Ядогон был травкой столь же дорогой и редкой, как и жив-трава. Как было понятно из названия, изгонял он яды из тела — все, даже те, что считались смертельными. Самой Лиассе только раз удалось найти его, и теперь в ее пожитках лежал крохотный флакончик с настойкой. Кто знает, что может пригодиться в пути?
Лиасса вооружилась длинной палкой и внимательно осмотрелась по сторонам. В травнике, что она изучила почти наизусть, говорилось, что ядогон часто растет там, где змеи. Хорошо хоть у нее сапоги еще крепкие да и высокие! Прощупав палкой вокруг, наклонилась и срезала свою добычу. А вот и еще...
Прошло немало времени, прежде чем девушка наконец остановилась. С довольным видом оглядев свою добычу, бережно завернула ее в чистую ткань, глянула на небо и охнула: солнце клонилось к закату. Прислушавшись, она заспешила в сторону дороги — оттуда доносился невнятный шум.
Зрелище, представшее глазам Лиассы, стоило ей достичь тракта, ужасало. Разгромленный обоз, трупы, суетящиеся купцы и плачущие женщины, какие-то люди в сером, деловито добивавшие парочку обряженных в кожаные куртки мужиков — с пару дюжин похожих валялось на земле... Девушка ахнула и попятилась, но ее остановил чей-то голос:
— А ну стой!
Вонзившийся в землю у ног арбалетный болт заставил ее замереть, дрожа от страха и молясь всем Богам о спасении. Подошедший к ней мужчина: высокий, мощный, заросший светло-русой бородой — прорычал:
— Кто таков? Разбойничий прихвостень?
Напуганная почти до беспамятства Лиасса только и смогла, что помотать головой, с ужасом глядя на меч в руке вопрошавшего.
— Шарт, да это ж мальчонка совсем! Смотри, ты его напугал чуть не до мокрых штанов! — второй, невысокий русоволосый крепыш, был одет так же, как и первый. Солдаты?
— Орван, мальчишка тоже может быть в шайке! — ответил первый.
— Я не разбойник, — от страха голос Лиассы дрожал, — дяденьки, я тут впервой, я просто шел в столицу...
— А чего в лесу тогда делал? — названный Орваном сурово сдвинул брови.
— Травник я, ученик! Травки сбирал, да я покажу, дозвольте только мешок открыть! Вот, гляньте! А вот и книга моя, от предков записанная!
Шарт и Орван переглянулись, и последний с какой-то надеждой спросил:
— Травник? Слышь, малец, а ты кровь затворять умеешь?
— Умею маленько, меня бабка учила, она знахарка...
— А ну-ка идем! Коль поможешь — наградим!
Ее почти протащили по воздуху, остановившись у группы людей в сером, что столпились вокруг кого-то на земле.
— А ну разошлись все! — голос Орвана заставил их отпрянуть.
Глазам Лиассы предстал лежавший на земле без сознания голый по пояс мужчина, из его груди текла кровь, а рядом валялась окровавленная стрела.
— Когда его ранили? — сейчас, когда перед ней лежал раненый, страх куда-то исчез.
— Четверть часа назад, — ответил кто-то.
Четверть часа, да они еще и стрелу вынули? Странно, что он еще жив, видать, любят его Боги! Ой, а это что такое? Лиасса прикоснулась пальцами к ране, нахмурилась, поднесла пальцы к носу и понюхала. Подняв глаза на стоявших вокруг нее мужчин, тихо сказала:
— Яд. Стрела была отравлена, и теперь кровь разнесла отраву по всему телу.
Кто-то грязно выругался, кто-то застонал, а Орван присел рядом с Лиассой на корточки:
— Слушай, малец... Если можешь хоть чем-то помочь — помоги, прошу тебя! Сколько хочешь проси, денег не пожалеем! Он хоть и благородный, но мужик хороший...
Лиасса поежилась. Исправить это травами было невозможно, придется магией, а ну как не получится? Да еще и благородный... В ее родных местах и за простого мужика знахаря прибить могли...
— Слышь, парень, коль не получится — ничего не бойся, — прогудел Шарт, — не тронем!
Девушка вздохнула и сняла с плеч мешок. Вот и уйдут ее запасы, а без них никак — сразу станет ясно, что у нее магическая сила есть, да и с травами полегче будет... Достала флакончик с ядогоном, молча взмолилась Богам о помощи и плеснула на рану, одновременно обращаясь к силе внутри себя и шепча слова древнего заговора, изгоняющего яд.
Сила откликнулась мгновенно, наполнив ладони теплом. Положив их вокруг раны, Лиасса прикрыла глаза, представляя, как это тепло идет сквозь все тело раненого, изгоняя яд и дурную кровь. Кто-то выругался, и девушка открыла глаза: раненый выгнулся, из раны вылилась струйка какой-то зеленой мерзости, следом пошла кровь — черная, бабка Ярина называла такую 'мертвой'.
— Тряпицу мокрую дайте, — скомандовала Лиасса и, получив затребованное, осторожно обтерла края раны. Дождавшись, пока потекла нормальная, красная кровь, достала флакончик с настоем жив-травы и влила его в рану.
По-прежнему держа ладони рядом с раной, девушка шептала слова заговора и чувствовала, как глубоко внутри зарастает пробитое легкое. Края раны сомкнулись, оставив тонкую нитку шрама, и она отняла руки:
— Все, — устало выдохнула, посмотрев снизу вверх на обступивших ее мужчин.
Ответом ей был шумный вздох облегчения. Орван покачал головой:
— Ну, малец, благодарствую! Что с командиром-то нашим?
— Теперича все хорошо будет, только перевязать надо на всякий случай — ребра-то у него треснули, — ответила Лиасса, — а так поспит и будет как новенький. Тряпицу бы чистую да озаботиться, чтобы не лежал на голой земле...
Орван поднял глаза, один из его людей кивнул и быстро убежал к телегам, вокруг которых суетились купеческие подручные. Вернулся он также стремительно, протянув Лиассе кусок тонкой белой ткани. Она поблагодарила и обратилась к Орвану:
— Дяденька, помогите мне, его приподнять бы...
Орван приподнял того за плечи, а затем покачал головой, наблюдая за быстрыми движениями рук:
— Ловко ты. Слышь, малец, звать-то тебя как?
— Лий.
— Лий, а чем это ты его лечил? Чтоб так яд выгнать да рана на глазах заросла...
— Ядогон и жив-трава, — ответила Лиасса, заканчивая перевязку.
Орван придушенно охнул:
— Ох ты ж! Повезло капитану, что ты на пути попался! Да, и я обещал, что мы заплатим за лечение, сколько ты хочешь?
Лиасса прямо посмотрела на него:
— А сколько мои снадобья стоят? Вот столько и возьму!
— Стал быть, золотой, — кивнул Орван, а Лиасса с трудом сдержала вскрик. Это ж как на них купцы-то наживались! Золотой за два крохотных флакончика... Страшные деньжищи!
— Дяденька...
— Ты чего все дядькаешь-то, — прогудел стоявший рядом Шарт, — эх, деревня! Тен Орван, вот как надо обращаться, а к благородным — рен!
Лиасса опустила голову, почувствовав, как щеки заливает краска стыда.
— Да ладно, Шарт, мальчонку-то стыдить! Лий, ты ж вроде в столицу идешь? Так давай с нами, да и за капитаном присмотришь заодно! Ты верхом-то ездишь?
— Нет, у нас в деревне и лошадей-то не было, на быках пахали... А с вами б я с радостью... И капитана вашего бы уложить куда да лежа везти...
— Шарт, слышал? Выполняй, остальные — с ним, помогите купцам, уже смеркается, надо быстрее до постоялого двора добраться!
Когда Орван с Лиассой остались наедине, она спросила:
— Тен Орван, а что здесь было-то?
— Разбойники на купеческий обоз напали, большая шайка, давно говорили, что на дороге шалят люди лихие. А наш отряд в столицу из Ортена послали, вот мы на них и наткнулись, когда они уж почти всю охрану обоза перебили. Ну мы-то их к ногтю прижали! Странно только с капитаном нашим вышло, ну да это пусть он сам разбирается, как в себя придет — он у нас голова! Ладно, надо ж и рассчитаться, держи вот, — протянул он золотую монету.
Она приняла ее почти с благоговением, осторожно поглаживая и вертя в руках. Орван покачал головой и вздохнул:
— Что, мелкий, первый раз такую в руках держишь? Ничего, с твоим талантом — не последнюю! Я-то видел уже, как снадобья такие действуют, да только чтобы так споро — никогда. Видать, мощные заговоры у тебя!
Он вроде бы и не ждал ответа, но Лиасса пояснила:
— У нас в семье много поколений травники да знахари рождались, вот и заговоры сильные.
— Понятно, — удовлетворенно протянул Орван, и девушка поняла, что нашла верные слова. — Ладно, пошел я командовать, а ты посиди с капитаном!
Он ушел, а Лиасса облегченно выдохнула: слава Богам, не попалась вроде! Бросила любопытный взгляд на того, кого вытянула из-за Грани и отвела глаза: как ей ни хотелось рассмотреть получше первого близко увиденного благородного, она боялась выдать себя интересом. Так что прикрыла его принесенным одним из людей капитана камзолом и принялась рассматривать то, что творилось вокруг. Покачала головой: надо ж, как быстро спроворили! У них в деревне еще б полдня гадали да рядили, чего делать, а тут, стоило Орвану отдать приказ, все забегали!
Всего через полчаса обоз двинулся в путь, к тому времени уже почти стемнело. Капитана положили на одну из передних телег, Лиасса уселась с ним рядом. Основная часть отряда ехала неподалеку, а Орван, Шарт и еще один — молодой по виду мужчина с голубыми глазами, светлыми волосами и ехидной усмешкой на тонких губах — и вовсе рядом с телегой. Разговор начал Орван:
— Лий, а ты откуда такой будешь? С какой провинции?
— Из Ортена. Наша деревня на севере, у Торенских гор.
Мужчины переглянулись, и Шарт прогудел:
— Ты ври-ври, да не завирайся! Не бывает на севере таковых чернявых!
Голубоглазый покачал головой:
— Шарт, ты не прав. Может, малец по виду и с юга, зато говор у него северный! Слышь, мелкий, ты в кого такой воронёнок-то?
Ответ на этот вопрос Лиасса придумала заранее, подслушав разговоры в пути:
— В мамку. Батька наёмничал, вот с одного походу и приехал с ней. Да только батька умер, когда мне и двух годов не было...
— А мамка? — в голосе Орвана зазвучало сочувствие.
— Тоже померла, мне шесть тогда было. Жил у бабки с дядькой, да надоело мне как черному работать, да еще за кусок хлеба попреки слышать, вот и сбег!
— А лет-то тебе сколько? — полюбопытствовал Шарт.
— Четырнадцать будет скоро.
— А, теперь понятно, чего ты щуплый такой да на девку немного похож.
— Не похож я на девку! — Лиасса пустила петуха и сжала кулаки, заставив мужчин рассмеяться.
— Ладно, Лий, не злись, — примирительно сказал Орван, — не всем же бугаями быть, как наш Шарт. А что на рожу пригож — так вырастешь, все девки твои будут. Да, так как — поедешь в столицу с нами?
— Поеду, — кивнула Лиасса, отказ был бы подозрительным.
— Вот и добро. Глянь, уже село видать!
Село было большим, а постоялый двор — солидным: каменный, в три этажа. В своих путешествиях Лиасса старалась в таких местах не останавливаться, уж слишком странно выглядел там одинокий щуплый парнишка в потрепанной одежде. Однако сейчас их встретили с распростертыми объятиями. Содержатель двора, хлопотливый толстячок лет пятидесяти, тут же принялся звать слуг, чтобы они "проводили благородных гостей в их апартаменты". Услышав последнее слово, Лиасса спросила:
— Тен Орван, а чего это? Апартаменты, — по слогам проговорила она.
— Комнаты, значит. Лий, слушай, а капитана можно одного оставлять?
Лиасса внутренне возликовала. Больше всего она боялась того, что ей придется ночевать с кем-нибудь из воинов отряда, а так есть выход:
— Я уж думал об этом. Лучше я с ним посижу ночью, а ну как хуже ему станет?
— Да ты на себя глянь, ветром шатает! — покачал головой Орван. — Тебе тоже поспать надобно!
— Я сильный, хоть и тощий, — насупилась Лиасса, — а поспать я и на полу могу.
— Ну, это вряд ли понадобится... Эй, хозяин!
Тот подбежал, вытирая пот с лысины цветастой тряпицей:
— Чего изволите, достопочтенный?
— Нашему капитану нужна лучшая комната, есть ли у вас что-нибудь достойное благородного рена?
— Да, все в самолучшем виде! Удобная кровать, никаких насекомых, и даже ванная!
— Хорошо, а будет там вторая кровать для мальчонки?
— Есть, как не быть, у нас иногда в ней благородные реи со служанками останавливаются. Вот, Дара покажет!
Дара, пышногрудая разбитная молодуха, подмигнула Орвану и пригласила следовать за нею. Комната показалась Лиассе роскошной: большая кровать с настоящей периной и еще одна, поменьше, стол и два стула, комод. За небольшой дверкой была еще одна комнатка, в которой она увидела большое корыто, рядом стояло несколько ведер с горячей и холодной водой. При одном взгляде на них у девушки зачесалось все тело, так ей захотелось вымыться.
Двое солдат уложили капитана на кровать, раздев его до коротких исподних штанов, и ушли. Орван спросил:
— Лий, а сколько он так спать будет?
— Рана опасная была, так что ночь и день...
— Да? Ну и отлично, отдохнем пока! Кстати, ты ж голодный, наверное? Пошли, поешь с нами!
Когда Лиасса с Орваном спустились вниз, столы уже ломились от снеди, а в кружках пенилось пиво. Солдаты ели, пили, шутили, не забывая при этом тискать раскрасневшихся подавальщиц. Лиасса скромно пристроилась с краешку стола и принялась утолять голод.
— Эй, мальчонка, выпей пива! — один из солдат подмигнул ей. — Настоящий мужик никогда не откажется от пива и от бабы, верно, сладкая? — он усадил к себе на колени одну из подавальщиц.
— Ой, какой мальчик хорошенький, — проворковала та, глядя бесстыдными глазами на Лиассу, — небось не целованный еще! Не хочешь поучиться быть мужчиной? Для первого раза бесплатно!
Девушка поперхнулась и замотала головой, с ужасом глядя на подавальщицу. Ее жест вызвал целый поток сальных шуточек и советов. Зардевшись, она сбежала наверх, объяснив, что не хочет надолго оставлять болящего одного.
Закрыв за собой дверь на засов, в изнеможении прислонилась к стене. Нет, правильно она решила — бежать, как только сможет! Ехать с воинским отрядом — точно выдать себя: ни по нужде не сходить, ни вымыться, а то, что было только что? А ночевать как, не раздеваясь? Сразу ж заподозрят неладное! Нет, хоть и страшно одной, да так куда опаснее...
Вздохнув, она отправилась мыться — кто знает, когда в следующий раз ей доведется это сделать. Вышла довольная, одела запасные штаны и рубаху, что купила на ярмарке в одном большом селе, и подошла к кровати капитана. Наконец-то она сможет его рассмотреть!
Интересно, сколько ему лет? Был бы он деревенским, Лиасса бы определила, а так... Она поднесла свечку поближе к лицу и принялась разглядывать, с некоторым разочарованием и одновременно облегчением отметив: не красавец, но сразу видно, что не мужик деревенский. И опасный — вон, даже во сне лицо суровое и властное... Взяла кружку, стоящую на столе, и поднесла ее к губам капитана, чуть приподняв его голову. Он глотнул жадно, ровно бы и не спал. Напоив болящего, она снова уложила его, затем отодвинула в сторону одеяло, говоря себе, что нужно проверить, нет ли у него других ран, хотя уши слегка горели от смущения. Бросив на тело короткий взгляд, поправила одеяло и отвернулась. Нет, ей доводилось видеть мужиков без одежды, но у деревенских тела были либо рыхлыми, либо с буграми мускулов, как у того же кузнеца. Первые вызывали у нее отвращение, вторые — страх, а вот у капитана тело было сухое и поджарое, но явно сильное. Почему-то он напомнил ей волка, как-то раз виденного в лесу. Интересно, какого цвета у него глаза?
