Харад. Маг-страж

Но Вига ничего не ответил, а просто пошел вперед, и мы пошли за ним. Я тоже пошел, все еще пребывая в некотором замешательстве.

Вига это увидел и объяснил свой поступок.

— Этого мужчину кто-то бил?

— Нет.

— Грабил?

— Нет.

— Его пытались убивать?

— Ну, как бы да, — решился заметить я.

— Это с его слов. А как по мне он больше похож на умалишенного. А умалишенные это не наше дело.

В третий раз нас остановил молодой работник со стружками в волосах и в фартуке поверх серой рабочей туники.

— Господа стражи, господа стражи! — заговорил он, привлекая наше внимание.

— Да? — вежливо откликнулся Вига.

— Вы должны мне помочь! — заявил молодой парень.

— Как и чем помочь? — деловито спросил его стражник.

— Мой хозяин... Тот, на которого я работаю... Я... Там... Разумеете... — Сбивчиво заговорил он, но потом все же собрался и стал говорить нормально. — Я человек тихий. Учтивый, благоразумный. Не рублю с плеча. Ссоре предпочитаю мирное пояснение.

— Так, — кивнул головой десятник.

— Я всегда прихожу на работу вовремя, стараюсь запомнить все, что говорит господин и сделать как он скакал.

— Так, — кивнул Вига, но с куда меньшей искренностью.

— Но я не могу подружиться с остальными работниками. Это ужасные люди. Наша мастерская — сплошной тараканник. Всюду сплетни, наклеп, обман. Чуть что — ор всю мастерскую, жуткая черная брань.

— И в чем же беда? — спросил его Вига, откровенно скучая.

— Я... Я не хочу стать как они. Работа здесь мне нравится, но мои сотоварищи... Сделайте что-то, прошу вас, — попросил он собеседника. — Иначе я пропаду.

В ответ на его просьбу страж тяжело вздохнул.

— С работу стража входит: разнимать драки, уличать воров, преследовать грабеж и убийства. У вас драки были?

— Да нет, что вы, — замахал руками просящий.

— Воровство?

— Несомненно. Но разве его докажешь!?

— Грабеж? Убийства? — продолжал нажимать страж улиц.

— Да боги упаси.

— Вот. Сам видишь, что я тебе помочь не могу, — развел руками усач.

Уразумев, что он помощи не дождется, молодой вздохнул, грустно пожал плечами и понуро побрел обратно в свою мастерскую.

Видя, что в этот раз я тоже недоволен, десятник покачал головой.

— Давай так, Харад. После патруля мы с тобой зайдем в харчевню "В радости и в горе". Хлопнем там по кружечке, и поговорим по душам.

Я с радостью согласился.

*

Харчевня квартала кожевников отличалась от харчевни района богатеев, как небо и земля, как огонь и лед, как пиво и вино. Размерам эти заведения были почти одинаковые. Но внутри... Во внутреннем убранстве харчевни ремесленного квартала красотой только "попахивало" — весь изыск "В старости и в горе" сводился к красивым медным буквам, которыми, на одной из стен, над стойкой, было нанесено название заведения. И все. Никаких красивых картин на стенах, никаких ковров на полу, никаких изысканных фонарей под потолком. Посетителей ждали самый обычный деревянный, местами не мытый, пол, самые простые, некрашеные, деревянные стены, и самый обыкновенный потолок, кое-где даже припыленный паутиной. Зато столов тут стояло раза в три больше, отчего посетителей в харчевне было довольно много, а свободного места — мало. Сразу у входа нас накрыли многоголосый гул и гам, откуда-то слева послышались какие-то смешки, откуда-то справа до нас долетел чей-то тост, а затем по залу раскатисто загремело эхо чьей-то отрыжки, а затем — громкий мужской хохот.

Другими словами — жизнь тут била ключом.

— Садись. — Вига указал на один из дальних, пока свободных столов, что находился рядом с небольшим приоткрытым окном. — Пива или вина? — спросил он, пока мы протискивались к нашим лавкам.

Я вспомнил вкусное вино из недавно посещенного квартала богачей.

— Вина, — попросил я.

— Ага. Ей, девка! — крикнул он проходящей мимо молоденькой темноволосой подавальщице в полосатом платье. — Принеси нам бутылочку "Белой анхурской розы", два стакана, и тарелку жареных потрохов.

— Сию минуту, господин десятник, — живо отозвалась она, и, выложив еду посетителям за соседним столиком, убежала куда-то в сторону входа на кухню. "Господин десятник", хм. Перед входом в харчевню, мы, как и положено, сняли с себя туники, ведь наша служба была окончена. Но подавальщица все же его узнала, и признала десятником. Значит, он тут далеко не в первый раз.

Здешнее вино мне понравилось: белое, сладкое, с приятной виноградной кислинкой. У него не было того чудесного аромата, который был в прошлом вине. Да и травами в нем не пахло. Но все одно — это вино было вкусным. Гораздо вкуснее всего того, что подавали в моей родной деревне.

— Слушай, Харад. — После первого стакана Вига смачно крякнул и повернулся ко мне. — Давай-ка поговорим.

— Давай, — согласился я, сделав второй глоток.

— Что до твоей службы у нас. Тебе все понятно? — мягко поинтересовался десятник.

— Да. — Я кивнул головой.

— А с расположением кварталов нашем городе я все хорошо пояснил?

— Да. — Снова кивок в его сторону.

— Хорошо. — Довольный моими ответами Вига широко улыбнулся. — А теперь ответь-ка и ты на один мой вопрос: зачем ты пошел служить в городскую стражу?

Услыхав, что хочет Вига, я несколько растерялся. Затем, придя в себя, я начал отвечать. Медленно и осторожно. И честно.

— Вся правда в том, что... — Я потянул руку к тарелке и взял из нее небольшое и хорошо прожаренное куриное сердечко. — Согласно закону, после того, как молодой маг закончит свое обучение в магической школе герцогства, он обязан отправиться в город одного из баронств.

— Для чего? — Вига тоже взял из тарелки кусок жареной требухи, и, недолго думая, целиком запихнул его в рот. Челюсти мужчины методично задвигались, измельчая еду.

— Там он должен явиться в гильдию магов, и под присмотром старшего гильдейского мага набираться необходимого магического опыта.

— Ага...

— Обычно на это уходит очень много времени: иногда вся весна и лето, а иногда еще и половина осени.

— Угу.

— Если новичок хорошо себя показал, то он получает грамоту с оранжевой печатью, и возвращается в родные края, чтобы быть магом.

— Угу, — снова ответил Вига и потянулся рукой за новой порцией внутренностей.

— А я... Я так не хотел, — заявил я и принялся объясняться. — Я знал, чего я стою. Знал свою силу и свои способности. Я не хотел потерять всю весну и лето, чтобы доказать местному гильдейскому магу, что я чего-то стою. Поэтому я попросил своего учителя помочь найти способ обойти закон. И когда после финального испытания мне предложили стать стражем в этом городе, я сразу же согласился. Вот потому я и здесь.

Это звучало гордо и напыщенно. Но учителя в нашей школе часто мне говорили, что я хорошо лажу с магией. Так с чего тогда мне говорить о себе обратное?

Покончив с объяснением, я с облегчением выдохнул и сделал третий глоток, после чего взглянул на лицо десятника, чтобы понять, что он думает обо всем этом.

— Прекрасная история, — удовлетворенно ответил Вига и очень медленно вытер рот рукой. — Прекрасная история — детальная и проникновенная. Только, понимаешь, я спрашивал тебя не об этом.

— Как? — Я крайне удивился и снова слегка растерялся. Он спрашивал меня не об этом? Я тут сижу, распинаюсь, говорю все, как есть, а этой правды от меня совсем никто не ждет? Тогда чего же он хочет?

— Ты зачем пошел служить в стражу? — снова спросил он меня очень мягким тоном.

Я бросил на него непонимающий взгляд.

— Зачем. Ты. Пошел. Служить в стражу? — снова повторил он, чеканя каждое слово. Но в его словах не было никакого нажима. Скорее была попытка до меня достучаться.

Я повертел головой, давая мужчине понять, что не понимаю вопроса.

— Хорошо — я тебе помогу, — произнес он с самодовольной миной. — Вот, гляди Харад. Одни люди идут служить в стражу, так как больше ничего не умеют. От обычных стражников тут многое не требуется — главное не нарушать дисциплину и уметь худо-бедно владеть мечом. Понимаешь меня?

— Понимаю.

— Другие идут служить в стражу, чтоб оплатить долги — свои или чужие. Стражам платят немного, но зато постоянно. И — несмотря ни на что. Лето на дворе или осень, ураган или шторм, неурожай ли наводнение, мы всегда получим свое жалование. Это понятно?

— Понятно.

— Третьи идут служить в стражу, чтобы покрасоваться. Форма, оружие, статус, уважительные взгляды соседей. Девушки, тоже, отдают нам предпочтение. Для некоторых людей это очень много значит. Особенно — для молодых. Как ты, вот, например.

Я с удовольствием слушал все эти пояснения и был благодарен богам за такого товарища. Благодаря ему за один день я столько всего узнал, как не узнал бы за месяц. Вига хотел поделиться со мной своим большим жизненным опытом. И не просто хотел, а делился. И мало того — он объяснялся со мной не в той поучительной манере, в какой старший объясняется с младшим, как учитель разъясняется с учеником, как мудрец говорит с дураком, а совсем по-другому. Он говорил со мной мягко, по-дружески, даже иногда по-отечески, словно для него очень важно, чтобы я его понял. Поэтому я относился к его словам с очень большим вниманием.

— Некоторые идут служить в стражу, чтобы со временем продвинуться по службе. Если стражнику повезет, его могут сделать сержантом. Если он хорошо проявит себя как сержант, он станет десятником. А там, глядишь, и до лейтенанта недалеко. — Он усмехнулся в усы, давая понять, что последний случай — это большая редкость. — Кто-то со временем переходит из стражей в воины. Но это тоже не частый случай.

Услышав об этом, я внутренне улыбнулся. Не частый, да. Но не невозможный.

— Так вот, я снова спрашиваю — зачем пошел в стражу ты? — спросил он, выделяя последнее слово. — Без соплей и без лишних слов — зачем?

Я не стал таиться, и рассказал ему все как есть, в надеже на то, что он сможет оценить придуманную идею и так же сможет дать мне пару толковых советов.

— Ты пошел магом в стражу, чтобы потом пойти магом в воины, да?

— Да.

— И стража для тебя лишь ступенька в погоне за лучшей жизнью?

— Да. — Хотя его утвержденье звучало слегка насмешливо, но он все понял верно. — Да, — повторил я. — И именно поэтому я считаю, я должен помогать местным людям.

— Это почему же? — полюбопытствовал он.

— Потому, что я хочу иметь в этом городе хорошую репутацию.

— И зачем же?

— Так меня быстрее заметят.

Я думал, что говорю правильные вещи. Что мои слова звучат уверенно и разумно. Но, пока я это все рассказывал, ироническая улыбка Вига даже не думала сходить с его сытого безмятежного лица.

— Харад, Харад. Как же ты наивен, — заявил он все с той же усмешкой. — Нет — твою цель я понимаю. Понимаю и одобряю. Каждый из нас ищет беспечной жизни. И я — не исключение. Но я одобряю только твою цель, а никак не способы.

— А? А что с ними не так? — слегка напрягся я, и, чтобы успокоиться, налил себе новую порцию.

— А-то, что, чтобы жить лучше, совсем не обязательно перебираться воины, — ответил он мне со смехом. — Нужно искать более легкие способы. Более легкие и более действенные, — вновь ухмыльнулся он.

— И какие же это способы? — спросил я его напрямик, чувствуя поднимающуюся из глубины сердца обиду.

Вига замялся, видимо не зная, стоит ли мне отвечать. Пока он думал, в распахнутую дверь таверны вошел грузный богато одетый мужчина и громко произнес:

— В горе и в радости...

— Наши тарелки должны быть забиты сытной едой, а наши кубки — полны хмельным вином, — хором повторила большая часть посетителей.

— Да! По бокалу пива всем тем, кто ответил верно! — радостно воскликнул мужчина.

— Виват! Хвала хозяину заведения! Браво! — донеслось от толпы.

Так вот оно что к чему!

— В таких городах, как этот, все решают деньги, — вернул меня к нашему разговору десятник. — Деньги. Они делают твою жизнь богаче, делают ее лучше, спокойнее и безопаснее. Ты обратил внимание на то, по какому пути двигался наш патруль?

— Конечно, обратил, — тут же ответил я. — Ты часто останавливался возле мастерских.

— Все верно, — кивнул Вига с видимым удовольствием. — А как относились ко мне хозяева тех заведений?

— Хорошо относились. — Это было видно.

— Как думаешь — почему? — заулыбался Вига.

— Хм... — Я замолчал, так как не знал, что ответить.

— Потому, что наш патруль двигается именно так. Именно так, а ни как иначе. Ведь чем чаще появляются стражи у твоей мастерской, тем спокойнее хозяину и его посетителям. Если рядом патруль, никто ни за что не волнуется, никто никуда не спешит. Посетители спокойно рассматривают товар, а хозяин спокойно его им продает. Лучше торговля — больше сделок. Больше сделок — больше денег. А кто этому поспособствовал? — с намеком спросил он меня.

Больше сделок — больше денег? То есть получается... Так вот какой у Виги второй источник дохода!

— Они тебе за это приплачивают! — выпалил я изумленно. К счастью, в зале харчевни прозвучали тосты, и мой возглас утонул в общем шуме зала.

— Именно, — ответил мне Вига несколько приглушенным голосом.

— А местных харчевник? — спросил я, вновь озаряясь догадкой.

— И он тоже. Ведь если рядом стража, то у местных дебоширов возникает меньше желания тут подебоширить. Да и посетителям, что ни говори, спокойней.

— И на других дежурствах... — На меня снизошло еще одно озарение.

— Я строю маршрут передвижения так, чтобы мы часто останавливаюсь там, где мне за это заплатят, — победно ответил тот.

Во дела. Я о таком даже не догадывался.

Зато в мою голову пришло кое-что другое.

— Но Вига... В законах Анхурса это звучит как взятка. А брать взятки это против закона. За это положен суд! — напомнил я ему о прописанном наказании.

Но от этих слов улыбка десятника стала намного шире.

— Так это вовсе не взятка. Они сами дают мне плату. Сами, без принуждения. По своему желанию, — заявил мне усач. — А что до суда... Это все еще доказать надо. Мало кто пойдет свидетельствовать против стражи. А если и пойдет, то пара мотет судье сведет все слова впустую.

Я глубоко призадумался и нашел еще один довод.

— Ну, хорошо — не судье. Вдруг кто пожалуется нашим лейтенантам?

Я думал, что уж после этих слов Вига насторожится.

Но не тут-то было.

— А ты, что, думаешь, что наши лейтенанты другие? — тут же спросил он меня. — Ты, когда искал лейтенанта, где его нашел?

— В харчевне в богатом районе, — сразу же вспомнил я.

— И, как ты думаешь, что именно он там делал?

— Находился в патруле, — без раздумий ответил я.

— А почему он находился именно в харчевне? — иронично добавил он, и, взяв в руки бутылку, вылил себе все содержимое.

Неужели он... Неужели лейтенант Сора...

— Я же тебе говорил, что тут все любят деньги, — заявил мой собутыльник после того, как опрокинул все вино себе в рот. — Крестьянин ли, горожанин ли, бедняк ли, богач — все думают о деньгах. Только одни умеют из получать, а другие нет. Честь, совесть, долг — это лишь пустые слова. Тяжесть золотых монет, позвякивающих в твоем кармане — вот что имеет вес! — заявил он мне доверительным убеждающим тоном.