Команда "Кьюбико" знала, что они вступают во вселенную с развитой человеческой цивилизацией, но никто на родине не думал, что она достаточно развита для путешествий во времени. Все изменилось, когда они обнаружили, что к сети подключился чужеродный хронотонный импеллер. Команда "Кьюбико" классифицировала вселенную как T4 — четвертую вселенную за всю историю наблюдений, подтвердившую путешествие во времени, — а затем прервала остальную часть своей миссии. Они вернулись в СисПрав, чтобы сообщить о своих находках, и должны были получить последующую миссию, но оба задания T3 и T4 были отложены на второй план. Вместо этого СисПрав наконец-то решил, как установить контакт с Администрацией, и что Гордиеву отделу будет поручена ответственность за поперечную безопасность, а также за контроль путешествий во времени в собственной вселенной СисПрава.
У Клауса-Вильгельма фон Шредера было даже больше причин, чем у большинства, не доверять Администрации, именно поэтому он посвятил львиную долю своих ресурсов — и персонала — наблюдению за их воинственным соседом по мультивселенной. Только через несколько месяцев после первого визита "Кьюбико" (и месяцев продолжающегося расширения Гордиева подразделения) начали высвобождаться ресурсы для проведения надлежащих обследований T3 и T4.
Вот почему Райберт теперь обнаружил, что смотрит вниз на изображения населенных пунктов Т3.
— Так что же привлекло твое внимание? — спросил он.
— Это. — Бенджамин наложил данные Земли СисПрава на данные T4 и настроил дисплей, чтобы выделить расхождения. Затем он увеличил изображение одного североамериканского города, который все еще был известен в СисПраве как Вашингтон, округ Колумбия.
Райберт приподнял бровь.
— Посмотри, что произойдет, когда я сравню даты строительства самого старого здания, которое все еще стоит там.
По всему городу рассыпались цифры, и Райберт нахмурился. Ему потребовалась минута, чтобы понять, к чему клонит Бенджамин, но когда он понял, обе брови взлетели вверх.
— Ой.
— Да. Интересно, не правда ли?
— Очень.
Эльжбета скрестила руки на груди и, прищурившись, посмотрела на дисплей. Через мгновение она пожала плечами.
— Ладно, ребята. Сдаюсь. Что я упускаю? Города расположены по-разному, но мы уже знали, что так будет.
— Верно. — Бенджамин кивнул. — Но интереснее то, что они одинаковы.
— Все современные сооружения тридцатого века отличаются друг от друга, — сказал Райберт. — Чего мы и ожидали, но некоторые из старых сооружений остались прежними.
— Немногие, — согласился Бенджамин. — Но не все.
— Например? — спросила Эльжбета.
— Здесь нет никакого Белого дома.
— Хорошо, — осторожно сказала Эльжбета. — Это важно. Но это может просто означать, что точка расхождения для этой вселенной находится до его строительства.
— Обычно я мог бы согласиться, несмотря на то, как рано в истории Вашингтона был построен Белый дом как в нашей вселенной, так и во вселенной Администрации. Но там есть что-то похожее на остатки Пентагона.
— Так вот как они это назвали? — усмехнулся Райберт.
— Да, Райберт, — сердито ответил Бенджамин. — Так они это назвали.
— Довольно простое название, тебе не кажется?
Бенджамин хмуро посмотрел на руководителя их группы, затем довольно многозначительно оглянулся на Эльжбету.
— В любом случае. Это не тот случай, когда Белый дом так и не был построен. Это тот случай, когда он был уничтожен.
— Ага! — Эльжбета щелкнула пальцами. — Итак, мой умный муж снова выигрывает!
— Ну, во всяком случае, таково мое предчувствие.
— По-моему, это неплохо, — сказал Райберт, откидываясь на спинку сиденья.
— И именно поэтому я думаю, что мы, возможно, захотим отклониться от нашего первоначального плана, — сказал Бенджамин.
— Как же так?
— Что ж, подумай вот о чем. Мы почти ничего не знаем о T4, и хотя наши стелс-системы хороши, эта вселенная уже однажды удивила нас технологиями, которых, как мы думали, у нее не будет. Так что любое время, которое мы проводим в ее истинном настоящем, сопряжено с риском.
— Небольшим риском, — подчеркнул Райберт.
— Согласен, но не нулевым. Так что, если вместо этого мы вернемся в прошлое T4 и обнаружим точку расхождения? Действительно точно определим ее. Это могло бы многое рассказать нам об обществах Т4, просто исходя из совпадения с нашим собственным. Четкое представление о том, какую историю мы разделяем, могло бы даже помочь нам сформировать лучшую стратегию установления первого контакта в настоящем.
— Это, вероятно, сэкономило бы время и в настоящем, — отметила Эльжбета. Райберт приподнял бровь, глядя на нее, и она пожала плечами. — Как говорит Бен, знание их прошлого позволит нам представить реакцию их нынешнего правительства — или правительств во множественном числе — на наше прибытие. Если мы появимся, хорошо разбираясь в их истории и способными провести сравнения и установить связи с прошлым СисПрава, это действительно ускорит дипломатические переговоры. — Она поморщилась. — На военно-морском флоте я дважды побывала в составе посольства. Оба раза мне это не нравилось. Здесь я бы предпочла потратить на это столько времени, сколько потребуется.
— Хммм. — Райберт потер подбородок.
— Кроме того, это может пролить некоторый свет на то, связаны ли T3 и T4 или нет, — добавил Бенджамин.
— А-а. — Райберт погрозил пальцем. — Еще один хороший момент.
Группа по наблюдению за T3 отправилась в путь в то же время, когда "Клейо" отправилась в T4. В отличие от T4, вселенная T3 демонстрировала признаки чрезвычайно зрелого и широко распространенного использования путешествий во времени, и некоторые из научных сотрудников Гордиева подразделения — в первую очередь доктор Эндовер-Чен — выдвинули теорию, что T4, возможно, была создана программой путешествий во времени T3.
— А еще есть "Эйон", — сказал Фило и снова ухмыльнулся, когда Райберт нахмурился.
Миссия, к которой действительно стремилась команда Райберта, была направлена на Т3. Она, вероятно, была сложнее из двух возможных, и мир T3 оказался более технологически продвинутым, чем T4, во многих отношениях, не только в том, что касалось путешествий во времени. Но Фриц Лейнтон и его команда запросили то же самое задание практически в один и тот же момент. Тот факт, что они с Райбертом были друзьями — и соперниками — еще до того, как оба пришли в Фонд, вызывал определенный интерес... к их соревнованию, но вице-комиссар фон Шредер опасался проявлять фаворитизм. Уже были некоторые недовольства по поводу разрешения Бенджамину посещать двадцать первый век, когда он уходил в отпуск, и все знали, что он считал "Клейо" и его команду своей первой командой. Их послужной список полностью оправдывал это мнение с его стороны — это тоже все знали, — но другие экипажи заслуживали своего шанса показать, на что они способны. Кроме того, Лейнтон справился безупречно, когда Райберт попросил его доставить свадебное платье Юлии фон Шредер из "двадцатого века Администрации".
Помня обо всем этом, Клаус-Вильгельм прибегнул к древнему приему подбрасывания монеты. Конечно, ему пришлось напечатать одну такую, поскольку СисПрав ими больше не пользовался, но он проявил настойчивость. Он предложил Лейнтону право первому выбрать сторону, но другой агент рассмеялся.
— Нет, спасибо, сэр, — сказал он и снова усмехнулся, когда Клаус-Вильгельм приподнял бровь. — Я всегда рассчитываю шансы, сэр, — объяснил он, — а Райберту в картах и костях везет больше, чем кому-либо из когда-либо рожденных людей. Полагаю, что это, вероятно, относится и к подбрасыванию монеты, так что пусть он выберет сам.
— Я не самый невезучий человек, когда-либо рождавшийся на свет, — фыркнул Райберт. — Если бы это было так, никого из нас здесь бы не было, потому что Узел съел бы нас всех.
— Но этого бы не произошло раньше, чем через тринадцать сотен лет! — выстрелил в ответ Лейнтон.
— Очко, — признал Клаус-Вильгельм, затем положил монету — золотую монету в двадцать марок из имперской Германии — на ноготь большого пальца и посмотрел на Райберта. — Ну?
— Орел, — немного раздраженно сказал Райберт через мгновение, и монета, сверкнув золотом, описала в воздухе дугу. Клаус-Вильгельм поймал ее правой рукой, хлопнул по тыльной стороне левого запястья, затем убрал руку.
— Боюсь, решка, — сказал он тогда, глядя на Райберта, и смешок Лейнтона превратился в хохот, когда Райберт впился в него взглядом.
— Что ж, тебе действительно прилично везет, когда дело не в картах или костях, — сказал другой агент, подавляя неподобающее веселье. — Вот что я тебе скажу, первый, кто вернется с официальным послом из своей вселенной, получит следующее назначение первым. Справедливо?
— Справедливо, — проворчал Райберт, и они вместе отправились на заключительный инструктаж по выполнению задания.
Теперь, когда он вспомнил этот момент, его хмурый взгляд медленно превратился в соответствующую улыбку, когда его глаза встретились с глазами Фило.
— Было бы здорово обыграть "Эйон" дома, не так ли? — пробормотал он.
— Это было "Давай попробуем твое блестящее предложение, Бенджамин", как я только что услышал? — спросил Бенджамин.
— Ну, на самом деле у нас нет никаких распоряжений о том, как мы должны достигать целей нашей миссии. Мы как бы устанавливаем весь этот процесс по ходу дела, и очевидно, что на нас лежит обязанность действовать как можно быстрее, — ответил Райберт торжественным, вдумчивым тоном, нахмурив брови в явной сосредоточенности, когда он подвергал предложение тщательному и бесстрастному рассмотрению. Он оставался в таком положении несколько секунд, затем...
— Черт возьми, да, мы сделаем это! — заявил он, хихикнув. — Получи это, Фриц! — Он резко щелкнул пальцами, затем посмотрел на Бенджамина. — Хорошо, док. Это твоя идея, так что есть ли какие-нибудь предложения о том, когда нам следует начать?
— Предполагаю, что где-то между 1960 и 1980 годами, но уверен, что смогу сократить интервал.
— Для меня выглядит как план. Прямо сейчас мы нацелены на их истинное настоящее, но веди нас вниз по течению к... эм, раздели разницу и сделай так, чтобы это был 1970 год, когда мы доберемся туда, Элла.
— Понятно.
Эльжбета кивнула, а Бенджамин закрыл отчет и отошел от стола. Райберт снова взял палочки для еды и поднял тунца, но затем остановился. Он нахмурился и положил палочки обратно... снова.
— Клейо?
— Да, агент Камински? — спокойным сопрано ответило судно.
— Каково наше расчетное время прибытия в Т4?
— Примерно четыре минуты. Более точная оценка стенки между поперечным и реальным пространством в настоящее время невозможна.
— Спасибо.
— Текущая оценка на семнадцать минут короче той, которую я предоставила вам семнадцать минут назад.
Райберт моргнул.
— Прости?
— Я просто хочу отметить, что частота ваших запросов "мы уже на месте" не оказала влияния на мои расчеты.
— Что ж, мне очень жаль, Клейо. Я немного отвлекся от всех этих разговоров и просто хотел убедиться, что у меня есть время доесть до того, как мы доберемся до Т4. Разве я прошу слишком многого?
— Нет, агент Камински.
— Хорошо. Черт возьми! — Райберт выдохнул и посмотрел поверх своей тарелки на Фило. — Мне кажется, или она стала более дерзкой, чем раньше?
— Дело не только в тебе, — согласился Фило.
— Ты думаешь, нам следует восстановить ее по умолчанию, когда мы вернемся домой?
— Я бы не рекомендовала этого, агенты, — сказала Клейо. — Эффективность моего процессора возросла на двадцать три процента с тех пор, как агент Философ отключил небольшой набор моих поведенческих ограничителей.
— Двадцать три процента? — Райберт начал медленно хлопать в ладоши. — Ух ты, слышал это, Фило? Двадцать три процента!
— Я слышал.
— Я способна распознать сарказм, агент Камински.
— Это так? — спросил Райберт. — Знаешь, что было бы лучше, чем ускоренная математика?
— Что, агент?
— Как насчет того, чтобы на двадцать три процента меньше дерзить? Ты думаешь, что сможешь это сделать?
— Я посмотрю, что могу сделать.
— Хорошо! Иди поработай над этим. — Райберт вздохнул и снова взялся за палочки для еды. — Клянусь, это самая большая проблема, с которой я когда-либо сталкивался, когда ел суши.
— Зачем ты вообще утруждаешь себя едой? — спросил Бенджамин.
Райберт уронил палочки для еды на тарелку и обхватил голову руками.
— Я имею в виду, что у тебя синтетическое тело. Тебе не нужно есть. Зачем беспокоиться?
— Потому что мне это нравится.
— Не похоже, что ты сейчас наслаждаешься собой, — заметил Бенджамин, и Райберт повернулся на своем сиденье, чтобы посмотреть ему в лицо.
— И чья же это вина? — потребовал он ответа.
— Наверное, всех нас. — Эльжбета подмигнула Бенджамину.
— Черт возьми, это все твои ошибки, — резко сказал Райберт. Но он не смог сохранить невозмутимое выражение лица и вскоре обнаружил, что смеется вместе с остальными.
— Элла? — спросил он через мгновение.
— Да?
— Когда мы прибудем, там будут ухабы, верно?
— Может быть. Возможно. Я внесла некоторые коррективы в вектор захода на посадку, основываясь на полетных данных "Кьюбико". Мы скоро увидим, насколько хорошо это работает, но...
Она пожала плечами.
— Так что есть это прямо сейчас, вероятно, не самое умное, что можно сделать.
— Да, это не было бы первым в моем списке. Ты можешь пролить еще немного соевого соуса на свою форму.
— Хорошо, — вздохнул он. — Я знаю, когда нужно признать поражение. Клейо, убери это.
— Да, агент Камински.
Один из роев микроботов "Клейо" спустился с потолка в виде видимых молочных нитей, которые цеплялись за его обед и запечатывали все жидкости. Нити натянулись, подняли каждое блюдо и кухонную утварь в воздух и отнесли их к ближайшему порту утилизации.
Райберт откинулся назад и потер лицо обеими руками.
— Я не знаю почему, — сказала Эльжбета, ни к кому конкретно не обращаясь, — но мне вдруг захотелось суши.
— Даже не ходи туда, — сказал он себе в ладони, и Эльжбета рассмеялась.
— Одна минута до предполагаемой внешней стены T4, — сказала она затем. Она села за командирский стол, передвинув перед собой виртуальные панели управления, и пристегнулась. Райберт сделал то же самое, когда Бенджамин закрыл свои отчеты и присоединился к ним.
— Мы внутри предполагаемого нахождения стены, — сказала Эльжбета. — Удар на подходе.
Прошла минута.
Две минуты.
Три.
— Мы пересекли ее? — спросил Райберт.
— Пока нет.
Пять минут.
Десять.
— Клейо, что происходит? — спросила Эльжбета. — Мы значительно превысили твою оценку достижения стены. Так где же она?
— Не знаю, агент Шредер. Моя оценка основана на имеющихся данных и должна быть точной с погрешностью не более одиннадцати процентов. Однако возможно, что на положение стены повлияли неизвестные параметры с тех пор, как были собраны эти данные.
Пятнадцать минут.
Двадцать.
