Игра на Цезаря

Оглашаемый с глубоким многострадальным вздохом развернулся:

— Чего ты орешь? Я ж сказал?

— А пошел ты, Куба, — хлопнули в ответ по столу кривым кулаком. — А-а! Не надо! Я сам пойду.

— Вот и иди. Пока не...

— Вот так здесь завседатутов ценят! — обратились теперь непосредственно к нам. Видно, в назиданье. — Вот так здесь, господа и дамы! А бывали времена, когда Фома пинком эту трухлявую дверь открывал.

— Ой-ой-ой, — плюнув, скривился хозяин "Овцы". — Юрко, бросай посуду, выводи нашего дурака!

— "Дурака"?! — подбоченясь, поднялся Фома. — Ду-рака? Да ты сам, Куба он и есть! И вся эта хобья деревня! Продались нечисти и рады ее друг на друга...

— Фома! Бесов придурок!

— Это я то "бесов"? Да я — единственный здесь, кто против нее! А ты — самый и есть бесов прихвостень!

— Ага! — взревел Куба. — Это, видно, с иконой ты позавчера на склад к Наушихе полез?!

— А то? Вот она меня и... — дернув за воротник, распрямил спину Фома. — подкараулила.

— Тысь моя майка...

— Ты чего? — развернулся ко мне Эрик.

— Глянь, у него на шее и рукаве...

— Что "на шее и рукаве"?

— Та же магия. Что и в Доме выскочек... Вот это... да...

ГЛАВА 5

"В жизни, любимая, все можно исправить, кроме смерти. Это я знаю точно"... Это я знаю точно... Я знаю...

— Эрик, я знаю, но...

— ...угу. Тянуть за конец веревки, не ведая, какой узел развяжется, тоже самое, что...

— ... змею за хвост, — еще одна фраза из моего мужа. И вернулась взглядом к стоящему рядом у родительской калитки, рыцарю. — Хотя согласна: оставлять Фому спящим в кустах возле таверны было чревато. Согласна... Я туда вернусь.

— Зачем? — вмиг подобрался Эрик. — Одна?

Я нервно дернула плечом:

— Можешь присоединиться.

— Это — конечно. Но, зачем?

— Надо еще поговорить. На этот раз — с прямыми клиентами.

— Клиентами? — наконец, взорвало парня. — Агата, что ты еще не доглядела в этой гнилой ковродельне? Мы там ни на дюйм к ответам не приблизились, а вопросов лишних нацепляли, как блох. Или...

— Или я еще не знаю, — пришлось его тормозить (пока родители высовываться не начали). — Пока не знаю... Эрик, дай мне время подумать — вопросов, действительно, много. Например...

— Ну-ну? — подбоченился он.

— По проще вот сейчас. Я вообще тебе отвечать не обязана.

— О-ох, — закатил Эрик к небу глаза (однако руки с боков сдернул). — Агата, ты думаешь, я совсем туп?

— Да с чего, вдруг?

— Ну, раз со мной даже советоваться не стоит: о чем думаешь, какие дальнейшие планы...

— А вот по второму вопросу...

— Да! Об этом оповестила. А...

— Эрик... — вот навязалось дите на голову (Ника наследство). — Муж мой как-то раз сказал, что "иногда полезно на ситуацию взглянуть извне". А для этого нужно...

— Мыслить, не как "стандартный" рыцарь Прокурата? — сузил парень глаза.

— Так точно.

— И поэтому мои "стандартные" выводы тебя не интересуют?

— Ну-у...

— Ладно, — да неужели? — Ладно!.. И много тебе надо времени на оформление в голове других? До сегодняшнего вечера хватит?

— Постараюсь, — отвернувшись, набычилась я.

— Постарайся, Агата, — а вот Эрик, напротив, вздохнул. — Я сейчас в конторе своей отмечусь и... дела кое-какие решу. А часам к... во сколько ты обратно в Поперечку?

— Не раньше полуночи.

— Договорились, — и развернулся в свой полыхнувший под кленом подвал. — До встречи.

— Ага.

Вот же навязалось дитё. Помощничек.

— Агата! — в проеме распахнувшейся во всю ширь двери обозначилось и другое. На этот раз — законное. — Агата!

— Варя, я иду!

— Агата, к нам дядя Теофил в гости прибыл! И как твои дела?!

— Тысь моя майка...

Опять делать "решительное лицо" и на вопросы отвечать... Когда и своих в достатке. Хотя с другой стороны...

Дядя Теофил, вопреки моему хмурому прогнозу, был крайне собран и излучал собой широкие волны оптимизма. Сразу от входной двери:

— Здравствуй, Агата! Прекрасна как всегда!

— И вам всех благ, дядя Теофил. Трапезничали? — и скосилась на его пиджак в щедрых крошках. — Не помешала?

— Доча, о чем ты? — выпорхнула в прихожую мама. — Давай за стол с нами. Там все разговоры.

Ага. Значит, все ж, не избежать:

— Пожалуй, только чай, — сорвала я вслед за собой всю троицу, выстроившуюся вдоль стены.

Вот, все-таки, прав рыцарь Лапиньш. Хоть и не знает, в чем именно. А я знаю: не умею я слушать других. Точнее, "накидывать друг другу", как это принято меж напарниками в Прокурате. Разучилась еще с береднянских времен. А иногда, полезно, наверное. Да только не теперь, когда в голове и без чужих версий — каша. Из реплик, намеков и обрывков бесхвостых идей, которые роятся в хаотически-нелепом движении. И одна лишь интуиция зудом в плечах работает четко-исправно. А еще ноет сердце. В Поперечке с ним легче было, а вот сейчас, в этих стенах... Тысь моя майка... И только не думать ни о чем отвлеченном. Не расслабляться. Иначе...

— Доча, канцлер Исбург к тебе сюда заходил.

— Да-а?.. — рассеянно выдохнула. — Зачем? Он ведь сам меня с работы отпустил на нужный срок.

— Это — конечно, — брякнув чашку в блюдце, взмахнула мама рукой. — Конечно. Он тебе приглашение занес и так... справлялся.

— О-о... — канцлерский юбилей. А я и забыла. А ведь речь обещала. Разоблачительно-хвалебную. — Хорошо, — и вновь с ожесточением откусила от коржика. — Хорошо. Я по-мню.

— Агата, а как твои дела? — котенком шеркнулась об мое плечо, примостившаяся рядом Варвара.

— Все нормально, — обхватила я ее рукой. — Нормально. Дел много. И мы с Эриком их на сегодня не закончили... А как твои? Чем сегодня занималась?

— Я?.. Ну-у, мы с тетей Катаржиной на развал с утра ходили. Потом в квартиру нашу цветы поливать. И еще...

И еще что странно в этой самой деревне... Да вся она — одна сплошная "странность" под носом у Прокурата. "Енергию" с бугра не боятся. Эх, надо было Эрика озадачить статистикой по вызовам в Поперечку. И вообще, чувство складывается, будто ее, наоборот, берегут. От "дурного внешнего глаза"... Дурдом. А Фома этот, "борец с местной нечистью". Но, ведь не может она в Поперечке процветать. "Сеть(1)" бы давно всплески магии засекла. Что за неоправданный местный культ? А еще Батюшка, любитель неизвестных притч...

— Агата, нам с тобой поговорить бы.

— Что?

Дядя Теофил вздохнул, набираясь решимости, и стряхнул крошки с пиджака. — Поговорить нам надо... с тобой.

— Хорошо, — удивленно прищурилась я через стол.

Мама, всплеснув руками, подскочила:

— Варенька, а мы с тобой чайник еще раз поставим. А то Агата уже две кружки выдула. И коржиков еще... — и когда я только их успела?

Две дамы мои мигом усвистели на кухню, прихватив пустую вазу напротив меня. Я — тоже стряхнув крошки, выжидающе замерла:

— Я вас слушаю, дядя Теофил.

— Угу, — кашлянул тот.

— Хотя постойте. Ответьте сначала на мой вопрос: кто тот человек из Либряны, с которым вы на Дне Святого Рока, сидя с нами за столом, за руку здоровались? Высокий, с залысинами на лбу и в жилете в синюю полоску... Я могу подробнее описать.

— А-а! — распахнул рот мужчина. Потом его захлопнул. — А причем он?

— Да не причем, — скривилась я. — Просто, вспомнился. Так вы его...

— Тэй Миллер.

— Ага... Тэй Миллер. Он ведь мастер в Либряне?

— Верно, мастер, — кивнул дядя Теофил.

— А по профилю какому?

— По какому профилю?.. Ткач. Специализируется на шерсти и льне.

— Ага-а.

— Да он хороший мастер, Агата, — пояснил вдогонку дядя Теофил. — Просто, невезучий. Его в ткацкой слободе так все и зовут: "Тэй-непрун".

— "Непрун", значит?

— "Непрун" до смешного. А в последнее время слух пошел, что решил он свой профиль сменить. Чтоб, значит, фортуну развернуть вновь к себе.

— И на какой?

— Да на смежный... Ковры.

— Ковроткачество? — тысь моя майка...

— Агата?

— Да, дядя Теофил?

— Я о чем тебе хотел сказать-то, — мужчина вновь на секунду замялся и, сунув руку за пазуху, вынул оттуда свернутый носовой платок. — Вот. Дело в том, что муж твой, Ник, меня еще в Либряне просил ему их достать по своим каналам и занести. Я это сделал. И собственно, по данному поводу сегодня к вам заскочил.

— Что "занести"? — вперилась я взглядом в дядькину ладонь над столом.

— Два камня, — тихо произнес он. — Атрактин натуральный и стеклянный.

— А зачем? — сцапала я себе сверток и развернула. — Ух, ты...

— И в правду, — хмыкнул дядя Теофил. — "Ух, ты". Красивые. А зачем они ему понадобились, не знаю. Ник не особо мне тогда пояснил. Сказал лишь, что для личного дела. Для сравнения.

— "Для сравнения"? — склонилась я над камушками в складках платка. Оба — блекло-зеленые, полупрозрачные. С мерцающими вкраплениями разных цветов. И оба излучают силу. Да их друг от друга... — Не отличить.

— И в правду, — покачал ювелир головой. — Практически... да очень сложно это. Лишь знатоки определяют. Один на всю страну или два. Это со временем разница уже очевидна: стеклянный медленно "гаснет", а целебной силы натурального хватает на века. И это, своего рода, уникум. Больше ни один искусственный аналог не обладает силой оригинала. Лишь атрактин. Поэтому он и дорогой, как дом в столице. Я с ними не работаю. Ни с первым, ни со вторым.

— Но, зачем они Нику то?

— Агата, не знаю.

— Понятно, — свернув камни, отложила я их рядом на стол. — Я вам сколько за них должна? Может, домом нашим...

— Агата, ну ты даешь?! — вскинулся дядя Теофил (жаль, не прошел с домом вариант). — Ему ведь на время надо было. Да и если б навсегда... — и грузно вздохнул. — Мы ж — семья... Чем я тебе помочь могу? Говори, племянница, не стесняйся. Может, что еще? О Тэе-непруне?

— О нем? — почесала я лоб. — Пока не знаю. Думаю пока.

— Ну, как скажешь, — брякнул своей пустой чашкой дядя Теофил.

Ага. Думаю... И вот еще одна, как говорит Эрик, "блоха". Да только оная пока "не кусается". Забудем о ней пока, до появленья самого рыцаря. Что же до "Тея-непруна", то здесь... Что может быть общего между мастером-почти ковроделом и вором из деревни, специализирующейся на том же ремесле?.. Уф-ф... Одну "блоху", кажется, я словила. Кажется. Над остальными думай, Агата Вешковская-Подугор. Думай... Ведь, судя по "горю" вора Фомы, сделка их с Тэем Миллером накрылась гулким тазом. А причиной этому стала, опять же, местная нечисть, вставшая на защиту склада некой Наушихи. И что за нечисть в Поперечке такая? Прямо, радетельная... Тысь моя майка. Вот не складывается из хаоса в голове логичный ряд! Почему Фому давно Прокурату не сдали? Почему терпят его воровские набеги? Да еще этот Батюшка... Батюшка...

— ... а вот еще с ним случай был, с Тэем. Он тогда...

На рукаве рубахи Фомы, кроме следов сопредельной магии — капли от воска. Желтого, храмового. На груди — пятно. Предположительно, от щей. Которыми и нас угощать собирались. Значит...

— ... ведь именно его... Агата, ты меня слушаешь?

— А?.. Слушаю, дядя Теофил, — нет, надо в другое место валить. Иначе не до чего не додумаюсь.

— А вот и новый чай! С душицей заварили. Варенька, чашки мне поближе подвинь... Теофил, ты о чем здесь так живо моей дочери внушаешь?

— Да про мастера одного из Либряны, — вскинулся на новых слушателей дядька. — Про случай из его жизни рассказываю. Он невезучий, прям, книгу пиши. Нанял, значит, один раз себе...

— Варенька, и агатину чашку тоже. Так-так... Ага?

— Я и говорю, — подвинул свою, уже дымящуюся, дядя Теофил. — Нанял он себе сторожа. Склады охранять. А тот...

— Дядя Теофил... Кого?

Мама моя, Варвара с чашкой в руках и ювелир разом обернулись на мой глухой голос. Последний тихо повторил:

— Сто-рожа. А что?

— Сторожа... Тысь моя майка! Бес мне рогом промеж глаз!

— Доча, ты чего? — испуганно выдохнула мама.

Я подскочила из-за стола:

— Сторож. Это — не притча. Это — нам с Эриком наводка. Я — в Гусельницы!

— Доча!

— Агата!

— В дедовскую библиотеку! К ночи вернусь!.. Уф-ф, тетя Гортензия, Нинон, я — наверх! Не обращайте на меня внима-ние!!!..

"Не обращайте на меня внима-ние!.. Не обращайте..." Вот уж точно не знаешь, что больше способствует плодотворному мыслительному процессу: полная тишина вокруг или отвлекающий "на удачу" гул. И, все-таки, семья, это — сила. А я — скобан. И больше подобных "тугодумий" допустить не могу.

— Агата, ты готова?

— Ага. Пошли, Эрик, — и дай тебе все прокуратские боги терпения.

— И даже ничего мне не скажешь на дорожку? — из-под арки развернулся он.

— Потерпи еще чуть-чуть. Версия есть, но, нужны подтверждения, — ага. Иначе выглядеть она со стороны будет, как бред. Хотя мы — уже в "дурдоме". И здесь это — нормально.

— Ладно, — буркнул Эрик. Потом добавил. — Тогда и ты "потерпи". И у меня для тебя новость есть.

— До-го-ворились, — выдохнула, уже с края бугра...

Уф-ф... Деревенская тихая ночь... Полная идиллия, подсвеченная сверху звездами. Снизу — пением сверчков в густой высокой траве. И вздохами скота по хлевам. Сады под луной, как под зимней изморозью. Уже "беременные" яблоками, мелкими сливами и вишней. "Беременные". Сравнение то какое? И в тот же миг перед глазами всплыла мама. С магическим прищуром. Извини, но, порадовать тебя нечем. Да и себя... Да и о том ли я сейчас...

— Агата, что дальше то?

— Что дальше? — и тряхнула головой, разгоняя "родительский морок". — На живца будем ловить.

— Угу, — вскинул к переносице руку Эрик. — Объясняй задачу конкретно.

— Объясняю: живец у нас — ты. Помнишь дом, в палисаднике у которого три порося рылись? Надо в хлев к ним влезть.

— Зачем? — скосился на меня Эрик.

— Понимаешь: нужная нам нечисть обязательно постарается тебе помешать. Она будет бдеть за тобой, я — за ней. Иначе нам ее не словить. Это — точно.

— Ладно... Разделяемся прямо здесь?

— Ага, — и уже махнувшему с холма вниз рыцарю в спину. — Удачи, Эрик.

— Спасибо, — не то хмыкнул, не то всхлипнул он. А что ж ты хотело, дитё?..

И выждав две минуты, осторожно пошла вниз в обход...

Операция "На живца" продлилась недолго. Все-таки, семилетний береднянский опыт не пропьешь. Да и напарник Ника был на высоте. Сначала — заборной. Именно оттуда он мне в помощь и ринулся, когда я, "раскрывшись", лупанула по крадущейся мутной фигуре заклятьем. А через шесть секунд, под собачий хай, уже удирали подвалами: Эрик с добычей подмышкой и следом в свой я. Не сговариваясь, на крыльцо Дома выскочек:

— Открываю?

— Ага.

А что уж? Как к себе домой. Да и не только мы. Вот сейчас и разберемся.

Но, сначала рассмотрели. Свою "добычу":

— Хоб меня забери! — голая длиннорукая сущность под светом шара и нашими взглядами, забилась в угол. — Хоб меня... — повторил рыцарь.

— Ага. Не здешняя.

Сущность оскалилась на нас рядом мелких зубов и с душой зашипела. Эрик сплюнул:

— Да как так-то?.. Как так-то, Агата?

— Это ты про что сейчас? Сдается мне, про родную контору, которая этого красавца прощелкала клювом?