Полет

Остальные вещи были в порядке — пострадали только мр3-плеер и мобильный телефон — пребывание в соленой воде не пошло им на пользу. Особенно я переживала из-за плеера, потому что с удовольствием дала бы послушать своим новым друзьям музыку из ПКМ.

Они в самом деле вскоре стали для меня друзьями. С Уиллом мы первого взгляда нашли общий язык и, чем быстрее шла на поправку Элизабет, тем чаще я замечала во взгляде Тернера искреннее уважение и приязнь. Элизабет тоже с явным удовольствием беседовала со мной, и это помогало нам коротать унылые часы её болезни.

Ну а Джек...Джек выполнил мою просьбу и рискнул зайти в порт, где Уилл раздобыл всё необходимое для Элизабет. Команда, разумеется, тотчас пустилась во все тяжкие. Я же сойти на берег не рискнула и предпочла остаться на "Жемчужине" под предлогом ухода за Элизабет.

Ближе к вечеру мы с ней сидели на мостике, свесив ноги за борт, и наблюдали, как быстро сгущаются сумерки, а на берегу то здесь, то там вспыхивают янтарные огни окон. Оттуда доносился смех и хмельные выкрики.

— Опять вернуться пьяные вдрызг, — с отвращением сказала Элизабет и состроила гримасу.

Она прислонилась головой к перилам — силы ещё до конца не вернулись к ней, хотя она уже потихоньку передвигалась по кораблю, но пока только с поддержкой. На ней был тот же наряд, что и на мне — то есть штаны, мужская рубашка с открытым воротом и жилет, волосы заплетены в простую косу. Рядом с нами стояло полное блюдо вишни ацерола, и Элизабет в задумчивости клала в рот ягоду за ягодой.

— А ты чего не ешь, Ксю? — мы с ней перешли на "ты" ещё пару дней назад.

— Да я...вообще-то не любитель ягод. А вишен особенно.

— Да ты что! — удивилась Элизабет, — ты попробуй!

Я сморщила нос, копируя досадливую гримасу Джека. Элизабет засмеялась.

— Очень похоже! Нет, правда, попробуй! Ягоды просто восхитительные!

— Мда? — я взяла одну, нерешительно положила в рот и раскусила.

Эффект был необычайный! Фонтан вкуса взорвался у меня на языке. Ацерола не шла ни в какое сравнение с той вишней, которую я знала — кисловатой, мелкой, взращенной северной землей. Ароматный, сладкий сок терпкой волной наполнил рот. Наверно, сама пряная чернота карибской ночи сконцентрировалась в этих необыкновенных фруктах.

Элизабет с улыбкой наблюдала за мной.

— Вкусно, а?

— Неповторимо! — с чувством произнесла я, проглотив наконец ягоду, — в жизни ничего подобного не ела!

— А что ж на твоей родине фрукты не растут?

— Да нет, растут...и неплохие. Но, конечно, такого вкуса, как у тропических фруктов, у нас не добьешься. Климат не тот.

— А где это — у вас? — осторожно спросила Элизабет. Её глаза блестели в полумраке.

— Побережье Балтийского моря. Слышала о таком?

Элизабет медленно покачала головой.

— Нет. А где это?

— Грубо говоря, на другой стороне планеты. В Европе.

— О-о! — чувствовалось, что моя собеседница под впечатлением, — так далеко! Как же ты попала к нам?

— Вот это я и сама хотела бы знать, Лиз, — задумчиво произнесла я, — темная это история...лучше скажи, как у вас тут дело повернулось?

— В каком смысле? — не поняла Элизабет.

— Ну, Джек упоминал о каких-то проблемах, с которыми ещё не разобрались...ты не знаешь, что он имел ввиду?

Элизабет пожала плечами — я скорее угадала это движение, потому что мрак уже стал совершенно непроглядным.

— Да всё вместе, наверное...знаешь, это тоже очень долгая история и такая запутанная...

— Большую часть этой истории я знаю, — я улыбнулась в темноте, — насколько я понимаю, вам удалось выручить Джека и "Жемчужину". А что случилось потом?

— Ну, потом... — в голосе девушки чувствовалось удивление, — потом налетел ураган. Нас разметало в разные стороны. "Летучий Голландец" ушел под воду, а "Эдинбург" и "Сансет" унесло неизвестно куда, как нас.

Я всё ещё ничего не понимала.

— Постой-ка...ты хочешь сказать, что Дейви Джонс и Беккет ещё живы и по-прежнему охотятся за нами?

Я даже не заметила, как произнесла это "нами".

— Наверное... — неуверенно промолвила Элизабет, — если только ураган не потопил их. Но у них хорошие корабли... слушай, а откуда ты знаешь Беккета?

— Боже мой...если ты мне сейчас ещё скажешь, что и кракен цел и невредим...

— Не знаю...но мы пытались убить его тогда, когда Джек... — она запнулась, — и безуспешно. Наверное, его вообще никому не под силу одолеть.

Сказать, что мне стало неуютно — значит не сказать ничего. Одно дело сидеть у экрана телевизора и смотреть в диагонали три на четыре, как спрут размером с дом утаскивает корабль на дно...и совсем другое находится темной ночью на палубе этого самого корабля и слышать, как плещется вода у борта...вода, из которой в любую секунду может появиться...что-то.

Элизабет каким-то непостижимым образом почувствовала моё настроение и её прохладная рука коснулась моей руки.

— Не бойся! — произнесла она с детской непосредственностью, — ведь Джек с нами. И Уилл. И "Черная Жемчужина" по-прежнему лучший корабль в мире.

— ...и горизонт снова чист, — пробормотала я, вслушиваясь. Ночь потеряла для меня всё своё очарование. Ладно бы Беккет и Норрингтон, но то, что кракен ещё не почил в мире...

Впрочем...в какой-то мере этого следовало ожидать. Ведь когда я улетала в Питер, съемки третьего фильма шли полным ходом...а значит, им ещё только предстоит разобраться со всеми напастями. И я, получается, окажусь в самом центре заварухи — с моим отвратным зрением, слабыми мускулами и левой почкой, держащейся на живой нитке!

— Черт, черт, черт! — произнесла я, забыв о присутствии Элизабет, — вот же угораздило!

— Ксю, с тобой всё в порядке? — в голосе девушки послышалась тревога и зарождающийся страх.

Я с трудом сдержала свои чувства.

— Да. Всё нормально. Может, ты уже приляжешь, Лиз? Ты как?

— Да вроде ничего. Но ты права, пожалуй, отдохнуть не мешает.

Я помогла ей спуститься с мостика и добраться до койки. Элизабет была выше меня ростом, хорошо сложена, но болезнь так истощила её, что мне не составляло труда управляться с ней даже когда она была в беспамятстве.

Она уснула почти мгновенно — видно, действительно утомилась. Я посидела немного рядом с ней, потом вышла на палубу, оставив дверь в каюту открытой. Деревянный настил, натертый босыми ногами до зеркальной гладкости, казалось, жег мне пятки.

"Скорее бы вернулся Джек, скорее бы вернулся Джек" — я поймала себя на том, что повторяю это чуть ли не вслух, расхаживая взад-вперед по палубе. Нет, это уже полная истерия. Чем Джек-то мне поможет? Свою бы шкуру уберег...Но нельзя было не признать, что капитан Воробей, при всех своих недостатках, обладает неоценимым даром истинного лидера — внушать уверенность и мужество окружающим...причем даже тогда, когда сам он этой уверенности не испытывает.

Охваченная волнением, я с размаху наткнулась в темноте на одну из пушек и так ударилась ногой, что искры полетели из глаз.

— Оххх, зараза! — прошипела я, присаживаясь на корточки и потирая ступню. Это было просто наказание — непривычная к хождению босиком, я постоянно ударялась обо что-нибудь, ноги были все в ссадинах и царапинах. А ну как одна из них воспалится? Перекись-то я с собой не таскаю...

Боль постепенно стихала. Внезапно с пристани донеслись веселые голоса. Народ целой толпой шел по пирсу; слышался хохот, песни и проклятья, когда кто-то запинался в темноте о сваю, канат или о своего товарища. Я напряженно вслушивалась — не хватало только, чтобы какая-нибудь пьянь полезла по ошибке на "Жемчужину". Что мне тогда делать?

Гомон голосов приближался и вдруг один голос возвысился над остальными, хрипло прогорланив:

Я ветр, любезный морякам,

Я свеж, могуч.

Они следят по небесам

Мой лет средь туч.

И я бегу за кораблем

Вернее пса.

Вздуваю ночью я и днем

Все паруса *

Я узнала Гиббса и с облегчением вздохнула. Команда возвращалась на борт. Ощупав пушку, я взобралась на неё верхом, чтобы меня не сшибли с ног в темноте. Сходни загрохотали под тяжкими шагами подвыпивших моряков.

— Темнотища, как в брюхе у дьявола! — произнес высокий тонкий голос, по-моему, принадлежавший Регетти.

— А ты второй глаз открой! — посоветовали ему идущие сзади. Грохнул хохот.

Кто-то споткнулся, ступая на палубу, и яростно выразился.

— С возвращением, капитан, — весело произнесла я, узнав голос, — хорошо погуляли?

— Бесподобно, цыпа! — Джек пошарил рукой в темноте и наконец ухватился за моё плечо, чтобы не упасть, — порт был отличной идеей! А почему на судне темно, хоть бы кормовые зажгли...так и шею сломать недолго!

— Я не умею, капитан, — уныло сказала я, подстраиваясь под его тон, — как их зажигают?

Джек мгновение помолчал, видимо, собираясь с мыслями. Его шатало, как в сильную бурю. И даже сейчас, пьяный в стельку, он распространял вокруг себя ощущение надежности и защищенности, и на сердце у меня стало спокойнее. Черт с ним, с этим кракеном, в конце-то концов! Придумаем что-нибудь...

— Знаешь, цыпа... — произнес он, растягивая слова, — думаю, можешь забыть о фонарях...в ближайшие часов десять они нам точно не понадобятся.

Его рука соскользнула с моего плеча и послышались удаляющиеся легкие шаги. Как он ухитряется так легко ступать даже по пьянке?

В задумчивости я наклонилась вперед, оперлась локтями о прохладное тело пушки и подперла кулаками подбородок. Нервное возбуждение прошло, и мною неожиданно овладела грусть. Я была совсем одна в этом огромном, непривычном, полном опасностей мире. Как-то там, в Кениге, без меня? А в Питере? Я представила реакцию мамы на сообщение об авиакатастрофе и поёжилась. Хотя...мама сильная женщина. Много испытаний выпало на её долю, но она всегда только гнулась, как трава на ветру, но никогда не ломалась. Не сломается и сейчас, я была уверена в этом. Слишком сильна в ней жажда жизни. Но я тосковала о ней и о моих друзьях, оставшихся в Питере. Вот бы их сюда! Раздобыли бы себе корабль...

"Реквизировали. Морской термин".

Я усмехнулась. И стали бы плавать вместе с Джеком. И звали бы его "командор Воробей", как он когда-то дразнил Барбоссу...я невольно засмеялась в темноте. Какие глупые фантазии! На что мы, изнеженное племя 21-го века, способны были бы здесь, с нашим паршивым здоровьем, непривычные к тяжелому физическому труду? Да ещё не умея отличить фальшборт от форштевня...

"Интересно, а куда это Уилл запропастился?", внезапно пришло мне на ум.

Я приняла сидячее положение и нахмурилась. Странно...он ушел вместе с Джеком и командой...сказал, что хочет что-то ещё купить на берегу. Но обратно с ними он не вернулся.

На душе стало как-то тревожно. Конечно, Уилл уже большой мальчик, к тому же прекрасно фехтует, но...

Я слезла с пушки и прошлась взад-вперед по палубе. На всякий случай заглянула к Элизабет — она крепко спала. Из люка, ведущего в кубрик, доносился разноголосый храп.

Отправляться в одиночку на поиски показалось мне неразумным. После этого ещё и меня не досчитаются, это точно. Джек, конечно, уже смотрит десятый сон...

— Цыпа, сколько же можно ходить, как привидение? — пробормотал вдруг недовольный голос откуда-то снизу, — ты уже дважды чуть не наступила мне на ноги, я уж молчу про всё остальное.

От неожиданности я подпрыгнула.

— Господи, Джек, как ты меня напугал!

— Говорят, хороший испуг даже полезен, а ты не знала? — голос по-прежнему раздавался где-то на уровне пояса, а я, сколько ни вглядывалась, ничего не могла рассмотреть.

Наконец я сообразила — Джек сидит, прислонившись спиной к мачте.

— В таком случае, капитан, вы, наверное, будете жить вечно! — парировала я.

Тихий смех.

— А почему бы и нет, цыпа? — он подергал меня за штанину, — присядь-ка. Что стряслось?

— Да так... — мне не хотелось раскрывать свои тревоги перед капитаном. Ещё сочтет меня слабонервной дурочкой!

Я уселась на палубу напротив Джека и скрестила ноги в позе лотоса — самой для меня комфортной. Ди всегда поражалась, как это я могу так сидеть.

— Брось, цыпа! — лениво произнес Джек. Было слышно, как он прихлебывает из бутылки. И куда в него столько влезает?! — с чего бы ты иначе устроила нам торжественную встречу на ночь глядя, а потом, вместо того, чтобы завалиться на боковую вместе со всеми, бегала по палубе, точно курица с отрезанной головой?

— А что, они и правда бегают? — с интересом спросила я.

Но Джека было не так легко увести от темы.

— К тому же, ты обещала выпить со мной, — он наклонился вперед и протянул мне бутылку, — надеюсь, сейчас состояние мисс Суонн позволяет тебе это сделать.

— Позволяет, — уныло подтвердила я и понюхала содержимое бутылки. Пряный запах с такой силой ударил мне в ноздри, что я закашлялась, — забористая вещь!

— Ямайский, пять лет выдержки. Лучшего и придумать сложно.

— Они разные бывают? Я думала, ром — он и в Африке ром.

— Вот уж странное утверждение! Откуда ром в Африке? А сортов рома полно, почитай на каждом острове свой гонят...ты пей давай, не заговаривай мне зубы.

Я вытянула руку вперед, пока моя бутылка не звякнула о бутылку Джека и, не удержавшись, продекламировала:

— "За ветер добычи, за ветер удачи, чтоб зажили мы веселей и богаче!"**

— Патетика! — насмешливо произнес Джек в темноте, но я чувствовала, что тост ему понравился.

Я резко выдохнула и быстро сделала небольшой глоток. Пищевод обожгло огнем. Напиток этот был явно крепче коньяка, который мне изредка доводилось пить, и обладал отчетливым фруктовым ароматом. Горьковатый вкус безжалостно щипал язык.

— Уххх! — я со свистом втянула в себя воздух. На глазах выступили слезы.

— Вот это по-нашему! — довольно произнес Джек, — а откуда песенка, если не секрет?

— Дол...долгая история, капитан, — я всё ещё никак не могла отдышаться. В животе разливалось приятное тепло, но больше пить я не собиралась — я вообще не любитель спиртных напитков, пью редко и поэтому быстро пьянею.

— Такая же долгая, как история о твоей татуировке?

Вопрос застал меня врасплох, как, очевидно, Джек и планировал. К счастью, было темно, и он не мог видеть моего смятения.

— Да нет. Вообще-то это не татуировка, а просто рисунок. И через неделю-другую он сойдет.

Джек неторопливо сделал большой глоток.

— Мда? А почему моё имя, если не секрет?

— Я...никогда особенно не задумывалась об этом, но... — голова у меня слегка кружилась от выпитого, а окружавшая нас темнота придавала всей ситуации какую-то нереальность, — наверное, потому что мне хотелось быть в чем-то похожей на тебя, Джек.

— Неужели и твоя юная головка забита романтическими бреднями о пиратах? — голос Джека был резким, насмешливым, — я думал, только мисс Суонн у нас страдает этой детской болезнью.

Я усилием воли переборола хмель — выпито было не так много и мне это удалось. Мне очень хотелось, чтобы Джек понял меня и понял правильно.

— Нет, Джек. Я знаю, что быть пиратом — это значит убивать и мучить, жить в грязи, голоде, среди озверевших людей и закончить свою жизнь в пучине или на виселице.