— Как к тебе обращаться?
Маг продолжил сверлить командора таким взглядом, от которого девять человек из десяти поседели бы на месте, но для верховного главнокомандующего это было, как с гуся вода — видал он взгляды и похуже, и ничего — жив пока. Не дождавшись ответа на свой, в известной степени, риторический вопрос, некромант решил, в свою очередь, проигнорировать любопытство главкома и продолжить дорос:
— Откуда у тебя эта бумага? — грозно вопросил он, но командор продолжил гнуть свою линию:
— Ну, не хочешь говорить — не говори. Буду называть тебя: некромант. — Разговор стал напоминать диалог двух глухих и на несколько секунд в комнате воцарилась тишина, которую нарушил Шэф:
— У меня есть конкретное предложение: я отдаю тебе первые двадцать страниц этой книги. За это ты читаешь мне их вслух и переводишь. Так же с тебя тридцать свечей призыва и заклинательный коврик.
— Что-о-о!?! — реакция некроманта была вполне ожидаема. Аналогичным образом отреагировал бы типовой браток из начала девяностых: здоровенный, коротко стриженный, распальцованный, увешанный золотом, как новогодняя елка и в малиновом пиджаке, если бы ему предложили потрепанные "Жигули" по цене "Ягуара"! — Ну-ка, в погреб его! Живо! — приказал он кому-то невидимому Шэфом, но прекрасно им ощущаемому. — Посмотрим, что ты там запоешь, когда я пущу на тебя быстрою проказу! Ме-та-морф! — будто выплюнул последнее слово "черноглазый".
Как только прозвучал недвусмысленный приказ некроманта, трактирщик набросился на Шэфа сзади, а в комнату хлынули бойцы, таившиеся, правда неизвестно от кого, в коридоре и за еще двумя потайными дверьми в самой комнате.
С такой группой захвата, да еще в помещении, в ограниченном пространстве, где нападавшие больше мешали, чем помогали друг другу, справился бы и Денис, если бы не одно "но" — присутствие некроманта. С бандитским спецназом Денис бы справился на раз, даже без шкиры, но со спецназом усиленном магом, пожалуй что нет... даже в шкире. Наличие мага намного усиливало боевые возможности атакующих, но так — с другой стороны, противостоял им, не только что получивший красный пояс неофит, а Мастер войны! Да еще какой Мастер!
Если бы Орден Пчелы воспользовался опытом почившего в бозе Советского Союза, то градацию "Мастер войны" можно было значительно уточнить — ведь мастер мастеру рознь! В СССР для оценки спортивных успехов на высшем уровне существовали следующие звания: кандидат в мастера спорта — КМС; мастер спорта — МС; мастер спорта международного класса -МСМК и наконец заслуженный мастер спорта — ЗМС. А в Ордене, фигурально выражаясь, и КМС и ЗМС, обзывались одинаково — Мастер войны. Так вот — если подходить к оценке боевых возможностей Шэфа объективно, то он был Заслуженным Мастером войны, если вообще не Заслуженным Мастером войны Международного Класса — правда такого звания в природе не существовало, но...
В сложившейся ситуации, главной задачей была нейтрализация колдуна, остальное было делом техники и Шэф, не откладывая это самое дело в долгий ящик, рьяно за него взялся. Как только прозвучал яростный приказ мага, сводившийся, если отбросить всю шелуху, к короткой команде: "Фас!", Гастон Атинье, находившийся ближе всех к главкому, сделал шаг вперед, чтобы захватить его в крепкий замок, однако его руки плеч командора не нашли. Верховный главнокомандующий резко наклонился, а потом так же резко встал. В процессе подъема, его голова вошла в соприкосновение с подбородком трактирщика, который, если использовать боксерскую терминологию, провалился и оказался над поднимающимся командором. Результатом контакта стал глубокий нокаут Гастона.
Колдун тоже времени даром не терял, и пока главком поднимался со стула, попутно перемножая на ноль, как боевую единицу, трактирщика, он успел сложить пальцы на обеих руках в какую-то заковыристую мудру и открыть рот, чтобы затеять нечестивые песнопения, но не успел. Командор взмыл над столом и нанес некроманту сильный удар ногой в лицо. Убивать мага в намеренья Шэфа не входило и поэтому его удар был сколь точен, столь и дозирован — он только сломал волшебнику его волшебный нос. Болевой шок, хлынувшие сопли, слезы и самое главное — кровь, вывели некроманта из строя минимум на минуту, а главкому нужно было гораздо меньше времени для нейтрализации группы захвата. Убивать их, по крайней мере — пока, главком не собирался, поэтому оружия не обнажал и действовал исключительно руками и ногами, но этого было вполне достаточно, чтобы все шесть агрессоров остались лежать на полу неряшливыми кучками.
Вся эта процедура, по принуждению к миру, заняла от силы секунд десять и у верховного главнокомандующего осталось еще, как минимум, пятьдесят секунд, чтобы "обиходить" колдуна. Шэфу очень нравилось словечко "обиходить" — когда-то давным-давно он то ли по радио, то ли в кино, то ли по ящику, который тогда уважительно именовался "телевизионным приемником", услышал выражение: "Марфа, обиходь порося!" и оно накрепко запало ему в душу. Главком с тех пор часто его использовал... правда мысленно. Процесс "обихаживания" заключался в том, что главком сначала накрепко связал беспомощному некроманту руки и ноги шнурами, извлеченными из-под балахона Свидетеля, затем привязал его к стулу, а потом, когда маг был крепко принайтован к сиденью и обездвижен, извлек из под балахона, где хранились отнюдь не только шнуры, некие приспособления, напоминавшие по виду серебряные перчатки.
Эти перчатки, с негнущимися пальцами, широко использовались в практике спецподразделений Тетрарха при борьбе с колдунами, шаманами и прочими одаренными людьми с Окраины. Они позволяли жестко зафиксировать пальцы пленного мага и надежно отделить их друг от друга. Делалось это для того, чтобы лишить задержанного возможности проводить всякие нехорошие плетения, направленные на причинение вреда, или даже уничтожение "хороших парней", пришедших к нему с миром с другого конца планеты, для того чтобы обучить началам демократии.
И вот эти самые, можно сказать — демократические перчатки, Шэф и использовал в своей благородной борьбе со зловредным некромантом, фактически являющимся, по цитадельской классификации, местным реакционным элементом, понятия не имеющим о демократических и общечеловеческих ценностях, не говоря уже о гуманизме и правах человека.
Окинув мельком поле боя: распростертые тела группы захвата и обвисшего на стуле колдуна, главком почувствовал определенное удовлетворение от дела своих рук. Такое же чувство испытывает любой профессионал, глядя на результаты своего труда. Программист, написавший компактный и быстрый код, летчик, посадивший многотонную машину ночью на "носовой платок", токарь, выточивший какую-нибудь сложную деталь, врач, вылечивший тяжелого больного — все они испытывают подобные эмоции. Иногда, под настроение, Шэф задумывался, а что испытывает депутат, глава районной администрации, прокурор, судья, или мент, ощущая во внутреннем кармане плотно набитый конверт с валютой? Или биржевой брокер, только что сделавший миллион из воздуха, или акционер ООО "Газпром" — командор не исключал, что и они испытывают аналогичные радостные переживания. Ну что ж, это в очередной раз доказывало, что одной и той же цели можно достичь совершенно разными путями.
Однако чувства — чувствами, а надо было работать дальше. Шэф ласково похлопал колдуна по щеке, но никаких последствий это действие не возымело. Ну что ж — нет, так нет, добрая воля была проявлена, а раз мягкие методы не подействовали, нужно было переходить к более радикальным пробуждающим средствам. Командор примерился и легонько щелкнул по кончику многострадального носа колдуна. В ответ раздался рев, в котором в равных долях были перемешаны боль и ярость. Верховный главнокомандующий был уверен, что подобный звук должен был призвать в "допросную" весь, до сих пор, не задействованный контингент посетителей трактира.
Приготовившись встретить новых гостей во всеоружии, он обнажил "черные когти", но, к его удивлению, на вопль некроманта никто так и не явился — или же комната обладала прекрасной звукоизоляцией, или в факте вопля посетители трактира не видели ничего особенного — так и должно было быть, если некромант и белорубашечник беседуют с мутным Свидетелем, а может была еще какая причина — теперь уже не узнаешь, но на крики никто не явился, чему главком был только рад. Командор подождал некоторое время, а затем еще раз внимательно оглядел пленного. Видок, конечно, был не ахти, но глаза мага горели, как два уголька — он явно был в сознании и, следовательно — можно было продолжать переговорный процесс.
— Предложение остается в силе, — дружелюбным голосом начал Шэф, — ты читаешь и переводишь двадцать страничек, с тебя тридцать свечей призыва и заклинательный коврик, а я отдаю тебе эти страницы.
Судя по последовавшей реакции, некромант к конструктивному диалогу готов еще не был:
— Я тебя проклин... — яростно заорал он, но договорить не сумел: один "черный коготь" оказался у него во рту, причем не повредив ни зубов ни гортани, а это было, со стороны главкома, проявлением большого, можно даже сказать — высокого искусство! Второй же оказался прямо напротив правого глаза, заставив колдуна крепко-накрепко зажмуриться и инстинктивно отклонить голову назад настолько, насколько позволяли веревки, удерживающие его на стуле, и гибкость шеи.
— Ты не понял, — все так же спокойно и доброжелательно продолжил командор, — мое предложение окончательное и обсуждению не подлежит. Если ты не выполнишь все мои требования, полностью и безусловно... я тебя убью. Медленно и больно. — Он сделал паузу и слегка, можно сказать — невесомо, дотронулся острием клинка до зажмуренного глаза, заставив мага зажмуриться еще сильнее, хотя мгновением ранее казалось, что это физически невозможно. Совершив этот акт вандализма, верховный главнокомандующий убрал "Черный коготь" от лица некроманта. — Открой глаза! — резко приказал Шэф. Дождавшись, когда приказ будет выполнен, он с удовлетворением убедился, что от ярости в глазах колдуна не осталось и следа — она сменилась даже не испугом, а самым настоящим ужасом. Убедившись, что клиент созрел, мудрый руководитель продолжил: — Если ты согласен на мои условия, мигни левым глазом три раза, если нет... — верховный главнокомандующий не договорил, потому что некромант интенсивно замигал. — Тебе надо знать еще кое-что... — продолжил главком, — я умею определять ложь. За первую попытку солгать я отрежу тебе палец, за вторую — выколю глаз, за третью... — некромант уловил усмешку из-под капюшона, — обычно третей не бывает, но все в мире бывает в первый раз, так вот: за третью попытку солгать — выколю второй глаз, а за четвертую — убью. Теперь ты знаешь все, что нужно знать. — С этими словами, Шэф вытащил кинжал изо рта мага.
— Итак, для начала, скажи-ка мне любезный вот что... Во время чтения книги ты сможешь прочесть какое-либо заклинание, которое навесит на меня проклятье, быструю порчу, болезнь, или что-нибудь иное, могущее нанести мне какой-нибудь вред, или даже убить? — Некромант помолчал некоторое время, потом нехотя признался:
— Нет.
— Почему?
— Потому что для активации заклинания нужны еще и руки...
— А зачем же ты начал меня проклинать, — удивился Шэф, — если это было бесполезно?
— Пугал, — все так же неохотно выдавил из себя колдун.
— Не врешь, — с удовлетворением отметил главком. — Ладно, поехали дальше. Читай. — И раздались мерзкие звуки темных заклинаний и зазвучал не менее мерзкий их перевод. Процедура шла по накатанной, и командор держал перед глазами некроманта уже шестой лист, когда плавное течение процесса было прервано Шэфом:
— Стоп. Врешь. — С этими словами он стащил серебряную перчатку с левой руки мага, в воздухе мелькнул "черный коготь", раздался звериный вой колдуна, и на пол шлепнулся отсеченный мизинец. — Не забудь, следующим будет глаз, — флегматично напомнил верховный главнокомандующий, извлекая из-под балахона зажигалку, чтобы прижечь рану — надо же было остановить кровотечение. Следствием этого действия стал новый вопль, после чего главком напялил серебряную перчатку на место. — Продолжай! — приказал верховный главнокомандующий и некроманту ничего не оставалось делать, как продолжать.
Его подвела природная недоверчивость — колдун привык не верить никому и ничему, чего не проверил лично. Вот и сейчас недоверчивость взяла верх над осторожностью — он убедил себя в том, что Свидетель обманывает его, утверждая что способен распознать ложь. Результатом неудачного эксперимента стала потеря мизинца. Тут можно сказать только одно — настоящее Знание стоит дорого... очень дорого, но зато теперь маг знал наверняка — без тени сомнения, что в результате следующей ошибки лишится глаза, и вследствие этого он сделался не просто честным, а прямо-таки — патологически честным. Рисковать глазом некромант не хотел.
— Так, с этим закончили, — удовлетворенно констатировал Шэф после того, как была прочитана и переведена последняя, двадцатая страница. — Кого пошлем за свечами и ковриком?
— Гастона... слуги поверят только ему. Но...
— Что еще за "но"?
— У меня нет тридцати свечей.
— А сколько есть?
— Пять...
— Это плохо. Но ты не врешь... Хорошо, сделаем так — трактирщик приносит пять свечей и коврик, а остальные свечи ты отдашь при следующей встрече, после чего я отдам тебе книгу. Согласен?
— А у меня есть выбор? — сварливо поинтересовался колдун.
— Нет.
— Так зачем ты спрашивал мое согласие?
— Согласно Гаагской конвенции о гуманном обращении с военнопленными.
— Чего-о-о?! — изумился некромант.
— Ладно, проехали. Почему ты уверен, что трактирщик вернется, даже если ему дадут свечи и коврик? Какой ему смысл рисковать собственной шкурой и возвращаться сюда, где я могу убить его в любой момент?
— Потому что без меня он проживет недолго. У него есть могущественные враги, которых сдерживаю только я.
... оптимист... в настоящем времени...
— Лады. Все равно альтернативы у нас нет. — С этими словами, Шэф попытался привести трактирщика в чувство, но успеха на этом поприще не добился — нокаут был глубоким. — Ничего не поделаешь, — резюмировал главком, — пробуждение томным не будет, — с этими словами он вытащил из-под балахона зажигалку...
Все то время, что некромант ставил перед ним задачу, Гастон Атинье с мученическим видом потирал виски, осторожно трогал прижженный подбородок и бросал удивленные взгляды на распростертых на полу соратников.
— А если твой долбанный ученик не даст свечи и коврик? — угрюмо спросил он после завершения инструктажа.
— Скажешь ему: черный кот умеет лаять!
"Не врет... — мельком подумал главком, — за глаз опасается. Зря."
Трактирщик отсутствовал около часа. Все это время верховный главнокомандующий спокойно сидел на стуле, привычно выскользнув из этого мира. Что при этом чувствовал и о чем думал некромант — неизвестно, история об этом умалчивает.
— Вынимай по одной свече, — приказал командор Гастону, когда тот развязал мешок с подарками, а ты говори, повернулся он к колдуну: — Это настоящая свеча призыва, а не бесполезная подделка.
