Несколько мрачно Марк рассмеялся. — Хорошо, доктор. Пошли, Лизерль.
Они побрели по поверхности к зданию.
Сирена смолкла. Внезапная тишина была шокирующей.
Морроу постучал себя по уху — подумал он самоуничижительно, как будто это могло восстановить виртуальную проекцию голоса Луизы.
Милпитас отошел от него. С удивительной ловкостью планировщик поплыл по воздуху вниз, прочь от Морроу, обратно к пруду.
Высоко над ним раздался скрежет металла. Он услышал одинокий крик — неземной звук, эхом отразившийся от стен, прогремевший в тишине палуб. И тут раздался еще один крик — но на этот раз, как понял Морроу, это был не человеческий голос; визг был от воздуха, выходящего из пробитого корпуса.
Он всмотрелся в сияющий воздух, отыскивая брешь. Там. У одной стены над прямой раной, прорезавшей поле карликовой пшеницы, собирался туман. Там работал класс по восстановлению грамотности; теперь люди с криками поднимались в воздух, подальше от клубящегося тумана.
Он услышал ворчание Милпитаса. Морроу посмотрел вниз.
Милпитас уставился на свой живот и сложил руки на нем. На его покрытом шрамами лице появилось выражение неодобрительного удивления, и — в это последнее мгновение — Морроу вспомнил планировщика Милпитаса таким, каким он был когда-то: жестким, контролирующим, заставляющим мир подчиняться его воле.
Затем Милпитас наклонился вперед, по линии чуть ниже своего солнечного сплетения. В первую долю секунды показалось, что он согнулся пополам от боли, но Морроу с нарастающим ужасом увидел, что Милпитас продолжал сгибаться, пока Морроу не услышал хруст раздавливаемых ребер, более глубокий треск позвонков.
Рядом с Милпитасом ничего не было видно, никого не было; это было так, как если бы он сам навлекал на себя этот невообразимый ужас, или как если бы тело планировщика было сжато в каком-то огромном прозрачном кулаке.
Затем, казалось, тот же самый огромный кулак — мощный, непреодолимый, невидимый — схватил самого Морроу и швырнул его вниз, на палубу.
Он закричал и обхватил голову руками.
Он врезался в сферический пруд, с такой любовью построенный им самим и Милпитасом. Тростник и лилии хлестали его по лицу и рукам, солоноватая вода попадала в глаза и рот.
Затем он пересек пруд, и поверхность палубы с невообразимой силой понеслась ему навстречу.
Тетраэдр был обильно покрыт пылью. Марк велел роботу подкатиться вперед и предварительно протереть поверхность здания. Под слоем пыли толщиной в полдюйма материал конструкции тетраэдра был молочно-белым, бесшовным. Треугольные грани придавали сооружению вид чего-то непрочного или временного, подумала Лизерль, — как палатка из ткани.
Марк предложил им подойти к этому сооружению в человеческом облике. — Мы хотим знать — среди прочего — построили ли эту штуку люди и почему, — утверждал он. — Как еще мы сможем по-настоящему прочувствовать это место, если не посмотрим на него человеческими глазами? — Лизерль не была уверена. Ограничивать себя человеческим обликом — больше, чем было необходимо для взаимодействия с Уваровым — казалось неэффективным. Но, взглянув сейчас на конструкцию, Лизерль поняла, какая это была хорошая идея.
— Это тетраэдр, — заметила Лизерль. — Похоже на портал интерфейса.
— Что ж, это характерная черта человеческой архитектуры, — пробормотал Марк. — Само по себе это ничего не значит. И, судя по слою этой пыли, мы знаем, что это место было заброшено в течение длительного времени.
— Хм. Дверь выглядит вполне по-человечески.
Дверь представляла собой простой люк семи футов высотой и трех шириной, расположенный в основании одной из треугольных стен тетраэдра. Там была сенсорная панель управления, установленная на высоте талии среднего человека.
Марк пожал плечами. — Давай попробуем открыть ее.
Робот бесшумно покатился вперед, слегка подпрыгивая на неровной поверхности, несмотря на свои толстые мягкие колеса. Он вытянул руку, оснащенную грубым механическим захватом, осторожно постучал в дверь, а затем нажал на панель управления.
Дверь скользнула в сторону, внутрь тетраэдра. На них хлынул поток воздуха. Несколько пылинок вылетели наружу, и, когда воздух рассеялся, аккуратными параболами упали на поверхность.
За дверью находилась небольшая прямоугольная камера, достаточно большая для четырех или пяти человек. Стены были из того же молочного материала, что и внешняя оболочка, и не имели украшений. В дальней стене камеры была еще одна дверь, идентичная первой.
— По крайней мере, мы знаем, что электричество еще есть, — сказал Марк.
— Это воздушный шлюз, — сказала Лизерль, заглядывая внутрь маленькой камеры. — Простой, функциональный. Очень обычный. Ну, что теперь? Мы заходим?
Марк указал роботу.
Робот уже вкатывался в шлюз. Он ударился о выступ и остановился в центре шлюза.
Лизерль и Марк колебались несколько секунд; робот терпеливо ждал внутри шлюза.
Марк ухмыльнулся. — Очевидно, мы заходим!
Он протянул Лизерль руку. Рука об руку они вошли вслед за роботом в шлюз.
Шлюз, в котором находились робот и они вдвоем, был немного тесноват. Лизерль поймала себя на том, что шарахается от огромных пыльных колес робота, как будто могла испачкать свой защитный костюм.
Робот протянул руку и нажал на кнопку управления, чтобы открыть следующую дверь. Раздалось шипение выравнивающегося давления.
Робот показал множество химических датчиков, и Марк приоткрыл лицевую панель и тщательно принюхался.
— О, перестань выпендриваться, — сказала Лизерль.
— Воздух, — сказал он. — Более или менее нормальный для Земли. Несколько странных микроэлементов. Никаких необычных запахов — и вполне стерильно. Мы могли бы дышать этим веществом, если бы пришлось, Лизерль.
Внутренняя дверь шлюза распахнулась, открывая помещение большего размера. Робот втолкнул в помещение лампу магниево-белого цвета, и свет отразился от стен. Лизерль мельком увидела обычную мебель: кровати, стулья, длинный письменный стол. Стены камеры поднимались к вершине; эта единственная комната выглядела достаточно большой, чтобы занимать большую часть четырехгранного объема здания.
Робот покатился вперед. Марк быстрым шагом вышел из шлюза в камеру; Лизерль последовала за ним.
— Марк Ву? Лизерль? — хриплый голос Уварова громко отдавался у нее в ушах.
— Да, доктор, — ответила Лизерль. — Мы вас слышим. Вам не нужно кричать.
— О, правда, — сказал Уваров. — В отличие от вас, я просто не предполагал, что наши передачи пройдут сквозь то, из чего сделаны эти стены.
Лизерль улыбнулась Марку. — Вы беспокоились о нас, Уваров?
— Нет. Я беспокоился о роботе.
Лизерль вышла на середину главного зала и огляделась.
Стены четырехгранного сооружения поднимались вокруг нее, сходясь в аккуратной точке в пятнадцати футах над ее головой. Она могла видеть разделенные секции в двух углах. Спальни? Ванные комнаты? Может быть, камбуз?
Робот сновал по краю комнаты, его многочисленные руки ощупывали углы и кромки. Он оставлял за собой следы пыли планеты.
Главным предметом мебели был длинный письменный стол, сделанный из того, что выглядело — для всего мира — как дерево. Лизерль увидела какие-то мониторы, встроенные в поверхность стола. Мониторы были выключены, но выглядели как обычные сенсорные экраны. Лизерль протянула руку в перчатке, жалея, что не может потрогать деревянную поверхность.
Перед столом в ряд стояли кресла — четыре штуки, бок о бок. Они явно были сконструированы человеком, с прямыми спинками, мягкими сиденьями и двумя подлокотниками, усеянными кнопками управления.
— Марк, посмотри на это, — сказала она. — Эти кресла подошли бы любому из нас.
Марк что-то нашел — два предмета — на конце стола; он велел роботу подкатиться и поднять предметы. Лицо Марка озарилось удивлением; он наклонился, чтобы осмотреть первый предмет, который робот держал перед ним в изящном захвате. — Это что-то вроде стилуса, — сказал он. — Это может быть что-то такое же простое, как чернильная ручка... — Робот поднял второй предмет. — Но эту вещь ни с чем не спутаешь, Лизерль. Посмотри на нее. Это чашка. — Положив руки на колени, он посмотрел на нее снизу вверх. — Строители этого места, должно быть, ушли миллион лет назад. Но похоже на то, как будто они только что вышли наружу.
Уваров прохрипел: — Кто? Я бы хотел, чтобы вы заговорили со мной, черт возьми. Что вы нашли?
Марк и Лизерль посмотрели друг на друга.
— Людей, — сказала Лизерль. — Мы нашли людей, Уваров.
Марк сидел с Луизой в ее отделанной дубовыми панелями спальне в "Великобритании". Марк вызвал виртуальную схему жилой зоны "Северянина"; схема представляла собой цилиндр высотой в три фута, нависающий над ее кроватью. На схеме была изображена обитаемая зона, сверкающая стеклом и светом, а под куполом в верхней части сияла зелень лесной террасы.
Луиза почувствовала, как что-то шевельнулось внутри нее; жилой купол выглядел таким прекрасным — таким хрупким.
Она оглядела знакомые полированные стены своей спальни — на самом деле это были две каюты старого корабля, объединенные и переоборудованные. Здесь был центр ее мира, если вообще где-то был; здесь были ее несколько предметов старой мебели, ее одежда, ее первый, антикварный информационный планшет, на котором все еще хранились инженерные наброски "Великобритании", которые она подготовила во время своего первого посещения старого корабля подростком, пять миллионов лет назад и за полвселенной отсюда. Если бы только, подумала она, если бы только она могла обернуть эту комнату вокруг себя, как какое-нибудь огромное деревянное одеяло, чтобы никогда не оказаться в сложном мире ужасов...
Но вот Марк, вежливо сидящий на краешке ее кровати и наблюдающий за ее лицом. И теперь он тихо сказал: — Вот оно, Луиза.
Она заставила себя взглянуть на виртуальную обитаемую зону.
Марк указал на среднюю часть жилого купола. Появилась горизонтальная линия бело-голубого света; она ярко мерцала на фоне прозрачной субстанции купола, подобно лезвию меча.
— Струна врезалась в нас с этой стороны. Думаю, мы можем быть благодарны, что относительная скорость на самом деле была довольно низкой...
Струна легко вошла в вещество купола, как раскаленная проволока в масло.
Луиза, наблюдавшая за происходящим в тишине своей каюты, почувствовала, как струна врезается в ее собственное тело; ей почудилось, что она слышит свист теряемого воздуха, крики своих беспомощных подопечных.
Марк выглядел озадаченным, пока работали его процессоры. Он быстро сказал: — След вырвал кусок из корпуса толщиной в десятки ярдов. Мы теряем много воздуха, Луиза, но системы самовосстановления работают хорошо... Большая часть нашей инфраструктуры быстро вышла из строя — чертовски быстро; я думаю, нам нужно еще раз взглянуть на наши сокращения, если мы справимся с этим...
— А палубы? Что там происходит?
Он заколебался. — Не могу сказать, Луиза.
Она чувствовала себя бесполезной; панели управления в комнате насмехались над ней своим бессилием. Она почувствовала, что вина за этот ужасный несчастный случай легла на ее плечи ощутимым грузом. Я несу ответственность за то, что все эти процедуры оценки дистанции провалились. Я несу ответственность за недостаточное резервирование — и за то, что потеряла связь с Прядильщицей в клетке, как раз тогда, когда она нужна нам больше всего. Если бы только я могла поговорить с Прядильщицей, возможно, она смогла бы вытащить нас отсюда. Если бы только...
— Геометрия струны в точности соответствует предсказаниям теории, — сказал Марк. — Я получаю измерения числа "пи" в областях вокруг струны... 3,1402, по сравнению со значением в плоском пространстве 3,1415926... Коническое пространство имеет угловой дефицит в четыре минуты дуги.
— На данный момент у нас есть струна длиной в четверть мили, фактически внутри жилой зоны, Луиза. Это общая масса в четыреста миллиардов миллиардов тонн. — Марк выглядел ошеломленным. — Луиза, подумай об этом; это масса луны приличных размеров...
Ее самоанализ был тщетным. Разрушение жилого купола могло произойти внезапно — всего через несколько секунд. И, в конце концов, она была беспомощна. Все, что она могла сделать в те последние, безумные мгновения, это включить чертов клаксон...
Над Прядильщицей шелестел свет паутины. Она могла видеть, как нить заставляла звезды скользить по небу прямо над жилым куполом. Надвигающаяся нить была похожа на предвестие какой-то огромной, сверхъестественной бури вокруг "Северянина".
Не бойся...
Она изогнулась на кушетке и затянула ремни. — Кем, черт возьми, ты хочешь меня видеть? — закричала она на Пула. — В нас попала космическая струна, черт возьми. Она может нас прикончить. Я должна вытащить нас отсюда. — Она положила руки на уолдо. — Но я не знаю, что делать. Луиза? Луиза, ты меня слышишь?
Ты знаешь, что она не слышит.
Прядильщица лихорадочно сказала: — Может быть, мы уже поражены; может быть, именно поэтому связь прервалась. Но что, если ей удалось загрузить программу в уолдо до того, как мы потеряли связь? Может быть...
Давай, Прядильщица веревок. Ты знаешь, что это неправда.
— Но я должна переместить корабль! — причитала она. Стук ее сердца звучал невероятно громко в замкнутом пространстве шлема. — Разве ты этого не видишь?
Да. Да, я понимаю это.
— Но я не знаю, как — или куда — без Луизы...
Чья-то рука легла на ее руку. Несмотря на толщину ткани перчатки, она чувствовала теплую шероховатость ладони Майкла Пула.
Я помогу тебе. Я покажу тебе, что ты должна сделать.
Невидимые пальцы сжались, прижимая ее руки к уолдо. Позади нее корабль ксили раскрыл крылья.
Морроу, скорчившийся на палубе рядом с раздавленным телом планировщика Милпитаса, смотрел вверх, на след космической струны.
Конструкция средних палуб была хрупкой; она просто рухнула в кильватерную струю. Морроу увидел, как дома, простоявшие тысячу лет, оторвались от поверхности палубы, словно во власти какого-то огромного торнадо; здания взорвались, и металлические листы закружились в воздухе. Более новые конструкции, вращавшиеся в воздухе при нулевой гравитации, легко смялись, когда кильватерный след прошел мимо. Большая часть поверхности второй палубы была оторвана и обрушилась над ним, куски металла с грохотом ударялись друг о друга. Морроу увидел узоры из прямых линий и дуг на этих фрагментах палубы: осколки бездушной круговой геометрии, которая веками доминировала в планировке палубы.
Люди, разбросанные в воздухе, как куклы, стукались друг о друга в кильватере. Струна прошла через храм. Золотой тетраэдр — самый гордый символ человеческой культуры — рухнул, как лопнувший воздушный шар, на пути нити, и осколки золотисто-коричневого стекла, длинные и смертоносные, разлетелись по воздуху.
И теперь струна проходила через другое человеческое тело, тело несчастной женщины. Морроу услышал банальные, обыденные звуки ее смерти: крик, внезапно оборвавшийся, влажный, рвущийся звук и хруст кости, похожий на то, как откусывают хрустящее яблоко.
