Там мой брат!

— Байыр! Ты косой, как этот заяц! — орки вовсю потешались, вышучивая промазавшего товарища. Спугнутый зайчонок сумел унести ноги. Это хорошо. Хоть кому-то в этом мире повезло... А мне?

Сознание меркло, окончательно истратив себя на борьбу с инстинктом, повелевавшим рвануться и бежать, как тот зайчонок. Байыр спешился. Я поймал себя на том, что лениво разглядываю его сапоги, считая стежки вышивки из ремешков, красных, как узор на копье...

Орк, ругнувшись на зайца и соратников, выдернул копье. Сапоги с громким жестяным шуршанием направились прочь. Звук был неестественно громкий и совсем не похожий на звук шагов в лесу. Как будто орк шел и раздвигал ногами не ветки с листьями — а кольчуги да ножи...

А у меня получилось! Я всё-таки опять смог спрятаться с помощью магии.

Некоторое время я лежал неподвижно, слушал удаляющиеся голоса орков, стук копыт и треск ветвей.

* * *

А потом пошел дальше. Вперед, по направлению к лагерю тех, кто единственный может нас всех спасти...

Сколько мне ещё идти? Плетусь я, конечно, как кляча. Вот уж не думал, что Прятки так выжмут все мои силы! Хорошо, что удалось "включить" их снова, когда орк забирал своё копье...

Но идти придется мне видимому, безо всяких Пряток. Конечно, если бы отдохнуть, да поспать несколько часов, быть может, я смог бы и снова... вот когда вспомнилось, как друг уговаривал меня поспать!

Но странно — несмотря на усталость, даже какое-то изнеможение (вот стыд-то!) — спать мне не хотелось. Я бы и не смог сейчас заснуть. Впрочем, следовало торопиться — так что всё к лучшему. В гарнизоне кончаются продукты... А самое главное, орков слишком много. Они просто задавят численностью уставших, голодных и раненых товарищей...

На мгновение вспомнились лица тех, кто меня провожал, хлопал по плечу, шутил. Старался сказать что-то хорошее и одновременно не пожелать ничего конкретного — дабы лукавые боги не услышали и не сделали наоборот!

Они все дороги мне. Я не хочу терять ни одного!

Чуть не упал, запнувшись о корень... Эльф, мать твою! Соберись, Эфеданэль... какой ты ко всем суртам эльф, если способен споткнуться в лесу?!

Вспомни родные места, вспомни отца... вот бы взгрел он тебя сейчас... как-то ты там, мой отец, седой, упрямый и всё ещё красивый, как говорят — лучший охотник и лесничий герцогства... Только бы ты не ушел воевать, хватит уже с тебя, навоевался, и раны старые болят...

Я вдруг вспомнил, как мы с отцом преследовали ликага. Я так же бежал и бежал по лесу...

Был канун Огненной Ночи — праздника Первого дня лета. Скоро парни и девушки будут танцевать вокруг костров на берегу, пускать травяные плотики с зажженными свечами, прыгать через огонь — а потом разбредаться парочками по окрестному леску... И вдруг — эта тварь... А праздник — вот-вот!

Когда мы с отцом приехали, селяне уже успели похватать вилы. Нет, они не в лес собирались. К мельнику Гриннри. Кто ж того не ведает, что всякий мельник знается с нечистой силой? Так что, если завелся в округе оборотень — прямая дорога к мельнику. Пытать злодея, покуда не скажет, кого и где обернул! А не скажет — знамо дело, сам и душегубствует!

Жуткая вещь — обезумевшая толпа! Оркам покажи — побегут, аж коней загонят! А главной насмешкой Темных Богов оказалось то, что никакого оборотня в округе попросту не было. Был ликаг. Для этих мест зверь редкий. Как нам с отцом удалось остановить расправу — до сих пор не пойму... Хотя отца уважали, верили ему... Не убей мы зверя — мельнику бы точно несдобровать. Но отец пообещал убить ликага и показать людям его голову. И ему поверили.

Ох и жуткая была башка! Огромная. Шерсть волчья, серая, зубы как у рирахского крокодрила...

Мы-то его узнали сразу. Следы, клок шерсти на коре дерева... Странный он оказался. Даже и не охотился, просто метался по лесу, как укушенный, кидаясь на все, что на зубы подвернулось. Оленя разорванного нашли — разметал на клочки, а жрать не стал. Что с ним не так, мы сообразили, поняв, что ликаг ни разу не подошел к воде. У меня аж спину ледком подернуло. Ликаг и во здравии-то не подарок охотнику, но — бешеный?! Стыжусь вспомнить! Первой мыслью было убраться подальше и подождать, пока "оборотень" сдохнет сам. Как только вслух не брякнул. Потому что путь бешеного ликага лежал как раз к близлежащей деревушке. И пускать к глинобитным хижинам чудовище, которое остановят не всякие двери и стены, если они не дуб и не камень...

Я приостановился, настороженно вслушиваясь в лес. Нашел время о ликагах думать! Да еще бешеных!

...Правда, кончилось-то всё хорошо... сперва, правда, пришлось побегать. Потому что стрела в груди не убила и даже не остановила зверя. Только отвлекла. Ага, на нас. Как же мы бежали! Прямо как я сейчас. Нет, быстрее...Ликагу мешали деревья и бешенство, не то я бы сейчас... не бегал... А потом мне удалось выстрелить. Найти это мгновение для прицеливания... И попасть в глаз.

А какой праздник потом был! И мы тоже праздновали...

Я отстраненно подумал: а если всё время этак бежать, пена потом не пойдет изо рта, как у того ликага? Когда я отрубал ему голову, мне внезапно стало жаль зверя. Он же не виноват, что заболел!

А вот орки — они же тоже как бешеные... может и не все, конечно... но что же это за народ такой, почему им в степи родной не живется?! Лезут и лезут... убивают и насилуют... а там хорошо, в степи... травы, цветы... Река...

Ох, река не в степи, она у меня перед носом. Лэиса. Она самая! Боги и сурты, неужто добрался? Нет, от нее, конечно, до лагеря еще сутки пилить, вот только за Лэису орки не забираются. Боонр со слов матери рассказывал, что орки спокон веков Лэису считали гранью миров. Южный берег, стало быть, для живых лю... орков, а северный — обитель предков, духов и зловредных мертвецов. О как!

Может, в древности холоднее там было, за Лэисой? Или мор какой прошел, и оркам действительно было чего бояться? Иначе непонятно мне, что же такое страшное может быть за Лэисой... кроме полей да лесов с корабельными орсами.. Мхи, валуны с пятнами лишайников... алый по осени брусничник... Леса моего детства. И хорошо, что орки туда не суются!

Я привычно увязал одежду и оружие в узел, умостив его на голове, чтоб не намокли. Наши всегда удивлялись, как я так плавать могу.

Лэиса здесь была не слишком широка, и доплыть не составило труда. Всё-таки я вырос на берегу большого, как море, озера! Другое было плохо — только натянув свою почти не намокшую одежду, я сообразил как следует оглядеться... Вот это было непростительно. Надо было вглядеться в берег ещё до того, как я вылез! Усталость давала себя знать... наверное, всё же скинуть невидимость стоило немного раньше. Магия выпила весь мой резерв, который и без того был невелик. Накануне я долго лечил ребят в лазарете, ещё до того, как узнал о решении послать меня гонцом... А то Комол не позволил бы мне лечить. Да я бы и сам не позволил! Но удержаться было трудно, и моя неумелая, полу-человеческая, полу-эльфийская магия, а фактически, просто сырая сила подняла двоих! Вернее, сделала их легкораненными из тяжелораненных.

Но оглядевшись, я ожидаемо никого не увидел — Северный Берег был пуст. Повезло дураку... Мне то есть.

И вообще, северный берег Лэисы — это уже почти как дом. Лес такой же, камни... я в таких же краях вырос. Здесь даже деревья помочь должны. Просто тем, что они есть...

Лес, правда, был редким и светлым — возможно, когда-то давно, ещё до моего рождения, здесь было поле? А потом его перестали возделывать, и всё заросло. Может, и вправду был мор.

Я шел по лесу, время от времени легко дотрагиваясь до листьев и веток — мне хотелось это делать, словно друга похлопать по плечу. Однажды мне попалось явное свидетельство пребывания человека — примятая трава и следы во мху. Но больше ничего не было. Цвикали пташки... Как будто не было войны. Не было столба с умирающим пленником и насилуемой женщины, не умирали от ран хорошие парни, и я сам стрелял со стены где-то очень далеко и давно!

Впереди был какой-то просвет. Поляна или болото? Похоже, поляна.

И тут я почувствовал легкий, едва уловимый запах дыма. Будь я чистокровным человеком — не ощутил бы ничего вообще. Потому что так пахнет костер, прикрытый магическим плетением: чтобы не привлек, кого не надо, видом и запахом дыма. Разведка? Наверное, больше здесь оказаться просто некому! Нет, могут быть какие-нибудь охотники или лесорубы... но покажите мне лесоруба, готового тратиться на шнурок с укрывающими чарами!

Стоп! А если браконьеры? Или разбойники? Тогда очень уж наглые, тут солдаты, наверное, достаточно часто местность прочесывают.

Я неслышно, как учил отец, подобрался поближе и вздохнул с облегчением: на краю поляны, у костерка, склонив покрытые форменными капюшонами головы, сидели двое в серых армейских плащах. Разведка! Наша разведка! Я дошел! Почти дошел, можно сказать...

Облегченно вздохнув, я сделал несколько шагов — уже обычных, не таясь. И они обернулись.

Раскосые, смуглые, скуластые...

Сурт! Проклятье...

Как только мог быстро, отчаянным прыжком я кинулся назад. Прочь! Знакомый гортанный вопль ударил в спину... Я уже вломился в лес — редкий лес на краю поляны, мне оставалось два-три шага, как правая нога моя вдруг взорвалась болью, словно ее разломили пополам.

А упав, я увидел стрелу — длинную орочью стрелу, что пробила ногу и приколола ее к торчащему, корявому древесному корню.

Я даже успел сломать стрелу! А потом... на меня упало небо. Так я тогда почувствовал. И всё — я ничего больше не успел. Не смог.

Глава 5

Безмятежность и сосредоточенность соседствовали во мне, словно так и надо. А, собственно, почему бы и нет? Ведь так действительно надо... Я был безмятежен, уверившись внутри себя в способность эльфячей цацки оберечь мою жизнь. И я был сосредоточен, поскольку это должно было помочь Эдану с сохранностью его жизни... во как!

Когда мы вылетели за ворота и бросились на орков, я не видел брата. Правда, это не потому, что он сразу прибегнул к этим своим Пряткам. Комол решил, что это будет преждевременно, и Эдану надо отойти от Крепости как можно дальше, воспользовавшись нашей вылазкой и неразберихой вокруг нее. Я по первости думал, что надо бы все ж таки сразу же. Но Комол с Эданом убедили меня в моей полной несостоятельности как тактика.

Эльфы! Раз, значится, на Прятки эти много сил расходуется, значит, следует их пустить в дело как можно позже. Ну пусть их. Главное что? Главное, чтобы получилось. Чтобы помощь пришла, и мы бы все до нее дожили, и чтобы Эдан...

Стрела тюкнула меня по шлему уже на излете. Я прыгнул вперед и нахально кинул в направлении стрелка камушек, подхваченный в беге. Так просто кинул, из озорства и для куражу. Ясно же, что без толку, меткости во мне в таких делах никогда не водилось... Так вот, я попал. Вот ей же ей! Попал! Я так охренел, когда орк-лучник бухнулся носом вперед, что на миг забыл и про Эдана, и про вылазку нашу... и чуть не лишился головы. Спасибо Ягту, молоденькому парнишке из моего отряда — прикрыл. Выматерил меня на всякий случай — это он правильно, это надо... уф! Пронесло! Надо же! Эдан, Эдан, не будь таким обормотом, как я!

Удар. Еще один. рычит кто-то слева — его щитом под подбородок, выкрошить зубы...

Ягт вскрикнул и тут же булькнул кровью, я заорал и кинулся к нему на помощь... хотя какая там уже помощь... Поздно. Ощерясь, ровно горный шакал, я бросился на орка, тот попятился, выдергивая копье из хрипящего парня... Когда надо, я могу быть проворным — жизнь такая, научила уже... Я снес этому уроду голову в два замаха, хоть и ниже его существенно... Обычно-то я до голов не дотягиваюсь, а тут вот...

Рядом снова чиркнула стрела. Отчего я так на это внимание обращаю? Подумаешь, стрела... эка невидаль. Да их тут ровно жаб на болоте — стрел этих! Странно было б, если б не было их — у орков много отменных лучников, и бьют они иной раз ничуть не хуже простых эльфов. Вот. Именно. Поэтому я внимание и обратил. Чиркнула-то рядышком... и другая тоже... Обычно ж по чему попало лупится, да только все одно в меня попадает, а тут...

Я поскальзываюсь в орочьей крови и кишках и падаю под ноги здоровенного дылды. Это оркуст — Орк-из-под-корней. Огромная, как два крупных орка, — безмозглая, но, увы, ужасно сильная и живучая тварь. Такого убить — взвод положить надо... Где они его откопали, заррразы такие?!

А я ему — под ноги... Как не раздавил, поразительно просто! С разворота подсекаю оркусту жилы сзади — ну или пытаюсь это сделать. Орки не дают, кто-то пытается пригвоздить меня копьем к земле... Слышу вопли наших — тварюга разметал их, как полешки по двору. Но живы еще, что примечательно. Уже радует. Я бросаюсь к оркусту и впиваюсь ему в голень — сам не знаю, зачем. Может, в надежде, что орки по мне лупить не станут — побоятся своего дылду задеть. А может, все еще на связки евойные рассчитываю... Он дергает ногой, я отлетаю к ребятам, но все-таки успеваю извернуться и подсечь ему голеностоп. Ух ты! Ай да я! Ай да рабичич! Хха! Оркуст ревет от боли, валится на колено... Это не помешает ему убивать, но лишает маневренности, а значит...

Из-за наших спин хрипит рог Комола. Отступление.

— Назад! Назад! — кричу я, а сам пребываю в недоумении. Как же так? Ведь несколько вдохов всего бьемся, отчего так рано кличут? неужто не так что-то пошло? Как же там Эдан?! — Все назад, дети рока!!! Назаааад!

Мы отступаем. Возвращаемся в крепость, поднимаем мост и захлопываем ворота... Стоим и дышим — липкие, грязные, страшные... Диво дивное, но убитых нет. Раненые есть, двое, кажется, тяжело, но все живы.

— Ахренеть, — говорю... А до самого медленно, но верно доходит, что те несколько вздохов, что мне мстились во время схватки, вылились, оказывается, в чуть ли не час кровавой резни... Ну, поменьше, конечно, ага... но все равно.

Нет, до чего все-таки по-разному время-то воспринимается! Одно дело — стену держать всю ночь... обороняться... Так там час за три идет. А другое дело — самому во вражьи ряды врезаться. Тут ух! Это как с отхожим местом — все в точности так же! коли ты там застрял, так вроде минуточку всего и посидел, даже романа дочесть не успел. А ежели снаружи стоишь и своей очереди посрать ждешь, так обязательно вот так же вот, как на стене — каждая минутка в вечность обращается...

Стоим, значит, дышим... Ждем. Комол подошел поближе, всех внимательно оглядел, ко мне повернулся:

— У тебя раненых нет, Боонр... Это ты оркусту под ноги кидаться вздумал, засранец?

— Так точно, — говорю. А чего мне мяться-то? Все видели, наверное... и ведь, что примечательно, я и сам понимаю верх своего идиотизма. Оркуст — такая тварь, ему под ноги только самоубийцы кидаться могут. Такие, которым с башен головами вниз сигать эстетство ихнее запрещает. А я ж вроде не такой ни разу, а вот поди ж ты... — Вздумал, благородный эль...

— Ну ты даешь, — качает головой наш комендант и усмехается. — Я уж думал — все, хана нашему орчонку, а ты ему и ножку поранить умудрился, и сам выжил...