт Таллин, немцы всё одно ждали он него какой-нибудь каверзы и выделяли вполне серьёзные силы для обороны от гипотетического морского десанта…
А если бы на остовах Даго и Эзель находился хотя бы один корпус морской пехоты, а близ них — весь Дважды Краснознамённый Балтийский флот?
Решились бы немцы штурмовать хотя бы Таллин — не говоря уже про то, чтобы взять в блокаду Ленинград?
Уверен, что нет.
«Майор фон Румор (Оперативный отдел) докладывает о своей поездке в группу армий «Север» на участки I и X армейских корпусов. Состояние дорог очень плохое. Местность труднопроходима. Главным образом мешают очень густые леса. Недостаток питьевой воды! Войска физически устали, но духовно они сильны и бодры. Войска сознают свое превосходство над русскими. Повсюду слышен вопрос: какую задачу нужно выполнить?».
Граждане фашисты!
Предлагаю вам самим закопаться на два метра в «недра» и крест берёзовый с дырявой каской, не забыть водрузить сверху.
«Пополнение танков. По-видимому, с родины будут присланы новые танки для замены пришедших в негодность.
Положение с транспортом. Трудности с шинами и покрышками, а также с запасными частями для автомашин. (Необходимо направить в Германию специального офицера.) Автоколонны, сформированные из машин, использовавшихся ранее в народном хозяйстве, насчитывают уже до 30 % автомашин, вышедших из строя. В колоннах, сформированных армией, до 20 % автомашин, вышедших из строя. Наибольшее количество автомашин вышло из строя в группе армий «Север».
По-прежнему ощущаются трудности на железных дорогах. Поезда опаздывают (неправильное руководство движением). На станциях эшелоны простаивают часами. Слишком долго длится погрузка эшелонов».
Трудности со снабжением велики, но Вермахт активно используют захваченную инфраструктуру — благодаря «альтернативной гениальности» наших маршалов, доставшейся им целёхонькой:
«В группе армий «Север» 1,5 боекомплекта боеприпасов и 5,5 заправки горючего; в группе армий «Центр» — 1 боекомплект боеприпасов (лишь 0,5 боекомплекта артиллерийских снарядов) и 3,5 заправки горючего; в группе армий «Юг» — 1,5 боекомплекта боеприпасов и 3,5 заправки горючего.
В Ригу следуют морские транспорты, имеющие на борту 2,2 тыс. тонн грузов».
Интересно, а была бы возможна блокада Ленинграда, если бы им пришлось месяц — а то и, два восстанавливать захваченный порт, подъездные жд пути к нему и расчищать фарватер?
Навряд ли.
47-й день войны (7 августа, четверг).
Озвучена главная на мой взгляд причина проигрыша Рейхом войны с Россией.
«Разговор с генералом [Альфредом] Йодлем:
Каковы наши главные цели: хотим ли мы разбить противника или преследуем хозяйственные цели (захват Украины и Кавказа)?
Йодль: фюрер считает, что обе цели могут быть достигнуты одновременно.
На вопрос о том, что должно быть нами захвачено: Москва или Украина или Москва и Украина, следует ответить — и Москва, и Украина. Мы должны это сделать, ибо в противном случае мы не сможем разгромить противника до наступления осени. Мы можем это сделать, принимая во внимание убедительные победы, одержанные [Гердом фон] Рундштедтом [группа армий «Юг»], и ослабевающие силы противника».
Переоценка своих и недооценка возможностей противника и, жадность иметь всё и прямо сейчас — которая не одного фраера сгубила.
«Положение с горючим:
После 1.10 в нашем распоряжении будет следующее количество горючего: 380 тыс. тонн в месяц (за счет собственного производства) плюс 320 тыс. тонн в месяц (за счет импорта). Итого 700 тыс. тонн в месяц.
Нам требуется для вооруженных сил и промышленности: 570 тыс. тонн в месяц (не считая количества горючего, необходимого для ведения операций) и 125 тыс. тонн в месяц — для зависящих от нас стран, а также 130 тыс. тонн в месяц — для Италии. Это составит 825 тыс. тонн горючего в месяц. Следовательно, дефицит горючего превысит 120 тыс. тонн.
Недостающее горючее (120 тыс. тонн) мы надеемся получить за счет следующих мероприятий:
— сокращения потребления горючего гражданским населением на 10 тыс. тонн;
— увеличения производства горючего в Германии на 40 тыс. тонн;
— экономии потребления горючего в Италии на 30 тыс. тонн;
— экономии потребления горючего в зависимых странах на 15 тыс. тонн;
— сокращения общего потребления на 25 тыс. тонн.
Всего это должно дать в общем 120 тыс. тонн.
При нынешнем положении с горючим проведение крупных операций невозможно.
в. Каучук. В стране имеется 7 тыс. тонн каучука — количество, как раз необходимое для подводных лодок и автомашин. Положение с каучуком очень напряженное».
Как можно это «положение с горючим» ещё больше усугубить?
Только устроив хорошенькую заварушку в Румынии — в главной европейской «бензоколонке».
Звонок Меркулову:
— Подготовьте мне справку по румынской нефти: сколько её и как добывается, где хранится, как и куда транспортируется и имеется ли нефтепереработка на месте.
На мой взгляд этой фразой написанной на 51-й день войны (11 августа 1941 года, понедельник), можно завершить изучение «Военного дневника»:
«Общая обстановка все очевиднее и яснее показывает, что колосс-Россия, который сознательно готовился к войне, несмотря на все затруднения, свойственные странам с тоталитарным режимом, был нами недооценен. Это утверждение можно распространить на все хозяйственные и организационные стороны, на средства сообщения и, в особенности, на чисто военные возможности русских. К началу войны мы имели против себя около 200 дивизий противника. Теперь мы насчитываем уже 360 дивизий противника. Эти дивизии, конечно, не так вооружены и не так укомплектованы, как наши, а их командование в тактическом отношении значительно слабее нашего, но, как бы там ни было, эти дивизии есть. И даже если мы разобьем дюжину таких дивизий, русские сформируют новую дюжину. Русские еще и потому выигрывают во времени, что они сидят на своих базах, а мы от своих все более отдаляемся.
Таким образом и получается, что наши войска, страшно растянутые и разобщенные, все время подвергаются атакам противника. И противник потому одерживает местами успехи, что наши войска ввиду растянутости на огромных пространствах вынуждены создавать громадные разрывы на фронте».
* * *
Мой Заместитель на должности Верховного Главнокомандующего Вооружёнными Силами СССР — маршал Советского Союза Михаил Дмитриевич Бонч-Бруевич, частенько меня посещал во время «долгой и продолжительной» болезни — к счастью закончившейся «скоропостижным» выздоровлением. Незадолго до этого события, рассказав ему за чаем выкладки из «Военного дневника» Франца Гальдера, спрашиваю:
— Что делать будем, товарищ маршал? Как супостата то бить? Может, так сказать — «превентивным ударом»? Я даже название операции придумал красивое: «Гроза».
Надеюсь, Резун не обидится за сей наглый плагиат. А если и обидится — то и хрен с ним, с терпилой.
Тот, сняв очки в старомодной по моим понятиям оправе, взглянул на меня умными глазами и, с едва уловимым оттенком превосходства профессионала над дилетантом в голосе, отверг такую стратегию:
— Превентивный удар надо было наносить в конце мая прошлого года, когда германская армия была занята во Франции. Вот тогда — да: эффект бы был потрясающим. А в данной ситуации я не вижу никакого смысла: по хорошо известным Вам причинам-обстоятельствам — в случае вторжения, РККА ждёт судьба армии Самсонова в четырнадцатом году.
Кивком дав понять, что разделяю его точку зрения, интересуюсь:
— Чисто из любопытства, Михаил Дмитриевич: были ли у нашего Генштаба планы ударить в спину Гитлеру, в случае если Вермахт завязнет на «Линии Мажино», как Красная Армия на «Линии Маннергейма»?
— Нет, Иосиф Виссарионович. Таких планов я пока в архивах не нашёл.
Не мог не подумать про советских генштабистов и про политическое руководство заодно:
«Лабухи конченные! Эх… Мне бы попасть на годик-полтора раньше, я бы так Адольфу вдул — шары бы у него из орбит выскочили и, через Атлантику — к товарищу Рузвельту перелетели».
Вслух же:
— Понятно… Значит, нам остаётся лишь глухая оборона с короткими, неглубокими контрударами при благоприятных обстоятельствах.
Мой Заместитель с готовностью подтвердил:
— Конечно! Наступательную войну можно вести лишь при следующих условиях…
— Пункт «а»: обладая большей чем противник, или хотя бы такой же маневренностью. Маневренность позволяет выбирать время и место удара.
— Пункт «б»: обладая господством или же хотя бы равенством в воздухе. Это условие, позволяет скрытно производить сосредоточение сил перед переходом в наступление и наносить удар внезапно. Имеется ещё множество условий, но эти два — главные.
«Разжёвывать» мне не пришлось, я и так всё прекрасно понимаю.
Первое относительно успешное наступление Красной Армии под Москвой, было возможно по причине катастрофического снижения маневренности Вермахта по причине осенне-зимнего бездорожья и нелётной погоды. Коренной перелом под Сталинградом, по большей части, стал возможен тоже из-за этих же двух условий. Ну а летние наступления РККА второй половины войны, стали возможны благодаря поставкам автомобильного транспорта по Ленд-Лизу — из-за чего маневренность советских войск превысила таковую же у германских и, советские генералы получили возможность выбрать место и время для удара. Везде быть сильным — невозможно в принципе и, брешь в обороне всегда отыщется. И, тогда с десяток лёгких «Т-70» на коммуникации — будут сильнее, чем сотня тяжёлых «Тигров» на переднем крае.
Ну и из-за снижения активности «Люфтваффе» на Восточном фронте, в свою очередь — из-за массовых бомбардировок германских городов авиацией союзников.
Не забываем: против Третьего Рейха воевала Антигитлеровская коалиция, а не один единственный Советский Союз.
* * *
Отодвинув в сторону самовар, вазочку с печеньем и кружки-чашки, расстилаю на столе карту западных районов СССР:
— И что мы с вами оборонять будет, товарищ маршал СССР? Укрепрайоны «Линии Сталина»?
Как известно, строительство расположенной непосредственно на границе «Линии Молотова», в «текущей реальности» прекращено моим волевым решением.
Тот, открыто пренебрежительно усмехнувшись:
— Прошлогодняя компания во Франции показала, что «топтаться» перед «линиями» — даже носящие столь высокие имена, германская армия не будет.
Догадываясь про что он, но тем не менее «включаю тупого»:
— А перед чем она — германская армия, будет «топтаться»?
Тот в свою очередь достаёт из имеющегося при нём «совнаркомовского» портфеля старинную, ещё российско-имперских времён карту Брест-Литовска:
— А вот будьте любезны посмотрите сюда, товарищ Верховный Главнокомандующий… Что Вы здесь видите?
Рисунок 6. Старая карта Бреста, на котором крепость выглядит каким-то незначительным придатком в центре. Главное — объекты логистики!
Не выходя из образа, тычу пальцем в карту:
— Я вижу здесь Брестскую крепость-герой, которую наши оставленные без всякого руководства воины — обороняли едва ли не месяц в окружении. Германцы тогда впервые получили звонкий щелчок по носу и поняли…
Побольше пафоса, побольше:
— …Что здесь вам, не там!
Бонч-Бруевич с ехидцей:
— Не прикидывайтесь идиотом, Иосиф Виссарионович! Вам это не идёт.
Махнув рукой:
— Я не Сталин, мне можно! Да к тому же прикидываясь — как Вы выразились «идиотом», легче спровоцировать на откровенность. Что у меня вроде бы неплохо получается в данный момент.
Посмеялись, затем мой Заместитель спросил прищурившись:
— А германцам, чтоб взять ту «Брестскую крепость-герой», приходилось прибегать к применению тяжёлых систем вооружения? Или они по нашему обыкновению — взяли её «на штык», как суворовские чудо-богатыри — Измаил?
«Образ» куда-то моментально исчез и, я неподдельно возмущаюсь:
— Какой-такой, к такой-то матушке Геббельса, «штык»?! В Вермахте уже давно даже штыковому бою не учат. По крепости херачила тяжёлая артиллерия — включая старые чешские 305-мм мортиры «М-11» и новейшие германские 600-мм мортиры «Карл». На неё скидывали 1800 килограммовые авиабомбы и обстреливали из шестиствольных реактивных установок… И это не считая полевой артиллерии и миномётов и, взрывчатки закладываемой в уже развалины, сапёрами.
Мощь германской артиллерии, произвела на старого маршала неизгладимое впечатление. Достав платок, он вытер вспотевшую от духоты в помещении и горячего чая лысину и, переспросил:
— Шестьсот миллиметров? Это сколько в дюймах…? Не может быть!
Двуперстно крещусь:
— Крест на пузе! Часть мортир «Карл» даже, имела стволы все шестьсот сорок миллиметров. Но я не уверен, что они использовались против Брестской крести в сорок первом году… А вот против Севастополя в сорок втором — это точно.
В который раз уже протирая очки, мой собеседник задумчиво:
— Калибр шестьсот миллиметров — это очень серьёзно!
— Куда уж серьёзней…
Затем, показывая на район самого города Бреста, товарных станций на севере и мостов через реки на юге:
— Как Вы думаете, товарищ Верховный Главнокомандующий: если наши воины будут оборонятся здесь — будут ли германцы применять против них все эти — старые и новые мортиры, почти двухтонные авиабомбы и реактивные установки?
Не задумываясь:
— А что им ещё остаётся делать? Не брать же всё это, как Вы выражаетесь «на штык». Снесут всё это до уровня фундаментов и двинутся дальше на восток.
— И сколько им времени потребуется, чтоб «всё снести»?
— Недолго, это же не крепость.
Маршал, грозно сверкая «стёклышками»:
— Но ведь и крепость ещё надо снести! Если в ней, положим, в свою очередь расположить мортиры (устаревшие орудия — какие не жалко!) для контрабатарейной стрельбы по западному берегу Буга, то без этого германцам никак не обойтись.
А ведь, действительно!
Однако, продолжаю «драконить»:
— Да?! Впрочем, подвижные части Вермахта могут навести понтонные переправы, по просёлку обойти Брест вместе с крепостью и двинуться дальше, оставив эту возню пехоте.
Тот, горячится:
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
