Слушаю и повинуюсь

— ... или любимое дитя Аллат — солнечная птица Анка, птица-совершенство, — Валид завозился, и Амин на мгновение вынырнул из дрёмы. — Нет для неё ничего важнее, чем потомство, за украденных детей жестоко мстит Анка...

Валид зевнул, напомнив забавного, ещё не продравшего глаза котёнка.

Тихая, незаметная женщина подлила в чашку юноши кофе, и Амин не удержался, потянулся. Аромат с резкой "перчинкой" чуть взбодрил.

— ...Но нет никого прекрасней хумай, желанием именуемой. А так это потому, что желанна хумай каждому и потому, что исполнит она любое желание...

— А как поймать её? — спросил кто-то из детей.

Амин, улыбаясь, осторожно глотнул горячий напиток. Поймать хумай... Джины жили рядом, богов видели все — как видели солнце и луну. Но хумай была так же призрачна, как и любая мечта. Бывший практичным Амин считал, что не имеет роскоши верить в нечто настолько эфемерное. Да даже и существуй такая птица, проблем с ней, наверное, не оберёшься...

— Никому не дастся в руки птица-желание, — тоже улыбнулся бедуин, потрепав по волосам младшего сынишку. — Суть её — свобода. Однажды месяц-Вадд, пленённый красотой чудесной птицы, предложил ей стать его женой. Но хумай лишь рассмеялась в ответ — даже желания бога не всегда выполнимы. Не хочет быть связана хумай — ничем. Но рассказывают, — понизил голос караванщик, — что как-то раз прекрасный юноша-колдун смог найти хумай и даже забрать драгоценное перо из её хвоста. И так он был хорош собой, и смел, и умён, что пленил птицу-желание. Хумай осталась с ним и пела только для него. И умер тот юноша счастливейшим человеком...

Амин закрыл глаза, вспоминая, как ещё в детстве сам слушал эту историю. И отчаянно хотел тоже поймать неуловимую птицу, исполняющую желания. А потом вырос и история позабылась. Если джины и боги были реальностью, то парящая где-то над миром прекрасная птица давно стала мифом... Детские мечты... Неужели когда-то он, как и эти дети, верил, что подрастёт и поймает свою удачу? Взрослые добиваются исполнения мечты — и только дети верят в сказку о нежданно свалившемся чуде.

Валид снова завозился. Худенькая ручка потянулась, безошибочно цапнула плошку с подслащённым верблюжьим молоком.

— Ты жёсткий, — капризно надул губы мальчишка. Сонно щурясь, пополз к остальным детям.

На ночь Валид тоже куда-то исчез. Амин лежал, глядя на необъятную дорогу-небосвод, на ярко сверкающие фонарики звёзд. Кажется, протяни руку... Ан нет, звезду с неба достать так же сложно, как поймать хумай...

— Просыпайся! — шипели над ухом. — Да вставай же!

Амин вздрогнул. Полоска горизонта только-только посветлела. Кому не спится?.. Впрочем, можно и не спрашивать.

— Что б тебя ифрит забрал! — буркнул Амин, переворачиваясь на другой бок. И тут же получил ощутимый пинок в бок.

— Вставай!

На плече у мальчишки болталась вещевая сумка Амина.

— Эй! — вскинулся юноша, представив, что будет, если мальчик в ней ещё и покопался. — Кто тебе разрешил её бра...?

Валид, не дослушивая, схватил его за руку и потащил прочь от лагеря, ни на мгновение не останавливаясь.

Когда Амин опомнился, караван еле виднелся за барханами.

— Ты сдурел?! — воскликнул юноша, останавливаясь. — Что на тебя нашло? Возвращаемся!

Мальчишка оглянулся и вдруг выдохнул:

— Жить надоело? Чем дальше мы уйдём, тем лучше, — и приказал: — Шевелись!

— Одни в пустыне, без проводника? — фыркнул Амин. — Ну хватит, твоя шутка зашла слишком далеко. Возвра..., — и замер, не успев договорить.

Заслоняя стремительно поднимающееся солнце, громадная тень скользила по розовому небу, разгоняя сизые клочки облаков.

Запрокинув голову, Амин всматривался — и не верил глазам.

Тень превращалась в огромную птицу.

Что-то пискнул Валид и дёрнул обалдевшего юношу за руку. Амин неловко упал — тень пронеслась над ними, направляясь к лагерю караванщиков.

— Что это?! — успел произнести юноша, прежде чем туча песка волной накрыла его и мальчишку.

На какое-то время померкло солнце, и воздух весь пропитался серо-жёлтой пылью. Земля ходила ходуном, барханы бежали, накатываясь друг на дружку, погребая под собой скорчившегося Амина и судорожно вцепившегося в него мальчика.

Потом вдруг всё резко кончилось. Песок успокоился, ветер исчез, и солнце, уже достаточно поднявшееся, вновь засияло на пронзительно-голубом небосклоне.

Вынырнув из накрывшего их бархана, Амин выбрался на воздух и вытянул без остановки кашляющего мальчика. Хвала Манат, вместе с Валидом тут же нашлась и сумка, а там — фляга с водой.

Амин сплюнул забившийся в рот песок и осмотрелся. Пустыня ничуть не изменилась, только вдали по-прежнему отдельными островками шатров виднелся караван. Теперь, правда, странно тихий.

— Стой! — прохрипел Валид, когда юноша бросился в ту сторону. — Стой, нельзя! Там ещё может быть опасно!

— Опасно? — выдохнул Амин, оборачиваясь. И за спиной мальчика увидел улетающую к горизонту крылатую тень. — Что, шайтан тебя забери, это было?!

Тень превратилась в точку, собираясь и вовсе исчезнуть за куцыми облаками.

— Анка, — тихо откликнулся мальчик.

Амин уставился на него.

— Кто?!

— Анка, — повторил мальчик. — Птица-совершенство.

— Тебе совсем голову напекло? — пробормотал Амин, отказываясь верить. — Она нападает только на корабли, — и, не обращая больше на Валида внимания, направился к лагерю...

...которого уже не было. Амин завороженно смотрел на погребённые под песком туши верблюдов, сорванные палатки, человеческие тела в заляпанных кровью бурнусах...

— Она на всех нападает, — раздался рядом голос Валида, и Амин вздрогнул от неожиданности. — На всех, кто посмел тронуть её детёныша.

Амин медленно шагнул в сторону... и споткнулся, наткнувшись на тело мальчика — кажется, сына того бедуина, что вчера их угощал. Мальчик был погребён под песком почти полностью, наружу выглядывало только бескровное лицо да рука со скрюченными в предсмертной судороге пальцами.

— Пойдём отсюда, — тихо сказал Валид, подходя к юноше и равнодушно глядя на тело. — Нам с ними больше не по пути.

Амин медленно обернулся. И только и смог выдохнуть:

— К-к-какого... детёны... ша?

Мальчик пожал плечами.

— Один из торговцев вёз её яйцо. Я ночью случайно наткнулся... Он думал, это окаменевшая реликвия. Люди вечно их путают. Не знают, как выглядят яйца, которые высиживает Анка... Пойдём, Амин.

Юноша послушно шагнул следом, но, споткнувшись о чьё-то тело, резко выдохнул. Посмотрел на ждущего рядом мальчика так, словно видел первый раз.

— Ты знал...

Валид вскинул брови.

— Знал, что она... она прилетит, — заикаясь, выталкивал слова Амин. — И никого не предупредил...

Мальчик нахмурился.

— Почему? Я же увёл тебя.

— Меня, — эхом повторил юноша. — Только меня?!

Мальчик снова пожал плечами.

— Ну да. А что такого? Пойдём, солнце уже высоко. Скоро вообще идти невозможно будет.

— Ты убил их, — шепнул юноша, не слыша. — Всех. Кочевника, который вчера угощал тебя сладостями, торговца, давшего тебе верблюда... даже детей, с которыми вчера играл!

Валид устало вздохнул и, обращаясь, кажется, к небу, протянул:

— Никогда не понимал, почему вы, люди, так благоговеете перед смертью. Идём уже.

Амин отшатнулся, когда мальчик подошёл к нему и попытался взять за руку.

— Почему ты спас меня?

Валид скорчил усталую мину.

— Ну ты же хотел сразиться за царевну? Мёртвым ты этого сделать не сможешь. Всё, идём.

Позже, шагая вслед за бредущим по колено в песке мальчиком, Амин выдохнул:

— Ты кто угодно... но не человек, — и слабо простонал: — Я хочу, чтобы это...

"Я хочу, чтобы это было сном", — пытался сказать юноша, но не успел. Валид, быстро развернувшись, подскочил к нему и закрыл рот рукой.

— Никогда, — прошипел он, и Амин с удивлением услышал в его голосе незнакомые скрипучие нотки, — не говори при мне эти слова. Никогда!

— А спросить, куда мы идём, можно?! — не выдержал Амин, когда солнце стало клониться к горизонту, а мальчик так и продолжил целенаправленно шагать невесть куда.

Валид обернулся, и юноша вздрогнул от удивления — мальчик точно усох за этот день, осунулся, под глазами залегли глубокие тени.

Впрочем, вряд ли сам Амин выглядел лучше.

— Туда, — буркнул Валид, отворачиваясь.

— И что там? — поинтересовался юноша, вполне ожидая услышать, что этот странный мальчишка знает все секреты пустыни.

Валид пожал плечами.

— Понятия не имею. А что?

Амин задохнулся.

— Ты дорогу... не знаешь? — выговорил он, наконец.

— Не-а, — равнодушно откликнулся мальчик. — А что, бедуины разве так путь указывают? Они тоже идут куда глаза глядят.

Амин застонал — про себя.

На ночь они остановились у россыпи камней, выглядывающих из-под песка, точно клыки диковинного зверя. В подобных местах у бедуинов располагались колодцы, и Амин надеялся найти здесь воду.

Зря.

Юноша проверил сумку и помрачнел: мальчишка не только не потрудился спасти караванщиков, он ещё и не подумал положить лишнюю флягу или что-нибудь из еды, прежде чем убегать. Потом забирать это было бы поздно — красть у мертвецов никто бы не решился. Хотя... скоро они сами присоединятся к погибшим караванщикам. И, судя по тому, что воды на донышке, а еды почти не осталось — очень скоро.

Насупившийся, странно тихий мальчик сидел, глядя в небо.

— Ты умеешь предсказывать будущее? — спросил Амин, без сил ложась рядом на песок.

— Я похож на гадалку? — фыркнул мальчик.

— Ты вообще на человека не похож, — отозвался юноша, закрывая глаза.

Болела голова, в горле пересохло, и лучше бы попытаться заснуть, а не разговаривать. Но Амину просто было страшно. Слишком тихо, непривычно — после шумного каравана. Пустота впереди, верная смерть... и всё. Поворачивать уже некуда.

Валид долго молчал, но потом неожиданно спросил:

— Почему? У меня человеческое тело. Я чувствую боль. Усталость. Страх. Что же ещё нужно?

— Ты не умеешь сочувствовать, — сонно откликнулся Амин.

— Сочувствовать? — вскинул брови мальчик. — Не понимаю. Сочувствовать кому? Тебе?

Амин слабо улыбнулся.

— Тебе не жаль мёртвых...

— Чего их жалеть? — перебил Валид. — Поверь, они в лучшем положении, чем мы. Их не мучает жажда, голод, жара. Им там хорошо.

Амин вздохнул. Для него подземные чертоги Вадда никогда не были чем-то "хорошим".

— Не думаю, что они хотели умирать, — только и сказал он. — И я не хочу.

— Ты боишься, — протянул мальчик.

— Да, — вздохнул юноша.

— Ты прав, — помолчав, сказал Валид. — Наверное, я и правда не всегда похож на человека. Я просто не понимаю, что страшного в смерти. Неизвестность? Ты не хуже меня понимаешь, где окажешься. Суд Манат? Не глупи, Амин, там судят справедливо. Не так, как у вас, людей. А Вадд, конечно, тот ещё угрюмый тип, но его вполне можно терпеть. С ним легче, чем с тем же... как того бурдюка звали?

Амин смотрел на разглагольствующего мальчишку, не сводя глаз.

— Ты... ты говоришь так, будто ты там был. Ты общался с Ваддом? С богом?

— Как с тобой, — улыбнулся мальчик. — Во-о-от, и это я тоже не понимаю. Благоговение перед богами. Чего ради строить храмы, поклоняться? Вы, правда, думаете, что без вашей веры солнце не взойдёт и слепая Манат перестанет прясти?

Амин против воли улыбнулся.

— Мы просим их о милости.., — начал он.

— Наивно веря, что они до вас снизойдут, — ехидно закончил Валид. И тут же зло добавил: — Плевать им на вас. И на всех, кроме разве что самих себя. А вы выдумываете такие красивые легенды — ах, Аннат, ах великая матерь, ах... Кстати, вот ещё, никогда не понимал, ну а в матерях-то вы что нашли? Смотришь, бывало, и поражаешься: валиде-султан, мать правителя, так сыном и вертит, так и вертит. А тот, покоритель других земель, слова поперёк ей сказать не способен. У вас это даже добродетелью зовётся. Любовь сыновья, — выплюнул мальчик. — Вот ты, — он повернулся к Амину, — тоже наверняка возразить своей не можешь? Почтительный сын, ты же у нас весь такой правильный...

— Я не знаю своей матери, — тихо произнёс Амин.

Мальчик замолк, удивлённо глядя на юношу. Амин тоже посмотрел на него и отвёл взгляд.

— Она тебя бросила? — поинтересовался, наконец, Валид.

Амин хотел промолчать. Но почему-то ответил:

— Не знаю. Может быть. Она была одной из наложниц, одной из гарема. Детей у таких забирали, — Амин помолчал и, вдруг сев, повернулся к мальчику. — А оттуда, откуда ты смотришь на людей, ты никогда не видел, как младенцев забирают? Нет? Как матери плачут, как сходят с ума? Для тебя такая любовь, может, и ничто, но.., — Амин запнулся, с удивлением понимая, что не может найти слов. В груди что-то противно сжалось, когда знакомая картинка пронзила память.

— Отчего же, — откликнулся мальчик. — Видел. И не раз. Потом они зовут меня. Идут ко мне, сбивают ноги в кровь. Лишь бы... лишь бы поймать... лишь бы... себялюбивые дуры! Им плохо — пусть и мне станет хуже, да?

— Ты не умеешь любить, — заключил Амин, снова укладываясь и отворачиваясь от мальчика.

— Нет, — тихо откликнулся Валид. — Не умею, — и принялся насвистывать какую-то тихую мелодию.

Амин слушал её, пока не уснул.

Вадд-месяц, пропутешествовав по небу, исчез под землёй, не заметив двух спящих путников в пустыне. И правда, зачем — всё равно оба скоро окажутся в его царстве...

Амин проснулся от хриплого визга. Кричал Валид, на груди у которого преспокойно ползал здоровенный скорпион.

— Убери его! У-у-убери! — выл мальчишка.

Амин только улыбнулся — Валид, ночью рассуждавший о богах, надрывается, видя обыкновенного скорпиона.

— Я-а-а тут н-не буду б-больше.., — дрожащим голосом непонятно бормотал Валид. — Н-н-не... Пойдём!

Амин, с трудом встав, позволил себя увести.

Солнце поднималось быстро, и так же быстро начиналась жара. Пот заливал глаза, щипал. Амин, пошатываясь, вяз в песке и даже не сразу заметил, как бредущий впереди мальчик неожиданно упал.

— Валид? — прохрипел юноша, наклоняясь над ним и одновременно пытаясь нашарить флягу.

Мальчик дрожал, задыхаясь на руках у юноши. Потрескавшиеся губы казались чёрными. Амин смочил их остатками воды, принялся ощупывать мальчишку. И быстро нашёл небольшую вспухшую ранку на груди — скорпионий укус.

Прижигание не помогло. Высасывать яд, похоже, было уже поздно, хоть Амин и честно попытался. Валида лихорадило, в себя он не приходил, и очень скоро начал бредить.

Амин нёс его на руках, сам не понимая, зачем. Куда он идёт — вокруг далеко-далеко одна лишь пустыня. Вечером, стоило солнцу зайти, юноша без сил рухнул на песок, мечтая о глотке воды. Её не было — на мечущегося в бреду мальчика ушли последние капли.

Ночь поднялась — беззвучная, как и всегда. Невозмутимо выехал на чёрную звёздную дорогу Вадд. Под его мёртвым светом бьющийся в судорогах мальчик сам казался видением из подземного мира. Кусая губы, Амин держал худые руки ребёнка, не давая тому поранить себя.