| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
К концу 1500-х годов в Лондоне было 70-100 хирургов, как минимум пятеро из которых были иностранцами. Готовили хирургов к профессиональной деятельности долго, семь лет длилось их ученичество, и только после этого они получали лицензию на ограниченную практику. Для того, чтобы стать мастером в анатомии и хирургии, надо было учиться дальше, и мастерам лицензию выдавал уже епископ Лондона. Очень незначительное количество хирургов было готово идти в своем образовании до получения полной лицензии, но некоторые были энтузиастами своего дела.
Например, Уильям Кловс, военный хирург. Неизвестно, где он учился, об этом нет данных. Скорее всего, обычным путем, начав с ученичества. Полную лицензию он получил после почти 30 лет практики, в 1590-м году. Свои записи, которые стали популярной книгой A Prooved Practice, он вел на четком и понятном английском, совершенно не пытаясь украсить их маловразумительной латынью, как тогда было модно. Кстати, благодаря ему известно еще одной коллеги-женщины: постоянным хирургом-аптекарем в Christ's Hospital была некая миссис Кук.
Уильям Кловс
Мы ничего не знаем о женщинах-хирургах того времени, но мы хотя бы знаем, что они были, и были членами своих гильдий/организаций. Но ведь и их коллег-мужчин мы не знаем поименно. Вполне может быть, что женщина в медицине в Лондоне 1500-х годов отнюдь не была ни чудом, ни редкостью, о которой надо было упоминать отдельно. На самом деле, в какой-то степени этот вопрос не так уж трудно выяснить при желании и доступе к гильдейским спискам и приходским записям, если кто-то этим займется. Надеюсь, что кто-то займется.
и не только а Англии женщины хирургами были
Из записей Кловса понятно, что, например, при ампутациях ему удавалось свести потерю крови до 4 унций, что вполне уважаемое достижение и в наши дни. Он также никогда не прижигал культи, а использовал влажный бычий пузырь, который, высыхая, сжимался, прекращая кровотечение. В качестве анестезии он использовал сок крапчатого болиголова. Больной погружался в наркотический сон, и по окончании операции его приводили в себя винным уксусом, втираемым в ладони и ступни. Вот один из примеров того, как хирурги обходили приказ привлекать к своей деятельности терапевтов: ни растительные препараты, ни уксус лекарствами не являлись.
хирургические инструменты из книги Кловса
Кловсу принадлежит афоризм, что у хирурга должен быть орлиный глаз, сердце льва и руки женщины. Имея огромный практический опыт, он полностью доверял тому, что пальцы хирурга — его лучший инструмент. Но даже Кловс не имел права делать полостные операции. Он мог проводить ампутации, работать с переломами и черепными травмами. Единственно полостной операцией, дозволенной врачу, было удаление камней, если болезнь была запущена настолько, что их нельзя уже было растворить (что предпочитают делать и в наши дни). Но камни удаляли литотомисты, специалисты узкой квалификации, а не простые хирурги.
Вот как Кловс описывает свои действия по трепанации черепа одного пострадавшего во время обвала галереи в Беар Гарден: хирург сначала просто запустил свои знаменитые пальцы в рану, чтобы понять, что там поизошло. А произошло то, что осколок черепной кости впился в мозг, поразив речевой центр. Кловс просверлил в черепе несколько отверстий, чтобы снизить внутричерепное давление, и затем элеватором извлек кость, после чего больной немедленно обрел дар речи (Кловс не пишет, какими были первые слова пациента после обретения возможности говорить). Со временем больной поправился полностью.
не та страна, но эпоха та же
Переломы лечились и тогда просто методом совмещения кости с наложением шины. Кловс описывает два случая, когда его пациенты остались недовольны тем, что нога, в которой кость была срощена, оказалась несколько короче другой. Я читала, что потом Кловс занялся именно тем, как предотвратить этот эффект, но не могу сказать, насколько далеко он преуспел. Во всяком случае, его работы в этом направлении называют значительными.
А еще Кловс неустанно боролся с шарлатанами от медицины, еще с армейских времен. В армии их было предостаточно, а уж в Лондоне и того больше. Здесь ему помогало его довольно острое перо. Например, он издевался над действительно дурацкими обещаниями излечить любую рану, нанесенную оружием, даже если "врач" никогда не видел ни раны, ни самого пациента. Оказывается, для этого целителю хватило бы самого оружия, которым была рана нанесена. "Этот шарлатан заявляет, что если человек был ранен в Йорке, то он может исцелить его, только смазывая оружие, нанесшее рану, и не видя пациента. С таким же успехом можно попытаться поджечь море!"
шарлатан извлекает "камень безумия"
А еще лондонцы тогда очень увлекались загадочными "квинтэссенциями", которые, как гарантировали им шарлатаны, подарят всего за пенни вечную жизнь/красоту/здоровье, а то и всё это вместе в одном флаконе. Кловс пишет по поводу одного такого: "затем он встал со стула, усмехаясь и подергиваясь, как лунатик — этот чудесный хирург, с браслетами и перстнями, с серебряным ящичком с инструментами, подвешенным к его поясу, и позолоченным шпателем, воткнутым в его шляпу... Он сказал, что обладает знаниями, позволяющими сделать квинтэссенцию, рецепту которой научил его великий заморский учитель, великий маг... Этот бесстыдный дикарь заявил, что если человек будет пить его квинтэссенцию каждый день, то доживет до дня Страшного Суда... сохранившись, как тридцатилетний, будь его возраст сто или в шесть раз больше лет!"
шарлатан за работой
Что ж, подобные целители процветали в Лондоне Тюдоров так же, как они процветают и сейчас. В конце концов, человек, начавший в мрачную минуту принимать панацею, обещающую ему всё и навсегда, будет счастлив хотя бы то время, какое нужно для принятия курса. На этом стоит современный бизнес красоты, в который непрерывной и широкой рекой вливаются деньги доверчивых обывателей, желающих навечно сохранить красоту, стройность, потенцию и много чего еще.
О том, как они учились
Лондонцы тюдоровских времен так же, как и наши современники, задумывались над тем, как достойно воспитать своих детей, чтобы они были умными, преуспевающими, уважительными к родителям и вообще выросли хорошими людьми. В помощь родителям и тогда писались и издавались многочисленные рекомендации. "Родители, в особенности мать, должны разговаривать с ребенком четкими, понятными словами, потому что они будут первыми, с кем он будет говорить... И с самого детства пусть родители не учат детей сказкам, а только слову Божьему", — так рекомендовал один из учителей-протестантов где-то в последние годы царствования Генри VIII. Последний пассаж может нас возмутить, но он — вполне в духе того времени. Более того, в елизаветинские времена автора продолжали уважать, как большого специалиста по воспитанию детей.
те самые сказки...
Конечно, и тогда родители, возможно, читали наставления, но предпочитали воспитывать детей добрыми, старыми методами: младенцам лепетали, и сказки, конечно, рассказывали. И когда ребенок шел в школу, учителя недовольно отмечали, что дитя Бога не боится и повиноваться не обучено.
Школы в елизаветинском Лондоне были, надо сказать, под надзором епископа Лондона. И чем горячее становился религиозный климат, тем больше становилось учителей, чьим главным достоинством в глазах выдающих лицензии была непоколебимость в деле Реформации. После 1570 года количество лицензированных учителей выросло в таких пропорциях, что это не может не заставить задуматься об их профессиональных достоинствах.
petty school
Впрочем, первые классы, в которых учили читать и писать, и так назывались "petty school". Девочки и мальчики учились вместе, а в учителя годился любой образованный человек, получивший лицензию от епископа — обычно женщина, отсюда и название школ.
Начинали дети ходить в эту школу в разном возрасте. Кто лет в семь, а кто — уже с четырех, но обычно пытались обучать детей в возрасте 5-7 лет. Смотрели, конечно, не на возраст, а на способности, готовность ребенка воспринимать обучение. Читать и писать учили не одновременно. Сначала учили чтению, как печатных так и прописных букв. Учили арифметике. На этом для многих образование и заканчивалось — не все были способны к учению, не всем полная программа была нудна, и не все хотели учиться. Но абсолютная неграмотность для англичанина того времени была бы странной.
букварь
После того, как дети были обучены свободно читать, их начинали учить писать. Это было не так уж просто, потому что каждую букву можно было изобразить разными способами, а чтобы жизнь не казалась легкой, то многие слова писались аббревиатурами. Например, сочетание "th" писалось, как "y", а черточка над какой-либо буквой в слове означала, что некоторые буквы в этом слове просто пропущены, и надо было знать, в каких словах и какие буквы можно пропустить.
Так что школа начиналась в 7 утра зимой и в 6 утра летом. В 9 был короткий завтрак, после которого работа продолжалась до 11. Потом, с 11 до 13 был перерыв. После перерыва учеба шла до 17 — 17:30. Длинные школьные дни. И никаких каникул!
Арифметика была сущим кошмаром. Например, что значит lxxiiii m iiii c iii xx viii ll vi s 8 d ? А означает это сумму в 74 473 фунтов 6 шиллингов и 8 пенсов. И подмастерье должен был уметь оперировать такой системой расчетов.
А вот пример задачи: "Влюбленный пришел в сад, чтобы набрать яблок для своей леди. Из сада ведут три выхода, на каждом из которых стоит привратник, которому надо отдать часть яблок. Первому привратнику он должен отдать половину яблок и еще одно, второму — половину и еще одно, и третьему — половину и еще одно. Сколько яблок собрал влюбленный в саду, если его возлюбленная получила одно яблоко?" (22 яблока).
Или: "Девушка отправилась на рынок с корзиной яиц. По дороге она встретила молодого человека, который начал заигрывать с ней так, что корзина упала, и все до одного яйца разбились, но он отказался заплатить за испорченный товар. Бедная девушка подала на молодого человека в суд, но ни она, ни ее мать не знали, сколько яиц было в корзине. Какую формулу должен применить судья, чтобы определить, сколько молодой человек должен заплатить?" (формулы не знаю).
Или: "Пьяница выпивает баррель пива за 14 дней. Когда его жена пьет с ним, они вместе выпивают баррель за 10 дней. За сколько дней жена выпила бы этот баррель одна?" (за 35 дней).
И это только начальная, подготовительная школа, имеющая своей задачей подготовить учеников для следующей ступени обучения, грамматической школы.
Не могу сказать, сколько стоила родителям учеников petty school. Во всяком случае, создается такое впечатление, что оплата производилась не только в денежном эквиваленте, но и продуктами и товаром. А вот грамматическая школа была однозначно платной. Но это не значит, что дети бедных родителей оставались без возможностей учиться.
Например, в школе, открытой гильдией ткачей в 1561 году, с целью "лучшего образования и воспитания детей в хороших манерах и грамотности", обучались 250 мальчиков. Из них 100 были детьми богатых родителей, плативших по 5 шиллингов за четверть. Другие 100 учеников были из бедных семей, и обучались бесплатно. Остальные 50 были из семей, способных платить за обучение ребенка, но не очень богатых. Для них платой были 2 шиллинга и два пенса за четверть.
грамматика Лили
Целью грамматической школы была подготовка детей к обучению в университете, так что школьная программа была еще более насыщенной. Помимо базового учебника, Грамматики Уильяма Лили (1468 — 1522), изучали Платона, Теренция, Сенеку, историю, литературу, драму. В идеале, ученики должны были научиться лет за семь говорить четко, правильно и культурно, как на английском, так и на латыни. Интересно, что школа гильдии ткачей специально указала в уставе, что дискриминация учеников по национальной принадлежности запрещена — главное, чтобы ученик был подготовлен в начальной школе или дома к восприятию программы грамматической школы.
Дисциплина была второй целью школы. Не удивительно, потому что образование, без умения вести себя прилично с людьми и среди людей, бессмысленно. Ученикам грамматической школы предписывалось не лазить на крышу, содержать школьный двор и часть улицы, на которой находилась школа, в чистоте и порядке, и справлять свои нужды в специально отведенных для этого местах, а не где попало. Приносить свои продукты в школу запрещалось, все питались одинаково. Запрещались развлечения, способные породить нездоровый дух соперничества, как то теннис и петушиные бои. Конечно, по вторникам и четвергам у учеников была свободной вторая половина дня, а по воскресеньям они вовсе не занимались, так что дух соперничества, несомненно, цвел пышным цветом именно тогда.
Директором школы мог быть человек "без физических увечий, трезвый, самостоятельный, добродетельный и ученый в добротной и чистой латыни и греческом". Упор делался именно на классические языки, потому что и протестантской Англии университетские курсы продолжали читаться на латыни. Директор нанимался на год. Если он устраивал учредителей, которые каждый год экзаменовали учеников, то контракт продляли. Плата директору была 10 фунтов в год, но часто кто-то из учредителей школы или видных членов гильдии платил добавочные 10 фунтов лично из своего кошелька. Полагался директору и оплачиваемый больничный — если болезнь была кратковременной, или даже затяжной, но поддающейся лечению.
Была и вовсе бесплатная грамматическая школа — при соборе св. Павла. Там обучались 153 ученика. Но бесплатное не было хорошим и в елизаветинские времена, так что часть учеников бегали к директорам других школ, которые учили их в частном порядке и за плату. Вообще-то это было запрещено директорам, но практика, тем не менее, существовала. Ученики этой школы, судя по жалобам штата собора епископу, не были особенно дисциплинированными созданиями. Они смели играть в школьном дворе! Да еще и шуметь, скандализируя этим публику, собирающуюся в собор на богослужение!
Школа при Вестминстере была основана еще Генри VIII, и Елизавета учредила там стипендии для 40 "королевских учеников", которые учились бесплатно и, кроме того, каждый из них имел собственного наставника. Эти стипендии были для особо одаренных детей бедняков, но как-то так вышло, что большинство из 120 учеников были детьми лондонских горожан. Особенностью этой школы было то, что там упор делался на греческом языке, и что ученики были обязаны даже между собой общаться на латыни и греческом. Система не хотела допускать, чтобы способные люди пренебрегали доставшейся им от рождения искрой. Дисциплина была просто драконовской, и количество домашней работы таким, что засиживаться над заданиями приходилось до полночи. А подъем был в пять утра.
Физические наказания в школах практиковались, но от учителя ожидали, что он будет суров, но справедлив.
Как ни странно, Елизавета ничего не сделала для Итона, в который Генри VI влил немало денег, а Эдвард IV отобрал практически все. С интересом королевы к всеобщему образованию, она могла бы обратить внимание и на этот колледж, предназначенный именно для бедняков.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
